Пэйринг и персонажи
Описание
На дне её прочитаю слова. Может быть ещё остались силы?
Примечания
Идейное вдохновение: https://youtu.be/bjSA0zCo2t0
Посвящение
Соске. И Макото. Любимые мальчики, все сезоны терпят и ждут пока их водоплавающие решат свои тёрки уровня детского сада. Желаю им вечного счастья и начхать с высокой колокольни на чужие заскоки.
3
11 сентября 2022, 12:31
***
Текут дни, недели, месяцы, а Соске учится жить заново. В который раз. Ему впрочем ли уже все равно. В тот день он истратил весь свой запас эмоций и теперь едва ли способен о чём-то переживать. Родители записывают его на многочисленные тренинги, терапии и курсы по восстановлению, от которых должен быть какой-то толк — хотел бы Соске в это верить, но жаль давно разучился. Плечо кстати заживает — спасибо врачам — но вот беда, желание плавать не возрождается следом. Мать пораженно застывает на кухне, отец недоуменно сдвигает брови, а Соске вновь и вновь безразлично проходит мимо спортивной сумки, валяющейся далеко в углу, равнодушно переключает заплывы на телевизоре и все больше и больше проводит времени в своей комнате. Родители не понимают и даже сочувствуют этому, пытаясь всячески вернуть все обратно, подкладывая ему всякие глупые брошюры от депрессии. А Соске не жаль. Вот вообще не жаль. Он давно отсек это прошлое, просто-напросто вычеркнув из памяти. Нет смысла сожалеть и печалиться о том, что уже никак нельзя изменить. А Соске точно знает — он уже никогда не вернётся обратно в плавание. И дело здесь совсем не в травме. В нем что-то сломалось в тот вечер. Какой-то стержень, который несмотря ни на что заставлял продолжать тренироваться, ужесточать режимы, работая на пределе возможностей. Но когда легкие залиты водой, а шансы выжить с каждой прошедшей секундой стремятся к нулю, в голову совсем не приходят ни кубки, ни медали. Потому все это по хорошему счету не имеет никакого смысла, если единственная жизнь утекает прямо из пальцев. Соске слишком хорошо запомнил это ощущение удавки на шее и осознание, как на самом деле мелка и ничтожна человеческая жизнь по сравнению со стихией. И не одну ночь после он просыпается от кошмаров, где вновь и вновь теряет контроль на собственным телом и ничего не может поделать с этим, лишь ощущая, как с каждой секундой все медленнее и медленнее бьется сердце. Лишь спустя не одну и даже не две встречи с психологом — родители все-таки замечают его постоянную слабость и апатию — воспоминания постепенно, но отпускают. Правда теперь Соске и на метр не подойдёт к воде. Осталось лишь разобраться с формальной частью вопроса. И у него уже есть решение. Соске идёт в спортивный комплекс. Чтобы забрать документы. С плаванием покончено. Точка. Заходит в здание, где провёл большую часть своей жизни, где произошли все самые важные события. Петляет по слишком знакомым коридорам, которые может пройти с закрытыми глазами, и не чувствует ничего. Изображение распадается надвое — родное-чужое, важное-ненужное, прошлое-настоящее. Половинчатая картина. Тренер смотрит удивлённо, не понимая, как можно так спокойно отказаться от собственной мечты, которой так стремился достичь, вкладывая все свои силы и старания. Соске знает — можно. Можно, если эта самая мечта переломала тебе все рёбра, а заодно вырвала с корнем крылья, заставив ползать в грязи убогим червем. Знает — обжигался уже. И ни за что не захочет повторения. Но чем же заняться дальше? Куда направить собственные, требующие выхода, силы? Соске ищет ответ. И находит его в самом неожиданном месте. В самом себе. Там, внутри, все хоть и окаменело, но ещё не потухло. Жгучий жар пламени переродился в колючий осколок льда. Острый, как бритва — тронешь, и побежит по руке алая нить. И подсказывает ледяное сердце, что пора наконец прекратить растрачивать энергию на всех подряд и обратить внимание на себя. И тогда приходит понимание. Сколько потрачено, упущено. И все из-за этой бесконечной, никому не нужной гонки за неосуществимой мечтой. Он потерял самое главное — своё время. Которое нельзя отмотать назад или начать сначала. Лишь продолжить с той же самой точки и наконец все изменить. Так у него впервые появляется свободное время. На самого себя. И это так одуряюще восхитительно, что Соске понимает — попробовав один раз, он больше не сможет по-другому. Это так всю жизнь задыхаться в дыму мегаполиса, а потом вдруг переехать жить на природу и вдохнуть чистый свежий воздух. Никто в здравом уме не вернётся обратно. Вот и Соске не будет. Надышавшись вдоволь свободы, он просто больше не позволит засунуть себя в прежние рамки и ограничения. А потому и остаётся только двигаться вперёд и строить новую, собственную жизнь без чужих подсказок и требований. И Соске идёт туда без всяких сожалений. Терять ему все равно ведь нечего. Так, он неожиданно обращает своё внимание на учебу. Обращает и ужасается. Соске конечно знал и до этого, что его школьная успеваемость откровенно не самая лучшая. И даже не средняя. Но что все настолько плохо — это повергает в шок. Из всех проведённых тестов, самый высокий балл, который он смог набрать — это всего лишь тридцать. Из ста. Соске вздыхает. Результат просто отвратительный. Это ведь даже меньше трети правильных ответов. Становится стыдно за самого себя. Выбора нет — остаётся только садится и вновь заполнять многочисленные пробелы в программе, иначе он не вытянет и малой доли новой информации. Оказаться вновь за письменным столом, в окружении стопки книг — это что-то настолько забытое и непривычное, будто из другой жизни. Но Соске не останавливается. Он упрямо сидит над учебниками и старательно выводит в тетради буквы и слова. Родители смотрят на него, как на умалишенного, когда он за ужином заявляет, что решил заниматься уроками. Но Соске не обращает внимания. Впервые в его силах что-то изменить в своей жизни. Сделать ее хоть немного лучше. Поэтому нельзя просто так взять и упустить эту возможность. Он больше не ставит глобальных целей, от сложности которых даже захватывает дух. Движется маленькими шажками, боясь вновь скатиться в привычные марафоны. В памяти ещё свежи недавние воспоминания. Он учится довольствоваться малым. Тратит на выполнение заданий всего тридцать минут, но делает это регулярно. И так, день за днём, число за числом ровной строчкой выстраиваются в календаре крестики — у него все отмечено. Чтобы в один момент осознать, что все возвращается. Что словосочетание домашняя работа больше не вызывает былого отвращения. Что первые корявые предложения превращаются в цельные тексты. Что у него наконец-то начинает получаться. Высшая математика приносит внезапное удовольствие. Многозначные числа, примеры, уравнения и графики. Сухая, безэмоциональная, но такая четкая и понятная наука. Здесь все подчиняется определенным законам. Хочешь верно решить задачу, просто следуй правилу. Как же Соске не хватает этой предсказуемости в жизни. Находить верные решения, высчитывать корни из степеней, вычислять интегралы и пределы функций — все это сродни какой-то медитации. Цифры и знаки складываются на бумаге в причудливый узор, расслабляя нервы и очищая голову от ненужных мыслей. По телу разливается долгожданное спокойствие. Соске готов часами просидеть за тетрадью, но упорно продолжает ставить себе таймер — час-полтора. Знает ведь за собой, что увлекается на раз, и поэтому всегда держится в рамках, чтобы ни в коем случае не пресытиться диковинным занятием и не потерять долгожданный интерес. Но самостоятельные занятия все равно не остаются незамеченными. Учителя начинают отмечать резкое повышение успеваемости и концентрации, а уж когда он решает одну из самых сложных задач, все становится очевидным. Номер на самом деле был не особо трудный. Но учитель, зная заинтересованность их класса, даёт его на самостоятельную работу за десять минут до перемены, сам занимаясь своими делами. Очевидно, никто ничего не делает. Задача из повышенного уровня, да под конец урока — надо быть идиотом, чтобы что-то предпринимать. Но Соске кажется точно полный идиот, раз начинает что-то быстро строчить в тетради. Записывает ответ и после спокойно поднимает руку. Ждёт. Минуту, две, но никто так и не обращает на него внимания. Звенит долгожданный звонок. Уставшие одноклассники прямо-таки вылетают из класса. Не проходит и пяти минут, как Соске остаётся совершенно один. Не считая только учителя, увлекшегося чем-то в собственной сумке. И он решает действовать. Ведь когда же ещё, если не сейчас. — Извините. Могу ли я показать своё решение? Учитель отвлекается, поднимает голову и недоуменно смотрит на Соске сквозь толстые линзы очков. — Решение чего вы хотите мне показать? — Решение задачи конечно. Которую вы последней задали. Математик что-то неразборчиво произносит и жестом руки подзывает его к себе. Соске подходит и кладёт свою тетрадь на стол. Учитель, что-то насвистывая под нос, начинает читать. Но по мере продолжения ознакомления с записями весь его легкомысленный настрой куда-то улетучивается. Он удивлённо поправляет очки и начинает все внимательней вчитываться в текст. Закончив, он так и остаётся молча сидеть на стуле. А потом вдруг восклицает: — Ну это просто удивительно! Все верно. Однозначный талант! — он довольно прищуривается — И откуда же Ямазаки у вас такие выдающие способности к математике открылись? — Не знаю даже. Я просто решал дома задачи, вот и получилось. — Что ж, если решал, то хорошо. Не хотел бы позаниматься дополнительно? Подготовиться к олимпиаде? Олимпиада. Слово, как ножом, режет слух. Зацепляется колючкой где-то в сознании. И поднимает из недр такое, о чем бы Соске никогда не желал вспоминать. Хватит с него. Насоревновался уже. — Извините, но я пожалуй откажусь. — Как знаешь. Мое дело — предложить. Но все равно подумай — экзамены сдавать на высокие баллы никому не помешает. Соске молчит. Раздумывает. Увеличивать нагрузку — слишком большой соблазн. Опять провалиться в переработку и потерять единственное интересное для себя занятие? Он не готов так рисковать. Слишком долго к этому шёл. Слишком упорно достигал этого равновесия. Чтобы вот так в один момент взять и все бросить, поддавшись первому предложению. Но как же экзамены? Сомнение растёт в нем с каждой секундой. В словах учителя ведь есть зерно истины. Как бы легко сейчас не решались задачи, это не может продолжаться долго. В один момент попадётся такой пример, который он уже будет не в силах сделать. И собственных сил уже будет недостаточно. А ведь с экзаменами так не пройдёт. Ведь чтобы успешно их сдать, нужно уверенно разбираться в каждой теме, а он лишь едва преодолел азы математики. Для того, чтобы все получилось, нужна система. Работающая и стабильная. Такую может дать только профессионал своего дела. Что ж, кажется учитель был прав. Ему действительно нужны эти занятия. По крайней мере, никто ведь не будет принуждать его остаться. Не захочет — уйдёт. Это же добровольное решение. Нужно лишь соблюдать умеренность. И тогда не будет никаких проблем. — Хорошо. Я буду ходить на дополнительные занятия. Математик приобретает крайне довольный вид — не каждый день встречаются такие ученики, чтобы просто так ими разбрасываться. — Это отлично. Занятия проходят в этой школе, — он протягивает Соске листок с адресом. — Я набираю небольшую группу. Первая встреча завтра в три часа дня. Приходите. Соске кивает и кладёт листок в карман. Что ж, возможно это и неплохая идея. Стоит попробовать. Он выходит из школы внезапно довольным и… счастливым. Удивляется самому себе, но продолжает идти. Учеба даёт свободу — Соске понимает неожиданно. Но не ту пьянящую свободу, от которой тесно в груди — а новую, зрелую и вдумчивую. От неё не хочется в запале крушить перед собой стены и преодолевать любые препятствия. Лишь сесть на скамью под цветущей вишней и вдохнуть свежий порыв. Веет ветер перемен.