Меткая стрела

— Нюша! Хватит уже наряжаться, выходи гулять. — недовольно донеслось со двора, на что из окошка высунулась девчушка, махнув рукой. — Вообще-то я на тебя обиделась и больше не разговариваю. — гордо задрав подбородок, заявила она, вновь скрываясь в оконном проёме. Парень шмыгнул забитым носом — насморк вот уже с полудня преследует повсюду, не давая нормально дышать. Покатав мяч ногой в грязном кроссовке по пыльной дороге, он остановился и оглянулся вокруг — засохшая листва на деревьях постепенно опадала наземь, укрывая всю долину разноцветным ковром. Красные листья осинок, оранжевые букеты клёна и жёлтые листики берёз то и дело срывались в полёт, кружа в осеннем танце и навевая тоску по былым временам, когда жаркое лето дарило прохладу в тени деревьев и можно было с утра до вечера исследовать дно бухты в Ромашковой долине или же раскапывать песок в поисках древних сокровищ, но вместе с тем новая пора придавала природе и своё, несколько иное обаяние. С того сумбурного дня, когда Совунья внезапно решилась на разрыв своих отношений и когда было положено начало их с Аней дружбе, уже не закадычной, без постоянных подколок и чрезмерного сарказма, прошли недели. И, как оказалось, строить действительно близкие отношения с Крошем девочке совершенно не хотелось. Будучи под давлением старушки она, конечно же, согласилась и на танец, и на примирение, однако легкомыслие и непостоянный характер потом дали о себе знать. И вот уже который день своевольная девчушка пытается отвязать от себя такого непоседу, как Никита, притворяясь занятой, хотя на самом-то деле и пальцем не пошевелит, чтобы помочь кому-либо кроме самой себя. — Ну и эгоистка. — пробурчал парень, оглядываясь вокруг и всё также гоняя мяч по двору девочки, не обращая внимания на её недовольную мордашку, вновь высунувшуюся из окна. Та насупилась и прокричала, всё-таки услышав реплику Кроша: — Это кто ещё тут эгоист?! — взмахнула она рукой, чуть не задев локтём оконную раму. Полупрозрачные розоватые шторки позади покачнулись, и удивлённому парню на секунду показалось, что позади девчушки развевается шлейф платьица, которое она снова забросила в дальний ящик, потому что ни один житель их деревушки так и не сделал комплимента её внешнему виду. И парень сам был бы рад поступиться их соревновательными отношениями и напускным самолюбованием, чтобы похвалить её вкус, но каждый такой раз девочка только фыркала: «Не считается». А когда изумлённый юноша спрашивал почему, то та отвечала: «Ты наверняка смеёшься надо мной, когда я в этом платье. И вообще почему я должна говорить кому-либо о том, что жажду комплиментов? Разве принцессы не обязаны их просто так получать?». И потому, махнув рукой на её очередные недовольства, паренёк с тихим вздохом отводил смущённый взгляд голубых глаз каждый раз, когда новый наряд появлялся на девичьей фигурке. Ей безмерно шло всё, что только могло идти кому-либо. Особенно когда Нюша улыбалась — чисто, так по-детски и невинно, хлопая ресницами словно веером, который, кстати, постоянно с собой носила не только летом, чтобы мурашей отпугивать, но и представлять собой образ кисейной девицы девятнадцатых веков. В любом наряде, даже в шортах или бриджах с футболкой размера на три больше её привычного, она была прекрасна. И сейчас, глядя на неё в который раз, он представлял себя в роли того самого принца, прискакавшего на белом коне, рыцаря, который сможет спасти её из башни. Но воздушные замки, понастроенные в его же голове, день за днём рушились, как только у девочки менялось настроение. А перемены в нём наступали с бешеной скоростью. В один день она рвалась гулять, как только он возвращался уставший с очередной работы в поле по сбору урожая или починки очередной покосившейся полки, за которой следовала вереница поломанных вещей, которые было попросту необходимо отремонтировать, прибегала на порог его дома, вся сверкающая и цветная, такая яркая, что даже радуга позавидовала бы её облику, если бы хоть на минуту появилась над долиной, ореолом огибая все поляны и леса, уместившиеся здесь. А в другой день, в особенности тогда, когда Крош был полностью свободен, а Ёжик чем-то занят — той же починкой домов или сбором урожая, подменяя Никиту, а чаще всего чем-то вроде пересчёта коллекций своих растений или фантиков, или и того, и другого вместе, Аня, эта инфантильная и резвая девчушка, либо обижалась на него по неизвестной даже ей самой причине, о которой забывала только через дня два, либо просто не желала никого видеть. А то и вовсе считала калории, вновь садясь на какую-то супердиету, от которой всей деревней её приходилось отговаривать. Но разве она хоть кого-то послушает? Верно, эта девица всегда себе на уме, такая бойкая и дерзкая, грубая и обжигающая, как огонёк пламени костра, язычки которого грели замёрзшие руки и танцевали свой загадочный танец, кусая за пальцы и тут же их облизывая. Она была вся такая сверкающая и тёплая, горячая и красивая. И после всех дней, проведённых вместе, парень всё чаще задавался по сути риторическим вопросом — ну и как её не любить? — Я тебе покажу эгоистку. — пропыхтела девочка, спешно спускаясь к нему во двор и надевая туфельки, в которых в такую погоду можно было утонуть в грязи. Отворив дверцу домика, она скрестила руки на груди и презрительно фыркнула, приподнимая бровь и ожидая извинений. — Ты который день уже тут вьёшься! Разве у меня не может быть личной жизни, своего пространства? Надоел. — отвернувшись от Никиты, Аня обиженно надула губки, иногда косясь в сторону парня. Тот, почесав макушку, пнул ногой мяч и, схватив его в воздухе, ответил: — Да на что ты опять обижаешься? То комплименты тебе не сделал, то соврал, а где, сам не пойму, то по мячу слишком сильно ударил, то настроение своей миной испортил. — зажав мяч подмышкой, юноша сплюнул и махнул рукой, отворачиваясь и уходя со двора. — Тебе ни в чём не угодишь. Только принца и подавай, — но, застыв на месте и какое-то время подумав над своей мыслью, он дополнил, открывая калитку. — Да вот только и он сбежит, сверкая пятками, потому что всех твоих капризов никто не выдержит. — Ах так! — взбесилась Нюша, догоняя парня. Тот прибавил шагу, на что она проворчала. — Нет уж, постой. Не для того я выходила и теперь жду извинений. А принц мой обязательно найдётся, — топнув ножкой, она схватила его за локоть, разворачивая к себе. — Даже не так. Он уже нашёлся и он замечательный, добрый и помогает мне всегда! — закончила свою мысль Аня, с прищуром глядя на удивлённого парня. Тот в ответ пробурчал, вновь отходя от неё: — Что ж, пожелаю ему вселенского спокойствия и терпения. Но надеюсь, что он всё-таки от тебя сбежит, потому что такую зазнайку не выдержит никто. — собственные слова резали сильнее ножа, но их игра продолжалась. Несмотря на постепенно исчезающую вражду, их дружба появляться не спешила, а потому оставалось ждать и терпеть замашки друг друга. Совунья говорила, что это эффект временный, вот только какой в этом толк, если они так и останутся соперниками, ведь, будучи приятелями, окончательно сдружиться друг с другом не могут, всё время ходя по этой тонкой и опасной грани. Тяжко вздохнув, он покрутил мяч на указательном пальце, после перехватив его и сжимая двумя руками, будто хотел раздавить, выжать весь воздух оттуда. От этих непрекращающихся мучений было так больно. Нюша нахмурилась, снова поворачивая на себя отвернувшегося парня. Вот только сделала она это слишком резко, и не ожидавший такого поворота юноша чуть не упал на неё, теряя равновесие. Зелёные глаза удивлённо расширились, глядя в голубые бездны напротив. Дыхание участилось, а сердце вновь билось где-то в горле. Их чувства рядом друг с другом зашкаливали, за секунду меняясь от гнева до изумления и радости, и наоборот. Сколько бы оба не сомневались в том, что их дружбе всё же не суждено появиться, но они всегда могли друг другу довериться. И сейчас, когда расстояние сократилось до сантиметров, смущение и желание выплеснуть всё пережитое в несколько ином ключе, чем обычная ссора, росло в геометрической прогрессии, даже не собираясь уменьшаться в своих объёмах. Крош ненароком бросил взгляд на её губы и тут же в голове против его воли всплыл поцелуй — там, на поляне, в окружении светлячков и таинственных растений, укрывавших собой землю. С того удивительного вечера, богатого на события, прошло уже много времени, и их тренировки возобновились. Вот только как бы Нюша ни старалась узнать, кто же прячется под чёрной маской, как бы ни пыталась отвлечь его, заставить признаться, парень был непреклонен. Он лишь её наставник и никак иначе — твердил самому себе Крош на протяжении всех тех ночей, в которые они встречались на лесной поляне. И даже сейчас, когда они стояли так близко друг к другу — только наклонись и снова почувствуешь вкус её губ, парень старался одёрнуть себя, чтобы не совершать ошибку. Они ведь оба пожалеют об этом. Поэтому он, стараясь подавить вздох разочарования, застрявший в груди, отошёл от девочки на несколько шагов, позволяя ей наконец прийти в себя и отвести взгляд, полный смущения. Нахмурившись вновь, она пробурчала: — Ты не прав. — сжав побелевшие ручки в кулаки, она прошипела, отходя обратно в сторону дома. — Меткая стрела любит меня. И он останется со мной несмотря ни на что. И, не обращая внимания на его шокированный взгляд, девочка двинулась в сторону дома, шмыгнув носом и утерев со щеки слезу. А потом, прибавив шагу, забежала внутрь, уже не стараясь подавить рыданий, рвущихся из груди. То отчаяние, что с каждым днём всё чаще преследовало её, мысль о том, что наставник покинет её, как только решит, что она готова дать отпор Крошу, заставляли грустить и всё сильнее задумываться — а не стоит ли приложить больше усилий к поискам. К тому же отказы Меткой стрелы всё сильнее подкашивали уверенность в существовании взаимных чувств. Она хотела найти ответ на свои вопросы, а для этого ей просто стоило узнать, кем же на самом деле он является. Но для начала надо бы обсудить произошедшее с Совуньей. Всё-таки это не дело — Крош плохо поступил, оскорбив её до глубины души. Поэтому, утерев слезы, Аня поспешила к дому Софии, даже не задумываясь теперь о том, что творилось с самим парнем. *** «Меткая стрела любит меня. И он останется со мной несмотря ни на что!» Крош, сидя на пороге своего дома, не спешил отворять дверь и разглядывать знакомые яркие краски стен, садиться на кровать и сверлить взглядом потолок. В голове застряли её слова, сводящие с ума и такие чувственные, но в то же время произнесённые с решительностью, уверенностью в собственной правоте. И если раньше ему не было особого дела до того, почему же Нюшу после нескольких ночей, проведённых вместе, так заинтересовала личность Меткой стрелы, всё же он лишь пытался сохранить своё шаткое положение, то сейчас юноша метался в своём разуме, пребывая на грани паники и восторга одновременно. С одной стороны, она полюбила его, пусть и не в том ключе, к которому Никита стремился — её наставник оставался частью его личности, но при этом был более серьёзным, казался защитником, не выставляющим эмоции напоказ. А сам парень был несколько другим — порой он так сильно отличался от Меткой стрелы, что сравнивать их совершенно не было смысла. Тем не менее, этот загадочный незнакомец для Ани стал именно тем человеком, которого она хотела видеть рядом. Он, и никак иначе. Но с другой стороны, Крош осознавал, пусть и не до конца, что как только он снимет маску, она разочаруется, и ни за что не примет его. Ведь отношения Кроша и Нюши совершенно не похожи на отношения её наставника с ней. Они совершенно разные, и, более того, Меткая стрела всегда выставлял самого Никиту в плохом свете, пытаясь очернить его, чтобы у Ани разгорелся азарт, чтобы она стремилась к победе. А сейчас, зная о том, как она стала относиться к своему наставнику, парень безмерно жалел о том, что совершил. Но теперь он не мог иначе. Их круг соревнований, несмотря на поправки, всё продолжал крутиться, а они оба оказались заложниками ситуации, где одна отчаянно искала выход, а другой давно смирился с реальным положением вещей. А что ещё ему было делать? Откинув голову и прислонившись ей к двери, Крош прикрыл глаза, отчаянно прошептав: — Я ведь люблю её. Но как мне добиться взаимности, ведь теперь я сам себе стал соперником. — зажмурив глаза, парень поднялся с порога, ступая по лестнице наверх, как вдруг горло свела судорога, и он закашлялся, потирая шею. Перед глазами замелькали яркие точки, блики солнечных лучей, скачущих по поверхностям, а в голове раздавался такой шум, какого он прежде не слышал. В сознании будто смешалась целая какофония звуков, а гулкий стук барабанов отдавался в перепонках. Сердцебиение чувствовалось где-то в висках, отчего голова стала кружиться ещё сильнее. Его затошнило, и юноша поспешил наверх, с трудом находя силы, чтобы преодолеть расстояние до ванной комнаты. Вокруг было темно и слишком ярко одновременно, горло першило, как будто в нём собрались все кошки мира и теперь скреблись своими когтями, а из носа брызнула кровь. Отворив дверь одной рукой, другой вытирая капающую на пол алую жидкость, юноша подскочил к раковине и резким движением открыл аптечку — все лекарства, расставленные в хаотичном порядке, выпали, рассыпавшись по полу. Холодная вода хоть немного отрезвила разум, а вата с перекисью должна была остановить кровь. Видимо, из-за этой девчушки он слишком распереживался, если давление так подскочило. О том, что это могло быть предвестником чего-то серьёзного, Крош старался не думать — и без того хватало проблем, а поход к Совунье, у которой наверняка сейчас гостила заплаканная Нюша, только прибавил бы проблем. Так что, приняв настой от боли в горле, со всё ещё кружащейся головой, парень, пошатываясь, прыгнул на кровать, проваливаясь в сон. Он слишком много работал и слишком мало спал, так что это наверняка от перенапряжения. А может, из-за наступившей осени, которая так и норовит расстроить своим приходом всех вокруг. — Видимо, сегодня придётся пропустить тренировку. — пробурчал он, недовольно сверля взглядом потолок. Глаза слипались, постепенно погружая его в темноту, а по телу разлилась слабость и дрожь — первые признаки дальнейшего озноба. Возможно, в одну из ночей, проведённых на той поляне, он простудился, но сам этого не заметил. Когда это было? Вчера? Или неделю назад? Искать ответы сейчас смысла не было, а потому юноша наконец позволил себе полностью расслабиться, засыпая в светлой и яркой комнате, которая всегда напоминала ему её — такую же кричащую и дерзкую, красивую и сияющую, наполненную солнечным светом, Нюшу. *** — Нет, ну ты представляешь? Надеюсь, он сбежит, ведь такую зазнайку не выдержит никто! — зарёванная девочка, вытирая слёзы, катящиеся по щекам, тараторила, рассказывая про утреннюю ссору своей знакомой и пытаясь спародировать голос Кроша. Та, как только Аня прибежала к ней, прося о помощи и поддержке, сразу же поняла в чём дело, а потому потянулась за кремами и баночками. Всё-таки последние дни у обеих выдались не самыми лучшими, для начала осени в особенности, поэтому расслабляющие процедуры никому бы не повредили, а обсуждение жизненных проблем ещё больше бы разрядило обстановку и позволило бы наконец расслабиться. Девчушка, покачав головой, начала наносить маску, приготовленную по рецепту самой старушки. — Ужас какой-то. София погрустнела, слушая полный горечи рассказ Нюши. Пальцы с нанесенным на них целебным раствором застыли над левой щекой, когда она посмотрела на себя в зеркало. Поседевшие волосы, с которых уже слезала фиолетовая краска, морщинистая кожа и побледневшие карие глаза, прежде непременно сияющие — всё это стало её отражением, и порой сама женщина удивлялась, когда же смогла такой стать. «Женщину красит не внешность, а её душа» — сказал как-то Карыч в попытках успокоить её после очередного беспокойства старушки на тему своей внешности. Она тогда всерьёз занялась своим здоровьем, искала самые разные средства для улучшения своей кожи, но потом просто смирилась — то, какой она стала, уже не изменить, и это даже хорошо, в каком-то смысле. Возраст прибавил ей опыта, научил многому, а эти минусы временны — всё же действительно не в красоте дело. Её любили не только за неё. И тот капитан, уплывший в дальнее плавание, которого она много лет ждала, и старинный друг, который так и не извинился за свой проступок, и даже Кар-Карыч — все они остались в прошлом, рядом с её образом молодости, рядом с девчушкой, у которой были ямочки на щеках от ослепительной улыбки, а морщины проступали лишь на лбу и то, только когда она злилась, у которой было много сил на изменения в своей жизни, и которая, к сожалению, не решилась прерывать свой обман, уступая привычке взамен долгому счастью. Гордость однажды помешала ей стать любимой и любить в ответ. И это уже не исправить, время не перемотать вспять, вернув всё в прежнее русло. Нужно просто двигаться дальше. Вздрогнув от непрошенных воспоминаний, женщина захлопнула коробочку, продолжая слушать подружку. Но та, видимо, уже погрузилась в свои думы, так что стоило наконец ответить на её насыщенную речь. — Ох! Нельзя поощрять такое поведение. — возмутилась София Григорьевна, отворачиваясь от зеркала, перед которым наносила маску на осунувшееся лицо, и облокотилась одной рукой о столешницу туалетного столика, а другой — о спинку стула. Аня лишь тихо вздохнула, продолжая аккуратными мазками наносить на лицо свою маску. — Он не должен был говорить такие ужасные вещи, тем более таким тоном, которым ты показала. Девочка грустно кивнула, а потом встрепенулась, спрашивая у Софии: — Слушай, а Никитка же к тебе не придёт? — когда женщина, недоумевая, покосилась на неё, девочка пояснила. — Просто он так часто начал к тебе захаживать, что скоро, кажется, Карыч начнёт ревновать. — попыталась отшутиться девчушка, однако поздно припоминая самой себе, что тему про теперь уже почти бывшего мужа Софии в её доме поднимать было запрещено. — Ой, прости, я не хотела. Старушка только покачала головой, усмехаясь: — Крош, конечно, грубиян, но и ты умеешь задевать за живое. — девочка тут же возмущённо махнула рукой, вскакивая со стула. — Ты его оправдывать что ли вздумала? Совунья, он такой наглец, что просто ужас берёт. И как ты могла только подумать о том, что мы подружимся?! — А разве вы уже не подружились? — скептично изогнув бровь, изрекла немолодая дама, будто этот вопрос и не был вопросом вовсе. Будто она утверждала прописную истину. — Я прекрасно понимаю, что для настоящей дружбы нужно время, ну так оно вам и дано. Главное, поумерить эгоизм с обеих сторон и не дать гордости разрушить то, что вы вместе пытаетесь строить. — тяжко вздохнув, женщина поднялась с кресла, с тоской и горечью рассматривая своё отражение. Какое-то время помедлив и совершенно не слушая новую порцую возмущений девочки, она произнесла с печалью в голосе. — Как когда-то поступила я. — но, тут же встрепенувшись и выбросив из головы тяжёлые думы словно ненужный мусор, посмотрела на притихшую Нюшу, которая с леко читаемым интересом в глазах смотрела на женщину. — Ох, нет, дорогая. Это долгая история, о которой я не хочу вспоминать. К тому же, тот мужчина был сам виноват. Ему следовало лишь извиниться, но, видимо, сложившейся дружбой он не дорожил от слова совсем. Аня же, нисколечко не растеряв былого любопытства, придвинулась ещё ближе, двигая стул к старушке. Та усмехнулась, вновь качая головой и поражаясь бесцеремонности этой особы, а после начала свой рассказ: — Он был моряком, матросом. Какое-то время назад я подружилась с его капитаном и поэтому имела полный доступ на корабль. Они оба, и капитан, и этот моряк — были мне дороги. Но если дружбой одного я дорожила, не особо желая что-то менять, то со вторым желала нечто большего, чем просто общения. И наши интересы в этом совпали — он тоже хотел быть мне не просто знакомым. Вот так мы и сблизились, а потом, — на этом моменте, вспоминая произошедшее, Совунья вздрогнула, её глаза потемнели от негодования. — Он предал меня. Мы поссорились, а он не стал извиняться, хотя был виноват. И что мне было сказать? — встав со стула, на который она в процессе беседы успела снова присесть, будучи уставшей после трудного денька, она начала расхаживать по домику, сложив руки за спиной и нахмурившись, отчего морщины на её лице стали виднеться ещё сильнее. Нюша не отрывала от неё взгляда — было в этом взоре, в движениях и в самом рассказе нечто гипнотическое, что заставляло, не отрывая взгляда, продолжать следить за ней. В какой-то момент старушка остановилась, глаза её приобрели оттенок грозовых небес, и совершенно внезапно она начала говорить, чуть ли не пища, что заставило Нюшу хрюкнуть и рассмеяться. — Ой, пожалуйста, обижайте меня сколько влезет! — вернув своему голосу прежний тон, женщина продолжила говорить, сурово сдвинув брови. — Нет, у меня же есть самоуважение и гордость. Я бы не потерпела такого отношения к своей персоне. Так что, собрав вещи, я ушла от него. И, когда они уплыли в очередное путешествие, я не пришла на проводы. — опустив голову, старушка вспоминала всю историю, которую, правда, совсем не собиралась рассказывать — как она бежала за уплывающим кораблём, но так и не успела взойти на трап — всё такая же гордая, но поступившаяся собственным эгоизмом в пользу грядущему счастью. Она сама не понимала, зачем так поступила, но внутри стучала лишь одна мысль, одно желание, одолевшее её в какое-то мгновение — если бы она только смогла оказаться в тот момент на корабле, то он непременно бы извинился. Попросил бы прощения и встал на одно колено, как показывают в фильмах. Но одно печальное событие повлекло за собой другое — заплаканной, с красными глазами у пристани её нашёл Кар-Карыч. Время потекло сквозь пальцы, как вода, и она сама не заметила, как оказалась здесь — в окружении давно знакомых лиц жителей маленькой деревни, совершенно одна, потерянная и несчастная. Утерев катящуюся по щеке слезу, Совунья принялась смывать маску с лица, которая уже успела впитаться в кожу. Глаза щипало от просящихся наружу слёз, а вновь пережитые эмоции приоткрыли рану на болевшем сердце. Холодная вода должна освежить, заставить успокоиться, определённо. Так что, отбросив воспоминания в дальний угол своей памяти, София Григорьевна потянулась к сундуку, в котором, помнится, хранились какие-то мази, которые могли им понадобиться в дальнейшем, и её любимые полотенца. В голову пришла приободряющая мысль, которую она поспешила озвучить, чтобы отвлечь от тяжёлых дум затихшую Нюшу: — Вот! — девочка встрепенулась, вскочив и подойдя к Совунье, которая приоткрыла крышку большого ларца, стоящего на полу в углу её комнаты. — Зато мой сундук ни разу меня не предал. Среди всех скопленных в нём вещей девчушка заметила парочку старых запылившихся от времени женских журналов, которые поспешила ухватить. — Я могу почитать? — и, не дожидаясь разрешения от опешившей старушки, плюхнулась обратно на стул, раскрывая страницы. Картинки показались ей скучными, но довольно разнообразными — в них не было ни намёка на современность, а какие-то рисуночки, нарисованные поверх пожелтевшей бумаги, вызвали, пусть и слабую и измученную, но улыбку. Текст был тоже совершенно другой — она будто попала в прошлое, пока читала то, что написано. Мода других веков, прошлых десятилетий, столетий тоже её привлекала, несмотря на то, что современная нравилась больше. В какой-то момент она так увлеклась чтением, что почти не заметила выпавших из слепленных страниц листов бумаги. А когда всё же увидела, то подняла с пола, с удивлением рассматривая каждое и замечая самые разные адреса на каждом из писем. Что же это, у Совуньи оказывается была целая армия почитателей, о которой она только-только узнала? И все, видимо, из разных городов! — Вот это да! — охнув, Анечка подошла к Совунье с этой кипой писем, которые выпали из журнала. — София Григорьевна, а вы, оказывается, были популярны среди мужчин. Из стольких мест получали письма и ничего мне не рассказывали! — притворно возмутилась девочка, замечая растерянный взгляд старушки. Та взяла из её рук одно из писем, мельком глянула на адрес — Нюша уже в этот момент отметила, как сильно дрожат старческие руки, и осторожно, словно стараясь не спугнуть этот таинственный миг, распечатала конверт, сразу же отбросив ненужную бумагу в сторону и принимаясь за чтение письма. Аня, подобрав упавшую бумажную упаковку, поспешила за женщиной, которая бормотала, вчитываясь в текст: — Дорогая Сонечка, — она всхлипнула на этом моменте, зажав рукой рот, и сквозь пелену слёз продолжала читать, воскликнув отчаянно. — Надо же, Сонечка! Давно ли я слышала такое к себе обращение. Не пафосное Софи, надо же… Почему ты не отвечаешь на мои письма, я уже послал их, — на этот моменте она смолкла, удручённо качая головой словно не верила в то, что сейчас происходит. — Я послал их уже тридцать штук! Ох! — оперевшись на стол одной рукой, а другой схватившись за сердце, женщина отвела взгляд, переводя дух, и оглянулась на недоумевающую Нюшу. Слёзы застыли в глазах старушки, слёзы горечи, которой не было конца и края, и из этой ситуации не было ни выхода, ни возможности всё исправить. А ведь, найди она эти письма раньше, лет так на тридцать-двадцать пять назад, то смогла бы несмотря ни на что всё вернуть. — Где в каждом прошу простить за мою дерзость. — старческое сердце не выдержало, разбившись на миллионы осколков, каждый из которых ранил сильнее острозаточенного ножа. Оглянулась — и перед глазами промелькнула вся жизнь. Когда же, ответь судьба, она успела всё потерять? Хотелось кричать, вырвать из груди сердечко, что стучало в висках так сильно, что казалось будто вот-вот именно сейчас, в этот улетающий миг, само улетит куда-нибудь в неизвестность, оставив лежать тут бездыханное тело. Оставалось всего несколько строчек, таких простых и коротких, словно она читала букварь или какое-то незамысловатое стихотворение. Но сколько же было в них смысла, моментов из прошлого, которые она упустила! Схватившись руками за голову, она выдохнула, а потом поднесла письмо ближе к глазам — перед карими поблекшими от времени очами мелькали мгновения. То были счастливые времена её любви и печальные моменты обиды и расставания. Каких же людей она упустила в своей жизни и сколько же покинуло её саму по самым разным причинам. — Пожалуйста, прости, — из груди вырвался всхлип, и сама женщина, будучи не в силах больше стоять, осела на стул, держась за этот клочок бумаги, словно это была последняя ценность в её жизни, будто в ней было заключено всё то, что когда-либо приводило её в восторг, радовало и заставляло сиять. Глаза бегали по начертанным на бумаге словечкам, далеко не все из которых она могла сейчас осилить и прочитать вслух. Голова гудела, а одолевший сознание гул твердил только одно: «Разве может гордость погубить столько жизней одновременно?». Видимо, может. Судьба творит всё, что ей только вздумается. Она может сломать каждого, даже самого сильного духом человека. Съёжившись в комочек и тихо плача, София сверлила взглядом точку в пространстве перед собой. Все мысли её были не здесь, а в прошлом моменте, который застывал в самом его конце, раз за разом перематываясь и возвращаясь к началу. Колокол на площади прозвенел, возвещая об отбытии корабля. Девушка с лучезарными карими глазами и длинной густой тёмно-русой косой обернулась в сторону пристани, замечая неустанно работающих матросов. Среди всей толпы провожающих и моряков она заметила и его — кривая ухмылка, дерзкий взгляд и осунувшееся лицо. В какой-то момент они встретились глазами, но она стояла настолько далеко от него, что он наверняка не заметил. Сердце застучало где-то в горле, а голос в голове твердил лишь одно, пресекая всяческие попытки помешать её гордости: «Беги, беги за ним! Ещё не поздно всё исправить!» И она бы рада послушаться, но воспоминания об их ссоре, об его предательстве всё ещё терзали девичье сердце, а гордыня не умолкала. Поэтому она какое-то время мялась на месте, не решаясь ступить и шагу в сторону пристани. В какой-то момент даже хотела повернуть в другую сторону, не заходя на площадь, а завернув на рынок — купить продуктов, но колокол прозвенел во второй раз, возвещая об окончательном отбытии судна. Провожающие начали расходиться, а якорь медленно поднимался наверх, преодолевая натяжение воды. И тут в голове что-то щёлкнуло. Отчаяние сподвигло её действовать. В конце концов, никогда не поздно всё изменить! Они же любят друг друга так сильно, что обычная ссора не должна была стать им преградой. Ссутулившийся силуэт возлюбленного, который, казалось, постарел на глазах, исчез на палубе среди других моряков, но ей пока не было до этого дела. Она бежала, придерживая одной рукой подаренную им шляпу, а другой хватаясь за шаль — подарок от его матери. Глаза наполнялись слезами, пока она бежала, спотыкаясь и падая, но тут же вскакивая и устремляясь вперёд. Она же должна успеть! Должна! Должна! Должна! Якорь показался над водой, а само судно уже покачивалось на волнах. В лёгких почти не осталось воздуха, но она не думала останавливаться, продолжая бежать не сбавляя скорости. Она уже не видела ни его, ни знакомой макушки капитана, когда забежала на площадь, столкнувшись с каким-то незнакомым мужчиной. Тот, придерживая рукой старомодный цилиндр на голове, недовольно цокнул, когда девушка, извинившись, вновь продолжила свой путь. — Эх, молодёжь. — усмехнувшись — на вид эта женщина была его ровесницей, мужчина на какой-то миг остановился, пожелав понаблюдать за разворачивающейся сценой. Огибая столбы и всяческие ограды, Сонечка бежала за отбывающим кораблём. Ещё немного и надежда будет потеряна, она ведь даже не сможет попрощаться, увидеть его взгляд. Знакомый силуэт скользнул на грот-мачте среди белых парусов и обернулся к ней, застыв на мгновение. Сердце забилось с неистовой силой — она ожидала извинений, хоть какого-то знака. Но тот, видимо, не заметив её, снова ссутулился и устремил взгляд в морскую даль. Именно в тот момент карие глаза потухли и налились слезами горечи и потери — она так и не дождалась извинений, не увидела его счастливого взгляда и заразительной улыбки. И именно в тот момент к ней подошёл тот самый незнакомец, сочувственно похлопав по плечу и сказав: — Не плачьте, он не стоит ни единой вашей слезы. Как вас зовут? - синие глаза загипнотизировали её своей добротой и бескорыстием. Она прикоснулась к его руке, лежащей на её плече, даже не подозревая, насколько сильно потом обожжётся. - Соня. - всхлипнув, ответила она, поднимаясь и утирая слезы, катившиеся по щекам. Он лучезарно улыбнулся, протягивая руку для знакомства. - Что ж, значит Софи. А я Кирилл. Кирилл Павлович. - она рассмеялась, всё ещё разглядывая голубые глаза. - Вы всегда так официально со всеми знакомитесь? - мужчина покачал головой, добродушно усмехнувшись ей, и поцеловал тыльную сторону ладони. - Именно так и никак иначе. А потому приглашаю вас отобедать, чтобы вы смогли забыть о той горечи, что охватила вас. - София улыбнулась, зардевшись, и еле заметно кивнула. А потом поспешила за мужчиной, уходя с пристани. Лишь напоследок она оглянулась на удаляющийся корабль, который уже растворялся в тумане, приближаясь к линии горизонта. Глаза снова налились слезами, которые Соня поспешила смахнуть - не пристало плакать из-за недостойных. - Совунья? - неуверенно позвала Нюша, возвращая знакомую из воспоминаний в суровую реальность. Та, тяжко вздохнув, попыталась подняться, однако, охнув, снова присела на стул. От всех этих переживаний заболело сердце, так что старушка попросила Аню: - Скорее, помоги мне. Аптечка. - девочка, испугавшись после её слов, бросилась сначала к женщине, а потом, кивнув, быстро достала всё нужное из шкафчика. Наполнив кружку лекарственным отваром, она вылила туда успокоительное, чтобы сердце побыстрее перестало болеть от свалившегося тяжёлого груза, и поднесла к губам женщины. Та, выпив жидкость, поморщилась и охнула, облокачиваясь на стол. - Всё хорошо? - поджав губы, спросила Нюша, внимательно разглядывая старушку. Та покачала головой, каждый раз отводя взгляд от письма на столе, а потом отбросила его подальше, чтобы лишний раз себя не нервировать. Еле-еле разлепив пересохшие от волнения губы, она прошептала: - Мне следовало извиниться ещё тогда, пойти навстречу первой. Следовало послушать внутренний голос и поспешить, а не стоять на месте. - словно что-то вспомнив, она обернулась к Нюше, запричитав. - Гордыня и эгоизм - наши главные враги. Они и только они стоят на пути к дальнейшему счастью. Тебе стоит идти к нему, сейчас же! - Но я не могу оставить тебя. - возразила Аня, отказываясь уходить. Да и как она бы могла! Оставить только-только отошедшую от сердечного приступа старушку, убежав к Крошу. Это ведь неправильно! - Иди, Анечка, иди. Вам нужно наконец решить все проблемы, возникшие между вами. Тебе стоит пойти навстречу и хотя бы прийти, чтобы он извинился. - девочка с сомнением поглядела на дверь, оборачиваясь к Совунье и когда та решительно ей кивнула, то медленно поднялась и подошла к двери. - Мы скоро придём. Или кого-нибудь из наших к тебе пришлю. - сказала она, и дверь захлопнулась за спешно спускающейся девчушкой, которая бежала навстречу переменам. А Совунья, охнув, облокотилась о стол, едва сдерживая новый порыв разрыдаться. Как же порой жизнь несправедлива с нами! Или это мы несправедливы сами с собой? *** Лунный свет скользил по ярким стенам комнаты парня, когда дверь со скрипом отворилась, впуская ночную гостью. В волнении оглядываясь вокруг, девочка прошептала в темноту: - Крош, ты тут? - она тихо ойкнула, подпрыгнув, когда со стороны кровати послышался хрип и тяжкий вздох. Юноша, даже не открывая глаз, прошептал в ответ: - Зачем ты пришла? - Нюша, недоумевая, подошла к нему, вздрагивая от нездорового блеска голубых глаз. Потрогав рукой лоб, девчушка покачала головой, садясь рядом, на что он тут же запротестовал. - Уйди, а то заражу ещё ненароком. - Эх ты, хулиган. - добродушно рассмеялась она, ища глазами градусник и параллельно спрашивая. - Где у тебя все лекарства? - Ты зачем пришла? - проигнорировав её вопрос, пробурчал Крош, зарываясь поглубже в одеяло, чтобы она не заметила его счастливой улыбки и влюблённого взгляда. Девочка резко погрустнела, вспоминая прошедший вечер. В глазах до сих пор стояли слёзы, а слова Совуньи навек врезались в память. Она должна была прийти, но неловкость не покидала её ещё на пороге - всё-таки заходит к нему домой она в первый раз. Особенно одна. Особенно по такой причине, из-за которой тут и оказалась. Мысли о предстоящем разговоре заставили смутиться, но потом, отмерев, Аня почувствовала его руку на своей и лучезарно улыбнулась, поворачиваясь к парню. Тот спросонья выглядел смешно, но так уютно и по-домашнему, что на миг показалось, будто так было всегда. Рассмеявшись, она потрепала его волосы, всё-таки отвечая: - Совунья наставила прийти. Говорила, что ты непременно должен извиниться. - юноша пробурчал что-то тихо, что снова заставило ее улыбнуться. - Я бы и не послушала, но с ней кое-что произошло. В общем, - неуверенно взглянув ему в глаза, девочка на секунду застыла. Она не знала можно ли ему доверить эту историю или лучше сохранить ее в тайне. Парень, заметив её замешательство, напрягся и поднялся в постели, присев прямо напротив её лица. - Нюша, ты же знаешь - мне ты можешь довериться. Разве я стал бы делать что-то плохое, тем более Совунье? - он нахмурился, разглядывая её немного испуганное лицо с глубоко засевшим беспокойством в глазах. Как бы он ни старался, она то отворачивалась, то закусывала губу и хмурилась, отчего у неё появлялась морщинка меж бровей. Это и смешило, и пугало. Разве они настолько не доверяют друг другу? Или дело в сегодняшнем дне? Тяжко вздохнув, Крош пробурчал. - Прости за резкие слова. Я правда не должен был такого говорить. Ни сегодня, ни когда-либо ещё. Если честно, - он продолжал бормотать, смотря в зелёные глаза, в которых уже скопились слёзы. Сразу же захотелось успокоить её, прижать к себе и обнимать, так крепко-крепко, чтобы все печали и обиды тут же покинули её. - Ты заслуживаешь самого лучшего принца на земле. И если Меткая стрела, как ты его назвала, такой замечательный, то я могу лишь пожелать тебе удачи. - Спасибо. - покраснев, прошептала Нюша, отводя взгляд, но тут же спохватилась. - И ты меня прости. Я не должна была так резко реагировать. Если честно, то я и правда иногда бываю грубой и эгоистичной. Мне жаль. Парень обворожительно улыбнулся, присаживаясь к ней ближе. - Ты молодец, что хотя бы признаёшь это. И если ты когда-нибудь найдёшь своего принца на белом коне, то обязательно сообщи мне - я стану драконом, чтобы проверить его на прочность. - Аня рассмеялась от его слов, накинувшись с объятиями, а юноша остолбенел. Весь мир переставал существовать, когда она улыбалась лишь ему одному, когда обнимала или просто касалась. Казалось, он утопает в этих ощущениях, в лучистых глазах. И разве это не доказательство любви? Отмерев, он какое-то время наблюдал за ней - прошла всего секунда, но ему она показалась вечностью. Наконец парень потянулся вперёд, обнимая девочку в ответ и на его лице против воли расползлась улыбка истинного счастья и наслаждения. Она, ни о чём не задумываясь, тёрлась о его шею щекой, радостно ухмыляясь и смеясь - так искренне, по-доброму. Только рядом с ним она могла быть такой. Настоящей, красочной, самой разнообразной. Только рядом с Крошем она была собой, пусть и невольно показывая все стороны своей личности и характера. А он делал то же самое в ответ, даже как-то не задумываясь. Просто в какой-то момент оба осознали это - они стали ближе друг с другом, чем с кем-либо ранее. Они могли полностью доверять, смеяться и плакать, злиться и ругаться, опускаться на самое дно. Они могли по-настоящему, искренне и без утайки, любить. Или хотя бы дружить, но кто уж тут им советчик. Аня, отстранившись от Никиты, ойкнула и затараторила: - Точно! Я так и не рассказала, что произошло с Совуньей. - стукнув себя по лбу, она отодвинулась от парня, продолжая смотреть тому в глаза. - В общем, мы как-то общались, и вдруг тема зашла о её прошлом. Оказалось, что у неё был в каком-то городе ухажёр, но они поссорились и из-за гордости так и не смогли быть вместе, потому что она так и дождалась извинений. А потом я нашла у неё старые журналы и, полистав их, наткнулась на письмо от того самого ухажёра, где он говорил, что слал ей письма пачками, в каждом из которых извинялся. И Совунье стало так плохо, я себе места не находила. У неё чуть сердечный приступ не случился, благо обошлось. И тогда она сказала мне бежать к тебе, чтобы помириться, но я отнекивалась. Ей с трудом удалось меня уговорить, а я в свою очередь пообещала, что если встречу кого по пути, то обязательно пришлю к ней. И мне повезло - Лосяш неподалёку был, я его и попросила, а потом к тебе пошла. - выдохнув, Анечка улыбнулась, рассматривая удивлённого Кроша. На какой-то крошечный миг его музыкальные пальцы и ссадины на руках показались до одури знакомыми, но чувство дежавю быстро исчезло, стоило ей только поднапрячься, чтобы вспомнить, где именно она их видела в прошлый раз. Так что махнув рукой на это странное ощущение, девочка снова перевела взор своих изумрудных глаз на юношу, который тепло улыбался ей, без всякой спеси в голубых глазах. Он смущённо зачесал светлые пряди назад, молясь всем богам, чтобы она не увидела его алеющие щеки. Вернись он на месяц назад и скажи самому себе, что Нюша, та самая девочка из их деревеньки, будет сидеть перед ним улыбчивая и обнимать, будучи в его доме, то Крош из прошлого бы не поверил. Надо же, как меняется жизнь, преобразуясь всего за один месяц! И сколько же может измениться за целый год? Улыбнувшись своим загадочным мыслям, он всё же вернул взгляд голубых глаз Ане, задорно улыбаясь. Та улыбнулась ему в ответ. - Так где все лекарства и градусник? - наконец, спросила она, отводя взор от парня. Его глаза в темноте так блестели, что её сердце билось где-то под рёбрами, а горло спирало от переполняющих эмоций. Бабочки порхали в животе, а мысли стали такими светлыми и тёплыми, красивыми, что на миг показалось, будто она и вправду влюбилась. Но разве она может полюбить Никитку? Того самого Кроша из деревеньки, который дёргал её за косичку при любом удобном случае и убегал, который презрительно смотрел на неё и насмехался, называя Кочерыжкой, всего-то меньше месяца назад. Усмехнувшись своим мыслям, которые никоим образом не могли оказаться правдой, девочка потянулась за указанными предметами, но застыла на мгновение, удивлённо распахнув глаза, как только он назвал температуру. - Тридцать восемь и пять? Ты явно сумасшедший. - заключила она, всё-таки дотягиваясь до лекарств и вставая с кровати, чтобы поставить чайник нагреваться. Крош лишь как всегда посмеялся. - Совсем не ценишь собственное здоровье. - проворчала девчушка, обратив взгляд на часы, чтобы засечь время. Раз он принял новое лекарство в десять тридцать пять, то... Застыв в ступоре на мгновение, Аня закусила губу - она уже опаздывает на поляну на целых полчаса. И с одной стороны, Меткой стреле будет очень обидно, когда он поймёт, что она сегодня не появится, а с другой - Никите так плохо сейчас, да и Лосяш обещал вскоре оповестить о состоянии Софии, так что отлучаться из деревни было бы бессмысленно и довольно глупо с её стороны. Так что, надеясь, что тренировки не прекратятся после этого инцидента, она смотрела на умиротворённое лицо парня, слушала его спокойное дыхание в тёмной комнате, освещённой лишь лунным блеском и потихоньку засыпала, сидя на стуле и совершенно ни о чём не беспокоясь. Ведь на новую нервотрёпку будет время лишь завтра, когда солнце осветит комнату и будет слепить глаза, когда начнётся новый день. А сейчас, ночью, было время лишь для спокойствия и здорового сна. Для них двоих и счастливых сновидений, в которых они оба были рядом. Ночь - время звёзд, которым настала пора засиять.