“Благословение Алой Розы: Новая Богиня Войны”

После окончания пиршества Хун Лин направлялась в сторону своего дворца. Её шаги были лёгкими, но в её движениях чувствовалась усталость — не физическая, а скорее эмоциональная. Ночь, озарённая тысячами фонарей, была позади, но её мысли всё ещё витали в той магической атмосфере, которую невозможно было забыть. Улицы Небесной столицы пустели, и только ветер мягко шуршал золотыми листьями, разбросанными по мраморным дорожкам. Свет фонарей, ещё недавно озаряющий весь город, начал меркнуть. Луна, величественная и тихая, поднялась выше, заливая улицы холодным серебряным светом. Хун Лин, идя по широким улицам столицы, думала о прошедшем празднике. Огоньки фонарей всё ещё отражались в её глазах, а воспоминания о триумфе грели её сердце. Но вместе с этим она чувствовала некую лёгкую пустоту, как будто чего-то важного в этот вечер всё же не хватило. Тишину ночи нарушил неожиданный голос в её голове. Низкий, уверенный, с характерной ноткой лукавства. — Шицзе, не хочешь прийти в гости? Хун Лин замерла. Этот голос был слишком знакомым, чтобы спутать его с чем-то другим. Хуа Чэн. Она слегка прищурилась, остановившись посреди улицы. Её взгляд устремился куда-то вдаль, туда, где небеса сливались с горизонтом. — А-Чэн, — тихо произнесла она, словно сама себе, и её губы тронула лёгкая улыбка. В её голосе прозвучали одновременно удивление и интерес. Хун Лин провела рукой по своим волосам, как бы собирая мысли, и прищурилась. — Что у тебя на этот раз? Ответ последовал мгновенно, и в его тоне звучала едва уловимая усмешка: — Просто хотел провести время с Шицзе. У нас есть, о чём поговорить. Её алый глаз на мгновение вспыхнул, как отблеск далёкого пламени, а затем она глубоко вдохнула, позволяя себе расслабиться. — Хорошо, — произнесла она после короткой паузы, её голос был чуть тише, но твёрд. — Мы и правда давненько не виделись. Немедля ни секунды Хун Лин достала серебряные игральные кубики, сверкающие в лунном свете. Эти кубики, подаренные ей Хуа Чэном, были не просто игрушкой, а порталом, который открывал путь в его мир. Она сжала их в ладони, ощущая их холодный металл, и на её лице появилась едва заметная улыбка. — Посмотрим, что у тебя на этот раз, А-Чэн, — тихо сказала она, и её голос эхом разнёсся по пустынным улицам. С лёгким движением руки она бросила кубики на землю. Они катились по мраморной дорожке, издавая тихий металлический звон, пока не остановились. Выпало две шестерки. Хун Лин усмехнулась. Удача, как всегда, была на её стороне. Внезапно под её ногами земля дрогнула, и перед ней распахнулась дверь, светящаяся мягким серебристым светом. Не колеблясь ни секунды, она сделала шаг вперёд и провалилась в этот сияющий портал. Её сердце замерло на мгновение, когда она ощутила свободное падение, а затем вокруг неё закружились золотые искры, будто она летела сквозь ночное небо, усеянное звёздами. Закрыв глаза, она позволила себе расслабиться, но только на миг. Когда она почувствовала, что падение прекратилось, Хун Лин медленно открыла глаза. Перед ней был он. Хуа Чэн стоял перед ней, держа её на руках с той лёгкостью, будто она ничего не весила. Его алые одежды, такие же яркие, как закатное небо, мерцали в мягком свете, а длинные чёрные волосы ниспадали на плечи. Его глаз смотрел на неё с такой теплотой и лёгкой игривостью, что её сердце невольно дрогнуло. Он выглядел всё так же уверенно и загадочно, как всегда. — Я скучал, шицзе, — сказал он, его голос был низким и мягким, словно обещанием, которое он собирался сдержать. Её губы тронула лёгкая усмешка. — Ты всегда находишь способы удивить, А-Чэн, — ответила она, спокойно, но с тёплой ноткой в голосе. Хуа Чэн слегка усмехнулся в ответ, его взгляд не отрывался от её лица. Он аккуратно поставил её на землю, но его руки задержались на её плечах чуть дольше, чем было необходимо. — Для тебя, шицзе, я готов на многое, — сказал он, его голос стал чуть глубже, и в нём появилась нотка, которую она не могла не заметить. Хун Лин выпрямилась, отбросив прядь волос за плечо, и огляделась. Они находились в Призрачном городе, на главной площади, освещённой сотнями фонарей. Вокруг витал запах благовоний и тихая, почти мистическая тишина. Этот мир, хоть и казался чужим, имел свой скрытый шарм, и Хун Лин не могла этого не признать. — Ну что ж, ты привёл меня сюда. Что у тебя на этот раз? — спросила она, её голос был ровным, но в глазах мелькнуло лёгкое любопытство. Хуа Чэн отступил на шаг, жестом пригласив её следовать за ним. — Всему своё время, шицзе. Сегодня я хочу показать тебе кое-что особенное. И его алые одежды, словно отблеск огня, скользнули в сторону улицы, зовя её за собой. Хун Лин посмотрела на него ещё мгновение, а затем, поправив свою накидку, решительно последовала за ним, чувствуя, что эта ночь принесёт ей нечто поистине необыкновенное. Они шли по тихим улицам Призрачного города. Город, обычно окутанный мрачной аурой, сегодня выглядел почти умиротворённым. Фонари вдоль дороги горели мягким светом, их пламя казалось живым, будто они дышали вместе с ночным воздухом. Каменные здания, покрытые паутиной трещин, величественно возвышались по обе стороны, а лёгкий туман стелился по земле, придавая всему происходящему некую мистическую таинственность. Хуа Чэн шёл впереди, его шаги были уверенными, но беззвучными, как будто сама земля под ним смиренно принимала его присутствие. Его алые одежды контрастировали с тёмными улицами, а длинные волосы развевались за ним, словно подчиняясь какому-то невидимому ветру. Хун Лин шла за ним, держа ровный шаг, но её взгляд то и дело скользил по окрестностям. Она чувствовала, что Хуа Чэн вёл её к чему-то важному. После нескольких поворотов они наконец остановились перед массивным зданием. Это был храм. Его стены, потемневшие от времени, всё ещё сохраняли величественность, а над воротами висела табличка. Свет фонарей падал на неё, обнажая странные и непонятные символы. Хун Лин прищурилась, пытаясь разобрать надпись. — Храм Тысячи фонарей, — тихо произнесла она, наконец прочитав. Её взгляд замер на последней строке. Храм, посвящённый Наследному Принцу Сянлэ и Богине Огня и Войны Хун Лин. Сердце Хун Лин дрогнуло. Она замерла на месте, а её взгляд наполнился удивлением. Её дыхание стало чуть глубже, а в голове пронеслись тысячи мыслей. Она повернулась к Хуа Чэну, который стоял рядом, спокойно наблюдая за её реакцией. Его лицо оставалось невозмутимым, но в его глазах горел тёплый огонь, отражавший свет фонарей. — Так это был ты…? — голос Хун Лин прозвучал тише, чем она ожидала, почти как шёпот. — Те фонари, их запустил ты? Хуа Чэн слегка улыбнулся. Его взгляд, исполненный спокойствия, задержался на ней, словно он ожидал этого вопроса. Он сделал шаг ближе, и его голос, мягкий и низкий, разорвал тишину: — Да, шицзе. Эти фонари — мой дар вам обоим. Хун Лин расширила глаза, её мысли на мгновение замерли. Она понимала, сколько сил, времени и, самое главное, души потребовалось, чтобы создать нечто подобное. Каждая деталь была продумана, каждый фонарь — это чья-то вера, кто-то, кто почитал её и Се Ляня. — Но зачем? — спросила она, её голос дрогнул. Впервые за долгое время в её глазах было не просто удивление, но и что-то большее — лёгкое смятение, которое она не могла скрыть. Хуа Чэн, как всегда, не торопился с ответом. Он сделал ещё шаг ближе, так что теперь они стояли лицом к лицу. Его алые глаза, в которых всегда плясали тени тайны, смотрели прямо в её. — Потому что вы это заслужили, шицзе, — произнёс он, его голос звучал искренне и тепло. Её сердце на мгновение сжалось от его слов. Она не знала, как ответить. Вместо этого её взгляд вернулся к храму. В глубине её души смешались удивление, благодарность и что-то ещё — что-то, что она пока не могла назвать. — А-Чэн… — мягко произнесла Хун Лин, её голос прозвучал тише обычного. Она сделала шаг вперёд, её глаза, сверкающие алым и чёрным светом, остановились на фигуре Хуа Чэна. Он стоял неподвижно, в его алом глазу отражался свет фонарей, а повязка, скрывающая его второй глаз, казалась ещё более тёмной на фоне этого сияния. Она не знала, почему в этот момент почувствовала порыв, который не могла сдержать. Хун Лин протянула руку и, не раздумывая, обняла его. Её движения были осторожными, но наполненными искренностью. Она прижала его к себе, будто это было самое естественное в мире, словно они знали друг друга всю жизнь. Её тепло было сильным и обволакивающим, как пламя, которое согревает, но не обжигает. Хуа Чэн замер, его тело напряглось на мгновение, а затем он почувствовал, как его сердце замедлило свой ритм, будто пытаясь понять происходящее. Он не ожидал этого. Она воспринимала его как близкого человека, друга, но не знала, что он был ей гораздо ближе, чем она могла себе представить. Медленно, с некоторой неуверенностью, он обнял её в ответ. Его сильные руки обвили её плечи, но он держал её так бережно, как будто боялся причинить боль. Её тепло заполнило ту пустоту, которую он так долго носил в себе, и на миг он позволил себе забыть обо всём — обо всех своих страхах, боли и сожалениях. "Если бы она только знала,"— мелькнуло у него в голове. Он с трудом сдерживал свои эмоции, опасаясь, что она почувствует, насколько сильно его сердце рвётся на части. Хуа Чэн мечтал, чтобы они были вместе, как семья, но он знал, что правда могла разрушить всё. Что, если она отвернётся от него, узнав, что её младший брат стал демоном, существом, которое она, возможно, посчитает отвратительным? — Пойдём, — сказал он наконец, сменив тему. — Я хочу показать тебе ещё кое-что. Хун Лин кивнула, не задавая лишних вопросов, и пошла за ним, а Хуа Чэн на миг задержался, наблюдая за её спиной. В этот момент он дал себе клятву: она никогда не узнает того, что может разрушить эту связь. Они шагали по улицам Призрачного города, свет фонарей мягко озарял их путь. Тишина, окружавшая их, была почти осязаемой, нарушаемой лишь отголосками далёких звуков города, который никогда полностью не засыпал. Хун Лин шла рядом с Хуа Чэном, время от времени бросая на него любопытные взгляды. Он, как всегда, был невозмутим, его глаз пристально смотрел вперёд, словно он точно знал, куда ведёт. Наконец они остановились перед величественным зданием. Его стены из чёрного камня возвышались над ними, подсвеченные тусклым светом фонарей. Вход был украшен изящными узорами, на которых играли отблески света, а на воротах красовалась изящная табличка с выгравированными непонятными иероглифами, она с трудос смогла разобрать что там написано: Дом блаженства. Хун Лин, оглядев здание, подняла бровь и, повернувшись к Хуа Чэну, усмехнулась. — Так вот какой у тебя дом, — заметила она, её голос звучал с лёгкой игривостью. Хуа Чэн посмотрел на неё, в его глазу мелькнул отблеск лунного света. Он слегка качнул головой и спокойно поправил: — Резиденция, шицзе. Не дом. — Разве есть разница? — спросила она, немного удивившись его замечанию. В её взгляде появилось лёгкое любопытство, как будто она ожидала интересного ответа. Хуа Чэн замолчал на мгновение, словно обдумывая, как лучше объяснить. Его лицо оставалось спокойным, но в голосе прозвучала едва уловимая нотка грусти. — Конечно, — тихо ответил он. — В доме есть домашние, семья. Место, где кто-то живёт один, не может считаться домом. Хун Лин нахмурилась, уловив в его словах нечто большее, чем просто простое утверждение. Она посмотрела на него внимательнее, но он уже отвернулся, глядя на вход в резиденцию. Его лицо оставалось безмятежным, но в этом спокойствии было что-то глубоко укрытое, то, что он никогда не говорил вслух. — Ты ведь не один, А-Чэн, — мягко сказала она после короткой паузы. Её голос стал тише, почти нежным. — У тебя есть... друзья. У тебя есть те, кто верит в тебя. Он обернулся к ней, и в его глазу зажглась мягкая улыбка. Но эта улыбка была одновременно и благодарной, и немного печальной. — Верно, — согласился он. — Но иногда… иногда вера — это всё, что у меня есть. Хун Лин хотела что-то сказать, но не смогла подобрать слов. Она почувствовала, что за его словами скрывается история, которую он, возможно, никогда не решится ей рассказать. Она перевела взгляд на резиденцию перед собой. Величественная, холодная, она, казалось, была отражением самого Хуа Чэна — сильного, гордого, но где-то в глубине одинокого. — Ну что ж, — наконец сказала она, стараясь вернуть прежний тон. — Тогда я войду в твою резиденцию. Разрешишь? Хуа Чэн кивнул, жестом приглашая её внутрь. — Добро пожаловать, шицзе, — произнёс он, и в его голосе звучала искренняя теплотa, которую он позволял себе проявить лишь перед ней. Они прошли внутрь резиденции, и Хун Лин не могла не отметить, насколько всё здесь отражало сущность Хуа Чэна. Просторные залы, тёмные стены, украшенные резьбой, и множество деталей, выполненных с изяществом и тщательностью, как будто каждая из них была создана лично им. Свет от свечей, расставленных по комнате, мягко освещал пространство, создавая уютный, но таинственный полумрак. Они устроились на широком диване, стоящем у стены. Хун Лин расслабленно откинулась назад, её взгляд блуждал по потолку, украшенному замысловатым узором. Она молчала несколько мгновений, погружённая в свои мысли, и тишина, наполнившая комнату, казалась почти осязаемой. — А-Чэн, — наконец произнесла она, слегка повернув голову в его сторону. — Я могу задать вопрос? Хуа Чэн, сидящий напротив, поднял взгляд. Его глаз блеснул в свете свечей, а тонкие линии его лица оставались спокойными, хотя он сразу понял, что вопрос будет важным. — Конечно, шицзе, — ответил он, его голос был ровным, но чуть напряжённым, словно он уже готовился к тому, что она скажет. Хун Лин прищурилась, всё ещё глядя на потолок, как будто искала там нужные слова. Её лицо выражало задумчивость, и она медлила, прежде чем наконец произнести то, что вертелось у неё на языке. — Се Лянь, — начала она, её голос был мягким, но решительным. Она перевела взгляд на Хуа Чэна. — Он ведь тебе нравится, да? Её слова повисли в воздухе, как внезапная вспышка молнии в тишине. Хуа Чэн, обычно сдержанный и невозмутимый, внезапно замер. Его глаз широко раскрылся, а лёгкое покашливание показало, что он едва не поперхнулся воздухом. Он уставился на неё, как будто она только что разгадала его самую тщательно охраняемую тайну. — Ч-что?.. — пробормотал он, чувствуя, как его голос предательски дрогнул. — Шицзе, я… ты… как ты узнала? Его тон был одновременно растерянным и напряжённым. Он отвёл взгляд, пытаясь собраться, но внезапная близость этой темы заставила его на миг потерять самообладание. Внутри него бурлили эмоции: удивление, смущение и лёгкая паника. Она сказала это так просто, так уверенно, что он не мог понять, что именно выдало его чувства. Хун Лин слегка улыбнулась, глядя на его реакцию. Её лицо оставалось спокойным, но в её глазах мелькнула искра лёгкого удовольствия от того, что она смогла застать его врасплох. — Ты правда думаешь, что я не замечаю? — произнесла она, склонив голову набок. Её голос был тёплым, почти насмешливым, но без злобы. — Каждый раз, когда он рядом, твой взгляд меняется. Ты смотришь на него так, как никто больше не смотрит. Это невозможно не заметить, А-Чэн. Хуа Чэн закрыл лицо рукой, пытаясь скрыть смущение. Его глаз слегка прикрылся, и он чувствовал, как его щёки начали предательски гореть. Он привык быть мастером самоконтроля, но в этот момент он чувствовал себя почти беззащитным перед её прозорливостью. — Шицзе… — начал он, но остановился, не зная, что сказать. Внутри него шла борьба. Он никогда не говорил об этом вслух, и услышать это от кого-то ещё было чем-то невероятным. Хун Лин, видя его замешательство, наклонилась вперёд и положила руку на его плечо. — Не переживай, — мягко сказала она. — Это нормально, А-Чэн. Ты — настоящий. И то, что ты чувствуешь к нему, — это прекрасно. Я горжусь тобой за то, что ты способен на такие сильные чувства. Её слова звучали искренне, и они немного успокоили его. Он опустил руку, открыл глаз и встретился с её взглядом. Её лицо выражало не только понимание, но и поддержку, чего он меньше всего ожидал в этот момент. — Спасибо, шицзе, — тихо произнёс он, его голос стал мягче, а в глазах появилось лёгкое облегчение. Но в глубине его души всё ещё оставался страх: а что, если Се Лянь узнает? Этот вопрос продолжал терзать его, но сейчас, рядом с Хун Лин, он впервые почувствовал, что, возможно, всё будет не так плохо, как он себе представлял. Хун Лин слегка наклонилась вперёд, её голос прозвучал мягко, но с ноткой скрытого интереса: — И те фонари, что ты запустил в его честь… планируешь ему рассказать? Её слова были прямыми, но не осуждающими, скорее просто вопросом, в котором скрывалось тонкое понимание ситуации. Она внимательно смотрела на Хуа Чэна, ожидая ответа. Он замер на мгновение, словно обдумывая её вопрос. В комнате снова стало тихо, слышно было только треск свечей. Его взгляд был устремлён куда-то вдаль, и казалось, что он мысленно возвращается к тому моменту, когда тысячи фонарей поднялись в ночное небо, освещая весь мир. — Я не знаю, шицзе, — наконец ответил он. Его голос был глубоким, но звучал немного приглушённо, словно он не был уверен в своих словах. — Это не ради признания. Я сделал это потому, что… просто хотел сделать. Хун Лин задумчиво смотрела на него, её взгляд стал чуть мягче. Она понимала, что он редко позволяет себе делиться такими мыслями, но его слова казались ей честными, наполненными глубоким чувством, которое он так старательно скрывал. — Но он ведь заслуживает знать, — мягко сказала она. — Се Лянь не из тех, кто принимает что-то как должное. Думаю, это значило бы для него больше, чем ты можешь представить. Хуа Чэн чуть улыбнулся, но в его улыбке была печаль. — Он… уже получил фонари. Это главное. Всё остальное — не так важно, — ответил он. — Ты всегда так говоришь, — покачала головой Хун Лин. — Но иногда, А-Чэн, нужно позволить людям видеть, что ты делаешь для них. Это тоже важно. Её слова задели его, но он не стал спорить. Он лишь чуть склонил голову в знак согласия, хотя внутри понимал, что рассказывать Се Ляню о фонарях — это шаг, который он пока не готов сделать. — Может, однажды, — тихо добавил он, почти шёпотом. Хун Лин не стала настаивать. Она лишь слегка улыбнулась, в её глазах читалось понимание. — Знай только одно, А-Чэн, — сказала она. — Это не делает тебя слабым. Ты сделал нечто невероятное. Пусть даже для себя, это уже заслуживает уважения. Он снова кивнул, но ничего не ответил. Эта ночь была для него особенной, и он знал, что воспоминание о ней останется с ним надолго. Хун Лин слегка потянулась, поднимаясь с дивана. Её движения были изящными, но решительными. Она оглядела комнату, задержав взгляд на мягком свете свечей, который окутывал всё вокруг тёплым полумраком. Казалось, время в резиденции Хуа Чэна текло иначе, замедленно и спокойно, но даже этот покой не мог длиться вечно. — Ну что же, — произнесла она, её голос звучал мягко, но с ноткой привычной уверенности. — Полагаю, я тут засиделась. Мне пора возвращаться на Небесные чертоги. Она поправила накидку, которая мягко ниспадала с её плеч, и бросила короткий взгляд на Хуа Чэна. Его лицо оставалось спокойным, но в его глазах мелькнула тень чего-то похожего на сожаление, хотя он быстро спрятал это за привычной невозмутимостью. — Ты уверена, шицзе? — спросил он, его голос был тихим, почти приглушённым. — Здесь всегда найдётся место, если ты захочешь задержаться. Хун Лин чуть улыбнулась, её губы изогнулись в едва заметной тёплой усмешке. — Знаю, — ответила она, её взгляд стал мягче. — Но на Небесах тоже есть дела, которые нельзя откладывать. Да и если я задержусь слишком надолго, некоторые начнут задавать вопросы. Хуа Чэн коротко кивнул, признавая её правоту, хотя в глубине души ему хотелось, чтобы она осталась хоть немного дольше. Он поднялся с дивана и, подойдя к двери, чуть распахнул её, жестом приглашая её выйти. — Тогда позволь мне проводить тебя, — сказал он, его голос снова обрёл привычный ровный тон. — Не нужно, А-Чэн, — мягко остановила его Хун Лин. Она сделала несколько шагов к выходу, но перед тем, как уйти, обернулась. Её взгляд был проницательным, словно она хотела сказать что-то ещё. — И… А-Чэн, — произнесла она, на этот раз чуть серьёзнее, — если ты когда-нибудь решишь, что тебе нужно что-то сказать, знаешь, где меня найти. Хуа Чэн слегка улыбнулся, в его глазах блеснуло тёплое чувство. — Спасибо, шицзе, — ответил он. Она кивнула в ответ и, не задерживаясь больше, вышла за дверь. Как только её фигура исчезла в ночи Призрачного города, Хуа Чэн остался один. Некоторое время он стоял неподвижно, глядя в пустоту, а затем тихо закрыл дверь, словно запечатывая в своём сердце то тепло, которое она оставила. Черновод ворвался в комнату с таким размахом, что дверь едва не вылетела из петель. Он огляделся, как будто проверяя, не спрятана ли еда где-то неподалёку, и, ни на кого не глядя, бросил: — Есть что покушать? Хуа Чэн, сидевший за столом, поднял голову с нарочитой ленцой. Его губы тронула едва заметная усмешка, которая обещала язвительный ответ. — Конечно, — протянул он, откидываясь на спинку стула. — Я же каждый день только и думаю о том, чем бы накормить голодного утопленника. Что на этот раз? Булочки? Пирожки? Или, может, ты хочешь плов из золотых рыбок? Черновод, казалось, совершенно не обратил внимания на подкол. Он вытянул руку к шкафу, откуда уже торчал край пакета с едой, и спокойно сказал: — Булочки с лотосовой пастой пойдут. Я не привередлив. Хуа Чэн закатил глаза, но не поднялся со стула. — Ты наглеешь карась, — сказал он. — Ты хоть знаешь, сколько ты мне уже должен? Или ты решил, что я работаю в долгосрочный кредит? Черновод уселся на подлокотник кресла, одной рукой разгрызая булочку, другой отмахиваясь от слов Хуа Чэна. — Ты всё ещё про этот долг? — фыркнул он. — Знаешь, если посчитать, сколько раз ты сам меня о чём-то просил, мы уже в расчёте. Хуа Чэн наклонил голову, прищурившись. — Я просил? Ты, кажется, что-то путаешь. Напомни, когда это было? Черновод, не моргнув глазом, ответил: — Например, в прошлый раз, когда ты хотел знать, кто где сидел за пиршественным столом. А потом ещё пару раз спрашивал, кто что сказал про твоего наследного принца. Хуа Чэн чуть приподнял бровь, но быстро вернул себе хладнокровие. — Так это ты называешь помощью? — спросил он, приподняв уголки губ в насмешливой улыбке. — Мой шпион и так обязан докладывать. Это вообще-то твоя работа. Черновод откусил ещё кусок булочки и спокойно сказал: — Если бы платили за доклады, я бы уже жил в резиденции получше твоей. — Ах, значит, тебе ещё и мой дом не нравится? — подколол Хуа Чэн. — Ну, тогда что ты здесь забыл? Возвращайся на Небеса к своему Повелителю Ветров. Может, он угостит тебя пирогом и почешет за ухом. Черновод подавился булочкой и резко обернулся, его лицо стало смешным от возмущения. — Се Лянь меня поймёт, — продолжал Хуа Чэн, сделав вид, что не замечает его реакции. — Он наверняка бы оценил, как ты трогательно заботишься о Повелителе Ветров. — Ты о чём вообще? — выпалил Черновод, краснея, хотя пытался выглядеть невозмутимо. — О, ничего, — протянул Хуа Чэн, невинно посмотрев на него. — Просто интересно, как у вас с ним обстоят дела. Ты так часто упоминаешь его в своих рассказах, что я даже задумался: может, тебе стоит подарить ему что-то на Середину Осени? Фонарь, например, в форме сердца. Черновод шумно вдохнул, пытаясь найти достойный ответ, но тут же бросил: — Я, может, и упоминаю его, но не так часто, как ты упоминаешь своего Наследного Принца. — А-ха! — Хуа Чэн широко улыбнулся, разведя руками. — Ты меня зацепить пытаешься? Иди вон к своему ветерку, пусть он тебя и кормит. — Да замолчи ты! — выпалил Черновод, вставая с места и пряча остатки булочки в карман. — Ты меня этим не возьмёшь. — Конечно, не возьму, — согласился Хуа Чэн, насмешливо качая головой. — Повелитель Ветров наверняка уже занял твоё сердце. Мне туда просто не пробиться. Черновод бросил на него недовольный взгляд, но ничего не сказал, он обернулся и добавил: — А ты лучше подумай, как объяснишь Се Ляню те три тысячи фонарей. Или тоже будешь молчать, как будто ничего не произошло? Хуа Чэн улыбнулся, но ничего не ответил. — Ты давай, карась, много лишнего не болтай, — с ленивой усмешкой протянул Хуа Чэн, наблюдая за тем, как Черновод беззастенчиво роется в шкафу в поисках еды. — Расскажи лучше, как обстоят дела на Небесах. Черновод, выудив из шкафа тарелку с курицей, невозмутимо сел за стол. Не сказав ни слова, он начал уплетать за обе щеки, явно игнорируя просьбу. Хуа Чэн прищурился, скрестив руки на груди. — Ну? — добавил он. — Или ты думаешь, что курица стоит дороже твоей информации? Черновод наконец поднял взгляд, не прекращая жевать. Он лениво махнул рукой, как бы показывая, чтобы Хуа Чэн не спешил. — Всё нормально там, — сказал он после очередного куска. — Владыка держится в своей обычной манере, Линвэнь как всегда загружена работой, а Повелитель Ветров… ну, крутится где-то рядом. — О, Повелитель Ветров, — многозначительно протянул Хуа Чэн, его усмешка стала шире. — И как же он? Всё ещё рядом с тобой крутится или просто случайно пересекаетесь? Черновод подавился курицей и резко поставил тарелку на стол. — Да что ты вечно про него? — возмутился он, стараясь скрыть смущение. — Мы просто выполняем свои обязанности. — Обязанности? — переспросил Хуа Чэн, не упуская шанса. — Какие же? Помогать тебе с ужином или провожать до дома, чтобы ты не заблудился? — Слушай, ты слишком много фантазируешь, — отмахнулся Черновод, пытаясь вернуть себе невозмутимый вид. — Лучше подумай, как ты сам оправдываешься перед своим Наследным Принцем. Хуа Чэн прищурился, его улыбка стала чуть острее. — Не переводи стрелки, карась, — парировал он. — Лучше скажи, когда ты последний раз видел Повелителя Ветров.Или ты стесняешься признаться, что он дарил тебе лотосы? — Да не было такого! — выпалил Черновод, его лицо на мгновение вспыхнуло. — Это всё твои выдумки! — Выдумки? — подколол Хуа Чэн, откинувшись назад. — Ну, может быть. Но объясни тогда, почему ты так краснеешь, когда его упоминаешь? Черновод закатил глаза и снова взялся за курицу, решив, что лучше оставить разговор без ответа. Однако Хуа Чэн не собирался останавливаться. — Ладно, скажу честно, — продолжил он с притворной серьёзностью. — Если ты признаешь, что он тебе нравится, я отдам тебе ещё тарелку. — Ты меня с курицей не купишь, — пробурчал Черновод, не глядя на него. — А я даже не пытаюсь, — хмыкнул Хуа Чэн. — Я просто знаю, что вы двое выглядите вместе... ну, скажем, гармонично. Может, мне запустить фонари в вашу честь? Три тысячи хватит? Черновод шумно вздохнул, уставившись на тарелку. — Тебе правда больше нечем заняться? — спросил он. — Ну, я думал, посмеяться над тобой — достаточно увлекательное занятие, — ответил Хуа Чэн с невинной улыбкой. — Так что, ты признаёшь? Черновод встал, громко отодвинув стул. — Признаю, что ты раздражающий, — сказал он, направляясь к двери. — Но поверь, однажды я отыграюсь. — Буду ждать, карась, — бросил Хуа Чэн ему вслед, не сдерживая смех. Тем временем в Небесной столице, когда Хун Лин наконец прибыла к себе во дворец, мягкий свет заходящего солнца окутывал её владения. Тишина наполняла коридоры, лишь лёгкий шелест ткани её наряда нарушал спокойствие, пока она уверенно направлялась в свои покои. Мысли о разговоре с Хуа Чэном и событиях Призрачного города ещё крутились в её голове, но она надеялась, что сможет немного отдохнуть и побыть наедине с собой. Однако, войдя в свою комнату, она остановилась на пороге. На её любимом кресле, стоящем у окна, сидел Му Цин. Он сидел с прямой спиной, его руки спокойно лежали на коленях, а взгляд был устремлён куда-то вдаль. Его одежда, аккуратно выглаженная, слегка переливалась в свете, падающем из окна. Когда он заметил её, его глаза смягчились, и он поднялся на ноги. — А-Лин, тебя долго не было, — сказал он, его голос был тихим, но в нём звучала искренняя забота. На мгновение Хун Лин удивилась, но затем её лицо озарила мягкая улыбка. Она подошла к нему, её шаги были лёгкими и плавными. — Ты меня ждал? — спросила она, остановившись совсем рядом. Му Цин на секунду отвёл взгляд, словно раздумывая над ответом. Но затем он вновь посмотрел на неё, и в его взгляде было что-то, чего она не видела раньше — тепло, смешанное с едва уловимой неуверенностью. — Конечно, — ответил он, его голос стал чуть ниже, словно он не хотел, чтобы его слова прозвучали слишком громко. — Я беспокоился. Ты ушла сразу после пиршества, и… я подумал, что, возможно, ты утомилась или что-то произошло. Хун Лин почувствовала лёгкое тепло в груди от его слов. Она была богиней войны, привыкшей справляться со всем самостоятельно, но его забота, хотя и выраженная сдержанно, была чем-то, что тронуло её. — Всё в порядке, Му Цин, — сказала она мягко, её голос звучал тепло. — Я просто была занята... и немного задержалась. — Надеюсь, ты не переутомляешь себя, — заметил он, нахмурившись. Его взгляд вновь скользнул по её лицу, словно он хотел убедиться, что с ней действительно всё хорошо. Она рассмеялась, её улыбка стала шире, но оставалась искренней. — Ты иногда слишком много беспокоишься, — сказала она, покачав головой. — Я справлюсь, как всегда. Му Цин чуть опустил плечи, словно сбрасывая напряжение, но в его глазах всё ещё читалась некоторая настороженность. — Я знаю, что ты справишься, — произнёс он. — Но это не значит, что я не должен волноваться. Его слова прозвучали просто, но в них было столько искренности, что Хун Лин невольно задержала взгляд на нём чуть дольше. Она протянула руку, легко коснувшись его плеча. — Спасибо, — тихо сказала она, глядя ему прямо в глаза. — Это важно для меня. На мгновение между ними повисло молчание, наполненное чем-то непроизнесённым, но значимым. Му Цин, как всегда, сохранил сдержанность, но в его взгляде на миг промелькнуло тепло, которое он старательно скрывал. На его лице появилась едва заметная улыбка, а взгляд стал чуть мягче. Затем он сделал шаг ближе к Хун Лин и, словно нерешительно, достал что-то из-за спины. Её глаза расширились, когда она увидела, что он держит. Это был фонарь — большой, в форме полной луны, украшенный крохотными драгоценными камнями, которые переливались в мягком свете, будто сами хранили в себе частичку света звёзд. Фонарь выглядел настолько изящно и утончённо, что невозможно было не залюбоваться. Хун Лин застыла на месте, её губы слегка приоткрылись от удивления. Она узнала этот фонарь. Это был тот самый, который привлёк её внимание на недавнем празднике, но который она не решилась взять. И вот теперь он оказался в руках Му Цина. — Это… — она не могла сразу подобрать слов, её голос дрогнул. — Му Цин, это тот самый…? — Да, — мягко ответил он, его голос был спокойным, но в нём звучала лёгкая неуверенность. — Я видел, как ты смотрела на него. И подумал… что он должен быть твоим. Он протянул фонарь ей, его взгляд оставался твёрдым, но в нём читалась искренняя забота. Хун Лин медленно подняла руки, чтобы принять фонарь. Её пальцы осторожно коснулись его поверхности, инкрустированные камни искрились при малейшем движении. Её взгляд переместился на Му Цина, и она на мгновение потерялась в своих чувствах. — Ты… ты правда сделал это для меня? — прошептала она, её голос был едва слышен. — Конечно, — тихо сказал он. — Я хотел, чтобы он напоминал тебе о празднике. О том, что для тебя важны не только сражения, но и такие моменты. Её глаза на мгновение блеснули, и уголки губ дрогнули в мягкой улыбке. Она крепче прижала фонарь к себе, словно боялась, что он исчезнет. — Спасибо, Му Цин, — наконец сказала она, её голос звучал искренне и тепло. — Это… больше, чем я могла ожидать. — Не стоит благодарностей, — ответил он, слегка отводя взгляд. — Я просто хотел сделать тебе приятно. Она посмотрела на него долгим взглядом, в котором смешались удивление и благодарность. — Ты иногда удивляешь меня, — тихо добавила она. Му Цин чуть смущённо кашлянул, словно пытаясь вернуть себе свою обычную невозмутимость. — Тогда… я оставлю тебя отдыхать, — сказал он, делая шаг назад. — Но помни: этот фонарь твой. Пусть он освещает твою комнату так же, как ты освещаешь всё вокруг. Его слова прозвучали тихо, но в них было что-то, что заставило Хун Лин на мгновение снова замереть. Она проводила его взглядом, а когда он вышел из комнаты, мягко прижала фонарь к груди, чувствуя, как её сердце наполнилось теплом. Му Цин уже направился к двери, его шаги были мягкими и уверенными, как всегда. Но в тот момент, когда он собирался открыть дверь, он почувствовал, как чья-то рука мягко, но решительно схватила его за запястье. Он замер, обернувшись к Хун Лин. Её взгляд был опущен, а пальцы чуть дрожали. Это было так не похоже на неё — сильную, уверенную, привыкшую контролировать ситуацию. Но сейчас в её голосе звучала нотка неуверенности, которую он никогда раньше не слышал. — Не уходи… — тихо произнесла она, её голос дрогнул. — Может, останешься? Му Цин растерялся. Он всегда держал себя в руках, но этот её жест, её слова — они выбили его из привычного ритма. На мгновение он просто смотрел на неё, его сердце внезапно замерло, а затем забилось быстрее. — А-Лин… — прошептал он, его голос был едва слышен. Он смотрел на её руку, которая всё ещё держала его запястье, а затем поднял взгляд на её лицо. Она всё ещё не поднимала глаз, но в её щёках появился лёгкий румянец, который она явно пыталась скрыть. Это смущение, эта неуверенность, такая редкая для неё, делали её ещё более трогательной. — Если ты не занят… — добавила она, стараясь говорить спокойно, но в её голосе всё равно проскальзывала растерянность. — Просто побудь здесь немного. Её слова звучали просто, но за ними скрывалось нечто большее, что Му Цин сразу почувствовал. Она не часто просила о таком. И именно это делало её просьбу особенной. Он глубоко вдохнул, стараясь скрыть свои эмоции, которые волной нахлынули на него. Затем мягко улыбнулся — эта улыбка была не той холодной, сдержанной, к которой привыкли все вокруг, а тёплой, искренней. — Хорошо, — сказал он, его голос стал мягче. — Если ты хочешь, я останусь. Её плечи расслабились, и она наконец подняла на него взгляд. В её глазах читалось лёгкое облегчение, смешанное с благодарностью. Она отпустила его руку, сделала шаг назад и, чтобы скрыть своё смущение, указала на кресло у окна. — Садись, — сказала она, стараясь вернуть себе привычную уверенность. — У нас ещё осталось немного чая. Му Цин кивнул, проходя к креслу. В его глазах всё ещё светилось то редкое тепло, которое он позволял себе только рядом с ней. Он знал, что этот момент был для неё важен, и решил, что ради таких моментов он готов оставаться сколько угодно долго. Ночь в Небесной столице была тихой, как будто весь мир решил ненадолго замереть, давая возможность двум богам забыть о своих обязанностях и заботах. Му Цин остался, как она попросила. Её слова, сказанные так смущённо, так искренне, всё ещё звучали в его голове. Это было нечто новое, то, чего он не ожидал, но от чего не мог отказаться. Они провели некоторое время в разговоре. Сидя в кресле у окна, Му Цин сдержанно рассказывал ей о последних событиях на Небесах, а она слушала, иногда с лёгкой улыбкой вставляя свои замечания. Чай, заваренный Хун Лин, источал тёплый аромат, наполняя комнату уютом. Светильники в комнате горели мягким светом, отбрасывая тени на стены, но их голоса были едва слышны, как будто они боялись нарушить эту редкую, драгоценную тишину. Когда ночь стала углубляться, Хун Лин зевнула, прикрыв рот ладонью, и с улыбкой посмотрела на Му Цина. — Кажется, мне пора отдохнуть, — сказала она, вставая с кресла. Её движения были плавными, но в них чувствовалась усталость. Му Цин кивнул, наблюдая за ней, но не сделал попытки уйти, хотя мог бы. Она подошла к постели, на мгновение замерла, а затем оглянулась. — Ты... останешься здесь? — тихо спросила она. Её голос звучал почти неуверенно, как будто она боялась, что он откажется. Му Цин немного поколебался, но затем решительно кивнул. — Если ты хочешь, — ответил он, его голос был тихим, но твёрдым. Она слегка улыбнулась, её взгляд на мгновение задержался на нём, прежде чем она отвернулась, чтобы снять накидку. Му Цин отвёл взгляд, стараясь сохранить уважительность, но его сердце билось быстрее. Когда она легла, он на мгновение задумался, затем снял свой плащ и сапоги и медленно подошёл к постели. Её глаза следили за ним, и в их глубине было что-то новое — смесь доверия и лёгкой растерянности. — Это не будет неудобно? — тихо спросил он, всё ещё колеблясь. — Нет, — ответила она так же тихо, её голос звучал мягко. — Наоборот. Он сел на край постели, затем лёг рядом, оставив достаточно пространства между ними, чтобы она чувствовала себя комфортно. Комната погрузилась в мягкую тишину. Некоторое время они просто лежали в темноте. Лунный свет проникал через окна, мягко освещая комнату. — Спасибо, что остался, — вдруг прошептала она, её голос прозвучал едва слышно, как дыхание. — Не благодари, — так же тихо ответил он, его голос был глубоким, спокойным. — Это несложно. Она повернулась к нему, её глаза, один алый, другой чёрный, встретились с его. Они были наполнены теплотой и доверием. Он посмотрел на неё, чувствуя, как всё внутри него смягчается. Её близость была одновременно волнующей и успокаивающей. Она закрыла глаза, её дыхание стало ровным. Му Цин смотрел на неё ещё какое-то время, затем тоже закрыл глаза, позволив себе забыть обо всём. В эту ночь они были просто Хун Лин и Му Цин — не боги, не воины, а двое, нашедшие немного покоя рядом друг с другом.