Любовь и другие слабости

      В последнее время мне всё чаще кажется, что границы сна и реальности в моём мире проходят слишком близко друг к другу. Всё, что произошло со мной в последние дни, кажется одной большой выдумкой безумного писателя, который хочет поиздеваться над героем. Однако настоящие кошмары — мои сны в последнее время перестали меня беспокоить. К чему бы это? После похода в Хогсмид я места себе не нахожу. Себастьян… Милый Себастьян, которого я знала, как истинного обходительного джентльмена, оказался последним подонком, работающим на моего отца. Хотя, скорее, на Тёмного Лорда, конечно. Однако Его вряд-ли заботит моя судьба. А вот моего отца… Я не думала, что этот престарелый мудозвон зайдёт так далеко. Не стоило недооценивать папочку. Но, чёрт возьми, заслать шпиона из другой школы, чтобы следить за мной. И как искусно он притворялся! Завёл дружбу, даже почти признался в чувствах. Сближался со мной, чтобы доносить отцу. И зачем всё это? Неужели папаша думает, что Себастьян сможет изменить моё отношение к пожирателям смерти? Мол, смотри, не все мы такие плохие, как ты думаешь. Ха. Ха-ха. Ха-ха-ха. Истерический смех накрыл меня убойной волной. Двуличный ублюдок. Поганый выродок. Злоба внутри с каждой секундой становилась сильнее. Раньше я бы, наверное, лежала в истерике и думала лишь о том, что никто не способен любить меня по-настоящему. Про дружбу даже зарекаться не стоит… Но после знакомства с Краучем я изменилась. Настолько, что, окажись сейчас Себастьян передо мной, я бы не задумываясь кинула в него непростительное. Я продолжала смеяться, уткнувшись лицом в подушку. Благо, спальня была пуста, иначе мои соседки уже отправили бы меня в лазарет. Больше всего мне хотелось сейчас увидеть, как Себастьян с моим отцом мучаются от нестерпимой боли. Как назвать это чувство? Я не хочу их убить, но всем сердцем желаю, чтобы они страдали. В этот момент, лёжа в кровати и думая обо всём, что я хочу сделать с теми, кто меня предал, я кое-что осознала. Внутри меня начался необратимый процесс. Тьма, жившая раньше где-то очень глубоко в душе, начала отравлять мой разум и сердце. Но меня это не пугает. Больше нет. Лучше уж я буду жестокой тварью, чем позволю кому-то ещё заставить меня страдать. Никогда в жизни я больше не дам кому-либо принимать решения за меня. Это моя жизнь. Только моя. Я начала осознавать это ещё там, в тёмном грязном переулке за баром. Сидя посреди горы мусора и перебирая слова тех двух предателей, я задумалась о том, что у них вряд-ли бы что-то получилось. Я уже не маленькая девочка. Я никому больше не позволю помыкать мною. Никто не будет указывать мне, что делать, кого любить, чью сторону выбрать. И всё же, одна ничтожная игла в тот момент кольнула моё сердце, напоминая о былой боли. Не помню, как я тогда остановила себя от того, чтобы не выколоть Себастьяну глаза…

***

На сегодня у меня был назначен урок с профессором Грюмом. Утром я до последнего не выходила из гостиной, чтобы не встретить Джорджа. Да, я избегала его. Потому что до сих пор не знала, как и что сказать ему. Я не явилась на свидание, и это только ничтожная крупица всех проблем, которые я не готова вывалить на него. Я не могу прийти к нему и сказать, что просто забыла о нашей встрече. Или рассказать про Себастьяна. Вернее, я могла бы. Могла бы оправдываться и продолжать врать себе и Джорджу. Как это было с Тони. Но к чему это привело? Джордж заслуживает знать правду, но она слишком жестока. Как и я. Я была жестока к нему, когда позволила приблизиться. Потому что знала, чем это может обернуться. Теперь мне нужно время, чтобы найти нужные слова для того, кто подарил мне свою любовь. Для того, кто многие годы был мне лучшим другом. Для того, кого я так и не смогла принять и впустить в свою жизнь. Всё больше изменений происходит во мне каждый день, и я не могу не замечать этого, как и всё остальные. Что случилось со взбалмошной весёлой Евой, которая жила на вечеринках и ценили своих друзей? Если оглянуться и посмотреть в прошлое, то с той Евой меня не стоит и сравнивать. Изменилось всё: мои навыки, окружение, принципы, приоритеты… Хочу ли я теперь стать мракоборцем? Нет. Человеческая жизнь не стоит того, чтобы идти против себя. Я не стану спасать чужие шкуры лишь ради того, чтобы заглушить и спрятать подальше тьму внутри себя. Хочу ли я стать пожирателем смерти? Нет. Это вечное клеймо, которое обязывает тебя подчиняться воле Тёмного Лорда. Настолько ли он силён, чтобы волшебный мир признал его своим правителем? Никто даже не знает, жив ли он до сих пор. Вернее, многие даже не догадываются. Мозаика из миллиардов крошечных частей в моей голове начинала потихоньку складываться и приобретать очертания. Оставался один вопрос. Пожалуй, самый важный. Чего я хочу?

***

— Чего ты хочешь, Синистер? «Чтобы все, кто меня предал, познали боль.» — Что, простите? — я поймала себя на том, что чуть не высказалась вслух перед Грюмом. Уже около десяти минут я находилась на занятии с профессором, но если задуматься о том, как прошёл весь остальной день — я не смогла бы ответить. Всё было как в тумане ровно до этого момента. — Я спросил, чего ты хочешь? — настойчиво повторил Грюм, начиная раздражаться. — В каком смысле? Профессор подошёл к моему столу и хлопнул по нему обеими ладонями так громко, что я вздрогнула. — Не строй из себя глупую сучку, Синистер! Чего ты хочешь от этих занятий? Это был первый раз, когда я услышала ругательство от учителя. Грюм, конечно, славился своими грозными методами, но чтоб настолько… Это было странно. Однако суровый и, одновременно, бешеный взгляд профессора заставил меня подумать над ответом. — Я хочу изучить искусство невербальной магии и окклюменции — с опаской ответила я. — Зачем тебе это нужно? — продолжал давить Грюм. — Чтобы… — «стать мракоборцем» — чтобы уметь защищаться в реальном бою. — Так представь, что перед тобой не я, а реальный враг! Пока ты не сможешь атаковать в полную силу, тебе не победить. Ты даже не знаешь своей силы! И что толку от этих книжек, — профессор швырнул мои записи на пол — если ты не сумеешь раскрыться в бою? — Я не… — В тебе есть потенциал! — почти кричал Грюм, не сводя с меня своего пристального взгляда — Но ты будто специально зарываешь его в землю. Грюм шумно выдохнул, оттолкнулся руками от стола и отвернулся от меня, зашагав в противоположную сторону. — Вставай — скомандовал он уже более сдержанным тоном. Я поднялась со стула на дрожащих ногах. Мне не было страшно вновь сойтись в битве с профессором. Мне было страшно снова увидеть Крауча на его месте. В прошлый раз это стало моей слабостью, и я проиграла. Теперь же, после всего, что произошло… Как я смогу атаковать, если передо мной будет он? Я сжала в руке палочку и зажмурилась на мгновение, перебирая в голове всех людей, которых я бы смогла спокойно атаковать. Когда я открыла глаза, передо мной стоял отец. Уж его-то я точно жалеть не буду. Грюм снова развернулся и медленно подошёл ко мне. Дуэль началась. Мы подняли палочки, а затем начали отходить друг от друга по всем правилам. Я встала в удобную позицию на одном конце класса, а Грюм занял место на другом. Он ждал, пока я начну атаковать. Я набрала побольше воздуха и выставила палочку вперёд. «Остолбеней!» Отец (Грюм) с лёгкостью отразил моё заклятие, и только тогда я наконец разглядела его лицо. Он смотрел на меня со жгучей ненавистью. Будто это не он, а я предала его. Из-за этого взгляда внутри всё закипало от нескончаемой злости. Я не потеряла бдительность, и вслед за первым заклинанием полетело второе. Третье. Четвёртое. Я давила и давила, продвигаясь ближе к центру класса. Но отцу (Грюму) будто было плевать. Он отражал все мои атаки. Однако и я не собиралась сдаваться. Когда я увидела его насмешку (или мне так показалось), то перед глазами почернело от ярости. Я представила, как внутри скапливаются все мои чувства: обида, злоба, боль… И в следующую секунду я будто взорвалась. Из груди вырвался крик, а стёкла на окнах кабинета полопались и со звоном разлетелись на мелкие осколки. Не знаю, что это было, но отец (Грюм) явно был поражён. И я успела понять одну вещь: я хочу убить этого человека. Вернее, не конкретно его, а своего настоящего отца. Он заслужил это. Даже так мне не удалось застать его врасплох. Он воспользовался секундной задержкой, чтобы кинуть в меня заклятие. Перед глазами мелькнула красная вспышка, но я отразила её. Однако атаки продолжились, и теперь защищаться пришлось мне. Голову пронзила острая боль… Нет! Он снова использует легилименцию! Нельзя позволить этому вшивому подонку лезть в мои мысли! Я отразила очередное заклинание и метнулась в сторону, меняя позицию. Этого хватило, чтобы выпустить единственную вспышку из палочки. Заклятие вышло слабым. В этот момент в глазах начало плыть. Я подняла глаза на отца (Грюма) и увидела, как он улыбается. Дрожь пробрала моё тело. Это была самая отвратительная улыбка. Она означала, что я побеждена. И лишь после этого я почувствовала боль во всём теле. Всё потемнело, и я провалилась в забвение. — Синистер. Что случилось? Я без сознания? — Синистер. Что это за голос? Чей он? — Вставай. Такой грубый и настойчивый. Почему он так похож на Барти? Неужели он здесь? Но откуда? — Синистер! Скоро отбой, давай поднимайся. Я медленно открыла глаза и увидела перед собой профессора. Всё закончилось. Я снова проиграла. — Чёрт — выругалась я шёпотом. — Всё с тобой в порядке. Немного потрепало, но жить будешь — заключил Грюм. Я приподнялась, села и увидела перед собой скромную коморку профессора. Он сидел рядом со мной на старом дубовом стуле. Видимо, ждал, пока я очнусь. Бумаги на его столе были, как обычно, небрежно разбросаны. Приглушённый свет, книжные полки, железный сундук… Всё, как обычно. — Простите, профессор, я… — хрипло начала я. — Не извиняйся — перебил он — Стёкла я уже починил. Точно. Я же выбила стёкла. — Профессор, что со мной было? — я посмотрела на него, ожидая ответа. Грюм на секунду задумался. — В прошлый раз тебе не хватило злобы, потому что ты представила перед собой кого-то, кого не хочешь потерять. В этот раз выбор был сделан верно. Такой ненависти я ещё в тебе не видел. — Но почему тогда… — Ошибка была в том, что ты позволила этим эмоциям полностью захлестнуть тебя. И ты забыла про технику. В иной раз ты смогла бы победить. — Вы правда так думаете? — Определённо — заключил Грюм. Затем он потянулся к поясу и достал флягу, из которой всегда пил. Он открыл её и сделал глоток, еле заметно поморщившись. Я в очередной раз задумалась о том, что же он пьёт. И лишь тогда до меня донёсся уже знакомый запах.

***

Впервые за многие годы своей жизни Барти был в замешательстве. Его основная миссия проходила почти что идеально — Поттер справился со вторым этапом турнира, а его идиоты-друзья ни о чём не догадываются. Только Дамблдор периодически кидает неоднозначные взгляды… Вот только это не очень-то беспокоило его. Лицезрея обнажённые страхи Синистер в выручай-комнате, Барти не мог не задуматься о том, в какой момент всё пошло не по его плану. Девчонка должна была бояться его и примкнуть, осознав преимущество пожирателей. Крауч хотел показать ей, как всё может измениться. Ещё в первую встречу на уроке невербальной магии он заметил и оценил её потенциал. Ева должна была сломаться под давлением и принять своё поражение. Почему же этого не происходит? Как сильно может всё изменить одна-единственная искра, проскачившая где-то внутри. Да, всё это началось в ту самую ночь, когда Барти впервые предстал перед Евой в своём обличии. Пьяная дурочка даже не осознала, кто стоял перед ней. И всё началось с её запаха… Он и сейчас помнит аромат её кожи, смешанный с парфюмом на основе свежих кофейных зёрен. Тогда она несла пьяный бред, желая остаться в живых, но, на удивление, в ней не было страха. Это и зацепило в ней больше всего — безрассудство. Крауч мог убить Еву в ту ночь, и тогда всё бы закончилось. Смог бы он сейчас? Ведь всё покатилось к чертям, стоило ей приблизиться… Быть может, виной тому стал огневиски? Глупо. Пара глотков спиртного не способна пробудить в стойком Крауче чувства. Ответ был очевиден: он сам захотел этого — впустить Синистер в свой мир. Перетянуть её на свою сторону, завладеть ей. Однако если раньше это было его целью из корыстных побуждений, то сейчас он желал видеть её рядом с собой просто так. Просто потому что эта девушка стала его необходимостью. Кажется, что, если она рядом, Барти способен на всё — даже быть нежным ради неё. Для неё. Крауч не понимал чувств, которые испытывал по отношению к Еве. Ещё недавно он был готов придушить её за любую провинность, а теперь… Ему хочется, чтобы она приняла его. Чтобы она сама встала на его сторону. Барти достаточно сделал для того, чтобы высвободить её демонов, и ему это удалось. Когда Ева разозлилась на последней дуэли, она была прекрасна в своём неистовом гневе. Естественно, она не смогла разобрать бешеное сердцебиение Крауча посреди бьющихся осколков — ведь он искренне восхищался ей в тот момент. Барти буквально увидел, как вырвалась из глубин души Синистер её личная беспросветная тьма. Как она собрала внутри всю ярость и выплеснула её на него. Тогда он смолчал, но в глубине души был поражён её способностями. Тот самый потенциал, который он разглядел в этой девушке, наконец нашёл свой выход во тьме. Это и было главной целью Барти — открыть потайные двери её души. Правда, открыл он не одну… Впервые в жизни ему захотелось поддаться кому-то. Тогда, в выручай-комнате, когда он в очередной раз проследил за ней и нашёл её совершенно обнажённой, лежащей у камина. О ком она фантазировала, трогая себя? Почему-то ответ на этот вопрос нашёлся в голове Барти сразу же. И он не ошибся. Понял это, лишь взглянув в её глаза. И тогда ему вновь захотелось быть рядом. Сделать всё так, как пожелает она. И чего стоили все его попытки заставить её принять себя силой, если теперь это не имеет никакого значения? Сколько раз за полгода Барти проникал в мысли Евы, контролировал её сны, заставлял её поверить в то, во что ему нужно было… И каждый раз, влезая к ней в голову, он видел себя в её воспоминаниях. Иногда так трудно было сдерживаться во время дополнительных занятий, чтобы не прикоснуться к ней, что хотелось взвыть. Если бы только она знала, как сильно порой было его желание… Всё это время она жила в неведении, хотя была так близка к ответам. Но что бы она подумала, узнав, что полгода кряду Крауч притворялся её учителем? Разозлилась? Или приняла бы его? Бред. Очнись, придурок. Она никогда тебя не примет. Она всё та же надоедливая заучка, какой и была. Да, она приняла свой истинный облик. Да, она спала с тобой. Много раз… Но с чего ты взял, что её отношение к тебе может граничить с чем-то кроме похоти? Признание не стоит того, чтобы ставить под удар всю миссию.

***

Осознание приходило ко мне недолго. Сложнее было сохранять невозмутимое лицо наедине с «профессором». Недостающие частицы мозаики возвращались на место, а я с каждой секундой всё отчётливее понимала, с КЕМ рядом я сейчас находилась. Первичная реакция могла меня выдать, поэтому пришлось быстрее закончить разговор, сославшись на то, что мне следует отдохнуть и всё обдумать. А обдумать мне уж точно есть что… Вот же ублюдок! Полгода… Я ничего не замечала. Не могла понять очевидного. А ведь было так много «совпадений». Его речь, манера поведения, то, как он всегда и везде оказывался в нужный момент, где он прятался… Мне было сложно произнести это у себя в голове, но я устала жить в осознанном неведении. Оборотное зелье расставило все точки. Грюм это Крауч. Ясно, как день, не правда ли? Если сопоставить факты. Почему я не делала этого раньше? Не задумывалась? Не хотела? «Не хотела, чтобы он узнал о твоих грязных мыслишках.» И это тоже. Даже когда я буквально видела его перед собой на дуэли, мне и в голову не пришло, что это не игра моего собственного воображения. Как уложить всё это в голове? Я скоро с ума сойду. Сначала Джордж, потом Себастьян, теперь Крауч… Мерлин, я так больше не могу. Нужно покончить со всеми этими интригами и тайнами раз и навсегда. Не хочу, чтобы моя жизнь осталась такой, как сейчас. Сердце, казалось, стучало на весь коридор. Я неслась в свою спальню, удаляясь от кабинета З.О.Т.И. В голове осталась лишь одна главная мысль, которую я не позволила себе оставить: нужно проверить. Добежав до гостиной, я поднялась в свою спальню и трясущимися руками начала шариться в ящике в поисках нужной бумаги. — Есть! — не сдержав эмоций, воскликнула я, держа перед собой расписание патрулей. Вот чёрт. Моя очередь только через четыре дня. Я не могу так долго ждать! Он нужен мне сегодня! Иначе я спать не смогу. Сегодня в патруль отправляются Камелия Кларк и Виктория Брудстоун — мои однокурсницы. Чёрт, снова не везёт… Эти девушки — лучшие подруги. Вряд-ли одна из них согласится мне уступить. Попытаться стоит. Мой план состоял в том, чтобы отправиться патрулировать сегодня вечером. Затем пробраться в кабинет Грюма и найти тайник с оборотным зельем. Если я права, то я точно найду его. И смогу доказать своё предположение. А потом… Ткнуть этим Краучу в лицо! Ведь он держал меня за дуру всё это время. Не знаю, что будет потом, но сейчас мне плевать. Я хочу выяснить, что здесь происходит. Быть может, он убьёт меня, узнав, что я раскрыла его тайну. Что ж, если так, я даже не буду сопротивляться. Это глупо после всего… Адреналин распространялся по моему телу со скоростью Нимбуса, и я поспешила в Большой зал. Нужно было найти Камелию и Викторию до конца ужина. Остановилась я только перед входом. Из-за первичного шока я не подумала о главном: как же я отношусь к этой новости? Что я чувствую? Ведь изначально я подозревала, что Крауч что-то замышляет. Иначе зачем он здесь? Я даже вела расследование, чтобы понять его цели. Но мой трезвый разум был опьянён его словами и действиями. Это теперь не имеет никакого значения. Я знаю правду, и, если я окажусь права, что мне делать дальше? Пойти к Дамблдору? Рассказать обо всём? Кого я обманываю. Я не смогла бы. Не могла раньше, а тем более не могу теперь. В какой момент Барти стал так важен для меня? Если оглянуться назад, то и сейчас трудно ответить на этот вопрос. В первую встречу? Или после разговора в выручай-комнате? После боггарта? В Рождество? Не понимаю. Что я испытываю к Барти? Как назвать эту необходимость в нём? В итоге решение всё равно придётся принять. Каким оно будет? Наверное, стоит выслушать его. Но станет ли он вообще говорить со мной? Решившись на этот шаг, я вошла в Большой зал. Народу было много — ужин в самом разгаре. И снова это чувство. Кто-то смотрит на меня. Я обвела зал глазами и столкнулась с пристальным взглядом Грюма, сидящего за профессорским столом. Он смотрел в упор и не отводил от меня глаз. По телу прошла мелкая дрожь. Он догадался? Понял, что я знаю? Не может быть. Я не расслабилась ни на секунду. Но почему тогда он так смотрит? Лишь на мгновение Грюм перевёл взгляд, и мне хватило этого, чтобы за ним проследить. Себастьян тоже смотрел на меня. Я встретилась с ним взглядом, и его сосредоточенное выражение лица вдруг сменилось на улыбку. Он приподнял руку в знак приветствия. Чёртов притворщик. Я выдавила из себя улыбку и отвела глаза. Смотреть на него противно. Так и хочется придушить. Взяв себя в руки, я двинулась к столу своего факультета, попутно выискивая Викторию и Камелию. Долго искать мне не пришлось — девушки сидели в компании своих знакомых и оживлённо беседовали. Я приблизилась к ним, и всё вдруг резко замолкли. Камелия и Виктория уставились на меня с непониманием. Хоть мы и были однокурсницами, но практически не общались, так что меня не смутило их удивление. — Привет — поздоровалась я. Девушки одновременно кивнули мне в ответ. — Я хотела спросить… Сегодня вечером будет патруль, и я бы хотела поменяться с кем-то из вас. Понимаю, что… — Хорошо — перебила Камелия — Можешь пойти вместо меня. Я не против. — Правда? Спасибо — ответила я. Потом, немного помявшись, я снова кивнула девушкам в знак прощания и отошла от них. Получилось! Камелия согласилась как-то слишком быстро, но меня сейчас это мало заботило. Я направилась к выходу из Большого зала, чтобы подготовиться к вечернему патрулю. Уверенность била ключом изнутри, и меня распирало от любопытства. Теперь я надеялась, что окажусь права, иначе профессор Грюм меня не пожалеет… Но ошибки и быть не может. Всё настолько очевидно, что эта глупая проверка нужна мне лишь для того, чтобы ещё раз убедиться в том, что я и так знаю. Тем не менее, так хочется узнать реакцию Крауча на эту ситуацию. Глупость и безрассудство? Пожалуй. Но почему-то мне совсем не было страшно. Наоборот, опасность лишь подогревала мой интерес. Всё вокруг вдруг затихло, будто замок опустел. Для меня не осталось ничего и никого, кроме моей цели. Уверенным шагом я вышла за пределы зала, направляясь к башне. И тогда кто-то вдруг схватил мою руку и потащил за угол. Я хотела было закричать, но передо мной оказался Фред. Он выглядел обеспокоенно, и я сразу догадалась, о чём пойдёт разговор… — Ну привет, девушка-которая-игнорирует-моего-брата — сказал он с лёгкой улыбкой на лице. Даже в такой ситуации Фред сохранял позитивный настрой. — Привет — виновато улыбнувшись, поздоровалась я. — Если серьёзно, Ева, что у вас случилось? С самого дня похода в Хогсмид Джордж места себе не находит! Почему ты не пришла? Почему ты его избегаешь? Чёрт, слишком много вопросов! Я не готова сейчас отвечать на них. Тем более перед Фредом. — А почему ты меня отчитываешь? Где Джордж? — Братец места себе не находит. Отказался идти на ужин. А ты вообще представляешь, как это вредит организму?! Вам надо поговорить! Я не могла понять, шутит ли он, или говорит серьёзно. — Джордж решил дать тебе время, раз уж ты не идёшь на контакт — продолжил Фред — Но если ты продолжишь бегать от него, это не решит проблему! Поэтому я, как хороший брат, хочу вам помочь. Назойливость парня начинала меня раздражать. — Фред — перебила я — Я обязательно поговорю с Джорджем, обещаю. Просто дай мне время. — То есть, ты не расскажешь, что случилось? — подытожил он, приподняв бровь. Я покачала головой. — Не волнуйся, мы сами с этим разберёмся. Так держать, Ева, не срывайся на нём. — Ну как знаешь, Синистер. Только обязательно поговори с ним! Не хочу и дальше видеть братца таким угрюмым. Никакого веселья! — Обещаю — подтвердила я, улыбнувшись Фреду. После этих слов парень одарил меня многозначительным взглядом и ушёл. А я смотрела ему вслед и не понимала, что мне делать. Надо завтра обязательно поговорить с Джорджем. Фред прав, я не могу заставлять его страдать от неведения. Сегодня я встречусь с Краучем. Кто знает, что может произойти… И сегодня моя главная цель — только Барти. С остальным разберусь позже. Добравшись до комнаты, я наконец немного пришла в себя. И, хотя внутри я сгорала от предвкушения, мне стоило успокоиться. До патруля оставалось не так много времени, и я решила сходить в душ. Холодная вода отрезвила разум. Мне стало намного легче. Я села перед зеркалом м полотенцем на голове и стала рассматривать своё лицо — синяки под глазами от недосыпа, острые, как лезвие бритвы, линии скул, уставшие глаза… Да, Синистер, ты себя извела. Почему-то захотелось впервые за долгое время нанести макияж. Обычно я не делала этого, обходясь нанесением тона. Природа и наследственность наградила меня весьма симпатичными чертами лица, так что я не привыкла особо краситься. Однако перед встречей с Краучем мне захотелось выглядеть на все сто. Зачем? Понятия не имею. Я взяла в руки пушистую круглую кисть и нанесла на лицо волшебную пудру — она создавала невероятный тон и выравнивала кожу, предавая ей естественный цвет. Затем в бой вступили тушь и карандаш для глаз. Спустя несколько минут лёгкий макияж был готов. Я рассматривала своё отражение с довольным выражением лица. Так-то лучше. В назначенное время я ждала Викторию в гостиной. Мне не терпелось поскорее отправится на встречу с Барти. По правилам, мы должны были патрулировать парами — начинать и заканчивать вместе. Думаю, сбежать от Виктории — не проблема, но всё же стоит её дождаться. И вот на лестнице послышались шаги. Я встала с дивана и приготовилась выдвигаться. Но по какой-то непонятной причине я увидела перед собой Тони… — Что ты тут делаешь? — искренне изумилась я. Девушка уставилась на меня таким же удивлённым взглядом. — Собираюсь патрулировать. Где Камелия? — Я попросила её поменяться со мной — ответила я — Но ты как тут? — А я попросила Викторию… Мы с Мелиссой собираемся на свидание, поэтому я… А у тебя что случилось? — Ну… что-то вроде того же… Вот почему Камелия так легко согласилась поменяться со мной. Ну и новости. В прошлый раз я сбежала от Тони, и теперь снова должна разделиться с ней. Она точно что-то заподозрит… Но выбора у меня нет. — Что ж… — продолжила я, после неловкой паузы — Пойдём скорее, нам уже пора. Тони не ответила, но направилась к выходу. Я последовала за ней. Что же мне делать? Что сказать, чтобы она ничего не поняла? Как мне уйти? Стоп. Почему я вообще должна объяснять что-то и оправдываться перед ней? Какая разница, поверит она мне или нет? Мы больше не подруги, и её не должны волновать мои причины. — Я пойду на третий этаж — уверенно заявила я, спустя несколько метров от башни. — Опять уходишь? Мы ведь должны ходить вместе. Я понимаю, что тебя это не устраивает, но таковы правила! — Если хочешь, нажалуйся профессорам. Но я уверена, что с нами ничего не случится. Мне просто хочется поскорее выполнить свою работу и лечь спать — заключила я, и, не дожидаясь ответа, быстрым шагом направилась в противоположную от Тони сторону. С каждым шагом волнение становилось сильнее. Что, если Грюм всё ещё там? Учителя патрулируют каждый вечер, но что, если он задержался? Что, если он заметит меня? Придётся говорить обо всём прямо. Спустя несколько минут я уже стояла у дверей кабинета защиты от тёмных искусств и набиралась смелости, чтобы войти. Сейчас мне это казалось невероятно глупой затеей, но пути назад уже не было. Я медленно толкнула массивную дубовую дверь. Внутри было тихо и темно. Лишь луна освещала помещение класса из незадёрнутых окон. — Люмос — шёпотом произнесла я, держа палочку перед собой. В комнату профессора вела небольшая винтовая лестница в конце класса, и я, не раздумывая, направилась к ней тихими, но стремительными шагами. Перед дверью я остановилась, прислушиваясь к малейшим шорохам вокруг. Никого. Внутри, кажется, тоже пусто. Сердце забилось быстрее, и я вошла в комнату. Обстановка внутри не изменилась с моего последнего визита. Я старалась не шуметь, но мне нужно было отыскать тайник. Вытягивая руку перед собой, я освещала некоторые части помещения. Рабочее место — стоит начать с него. Я обошла массивный деревянный стол и осмотрела его: куча бумаг, учебные пособия, какие-то тетради, газеты… Не то. Я подёргала ручки ящиков — всё заперто. Отпирающее заклятие легко справилось с задачей, вот только внутри не оказалось ничего полезного. Надо было искать дальше. Книжный шкаф не показался мне местом, где можно спрятать тайник. Разве что он открывает потайную комнату? Вернусь к этому варианту позже. Я выдохнула и продолжила осмотр. На полу стояла куча сундуков, на стульях — чемоданы. Раньше они не привлекли бы моё внимание, но теперь я задумалась: неужели у него столько вещей? И этот огромный железный сундук в углу… Что там внутри? Грюм ни разу не рассказывал об этом. Может, тайник именно там? Вариантов не так уж и много… Я двинулась к сундуку, но не заметила склянку под ногами. Она укатилась в дальний угол, под кровать. Чёрт! Слишком громко. Я затихла и снова прислушалась: тишина. Отлично. Так что это было? Наклонившись, я направила свет от палочки под кровать — там лежал небольшой стеклянный сосуд, на который я наткнулась. Я потянулась за ним и достала. В нос тут же ударил запах, который я больше ни с чем не спутаю. Тот самый запах из женского туалета на третьем этаже, запах из кабинета зельеварения, запах, исходящий от Грюма! Я была права! Это оборотное зелье. Кто-то ненадёжно спрятал свои запасы. Пузырёк был пуст, но запах всё же сохранился. Этого было достаточно, чтобы предъявить Барти доказательства. Теперь оставалось лишь дождаться его самого. Сначала я хотела подождать в комнате, но здесь было как-то неуютно. Будто был здесь кто-то ещё и следил за мной. Поэтому я спустилась в класс и начала расхаживать между партами, предаваясь воспоминаниям о первом уроке невербальной магии, о наших дуэлях… И как только я умудрилась выбить окна? Теперь-то они были целыми, но в тот момент я по-настоящему испугалась самой себя. Пройдя дальше, к последней парте, мне вспомнилась ночь нашей первой встречи с Краучем в его настоящем обличии. Я тогда была пьяна и мало что понимала, но спустя время память вернулась ко мне. Тогда он был груб и жесток со мной, но всё же отпустил. Почему? Я провела пальцами по парте, где между нами впервые произошла близость. Пусть и не такая, о которой обычно мечтают девушки, но всё же… Чем его зацепила такая, как я? Усевшись прямо на парту, я стала ждать возвращения Грюма-Крауча. Перебирать слова, которые скажу ему при встрече. Прокручивать в голове воспоминания, связанные с ним. Практически всё время у нас был секс, и мы не особо много разговаривали. Почему же меня так тянет к Барти? Я сидела спиной к выходу и прислушивалась к малейшему звуку. Какое-то время всё было тихо, но когда я услышала чьи-то приближающиеся шаги, на теле появились мурашки. Это был не страх, совсем нет. Лишь предвкушение. На мгновение в голову закралась мысль о том, что это может быть совсем не Крауч. Однако сомнения рассеялись, когда я узнала звук шаркаюшей походки «Грюма». Он остановился перед дверью на мгновение, будто прислушиваясь, а я сжала в руках склянку из-под зелья. Затем дверь класса открылась. Я ещё не видела его, но знала, что он удивлён. Первые несколько мгновений он молчал, стоя на месте. А потом… направился ко мне. Было темно, и он вряд-ли заметил в моих руках пузырёк, но меня, кажется, узнал. — Синистер, что ты тут делаешь в такой час? — поинтересовался «профессор» в своей обычной недружелюбной манере. Все слова резко покинули мою голову. Я развернулась лицом к «Грюму» и молча подняла стеклянный сосуд на уровень его глаз. Палочка всё ещё освещала часть помещения, и я видела, как меняется выражение лица мужчины. Если сначала он был удивлён и смотрел на меня пристально, то теперь его взгляд будто стал спокойнее. Неожиданно. А потом… Не успела я произнести и слова, как черты лица Грюма вдруг стали меняться. Кожа будто плавилась прямо на нём, а тело начало менять свои габариты. Через мгновение передо мной уже стоял Крауч. Одежда Грюма была ему велика, так что висела, словно мешок. Стеклянный глаз полетел прямо на пол вместе с повязкой. Бинго! Видимо, он вернулся в класс за порцией зелья, потому никак не ожидал увидеть меня. Между нами повисло молчание. Казалось, Крауча совсем не поразила моя догадка. Будто он знал, что я всё пойму. И теперь он ждал чего-то от меня. Какой-то реакции. — Выходит… — начала я — С самого начала это был ты. Проник в школу, убрав настоящего Грозного Глаза, притворился им, проводил занятия… Даже обучал меня. Не знаю, что сказать. Полагаю, ты не скажешь, зачем всё это было? Барти не ответил. Видимо, мои слова подтвердились. — Ты прокололся с оборотным зельем. Возможно, ты не знал, но у меня сильная память на запахи. Рано или поздно я бы догадалась. — Я в тебе не сомневался — невозмутимо ответил Крауч. — И что теперь? — поинтересовалась я, бесстрашно задрав подбородок — Убьёшь меня? Барти неспешно подошёл ко мне, не отрывая внимательного взгляда, а потом упёрся руками в парту, сокращая расстояние между нами до минимума. Я не отстранилась, продолжая смотреть прямо в его смольные глаза. — А стоит? — лишь спросил он. Сердце вновь забилось, словно готовое выпрыгнуть из груди. Я не успела даже подумать, прежде, чем Крауч впился в мои губы резким поцелуем. Он всё понял. Понял, что я никому не расскажу. Понял, что я приняла его. Я ответила на поцелуй, прикусив его губу. Во рту сразу же почувствовался металлически привкус крови Крауча. Я отстранилась и взглянула на него. Он тяжело дышал, и, кажется, кровь его не волновала. Я поднесла палец к его губам и вытерла им немного крови. Свежая блестящая в лунном свете алая жидкость потекла по моему пальцу, но я не дала ей капнуть на пол — слизнула кровь одним движением языка. Барти всё ещё внимательно наблюдал за моими действиями и, кажется, это жест возбудил его не на шутку. В ту же секунду он притянул меня к себе, ухватив за волосы одной рукой. Другой же он приобнял меня за талию, проникая под рубашку. Это был наш второй поцелуй. Первый случился в выручай-комнате всего пару дней назад. До этого Крауч никогда не позволял мне целовать его. Почему же сейчас это происходит? Что это значит? Возбудившись не на шутку, я потянулась к тяжёлому кожаному плащу, освобождая Барти от этой одежды. Он, в свою очередь, рывком сорвал пуговицы с моей рубашки. Затем отстранился, укладывая меня на парту. Я смотрела на мужчину, желая видеть все эмоции, которые он испытывал в тот момент. Он тоже не отрывал взгляда. Наклонился ко мне и еле слышно прошептал: — Моя. Ты только моя, Ева Синистер. Эти слова заставили моё сердце биться ещё чаще, а тепло возбуждения поднималось во мне с невероятной скоростью. Внизу живота всё заныло, и я вцепилась в волосы Крауча, продолжив поцелуй. И вновь мы остались вдвоём в этом мире. В тот момент кроме нас не было ничего и никого вокруг. Лишь на мгновение мне показалось, что я услышала шаги за приоткрытой дверью кабинета, но я даже не успела толком задуматься об этом…