inside your walls.

Me and my girl, we got this relationship I love her so bad, but she treats me like shit On lockdown, like a penitentiary She spreads her lovin' all over and when she gets home, there's none left for me <…> Evil, I've come to tell you that she's evil, most definitely Evil, ornery, scandalous and evil, most definitely The tension, it's getting harder I'd like to hold her head underwater — Sublime, Doin’ Time       Он нашёл Регулуса у небольшого пруда на территории поместья. Пруд давно порос кувшинками и камышом. Над ним росла плакучая ива, и её ветви мерно покачивались, бросая тень на пятачок придавленной травы, на котором сидел Регулус и читал книгу. Колючка спала на его коленях и лениво шевелила хвостом.       Римус не решался подойти ближе, только долго смотрел на него и пускал свои мысли всё дальше и дальше. Он позволял своим намерениям и чувствам обволакиваться всё тем же расстройством и обидой, которые он чувствовал вчера, когда подслушал разговор Вальбурги и Друэллы. Новый наследник семьи Блэк. Было бы так легко утопить его прямо здесь, в этом самом пруду, как маленького котёнка. Регулус попытался бы сопротивляться, но Римус сильнее его, больше и увереннее. В его голове уже проносились узкие колонки газетных некрологов, Вальбурга в чёрном крепе, он уже чувствовал удушливый запах формальдегида и белоснежных лилий. Представлял, как бы затихала вода в озере, когда последние остатки жизни покинули бы тело Регулуса.       Но бешеный поток его мыслей прервало появление Джеймса. Поттер подошёл со спины, в руках — поднос с лимонадом и двумя стаканами. Как официант в загородном клубе, одетый в слишком дорогое поло и льняные шорты.       — Извини, — пожал плечами Джеймс, но на самом деле ему не было жаль. Это чувствовалось за километр. — Я прихватил только два стакана.       Он приблизился к Регулусу, и Римус пошёл за ним. Джеймс поставил поднос на землю и разлил лимонад по стаканам — и только тогда Регулус оторвал глаза от своей книги и заметил Римуса. Он не торопился говорить, только в глазах младшего Блэка читалось давно знакомое предчувствие, с каким кролик смотрит на удава.       — Так значит, — начал Джеймс, на локтях откидываясь на пледе, — Мэри уехала.       Римус кивнул.       — Они с Сириусом повздорили, — заметил Римус, словно оправдываясь.       — Удивительно, — только и ответил Джеймс. Он перевёл взгляд с Римуса на Регулуса, и его челюсть напряглась. — Но сегодня ночью я слышал, что это пошло на пользу… вашим отношениям.       Регулус усмехнулся, а Римус оставался стоять перед ними, руки в карманах джинсов. Видом своим он напоминал провинившегося перед начальником работника, но что он успел усвоить за это время в Блэк-мэноре, так это то, что если хочешь чего-то добиться, придётся унижаться перед этими людьми ещё много-много раз, и надеяться, что ты получишь хотя бы каплю того же подобострастия взамен, которое золотая молодёжь получает по праву рождения. Одна капля, всего лишь одна капля, но её бы хватило, чтобы утолить жажду Люпина. Так он думал.       — Неужели, Лунатик, всё это, — Джеймс лениво махнул рукой, пальцем указывая то на себя, то на Регулуса, — было только для того, чтобы забраться Сириусу в штаны?       — Тупая стратегия, не находишь? — усмехнулся Римус.       — Вот именно, — ответил Джеймс и отпил из своего стакана лимонада. Но чем больше он думал, тем быстрее до него наконец-то доходило. — О. О, ты не хочешь только Сириуса. Ты хочешь всего и сразу, не так ли?       В какой-то степени, это было освободительным — знать, что кто-то наконец видит его насквозь, и чувство это приносило удовольствие только в том смысле, что его амбиции, его страсть наконец-то видели. Признавали.       — Вам нужно уехать, — пробормотал себе под нос Римус, и Джеймс сделал вид, что не расслышал его, но Регулус удивлённо поднял глаза, как если бы это было новым приказом. — Я слышал разговор Вальбурги и Друэллы. Она хочет объявить Регулуса новым наследником семьи Блэк.       Между ними повисла тишина, позволявшая прислушаться к пению птиц, стрекотанию насекомых в высокой траве, и к тому, как в паре километрах от них раздаётся гудение мотоцикла Сириуса. Только проснувшись, он выехал покататься, и в тихих окрестностях Блэк-мэнора гудение его двигателя было самым громким звуком, будившим спящих на солнце уличных кошек и пугавшее всех пожилых дам, чей слух ещё позволял им услышать этот рёв.       Регулус погрузился внутрь себя. На его лице отражалась глубокая задумчивость, дышал он тяжело, и тревога была слышна в биении его сердца даже за несколько шагов. Конечно, Регулус не ожидал услышать подобные новости от Римуса — если вообще когда-либо ожидал их услышать. И хоть все в Блэк-мэноре знали, что подобное могло произойти, никто не верил, что мистер и миссис Блэк действительно решатся вырвать Регулуса из той роли, которую он хорошо заучил за все восемнадцать лет своей жизни. Идеальный запасной вариант. Всю жизнь его единственной задачей было только держать лицо, не обладая при этом никакой реальной ответственностью за наследство Блэков. И что теперь?..       — Ты уже ведёшь себя в этом доме, как хозяин, Люпин, и меня это раздражает, — прервал молчание Джеймс. — Тебе кажется, что ты можешь решать, кто покинет этот дом, а кто останется, но это не так, и теперь я знаю, что этого точно никогда не произойдёт. Это не очередной из твоих извращённых приказов. Что ты предлагаешь: чтобы я увёз Регулуса под покровом ночи и обручился с ним в Шотландии?       — Именно это я и предлагаю, Джеймс, — кивнул Римус.       И в глазах Джеймса мелькнула искра — та самая искра, подтверждавшая, что Джеймс сам думал об этом. Много раз. Украсть Регулуса от его безумной семьи, погрязшей в кровосмешении и пыльных традициях, и дать ему другую жизнь, в которой он не был бы «запасным вариантом», а стал самым важным из всех людей. По крайней мере, для Джеймса. Ведь Поттер, несмотря на весь свой напускной цинизм и попытки мыслить здраво, оставался романтиком. Следующие его слова звучали в ушах Римуса, как отговорки.       — Я не могу оставить Сириуса, — заявил Джеймс, и плечи Регулуса вздрогнули.       — Я позабочусь о нём, — парировал Римус.       — Как ты сможешь защитить его от Вальбурги? Если он останется единственным наследником — а от Регулуса точно откажутся, если он сбежит с мужчиной — Вальбурга не даст ему житья, и ты точно не сможешь быть с ним так, как ты того хочешь. У тебя есть план?       — Есть, — Джеймс выжидающе глянул на Римуса, — но будет лучше, если ты его не узнаешь. Тебе нужно знать только одно, Сохатый: я не оставлю Сириуса и я сделаю всё, чтобы он был счастлив. Чтобы он был в безопасности. Я не остановлюсь, пока не получу того, чего желаю.       — Этого я и боюсь. Ты действительно любишь его, или его статус, положение, деньги? Любишь ли ты Бродягу, или всё то, что несёт в себе имя Сириуса Блэка?       Римус прикусил язык.       — Ты считаешь, что можешь распоряжаться людьми, как тебе вздумается. Сириусом, Регулусом, мной. Но я отказываюсь становится разменной картой в твоей игре — и не позволю тебе так же относиться к Регулусу.       — Почему-то из вас двоих, Джеймс, только ты сейчас говоришь обо мне, как о предмете, — наконец-то подал голос Регулус, захлопнул книгу и встал со своего места. Он подхватил Колючку на руки и пошёл в сторону поместья, Джеймс даже не успел опомниться.       — Что? — воскликнул он. — Регулус, подожди!       Джеймс подскочил на своём месте и пролил лимонад, но в ту же минуту его телефон зазвонил. Джеймс достал его из кармана и посмотрел — звонил Сириус. Он поднял трубку и произнёс:       — Да, Бродяга?       Регулус обернулся и фыркнул.       — Ну, конечно же. Каждый раз — мой брат, — и пошёл дальше.       Но лицо Джеймса внезапно посерело, и он обернулся к Римусу и посмотрел на него испуганным взглядом.       — Сириус упал с мотоцикла.       Джеймс тут же рванул в сторону, в которую поехал Сириус. Он наизусть знал его привычный маршрут до города, мимо полей и старых фермерских домов. Римус побежал за ним, и они оставили Регулуса стоять у пруда, с застывшим выражением ужаса на лице. Сириус никогда не падал с мотоцикла. Ни разу в жизни.       Колючка вырвалась из рук Регулуса.       Они бежали долго, и к концу первого же километра у Римуса сбилось дыхание. Джеймс всю жизнь занимался спортом, Римус провёл половину своей в больнице. Но он не мог позволить Джеймсу прибежать одному, и эта мысль толкала его вперёд. Почему Сириус позвонил именно Джеймсу? Неужели он был первым, о ком Сириус подумал?       Недалеко от выезда из поместья они увидели Сириуса, полулежащего на траве. Его мотоцикл лежал на асфальте в стороне. Сириус выглядел спокойным, но на его мотоциклетной куртке была огромная потёртость в области левой руки, а левая штанина была разорвана. На обнажившейся ноге была видна кровь. Он облокачивался на свой шлем, лежавший на траве.       Джеймс и Римус упали перед ним на колени.       — Бродяга, ты цел? — тут же воскликнул Джеймс.       — Нормально, — в голосе Сириуса звучала не столько боль, сколько обида. — Асфальтовая болезнь.       Сириус кивнул на свою кровоточащую ногу. Римус тут же набрал телефон и вызвал скорую, но Сириус только хмыкнул.       — Она всегда долго едет сюда.       — Думаю, на ДТП они приедут быстро, — заметил Джеймс.       — Какое ДТП… — махнул рукой Сириус. — Абсолютная нелепица.       Римус присел рядом с ним и осмотрел его ногу. Были повреждены только верхние слои кожи. Неприятная ссадина, от которой, возможно, останется шрам. Он дотронулся до его лодыжки, и Сириус даже не вздрогнул. Значит, перелома не было. Ему очень повезло. Римусу хотелось бы облегчить боль Сириуса, перевязать его рану, убрать всю кровь и оставить миллион поцелуев на его ноге так же, как он целовал их долгими ночами. Но сейчас рядом с ними был Джеймс, и он точно не собирался делать это сейчас. Слизывать кровь, смешанную с грязью, и надеяться, что любви Римуса будет достаточно, чтобы забрать все его страдания.       — Я никогда не падаю с мотоцикла, Сохатый, — с досадой произнёс Сириус. — Ты же знаешь, никогда не падаю.       — Я знаю, Сириус, знаю, — отвечал ему Джеймс.       Скорая действительно приехала быстро. Они позвонили знакомому механику Сириуса, Фрэнку, и попросили его забрать мотоцикл в свою мастерскую. Именно туда приказал направиться Сириус, когда они вышли из больницы. У него действительно не было перелома, даже трещины в кости, и врачи говорили, что он родился в рубашке. Или же — в мотоциклетной куртке.       Фрэнк, высокий черноволосый мужчина с лёгкой щетиной и красивыми тёмными глазами, объяснил, что проблема была в сцеплении — из-за него мотоцикл забуксовал, накренился и сбросил с себя Сириуса, как непокорный жеребец. Но по тому взгляду, которым обменялись Сириус и Фрэнк, стало понятно, что всё было гораздо сложнее.       — Мы меняли сцепление на прошлой неделе, — заметил Фрэнк. Сириус кивнул.       — Да. На прошлой неделе.       — Ты не…? — и Сириус отрицательно покачал головой.       Фрэнк предложил довезти их до поместья, и когда они выходили из его машины, Сириус не мог не заметить разочарованный взгляд Вальбурги, смотревшей на них из окна. Сириус остался стоять на месте, когда Джеймс и Римус ушли вперёд. Он поднял глаза к окну второго этажа и вёл со своей матерью бессловесную беседу, которую не поняли бы случайные наблюдатели. Те, кому посчастливилось родиться в другом доме. Когда Сириус наконец-то перестал сверлить Вальбургу взглядом своих стальных глаз, он поднял в воздух средний палец. Что он имел под этим в виду, на этот раз, не осталось ни для кого секретом. Вальбурга дёрнула занавеску на окне и скрылась за ней.       — Она это сделала, — уверенно и хладнокровно заявил Сириус. — Я не знаю, каким образом, кого она подкупила, но она это сделала.       — Твоя мать хотела тебя убить? — спросил Джеймс.       — Не убить, нет. Только покалечить. Мерзкая сука. — Сириус подошёл к Римусу и взял его за локоть. Он приподнял голову, чтобы быть ближе к уху Люпина, и прошептал так, что сказанное было слышно даже Джеймсу: — Мне сейчас очень не помешал бы член во рту.       Римус сглотнул. Он бегло глянул на Джеймса, который притворился, что ничего не слышал. Поттер вежливо отлучился и ушёл искать Регулуса.       — Сириус, ты…       — Отделался лёгкой ссадиной. Она абсолютно не помешает мне тебе отсосать.       И они ушли в спальню Сириуса, поставили пластинку Sublime на проигрывателе, и Сириус брал в рот так, словно бы пытался что-то доказать. Почему-то именно в этот момент, когда простыни липли к телу от жары, а горячий рот Сириуса старательно работал над его членом, Римус чувствовал себя использованным. О, это было порочное чувство, приносящее ему боль и радость одновременно, когда он вдруг понял, что наконец-то стал любимой игрушкой Сириуса Блэка. Псом, которому позволяешь себя кусать, зная, что даже так ты остаёшься его хозяином.       Всё это становилось похоже на ещё одну игру в протест, которые так любил Сириус. Ему нравилось спускаться на семейный ужин, игнорировать мясо, нравилось спать в женском кружевном белье, в котором его могла застать горничная, и нравилось зажиматься с Римусом по тёмным углам Блэк-мэнора. Даже если Римус старался, чтобы их не поймали, Сириусу, казалось, было абсолютно плевать. Он не хотел, чтобы Вальбурга прогоняла Римуса, но он с восторгом упивался мыслью, что хоть и тайно, но ведёт себя как похотливая шлюха, недостойная ни этого дома, ни этого имени. Ему хотелось, чтобы все портреты на стенах покрывались пятнами от позора, чтобы простыни из египетского хлопка были осквернены, чтобы Римус взял его на каждом комоде, видевшем Кромвеля, но точно сломавшемся бы от их занятий.       Римус не выдержал. Когда он кончил, Сириус не остановился. Он быстро проглотил сперму, но продолжил сосать, заставляя Римуса сжимать простыни в своих руках.       — Сириус, подожди, подожди, — прошептал он. — Это больно.       Но был ли Римус в том положении, чтобы жаловаться на боль? Он попытался снять голову Сириуса со своего члена, оттянуть его за волосы, но тот не поддавался, и тогда, почувствовав, что сейчас потеряет сознание, Римус откинулся на подушках и кончил во второй раз. Он не знал, что такое вообще возможно.       Сириус оставил его лежать на кровати и отправился в ванную, чтобы почистить зубы, словно бы он брезговал. И всё же, в первый раз он проглотил.       — Почему ты позвонил Джеймсу? — спросил Римус, когда шум в его голове постепенно начал затихать, и первой же мыслью был этот вопрос.       — Что? — раздалось из ванной, и Римус повторил вопрос громче.       — Почему, когда ты упал с мотоцикла, первым делом ты позвонил Джеймсу? — в его словах читались злоба и ревность, с которыми он ничего не мог поделать. Только выразить их, позволить им захватить его целиком и стать маленьким, готовым унизиться и быть хуже, чем ему всегда хотелось казаться в глазах Сириуса. Что угодно, только бы ему снова сказали всё те же слова, убедили его ещё раз: «я твой, Римус Люпин, только твой». Ему хотелось, чтобы Сириус начинал каждый свой день с этих слов, повторял их по пять раз за сутки, чтобы Римус засыпал, слушая эту мантру.       — Это ты сейчас хочешь обсудить? Снова разговоры о чувствах? — Сириус фыркнул. Наверняка таким же образом он разговаривал со своими девицами. Когда ругался с Мэри, когда пытался отделаться от Эммелин Вэнс — и как звали остальных? Римус уже не помнил.       Ему было стыдно отвечать на этот вопрос.       Сириус вернулся из ванной и сел на стол, достал пачку сигарет и закурил, пока Римус натягивал джинсы и готовился было уйти из комнаты, но в спину ему раздался холодный голос.       — Потому что он мой друг, Римус. Уже бог знает сколько лет. А ты — ты мне лгал. Этого объяснения достаточно? — плечи Римуса поникли. — Мне было стыдно, что ты увидишь меня таким. Было стыдно, когда ты наконец-то увидел. Я, блять, Сириус Блэк. Я не падаю с мотоцикла.       — Это была не твоя вина.       — Всё равно. Мне не хотелось, чтобы ты видел меня таким.       — Потому что тебе важно, что я о тебе подумаю, или потому что тебе сложно почувствовать себя уязвимым рядом со мной?       Сириус задумался. Его бычок опустился в пепельницу.       — Твою мать. Дай подумать. Наверное, и то, и другое?       Римус кивнул. Он почувствовал, как лёгкие шаги Сириуса скользнули по ковру, и его пальцы чуть тронули ткань его футболки. Сириус говорил сквозь зубы, и каждое слово давалось ему с трудом.       — Прекрати врать. Начни говорить правду. Не заставляй меня вытягивать её из тебя, ладно? Мне нужны люди, которые бы просто… были рядом со мной. На моей стороне. Джеймс на моей стороне. Мэри была на моей стороне, — его голос вздрогнул, когда он произнёс имя Мэри.       — Я на твоей стороне, — сказал Римус, но живот ему сдавило. — Прости.       Прости, прости за то, что я сделал, за то, что собираюсь сделать.       — Всё в порядке, — ответил Сириус. Это была ложь. Они все были не в порядке.       Но Сириус не привык решать проблемы разговорами. Он привык забываться в сексе — и в этом был похож с Римусом — или пить, курить траву, спать днём, как сейчас, и надеяться, что проблемы исчезнут, когда он проснётся и протрезвеет. Это никогда не проходило. Сириус разделся и лёг спать, а Римус вышел из его комнаты, надеясь, что однажды он поможет Сириусу проснуться абсолютно счастливым.       И всё равно, ради этого ему нужно было принести ещё столько боли в надежде, что Сириус поймёт и оценит, для чего это было.       Джеймс ждал его на балконе. Римус не стал тянуть.       — Ты прекрасно знаешь причину, по которой тебе нужно увезти Регулуса, — сказал он, облокотившись на перила.       Джеймс кивнул.       — Мне не хотелось говорить это при нём… не уверен, что он готов, — продолжил Римус, но Джеймс остановил его жестом руки.       — Стой. Ты должен поклясться мне, Римус, что не оставишь Сириуса. Что сделаешь всё, что в твоих силах, чтобы помочь ему выжить. Увези его сам, сожги Блэк-мэнор — сделай что угодно. Но не смей его предавать, Римус. Ты понял?       — Это я и собирался сделать, Джеймс.       — Хорошо. Хорошо, Римус, — он пошёл к дверям. — Регулус действительно хочет уехать.       — Сегодня ночью? — спросил Римус.       Джеймс промолчал. Он хлопнул балконной дверью, но в его молчании было больше смысла, чем во всех его красноречивых тирадах, которыми он сыпал во время университетских семинаров или споров с Вальбургой.       Римус видел, как он зашёл в комнату к спящему Сириусу, наклонился над его ухом и что-то прошептал ему. Но Сириус спал, и только сквозь сон что-то пробормотал. И Поттер, и Люпин, надеялись, что этого было достаточно, потому что ни у одного из них не было достаточно смелости сказать это Сириусу в лицо. Пусть он думает, что всё происходящее было одним непрекращающимся сном. Он проснётся, когда это будет уже неважно.       В коридоре Римус встретил Ориона в домашнем халате. В это время дня он никогда не ходил в халате — всегда в рубашке поло или в костюме, если в доме было прохладно. Выглядел он болезненно, щёки у него впали, а волосы были растрёпаны.       — Я слышал, что Сириус упал с мотоцикла, — заметил мистер Блэк. В ответ Римус кивнул. На секунду ему даже показалось, что голос его прозвучал обеспокоенно, но тут же Орион добавил: — Кошмарная прихоть — эта адская машина.       — Как вы себя чувствуете, Орион? — спросил Римус, оценивая хозяина дома с ног до головы.       — Неважно, Люпин, неважно, — заметил Орион. — Но мой врач вернётся из отпуска только послезавтра.       — Если хотите, — предложил Римус, — я могу вас осмотреть. Конечно, я ещё не до конца врач…       — Вот именно, Римус, — оборвал его Орион и смерил таким презрительным взглядом, который заставил Римуса вспомнить, перед кем он находится и в каком положении. Конечно, он был «светлой головой» в глазах богачей, называвших себя благотворителями и меценатами. Но точно недостаточно хорош, чтобы лечить самого Ориона Блэка. Только сейчас хозяин дома мог позволить своему отвращению и к его израненным рукам, и к его драной одежде, взять над собой верх. Мистер Блэк предпочитал мучиться от боли, чем принять помощь от простолюдина.       Плевать на него. Римусу было чем заняться.       Регулус не хотел паковать с собой много вещей, но больше всего он сожалел о том, что не может взять все свои книги. Пока они собирались, Джеймс целовал его щёки, лоб, глаза, только бы он перестал нервничать, говорил ему о том, что купит для них дом с огромной библиотекой, купит первые издания Рика Риордана — и кого Рег только захочет. Римус пообещал, что если ему выдастся удобный момент, он отправит им всё самое необходимое, но сегодня нужно было действовать быстро.       В ту ночь пошёл дождь. Через шумную дождевую завесу не было ни видно, ни слышно трёх фигур, скрывшихся под двумя зонтами: Римус под одним, Джеймс и Регулус под другим. Они выбежали через вход для прислуги и направились к дальнему выезду из поместья. Идти до него было дольше, чем до главных ворот, но хотя бы на него не выходили окна спальни Вальбурги. А значит, по размокшей траве, утопая в грязи, но им удалось пробраться незамеченными.       У выезда их ждал Фрэнк. Джеймс сказал, что ему можно доверять, и никто бы не заподозрил механика Сириуса в помощи двум обречённым влюблённым.       То ли это был дождь, то ли слёзы, но лицо Регулуса было мокрым, когда на прощание он провёл рукой по лицу Римуса, поцеловал его в щёку и прошептал на ухо короткое «спасибо». И Римус толком не знал, за что именно его благодарили, и враждебный взгляд Джеймса, который последовал сразу после того, как Регулус сел в машину, сказал ему, что он не достоин ни этих слёз, ни этих слов. Но всё же — Джеймс подал ему руку, и Римус её пожал.       — Не облажайся, Люпин.       Римус только кивнул. Колючка мяукнула на заднем сиденье, дверь автомобиля хлопнула, и машина тронулась. Римус не знал, когда увидит их снова, но понимал, что произойдёт это нескоро.       Вернувшись в поместье, Римус осторожно очистил свои ботинки от грязи, протёр следы на полу, чтобы никто не догадался о его ночной вылазке. Весь дом сладко спал. Римус поднялся в свою комнату, не встретив даже бдеющей горничной, оставил помытые ботинки в шкафу и вошёл в комнату Сириуса.       Сириус всегда лучше спал во время дождя, и его блаженствующее выражение лица приковывало взгляд к себе, заставляло не отрываясь наблюдать за ним, и Римус не выдержал. Он знал, что если заснёт в кровати Сириуса, с утра их могут обнаружить — и не в его правилах было вести себя безрассудно, это было причудой Сириуса. Но почему-то, выпроводив Джеймса и Регулуса из поместья, он чувствовал вину такой величины, что ему было сложно представить, что Сириус может проснуться один.       Ночь прошла за мыслями, утопающими в шуме дождя, и до самого утра Римус не смог сомкнуть глаз. Солнце било сквозь задёрнутые шторы, а в открытую форточку проникал запах петрикора, когда Сириус наконец-то почувствовал на себе внимательный и виноватый взгляд и проснулся. Он был рад видеть Римуса рядом с собой, и улыбнулся ему.       — Мне приснился очень странный сон, — признался он, но Римус уже знал, о чём был этот сон.       Джеймса и Регулуса не было на завтраке. Сириус отправил Джеймсу сообщение, но тот не отвечал. Позвонил, но Джеймс не брал трубку. Он обошёл всё поместье, заглянул в каждую комнату, в которой мог бы быть Джеймс, посмотрел у бассейна, у пруда — Джеймса нигде не было. Когда Сириус вернулся в свою комнату, Римус прочёл на его лице грусть, от которой сжималось сердце, и Римусу хотелось упасть на колени, дать Сириусу в руки нож, но вместе с тем обнять его, прижать к себе и шептать на ухо любые обещания, которые заставили бы Блэка поверить в то, что всё будет в порядке.       — Мне приснилось, будто бы Джеймс уехал, — сказал Сириус.       Римус кивнул. Он действительно уехал.       Не было слышно смеха, когда Джеймс находил забавную фотографию кота в инстаграме, или его ежедневных разговоров с матерью по телефону, или его длительных рассказов о том, кто по его мнению был настоящим Джеком Потрошителем, и только в этот день Римус понял, насколько тихим был Блэк-мэнор. Летнее солнце, которое грело их все эти дни, наводило только полуденный ужас, когда рядом не было никого, кто мог бы поспорить с Вальбургой о последних новостях из парламента, особенно когда её силуэт вдруг спустился к обеду.       Она искала Регулуса. Его нигде не было.       — Есть ли такая вероятность, — произнесла она, и по позвоночнику Римуса прошёлся холодок, — что Регулус сейчас находится с Джеймсом Поттером? Их обоих не видно со вчерашнего дня.       — Возможно, — только пожал плечами Сириус, отпивая свой гранатовый сок.       — Тогда, Сириус, ты позвонишь Поттеру и спросишь, куда он дел твоего брата? — спросила Вальбурга, но сын даже не взглянул на неё.       — Джеймс не отвечает на мои звонки и сообщения. Почему бы тебе не позвонить Регулусу?       Но по взгляду Вальбурги было понятно, что ни она, ни Орион не могут добиться ответа от Регулуса, потому что его выключенный телефон так и остался лежать в комнате. После обеда Вальбурга нашла сотовый. Она осмотрела полки и поняла, что все документы Регулуса исчезли вместе с несколькими футболками, тёплым свитером и парой оксфордов. Несложно было догадаться, что произошло, и вот уже к ужину Вальбурга обзванивала всех одноклассников Регулуса, всех влиятельных знакомых семьи Блэк, а Орион пытался найти номер частного детектива, который мог бы помочь в поисках. Из комнат хозяев дома то и дело раздавались телефонные звонки, и Римус не мог сосредоточиться на своей книге — уже почти полчаса он постоянно перечитывал один и тот же абзац о том, как Анне запрягали карету. Гудки, голоса, звук каблуков Вальбурги по паркету. В ушах Римуса стоял ужасный шум, а подмышки на его футболке промокли от тревоги.       — В конце она бросится под поезд, — сказал Сириус, выхватывая из рук Римуса книгу, и наконец-то Римус вспомнил о том, как дышать. — Пойдём.       Сириус оставил книгу на консоли в коридоре, даже не заложив страницу, но Римус так долго на неё пялился, что навсегда, наверное, запомнил бы эту самую страницу. Они вышли из поместья и пошли к саду. Римусу казалось, что у него дежавю. Ведь перед тем самым ужином он тоже убивал время за чтением, и Сириус его вновь прервал, отобрал книгу и повёл в сад. Но что на этот раз: поцелует он его, ударит или обругает?       Но в лицо раздался вопрос.       — Ты знаешь, куда они уехали? — спросил Сириус, глядя Римусу прямо в глаза.       Люпин выдохнул и кивнул.       — Ты помог им сбежать? — снова вопрос.       Снова кивок.       — Почему? — но Римус не стремился отвечать. Он стыдливо отводил глаза в сторону, боясь, что сейчас Сириус вновь его ударит. Но он терпеливо ждал ответа. — Римус, я просил тебя мне не лгать.       — Вальбурга сказала Друэлле, что сделает Регулуса наследником вместо тебя. Теперь этого не произойдёт, — только и ответил Римус.       Сириус смотрел на него пустыми глазами, не в силах осознать, что услышал правду. Он долго вглядывался в лицо Римуса, пытаясь наконец-то понять, почему, и Римус осознал, что теперь ему ни за что не получится скрыть ни свою жадность, ни свою злобу, ни свою обиду.       — Я бы хотел этого, Римус. Я был бы блядски счастлив.       Он отвернулся от Римуса, и его спина задрожала. Он плакал. Римус обошёл его, чтобы вновь заглянуть в лицо, и увидел то, чего не ожидал. Сириус не просто плакал — он рыдал. Губы его поджались, как у ребёнка, и он пытался ловить ртом воздух, когда Римус обнял его и прижал себе, чувствуя, как намокает от слёз ворот его футболки. Но как только к Сириусу вернулись силы, он принялся колотить Римуса по груди.       — Конченый ты мудак, Люпин! — он оттолкнул Римуса от себя. — Неужели, тебе недостаточно меня? Никогда не было недостаточно! Мы могли бы жить свободно, получать те гроши, которые бы давала нам Вальбурга, не видеть ни её, ни этот дом, никого на свете, только мы с тобой! Но нет — тебе этого мало, ты хочешь больше, больше, больше. Блэк-мэнор? Ты хочешь его? Стоило сразу целиться на Регулуса, потому что со мной ты просчитался. Я, блять, не собираюсь быть твоей трофейной женой!       — Ты не понимаешь, о чём говоришь, Сириус.       — Я прекрасно понимаю, потому что… потому что я столько раз хотел перестать быть наследником дома, и когда у меня наконец-то появился шанс..! — он ударил кулаком по живой изгороди, но в ответ раздался лишь шелест листвы. — Это должен был быть я. Я должен был сбежать под покровом ночи с любовником, я должен был быть… куда они уехали?       — Инвернесс, — ответил Римус. Там у семьи Джеймса был симпатичный домик.       Сириус горько усмехнулся.       — Конечно. Инвернесс. Очень в стиле Регулуса, — он посмотрел куда-то в сторону. — Я бы выбрал Брайтон.       — Мы всё ещё сможем поехать в Брайтон, Сириус, — тихо произнёс Римус, протягивая руку к Блэку.       — Нет, нет, нет! — закричал он, и Римус боязливо оглянулся. Только бы их никто не услышал. — Ты не понимаешь, совершенно не понимаешь, потому что ты никогда не был на моём месте! Ты не знаешь, каково мне тут — это душит меня.       Римус весь сжался и накалился от напряжения. Он готов был слушать это сколько угодно — но не ужели ему не дадут даже объяснить?       — И ты забрал, ты всё забрал, последний шанс… и только просишь больше и больше, ничего не оставляя мне. Ни друзей, ни свободы, ни…       — Ты ничего не знаешь, Сириус, — не выдержал Римус. — Ты привык швыряться деньгами направо и налево, думаешь, ты смог бы выжить на годовое пособие, которое ты спускаешь за месяц, а иногда за неделю? Смог бы жить так, как я? У меня нет денег, ни единого гроша за душой, и что ты хочешь — жить со мной, сбежать в Брайтон? После того, как у тебя изо рта вырвут серебряную ложку, Сириус?       — Я смог бы… — попытался вставить слово Сириус.       — Нет, ты не смог бы. Ты не смог бы жить в квартире с тонкими стенами и протекающим потолком, ты не смог бы работать пять дней в неделю, не смог бы отрезать плесень на сыре, чтобы его съесть, не смог бы вырезать купоны из газет, не смог бы одеваться в благотворительных магазинах, а не, блять, в Вивьен Вествуд и Том Форд. Ты когда-нибудь в своей жизни готовил?       Сириус молчал. По его лицу всё было понятно.       — Вот именно. Потому что у меня нет денег. Я получу родительский полуразвалившийся дом и отцовский фольксваген. У Джеймса есть деньги. Он может забрать Регулуса, может жить с ним в проклятом доме в Инвернессе и каждый день кормить чёрной икрой или — как оно называется? — coquille Saint-Jacques, сколько угодно. Сбежав со мной, ты остался бы ни с чем. Я делаю это для тебя. Я готов что угодно сделать для того, чтобы ты был счастлив, Сириус!       Они смотрели друг на друга, не в силах больше что-либо сказать. Издалека раздавался гром, и над их головами собирались грозовые тучи. Когда первые капли дождя упали на их макушки, Сириус наконец-то нарушил молчание.       — Тогда вот что я тебе скажу, Люпин. Старайся больше, потому что сейчас мне кажется, что я ненавижу тебя больше всего на свете.       Не глядя на Римуса, он вышел из сада и пошёл в сторону поместья. Римус долго собирался с мыслями, и в дом он вернулся уже полностью промокшим.       В тот же вечер в новостях появились заголовки о том, что младший сын семейства Блэк сбежал из дома с сыном спикера. По величине этот скандал был именно таким, как Римус и ожидал. В комнате Вальбурги что-то разбилось, когда новости появились по телевизору. Из кабинета Ориона раздавалась абсолютная тишина.       Нотариус должен был выписать Регулуса из завещания на следующий же день.       Вальбурга вызвала Сириуса к себе, и к Римусу он вернулся с новым грузом долга, печали и страданий на плечах. «Не опозорь меня» отпечаталось на его осанке, материнские наставления заволакивали глаза. Он сел у окна, закурил, и посмотрел на Римуса опасливо, агрессивно.       — Матушка ожидает получить своего идеального наследника через месяц, Римус, — заявил Сириус, откидываясь на спинку кресла, в котором он сидел. Кажется, совсем скоро обивка на нём полностью провоняет табаком. — Так что тебе за это время стоит придумать, как ему — то есть мне — не сойти с ума.       Римус кивнул.       — Просто дай мне время, — ответил он, — дай мне время и я всё решу.       Сириус усмехнулся и погасил сигарету.       — Время, — он цокнул языком и закинул ногу на ногу. — За это время, Римус, мы смотаемся в одно местечко.       Римус нахмурился.       — Всё же, у твоего отца скоро юбилей, — и Блэк расплылся в коварной улыбке, такой, которую Римус замечал на некоторых портретах в галерее поместья. Идеальный наследник. — Какая сейчас погода в Бридженде?