Меткая стрела

Проснувшись утром в своей постели, в окружении с детства знакомых вещей, которые были единственным напоминанием о тяжёлом прошлом, Крош присел и огляделся. Памятные игрушки, яркие тона комнаты и он в чёрной толстовке — как тёмная клякса на ярком детском рисунке. Хотелось забыть, вытряхнуть из головы всё то, что когда-то поселилось и до сих пор мучало в кошмарах. Холодный пот, дрожащие руки и бегающие по округе глаза стали его постоянными спутниками с утра до вечера, как только он поднимался с постели под рассветное пение птиц и засыпал, заваливаясь в кровать после тяжёлого трудного дня, когда на небе уже вовсю светили звёзды. Впрочем, вспоминать былое не хотелось от слова совсем — нервы уже не те, чтобы всё это терпеть. Тяжело вздохнув и окинув взглядом комнату, он услышал оклик Ёжика, стоящего внизу, а потому спрыгнул с кровати и поспешил открыть дверь, пробормотав перед этим: — Хватит думать о прошлом, с которым тебя больше ничего не связывает, Крош. Ты должен быть нормальным. — сжав покрепче ручку двери, он шагнул вперёд, улыбаясь и раскидывая руки для объятий. Олег нехотя ответил и поздоровался, проходя внутрь за хозяином. — Куда ты вчера убегал? — ну да, на что он рассчитывал. Конечно же, друг сразу начнёт с допроса, а уже потом передаст новости, ради которых он и заглянул. А может, Ёжик пришёл его навестить, чтобы удостовериться в безопасности друга и расспросить о произошедшем, и никаких новостей на самом деле нет. Скинув с себя чёрную толстовку, в которой со вчерашней ночи он и заснул, парень переоделся, натянув белую футболку и светло-голубые джинсы. Расчесав волосы, он принялся за приготовление незамысловатого и простого завтрака, не обращая внимания на взволнованного и внимательного друга. Он с самого утра пребывал словно в толще воды, не слыша вообще ничего и постепенно теряясь в пространстве. Единственное, что возвращало его в реальность и окунало в ледяную воду — это имя, которое вскоре и произнёс Ёжик. — Ты кстати слышал про Нюшу? Она в последнее время куда-то пропала, а рассказ Копатыча ещё больше масла в огонь подлил. Я-то думал, что она с Барашем встречается, а теперь, когда вся деревня знает, то так много предположений у каждого. Что ты думаешь, куда она исчезает ночью? Никита вздрогнул от упоминания возлюбленной, наконец-то возвращаясь в реальность. Глотнув воздуха в грудь, он проморгался и оглянулся вокруг — та же голубая кровать, те же зелёные обои и всё тот же друг, правда, недоумевающе смотрящий на него и обеспокоенно теребящий какой-то пакетик с неясным содержимым. Последнее сразу заинтересовало его, так что, отбросив депрессивное состояние в сторону, парень подскочил к Ёжику, выхватывая из рук вещь. — Отдай! — отчаянно воскликнул он, пытаясь выхватить из рук друга подарок, но уже было поздно. Крош, внимательно разглядев подарочный пакет, немного потряс его, а потом раскрыл. Внутри оказались серебристые серьги, слишком массивные для Нюши, что он отметил сразу, как-то неосознанно что ли, и открытка с поздравлением. Раскрыв её, он прочитал стихотворение-поздравление, видимо, сочинённое Барашем, с годовщиной свадьбы: «Сегодня день прекрасный Нас солнцем озарил. И праздник громогласный Собрать всех поспешил. Спешу к вам с поздравлением, Чтобы добра желать, И счастья, и веселья Я вам хочу отдать! Пусть жизнь вокруг сияет, И солнцем день нагрет. Мы все вас поздравляем Вы вместе тридцать лет!» Стукнув себя по лбу, Никита отдал открытку обратно в руки скачущему вокруг него Ёжику и присел на стул, мысленно желая разбить свою непутёвую голову о ближайшую стенку. Вот только не помогло бы, в такой важный праздник все только бы расстроились. Придётся импровизировать с подарком. По выражению его лица Олег сразу понял, о чём тот думает, и похлопал парня по плечу, приговаривая: — Ничего, за полдня ещё столько всего можно найти! — Крош лишь покачал головой на утешения друга, в голове перебирая все возможные варианты подарка. Надо же было так обломаться, чтобы не успеть и вспомнить о годовщине их свадьбы! И ведь даже мысли никакой не возникло в подсознании, что он что-то упустил за рутиной тянущихся по веренице дней, хотя и Копатыч, и Пин с Лосяшем обсуждали эту тему ещё неделю назад. Возможно, поэтому и не успел ничего подготовить, ведь сначала ремонт зимней теплицы отнял у него всё время, а потом ещё и начались тренировки с Нюшей, которые оборвались на такой вот неожиданной ноте, как поцелуй. При мысли о произошедшем Крош попытался незаметно притронуться к губам — он всё ещё чувствовал вкус её тёплых, мягких и таких желанных губ, которые хотелось целовать бесконечно. Но время, которое никого не щадит, станет ему расплатой — рано или поздно тренировки закончатся и он не сможет больше приближаться к ней без нового сборника острот и подколок, не сможет стоять так близко и подбадривать, когда ей становится плохо. Ведь Паша нужен ей больше, чем какой-то там Крош или Меткая стрела. Она его любит. Эти мысли прошлись словно ножом по сердцу, а когда парень представил, как Аня целуется с ним, с этим вечно депрессивным нытиком-поэтом, боль сковала грудную клетку, а из груди вот-вот готовился вырваться полный горечи всхлип. Они сами себя заперли в этих рамках общения, не позволяя что-либо менять. Но с другой стороны они ещё дети, не познавшие мир в полной мере, так почему бы не попытаться измениться рядом друг с другом в угоду счастливому будущему? Никита стоял в центре яркой, пестрящей всеми красками радуги, комнаты словно не видел ничего вокруг, пока Ёжик изумлённо смотрел на него, ожидая вердикта. Но так ничего и не дождавшись, Олег решил действовать сам. — Крош, это не так страшно. Только скажи и мы найдём что-нибудь интересное для них в подарок или сами придумаем поздравление. — блондин обернулся, вновь выныривая из депрессивных мыслей и собственной задумчивости, и скептически приподнял бровь. Разве они успеют? Да даже если вся деревня, кроме, естественно, Совуньи и Кар-Карыча, поможет им, то они всё равно не смогут вовремя придумать что-нибудь великолепное, чтобы удивить пару пенсионеров в этот праздничный день. Тяжко вздохнув, парень поднялся со стула, кидая взгляд на так и оставшийся лежать в углу чёрный плащ и маску, которые после возвращения забыл убрать подальше от любопытных глаз, а на утро совершенно забыл о них, погрузившись в состояние печали и полудрёмы. Покосившись на Ёжика, который, проследив за взглядом друга, тоже уставился в угол комнаты, где и лежали сложенные в кучу вещи, Никита снова вздохнул — ещё оправдываться, что он под покровом ночи ничего нелегального не делал. В свою очередь Олег шокированно переводил взор то на плащ и маску, то на друга, ожидая объяснений, без которых он явно Кроша никуда не отпустит. Зачесав пятернёй светлые волосы, парень облокотился о столешницу, задумчиво сверля взглядом угол. Вот сдались Ёжику все эти объяснения, оправдания от него. Всё равно ведь плохого о нём не подумает, да и отмазаться будет легко. Но тон друга, когда тот наконец очнулся от созерцания комка одежды, ясно говорил — без объяснений он отсюда не уйдёт. — Крош. — угрожающе протянул Олег, скрестив руки на груди, и кинул подозрительный взгляд на друга, щуря глаза. То ли, чтобы лучше разглядеть его лицо в момент фиаско, то ли в попытке надавить посильнее, чтобы парень сразу сознался во всём совершённом. Но блондин, не желая так просто сдавать позиции, пожал плечами, отводя взор подальше от прожигающего его друга. — Что? Имя моё подзабыл? — стараясь казаться непринуждённым и быть как всегда навеселе, произнёс Крош, разглядывая вид, открывшийся ему за окном. Листва на деревьях постепенно желтела, превращаясь в скукожившиеся кораблики, которые срывал с ветки ветер и нёс по воздуху, кружа в вальсе, пока они не опадали на сырую после вчерашнего ливня почву, которая наконец смогла отдохнуть от дождя и теперь сверкала всеми красками уходящего лета. В каждом миге так и сквозила печаль вперемешку с ожиданием нового сезона, который непременно принесёт им ещё больше радости, красок и веселья. Не вдохновляли на радостные мысли только лужи, полные грязи и находившиеся теперь чуть ли не на каждом шагу. При мысли, что можно будет перепрыгивать через них, пока они с Ёжиком будут идти к Софии Григорьевне и Кириллу Павловичу, готовясь к долгожданному празднику, лицо парня озарила улыбка. Он представил как заходит в украшенный, пестрящий всеми красками домик, в ремонте которого они с Олегом тоже участвовали совсем недавно, и видит её — вся в украшениях, как всегда при параде, в белом кружевном платье с открытыми плечами, которым она недавно хвасталась друзьям и даже ему показала, как оно прекрасно на ней сидит, с нежной улыбкой на лице и тёплыми объятиями. Он был готов душу продать, чтобы почувствовать её прикосновения не сквозь ткань плаща и толстовки, которая была ему размера на два больше, чтобы она улыбалась, а не плакала, смотря на него, однако с грустью припоминая самому себе, что совсем недавно он Кочерыжкой её дразнил, Крош откидывал в дальний угол подсознания эти совершенно несбыточные, а оттого болезненные мечты, которые никогда не станут явью. Наверняка её улыбка тут же исчезнет, когда он войдёт в домик, а вместо приветственных тёплых объятий она лишь фыркнет и отвернётся, морща носик. Он определённо не заслуживает её после всего, что наговорил — именно с такими мыслями Никита повернулся к другу, который уже внимательно рассматривал плащ, ранее мирно покоившийся в уголке комнаты. — А ну отдай! — воскликнул он, порываясь выхватить вещь у друга из рук, но тот увернулся, хитро прищурив глаза. Наверняка же мстит за недавний поступок с подарком. Уперев руки в бока, парень попытался спокойно произнести. — Ёжик, это мои вещи, так что не трогай. — Подарок Совунье и Карычу тоже пока что мой, тем не менее ты его выхватил. — обиженно пробурчал друг, однако плащ вернул. — Откуда он у тебя? И зачем тебе маска? — Да так. Осталось после очередной поездки в город. — на недоуменный взгляд друга он пояснил. — Мы тогда ездили вместе с Лосяшем, Копатычем и Пином. Они говорили, что нужна будет помощь с некоторыми приборами, которые они собирались привезти в долину. Тогда я и увидел этот плащ и маску. Уговорил взять и их, но давно уже забыл про детские забавы, поэтому собирался на днях закинуть куда-нибудь в подвал. — парень развёл руками, показывая, что ничего ужасного он не скрывает, на что получил понимающий кивок друга и смог наконец спокойно выдохнуть — ни в каких преступлениях он его не подозревает, а о тайне, связанной с Нюшей, даже не догадывается. Это было бы очень хорошо, если бы не боль от собственной лжи такому близкому человеку, как Ёжик. Всё-таки многое вместе прошли, многое повидали. И после всего, что было, врать именно Олегу Никите было тяжело. Но выхода нет — никто не должен знать о том секрете, который хранит за собой эта одежда. И куда же бегает Нюша по ночам, они тоже узнать не должны. Думая о том, как бы её сберечь, при этом не оставив следов, чтобы никто из деревенских их не выслеживал, парень бросил плащ обратно в угол и вышел из комнаты вслед за другом, который пообещал заскочить к Барашу, чтобы тот по-быстрому накалякал какой-нибудь стих для поздравления. Однако в последний момент Крош кое-что вспомнил и кинулся к сумке. Открыв её, он перебирал вещи и с ужасом постепенно понимал, что же натворил. — Я где-то потерял листок с черновым поздравлением. — покачав головой, прошептал Никита, оглядываясь вокруг — может он выпал где-то здесь. Не мог же он его оставить на той самой поляне? — Я же записывал его, как только услышал про годовщину. Куда делся? На недоуменный взгляд Ёжика он только махнул рукой и, старясь лишний раз не волноваться, покинул комнату, согласившись с планом друга — зайти по пути к Барашу и попросить того сочинить пару строчек в честь такого знаменательного события. *** Нюша, вернувшись домой только под утро, уставшая после недотренировки с Меткой стрелой, сразу же завалилась на кровать, совершенно забыв и про выпавший из сумки наставника листок с какими-то закорючками, которые при свете луны ей было не разобрать, и про прежние переживания о своей любви, которые гложили её уже довольно продолжительное время. Однако на утро, когда птички звонко запели за окном, прерывая кавалькаду удивительно странных и порой даже оттого смешных кошмаров, девочка распахнула глаза и сразу же поднесла пальчик к губам — туда, куда её вчера так страстно целовал наставник, который ещё недавно нисколечко ей не нравился. Да она даже не рассматривала вариант близкой дружбы с ним, ведь совсем не знала того, кто скрывается под чёрной маской. Однако, вспоминая свои фантазии о Чёрном Ловеласе и недюжинную страсть к сказкам, в которых принц с принцессой женятся и заводят детей, где первый поцелуй девушка отдаёт только своему суженому и никак иначе, она постепенно осознавала то, насколько же хотела всё это время узнать тайну своего загадочного приятеля — кто же находится под маской. Этот вопрос гложил, заставлял всех сильнее задумываться и перебирать совершенно разные варианты, которые она раз за разом отметала, считая их неподходящими. Проводя пальцем по губам, ещё помнившим тот напор и ту страсть, с которой Меткая стрела целовал её, она испытывала целую гамму эмоций. Произошедшее на поляне вчера вечером и смущало, отчего белоснежные уши и шея краснели, и удивляло, и заставляло мечтать — а захотела бы она продолжения? Сейчас, лёжа в постели всё ещё уставшая после вчерашнего эмоционального и чересчур трудного дня, к веренице которых девочка ещё не привыкла, она раз за разом задавалась этим вопросом и с изумлением понимала, что хочет. Хочет точно также сминать его губы, обнимать и гладить по оголённой горячей спине, хочет находиться в кольце его заботливых рук и непременно хочет любви именно с ним и ни с кем другим. А фантазии, врывающиеся в её сознание, заставляли краснеть ещё сильнее и с придыханием закусывать губу, а потом брать подушку и, утыкаясь в неё лицом, визжать от переполняющих её эмоций. Да, определённо, она влюбилась. Влюбилась в Меткую стрелу, её наставника, с которым им, увы, никогда не суждено быть вместе. Но с другой стороны, разве когда-нибудь тайны и секреты её останавливали? Резко сев и всё ещё прижимая к себе подушку, она ёрзала на кровати, перебирая в голове самые разные варианты раскрытия его личности — вплоть до серьёзного продолжения поцелуя с последствиями прямо на поляне. Это заставило Нюшу снова сжаться в комок и исступлённо пищать от счастья. Она обнимала и прижимала к себе подушку, представляя, что перед ней тот самый наставник, мерила шагами комнату, представляя и воспроизводя в голове их следующую встречу, а затем репетировала разговор, оттачивая до блеска каждый свой вариант ответа для него. Такого она никогда ещё не испытывала, однако разве это не счастье? Она наконец нашла родственную душу, человека, который будет для неё идеальной парой, сможет прикрыть и защитить в любом случае, поддержать, если ей будет плохо. — Нет уж. — топнув ножкой, пробормотала она. — Я точно его разыщу и мы будем вместе. Раз он меня любит, то должен знать. Определённо, мы должны быть знакомы. Но кто это может быть? Почесав макушку, девочка наконец обратила взгляд на письмо, до сих пор валявшееся на полу и сразу же её мысли поменяли свой путь, побежав с ускоренной силой в другом направлении. Подобрав бумажку, она снова перечитала строчки, кое-как разобрав некоторые слова. Какие-то фразы были несколько раз перечёркнуты, буквы скакали и казалось, странная и неясная кавалькада вновь ворвалась в её воспалённый мозг. Помотав головой, Аня перечитала то, что ей удавалось понять: — «Когда я думаю о значении слова «любовь», то мне всегда приходит на ум… Сказки, прочитанные мной в детстве, говорили о бесстрашных принцах и… принцессах… Я безумно рад за… Надеюсь, что… Такую девушку, которую люблю…» — сердце замерло, а потом забилось часто-часто, отчего перехватило дыхание. Она не смогла разобрать остального, но и те слова, которые девочка увидела, заставили её снова завизжать от радости и громко воскликнуть. — Это он обо мне! Меткая стрела любит меня! Несколько птиц, сидевших за окном на ветках деревьев, тут же с карканьем улетели, но Нюше было не до них. Ей не было дела ни до кого на свете, кроме своего наставника, которого она хотела найти сегодня же. Собираясь на праздник, Аня надела своё новое белое платьице, разгладив складочки, и выпрямила спину, гордо задрав подбородок. — Если он прячется среди моих знакомых, то я найду его. Определённо, отыщу и заставлю признаться, после чего мы будем счастливо жить вместе, он меня поцелует, а потом… — снова покраснев от своих мыслишек, которые сознание приправляло большим количеством интересных картинок, Нюша закусила губу, чтобы снова не завизжать от радости на всю округу. Выдохнув и взглянув на своё отражение в зеркале, она ужаснулась. Скоро начнётся всё веселье, а она ещё не готова! Так что, оставив письмо с признанием на столе, девочка поспешила поправить причёску, заколов густые рыжие волосы невидимками, и, захватив с собой подарки для счастливой пары, выбежала из дома. Совсем скоро всё в её жизни изменится и у принцессы Ани появится красавец-принц, который пока что оставался главной загадкой для бойкой и нетерпеливой девчушки. *** Солнечные лучики пробежались по траве, желтеющей и увядающей после яркого и полного самых разнообразных событий лета. Где-то рядом жужжали и ползали, потирая лапки, насекомые, неустанно трудящиеся над маленькими домиками для приготовления к холодам. Осень подбиралась незаметно, но ощутимо было её присутствие — последние дни августа дарили всем вокруг двоякие эмоции. Вроде бы и радостное событие — годовщина свадьбы Совуньи и Кар-Карыча, однако для них уже промелькнуло тридцать лет брака, который далеко не во всех моментах можно назвать удавшимся. Они проводили вместе много времени, помогали и поддерживали друг друга, выручая из многих передряг, однако былую любовь уже вернуть не было возможности. И, понимая всё это, оба не стремились устраивать пышное торжество. Точнее, не стремилась только София. Кирилл же наоборот серьёзно вознамерился подготовиться к этому событию, освободив свой дом для временного размещения гостей и достав из закромов праздничные, обшитые разными золотистыми узорами, скатерти и даже почистив свой костюм. Не без помощи самой Совуньи, конечно же, однако мужчина и сам постарался помогать ей — часто заходил к ней домой, нарезая овощи и фрукты, помогая с приправами и обговаривая части совместного торжества. И, если бы не его проблемы с праздничным нарядом, то женщина, а она в этом не сомневалась, узнала бы об устроенных в их честь посиделках только в тот самый день. Но София Григорьевна и сама была не промах — как только муж переступил её порог, начав разговор о годовщине, то сразу же услышал бурю протестов. — Ты совсем с катушек слетел на старости лет? — покрутила пальцем у виска женщина, помешивая очередной суп, который, вероятно, как и всегда, получился восхитительным. Аромат, исходящий от кастрюли, почуял и Карыч, подойдя к столу в центре дома и усевшись на ближайший стул. Так хотелось порой повернуть время вспять, расставив всё по местам, однако этому не суждено было сбыться. Они теперь живут раздельно, пусть и стараются сохранить узы брака, наложенные друг на друга давным-давно. — А ты не мог сказать мне ещё позже? Ох! Какой же ты, Кирилл, наглый, я до сих пор поражаюсь! Наверняка бы продержал меня в неведении вновь до самой даты, а потом — «Дорогая Софи, не прими за грубость и позволь сопроводить тебя на праздник в честь очередной годовщины свадьбы!» — спародировала она его голос, не переставая мешать свой суп, и присела в реверансе, одной рукой придерживая фартук, словно платье. Мужчину это лишь насмешило. — Вот! Вот видишь теперь, почему мы вынуждены жить раздельно? — она отвернулась от него, не желая смотреть в невольно ставшие родными за такие долгие годы глаза. Слеза стекла по её щеке, упав в кастрюлю с кипящей жидкостью, но женщина не обратила на это практически никакого внимания — лишь утёрла мокрый след рукой, притворяясь, что вытирает со лба пот. — Ты вечно врал мне по всякому поводу, даже по пустякам. До последнего не признавался, пока тебя за задницу не поймаешь. — услышав позади хмыканье, она обернулась, с вызовом поглядев на мужа. — Прекращай давай уже эти свои фокусы! Вечно при параде, весь такой важный, как ворон, разоделся и ходит, другими помыкает. Впрочем, не до ссор мне с тобой сейчас. — махнув рукой, София снова вернулась к готовке, даже не вслушиваясь в то, что отвечал ей Кар-Карыч. — Дорогая моя, мы и до этого вполне себе неплохо общались. До сих пор не пойму, почему тебе в голову-то пришло разъехаться. Однако будь по-твоему. — кивнул он, когда она снова угрожающе прищурилась. Им часто бывало сложно друг с другом, особенно когда дело касалось их брака и совместного проживания. — Я лишь хочу вернуть былое, напомнить тебе о нас. Всё-таки тридцать лет — важная дата, это целый юбилей. — он взмахнул рукой, потрясая ей в воздухе и тем самым стараясь донести, насколько это мероприятие необходимо для всех них. — Если уж разъехались по разным домам, раз ты захотела независимости, то тебя никто не заставляет — живи тут, как хочешь. Однако мы пробыли вместе всю свою жизнь, знаем друг друга как облупленных. Давай не будем ни ссориться, ни ругаться, а просто отпразднуем то, что для нас обоих важно. Ты же тоже дорожишь нашим общением, не так ли? — протянул он, приподняв бровь. Он не верил в то, что она серьёзно намерена разорвать их долгосрочные отношения, переросшие в такую стадию, а сама женщина уже не желала ни развода, ни каких-либо последующих разбирательств после разрыва. Им просто привычно рядом друг с другом, а это что-то да значит. — Мы лишь половину наших жизней провели вместе. — проворчала женщина, а потом погрузилась в думы, прислонив руку к щеке. — Ладно, — гордо задрав подбородок, изрекла она. — Будь по-твоему. Годовщина так годовщина. Однако блюда я приготовлю сама. Все блюда! — сурово сдвинув брови, сказала София. — А организацией, как и в прошлые годы, занимайся ты. — он довольно кивнул, поднимаясь с насиженного места и, оставив костюм на стуле, уже было хотел уйти, но его остановили последующие слова жены. — Но, умоляю — никакого пышного торжества. Все эти конкурсы, песни, музыка, танцы — это хорошо для дней рождений, детей, Нового года, но никак не для такого праздника. — презрительные нотки всё же проскользнули в последних словах, отчего Кирилла Павловича передёрнуло — всё-таки не привык он пока к новым замашкам своей супруги. Однако, какое-то время поразмыслив, кивнул и покинул хижину, напоследок кинув: — Непременно. Ты прекрасно знаешь — я всё для тебя сделаю. — как только Совунья обернулась, сверкая разгневанными и помутнёнными очами, макушка Карыча скрылась за дверью. Женщина на это только фыркнула, снова начиная мешать супчик, который вот-вот должен был приготовиться. — Как же. Сделает он для меня всё. — проворчала София, сверля взглядом столешницу. — Совсем заврался, Кар-Карыч. Эх, а как время-то летит. Не успеешь оглянуться — как уже август скоро кончится. — пробормотала она, оглядываясь в окно, за которым пестрели краски осени. Новый сезон потихоньку вступал в свои права, а лето уже исчезало в тумане прошлого времени, когда всё казалось беззаботным и таким лёгким. Всё изменилось слишком сильно, чтобы повернуть стрелки часов вспять, но были в этом и свои плюсы. — Ну хоть со знакомыми и друзьями повидаюсь, давно не виделись же. Хмыкнув своим мыслям, женщина на этот раз не стала прятать слезы и те текли по щекам, разбиваясь на сотни капель, когда достигали земли. В том, чтобы играть в недотрогу, больше не было необходимости, поэтому она могла спокойно отдаться во власть эмоциям, совершенно не задумываясь о грядущей годовщине свадьбы, которая из благословения стала настоящим проклятьем. Думая сейчас об этом, Совунья растерялась и постоянно сомневалась — а вдруг возникнут трудности. Но опасения её были напрасны, когда она зашла в зал с пианино, оглядывая всю комнату, отделённую для гостей — повсюду не было того торжества, которое она привыкла видеть и стоит отдать должное Кириллу — всё вокруг выглядело чисто и прекрасно, но совсем не вычурно. Как она и любила. Не было никаких рюшечек и абажура, занавесок на окнах с изображением разнообразных цветов или гербов великих королей прошлого, настольных золотых свечей и стульев, обитых бархатом, которые были выполнены не то в стиле барокко, не то в венецианском. Он любил старину, считал, что эпоха Средневековья и Ренессанса всегда будет в моде, но больше, конечно, склонялся к архитектуре восемнадцатого века. София успела узнать и это, и многое другое за годы их совместной жизни, а потому обрадовалась простым шарикам, привязанным к столу и некоторым подлокотникам стульев, с разнообразными поздравлениями. Однако, оглядевшись, женщина никого не нашла. Вообще, ей была необходима помощь с блюдами, которые мог донести как и сам виновник торжества с ней на пару, так и другие гости. Так что, выходя из дома, она накрыла специальной пищевой плёнкой всё, что приготовила, чтобы пойти к Кар-Карычу за помощью или же по пути встретить тех, кто может заменить его в этом деле. Однако ни по пути к дому с невольно ставшими родными историческими ценностями, ни в самом здании она никого так и не нашла. Покачав головой, дама в годах прокряхтела: — Ну как всегда. Наверняка опять по гостям ходит, подарки проверяет. А может и Бараша попросил сочинить что-то важное. Ух! — повернувшись к выходу, Совунья уже собиралась уйти, как вдруг на пороге появилась Нюша, впорхнув в комнату в своём новеньком белом платьице. Девочка присела в реверансе и рассмеялась, схватив даму за руки и кружа в вальсе. София Григорьевна даже не успела ничего сказать, как пришедшая затараторила: — Дорогая София, я за вас так рада! Ты не представляешь, насколько я сегодня счастлива. — Аня внезапно отскочила от неё, заставив женщину пошатнуться и какое-то время постоять на месте, чтобы привести голову в порядок. Уж очень быстро они закружились и также быстро остановились посреди зала. — Вы столько лет в браке! Это просто восхитительно. — но потом, остановившись, девчушка приложила палец к подбородку, о чем-то задумавшись. Совунья всё это время недоуменно смотрела на неё — что же могло Нюшу так развеселить? Видимо, ответ она получит позже. — Ах, как бы я хотела найти своего принца и так же долго и счастливо жить вместе. Рука об руку пройти все жизненные трудности и никогда, никогда не разлучаться! — рассмеялась Аня, порхая по кругу в своём изумительном платье. Её зелёные глаза сверкали от счастья и на какой-то момент София почувствовала себя такой одинокой и завистливой, ведь она была совершенно несчастна уже на протяжении долгих лет своей жизни. Её обременяла готовка, стирка, уборка, но такие эмоции, как вера и надежда, лёгкость и непринуждённость, уже давно покинули её, оттого и боль в груди с каждым днём разрасталась. Но с другой стороны, Нюше тоже можно посочувствовать — она пока ещё ребёнок и совсем не знает о том, что может ждать её всего через несколько дней, месяцев, лет. Сейчас она весело кружится в танце, поправляя кружева белого платья, а завтра может рыдать в три ручья из-за какой-то, пусть даже маленькой и совсем незаметной другому человеку, неприятности. Поохав, София опустилась в кресло. — Милая моя, что с тобой сегодня? Вся весёлая, сверкающая в этом наряде, хотя ещё неделю назад клялась, что никогда больше не наденешь это платье. — девочка тут же остановилась, удивлённо вскинув брови, а потом подбежала к зеркалу, чтобы получше рассмотреть себя. Покрутившись вокруг своей оси и всё время поворачивая голову к отражению, которое тоже, казалось, сверкало от счастья, Нюша хрюкнула и рассмеялась, вспомнив, почему она отказалась носить это платьице. — Ты всё не так помнишь, Совунья. Просто, когда я в первый раз надела его, то мне никто не сделал ни одного комплимента. — расстроилась девочка, перестав кружиться по комнате. Её уголки губ опустились, а сама она, погрустнев, присела в кресло рядом с приятельницей. — Мне тогда было так грустно и обидно, что я расплакалась и поклялась больше его не надевать. — но тут же она вновь вскочила, снова наворачивая круги и неспешном вальсе, а её изумрудные глаза заблестели. — Но сегодня всё должно быть по-другому. Я уверена в том, что кое-кто обязательно придёт. Придёт он, мой принц, и сделает так много комплиментов, что я упаду в обморок. — словно решив прорепетировать и этот момент, она подставила руку вперёд, как будто перед ней опустился на колено галантный юноша, целуя девичью ручку, а потом упала на стул, прижимая ту же руку к груди и прикрывая глаза, будто она действительно была в полуобморочном состоянии. Совунья охнула, но осталась на месте. В её голове мелькало много интересных мыслей о том, кто же мог быть избранником этой мадамы, но ярче всего именно сейчас почему-то всплыла мысль о её ночных похождениях в лес, о чем совершенно недавно рассказал Копатыч, зайдя, чтобы помочь с соленьями, пока Нюша куда-то делась. Тогда, закончив с готовкой, София поспешила домой к приятельнице и обнаружила ту в полусонном состоянии читающую какой-то листочек. Девочка тогда сразу же вскочила и, пошатываясь, двинулась вперёд за Совуньей, чтобы до вечера успеть приготовить блюда к торжеству. Именно в тот самый день она по нечаянности разбила банку с приправой для супа и именно в тот самый день снова убежала в лес. Покачав головой, женщина серьёзно задумалась — что же это за кавалер такой, к которому она бежит ночью через лес совершенно одна? Не преминув озвучить свои мысли, София Григорьевна повернулась, сев боком, и спросила: — Милочка, раз твой принц настолько невежлив и холоден к тому, что по лесу ты идёшь к нему одна тёмной ночью, то и комплиментов тебе явно не дождаться. Такие индюки, прости меня за дерзость, не меняются. Всегда гордые, важные, тьфу! — женщина всплеснула руками, всё ещё продолжая прожигать дыру во внезапно застывшей на своём стуле девочке, которая напряглась как струна, стараясь не смотреть на наставницу. Но от прямого вопроса ей уже, увы, было не отвертеться. Нахмурившись, Совунья произнесла. — Деточка, так зачем ты ходишь в лес? И кто тебя встречает? Нюша медленно обернулась и смущённая улыбка озарила её лицо. Руки задрожали, девочка не могла сказать ни в своё, ни в его оправдание ни одного слова так, чтобы потом не огрести за наивность. Её же наверняка запрут, запретив видеться с ним! Но можно же рассказать не всё, умолчать про поцелуй. Что ж, это она и сделает. Нагнувшись к приятельнице, девочка заговорщицки зашептала, постоянно оглядываясь вокруг в поисках таинственных шпионов. — Совунья, миленькая, только прошу тебя — не ругайся. — Нюша сложила руки в умоляющим жесте, на что женщина со вздохом согласно покачала головой. Улыбнувшись, девочка начала свой рассказ. — Я совсем недавно, где-то неделю назад, соревновалась с Крошем. — старушка кивнула головой, продолжая слушать, и Аня сама в этот момент запоздало вспомнила, как приходила к ней вся в слезах из-за внезапного проигрыша. Тогда ещё ясно светило солнце, и женщина посоветовала ей развеяться и прогуляться где-нибудь неподалёку. Однако, заплутав в лесу, который находился прямо рядом с её домиком, девочка ещё сильнее расстроилась, пока не заметила Меткую стрелу. Тогда-то они и встретились — Аня в шортах и майке, вся перепачканная слякотью спешащей на всех парах осени, и он — таинственный и загадочный наставник, который не раскрыл ей ни свою личность, ни причины помощи в обучении. Одернув себя от двояких и совершенно разнообразных мыслей, она продолжила посвящать Софию в произошедшую несколько дней назад историю. — Так вот, какое-то время я гуляла около своего домика, но потом мне стало жарко и одиноко, и я захотела пойти в лес — там и тень, и прохлада, и деревьев с цветочками много. Вот, а потом я сама не заметила как заблудилась. А когда я поняла это, то ещё сильнее расстроилась. Ведь Крош бы снова посмеялся надо мной из-за этого. Он-то откуда угодно выход найдёт. — недовольно пробурчала она, отвернувшись в сторону, но потом вернулась к рассказу. — Так вот, я вышла на поляну с папоротниками и цветами белого жемчуга. Они такие красивые! — взмахнула руками девчушка, воспроизводя в голове эту удивительную картину. — Там-то я и встретила его. София Григорьевна вздрогнула, заметив на лице Нюши мечтательную улыбку. Да уж, она явно тот ещё ребёнок, раз ей так нравится видеться с кем-то в лесу, совершенно не беспокоясь о своей безопасности. Она уж было собралась прервать рассказ, но Аня настойчиво продолжала тараторить: — Он такой таинственный и добрый. Он так мне помогает, Совунья. Я не представляю, как он узнал о моём проигрыше Крошу, но он предложил мне свою помощь в обучении стрельбе из лука. — девочка снова вскочила с кресла, притворяясь, что натягивает тетиву двумя пальцами, а другой рукой держит лук. — Не бойся за меня, милая София, он ко мне ближе, чем на метр, никогда не подходит. Он скрывает своё лицо, не хочет быть узнанным. — она, словно что-то вспомнив, замахала руками, доставая из кармашка какой-то листок. — Вот это он вчера оставил на поляне. Я подумала, проснувшись, что он один из наших, деревенских. Но кто же этот загадочный наставник, который так помогает мне? — приложив руку к сердцу, промолвила Нюша, снова упав в кресло. Вопрос, заданный ей устоявшейся тишине, так и остался без ответа. Совунья, похлопав некоторое время ресницами, посмотрела на протянутый ей листок. Девочка с надеждой взглянула на неё, заглядывая в самую душу. — Миленькая София, пожалуйста, скажи — может ты видела этот почерк? Я очень хочу узнать, кто же он на самом деле! — Ох, ну и дела! Девочка моя, но как ты себе это представляешь? В нашей деревне не пять человек и не десять. И явно не все придут сегодня на праздник. А почерк каждого я не знаю, не со всеми всё же общаюсь. — она покачала головой, но взяла листок, принявшись рассматривать закорючки. Буквы скакали, кое-где были зачёркнуты строчки, а воспалённый уставший мозг, заметив какие-то поэтичные словечки, сразу же заставил подумать на одного определённого человека. — Слушай, разве это не Бараш? Он вечно пишет так, что не разобрать, да ещё и зачёркиваний много. — всё ещё сомневаясь, произнесла София, переводя взгляд на девочку. Та нахмурилась, приложив палец к губам, и покачала головой, отвечая: — Нет! Разве Паша умеет стрелять из лука насколько хорошо. Да и к тому же, зачем ему от меня скрываться? — всплеснула руками она. — Я же знаю, что он и без всяких тайн мог помочь мне, если бы умел стрелять. Да и к тому же, он не раз ворчал, что спорт — не его стезя. Особенно стрельба. Он больше занимается бегом. — вспомнила Нюша, оборачиваясь к женщине. Она не хотела признавать, что Бараш и Меткая стрела — один и тот же человек. Ведь тогда ей придётся быть с ним, стать только его музой. На задворках сознания витали мысли, что возможно, это он и есть, но девочка гнала их прочь. — Ладно. Я сама его найду. — она, вскочив с кресла, решительно изрекла, хватая листок бумаги из рук Совуньи. — Но ты всё равно проверь. — Как по-твоему я это сделаю? Прикажу всем на месте написать нам поздравления от лица каждого вошедшего? — пробурчала женщина, поднимаясь с кресла. Торжество вот-вот должно начаться, а блюда ещё не на столе. Наверняка всё остыло, пока они тут болтали. Словно просияв, Аня подскочила, теребя старушку за руку. — Ну конечно! — осмотревшись, она отвязала один из шаров и подала его женщине. — Смотри, как мы сделаем! Ты и Карыч скажете всем, что где-то в середине праздника мы пойдём на улицу запускать шары. Раз у вас годовщина, то пусть каждый из гостей напишет на одном из шариков сначала пожелания вам, а потом свои мечты — с кем бы он хотел быть вместе или как он себе представляет идеального партнёра. — изумлённой Софии оставалось только кивнуть, потому что за неё уже, видимо, всё давным-давно решили. Девчушка завизжала от радости и, подхватив Совунью за руку, произнесла: — Ну а куда ты собиралась? Может вместе пойдём, я если что помогу. — повиснув у неё на руке, задорная Нюша всё не переставала улыбаться. На какой-то миг Совунье даже показалось, что она затмила собой солнце, настолько она была счастлива. И как же горестно было осознавать, что счастье её не продлится долго. Наверняка же ведь этим наставником окажется кто-то из знакомых, возможно, всё тот же Бараш, а девушка всё также откажется признавать его причастность к её обучению. Она слишком легкомысленная для долгой и крепкой любви, в которой, к сожалению, далеко не всё идёт гладко. С такими вот мыслями женщина покинула дом своего мужа, идя под руку с весёлой щебечущей о чем-то своём девочкой и вспоминая свои былые годы, когда она ещё не повстречала Кар-Карыча и не обременила себя узами этого сложного брака, в котором каждая из сторон была настолько различна по характеру, что ни о какой сочетаемости не шло и речи, и где только другим могло показаться, что живут они вместе долго и счастливо. «К сожалению, жизнь так устроена, — промелькнуло в её голове под самый конец пути. — Что далеко не всегда обретаешь свою любовь с первого раза. А бывает и так, что ты просто не хочешь её искать, ведь порой привычка становится важнее каких-то там чувств». Грустно оглядев пространство своего дома, София Григорьевна тяжко вздохнула и взяла в руки сразу несколько блюд, указав Ане на остальные. Так, в четыре руки, кое-как управившись с подносами, они вернулись в дом Кирилла Павловича, куда уже постепенно стекался почти весь народ. Напоследок, уходя из хижины, Нюша, смутившись, произнесла: — Ты ведь не запретишь мне ходить в лес после того, что я тебе рассказала? И не скажешь об этой истории никому? — София, подхватив последние блюда и поставив их на поднос, обернулась к ней с тем же блеском в глазах, с которым ещё недавно сама Анечка скакала по комнате Карыча, кружа женщину в вальсе. — Нет-нет, моя милая. Раз ты считаешь его таким уж хорошим да и раз он наверняка из нашей деревни, то я не стану тебе ничего запрещать. Всё равно ведь не послушаешь. — хохотнула она, но тут же спохватилась. — Только умоляю — бери с собой хотя бы фонарик и спрей от насекомых. А то закусают. А если что, если он как-то не так себя начнёт вести, то пшыкни ему этим раствором прямо в глаза. — погрозила она ей пальцем, затем снова весело улыбнувшись. — А то бывают такие жучары, что границ не знают — всё лезут и лезут. Нюша, рассмеявшись, ответила, переступая порог: — Хорошо. Обязательно так и поступлю, спасибо за совет. Но, как только девочка скрылась, спускаясь по лестнице и стараясь не уронить заготовленное для праздника, София Григорьевна утёрла слёзы горечи, тихо прошептав: — Эх, время. Куда же ты так спешишь? Не успеешь оглянуться, как у Нюши уже ухажёр, который учит её защищаться и побеждать. Таинственный какой-то. Может и правда, станет её принцем, вот только счастлива ли она будет с ним? — спросив у тишины, но так и не получив ответа, женщина тяжко вздохнула и перехватила подносы. — Время — наш главный друг и враг. Порой даже что-то хорошее оборачивается нам боком. Выйдя из домика и закрыв за собой дверь, она неожиданно произнесла, сама же вздрогнув от своей мысли: — А и правда! Зачем Барашу от Нюши скрываться? Они друг друга хорошо знают. Всё-таки не он. — покачав головой, она спустилась по лестнице, на последней ступени резко остановившись и кое-что вспомнив. — Ну точно! И как я сразу не узнала. — собственная догадка так утешила и развеселила её, что женщина поспешила скорее к Нюше, напоследок оглянувшись и рассмотрев надпись, которую недели две назад от скуки нарисовал краской Крош, пока его друг стоял поодаль, предупреждая о последствиях. Она тогда сильно разозлилась и сказала Никите помочь ей с заполнением рецептов — полдня он сидел и расписывал ингредиенты в тетради, пока она продолжала отмывать недавно вынутые из подпола банки для маринада. Именно тогда она и увидела все эти закорючки, похожие на Пашин почерк и множество зачёркиваний, потому что надо было внимательнее слушать рецепты. Покачав головой, женщина охнула, спеша поделиться своим открытием с девочкой. Вот только на полпути остановилась — разве будет здорово без предупреждения раскрывать личность её наставника по стрельбе? Нет, надо сначала поговорить с Крошем. Всё-таки непонятно, зачем именно он это делает. А любопытство Ани пока подождёт — нечего было ей самой скрывать причину своих ночных похождений. *** — Ну Паша, ёлки-иголки! — воскликнул в который раз парень, меряя шагами комнату поэта. Тот, скрестив руки на груди, упорно продолжал стоять на своём, качая головой и в который раз повторяя. — Крош, ты сам виноват, что подарок вовремя не подготовил. А мой талант не безграничен. И тратить его на пару строчек, которые ты сам вполне себе способен сочинить, было бы глупо. — пробурчал Бараш, сжимая побелевшие от злости губы в тонкую линию. Неужели этот лопоухий и вправду думает, что после всех обзывательств в сторону Нюши поэт смилостивится над ним? Это просто смешно. — Но Бараш, мне-то ты помог со стихом. — попытавшись вступиться за друга, вполне резонно заявил Ёжик, на что тут же получил рассерженный взгляд. — Во-первых, не со стихом, а со стихотворением. — потрясая рукой в воздухе, произнёс Паша. — А во-вторых, ты к Нюше не приставал, не обзывал её Кочерыжкой. Я за честь своей музы постоять способен. Слова задели Никиту за живое. Хоть Павел был и прав, но как же хотелось прямо сейчас ему хорошенько врезать. Разве он сам хотел так обижать девчонку? Конечно нет! Крош просто следовал их правилам, стилю их общения — они всегда соревновались за первое место во всём, опуская друг друга и борясь за право считаться самыми лучшими. Но Никита-то начал исправляться! Он стал тренировать её, несмотря на установленный стиль общения между ними, он помогал ей, пусть и делая вид, что нехотя, поддерживал её. А что в это время делал Бараш? Стишки сочинял да музицировал под окном. Муза! Он вообще знает, какая Нюша на самом деле? Разве он может понять её саму, не оглядываясь на собственные чувства к ней? Разве он действительно любит её персону, а не эмоции, которые к ней испытывает? Юноша покачал головой — сколько бы он не наблюдал за их общением, всё равно ни разу не видел, чтобы Бараш считался с ней, как с человеком. Вечно дарит подарки, цветы, ухаживает за ней. При этом, когда она начинает отвечать на его ухаживания, то он тут же перестаёт завоёвывать её, концентрируясь на себе. Разве он способен полюбить её так, как Крош? Волнение, поселившееся в груди, не давало покоя. Он всё никак не мог смириться с тем, за чем следовал — парень мечтал быть рядом с этой удивительной девочкой, но она всё не давалась в руки. Бараш хоть мог пригласить её на свидание, что не раз и делал, а у Никиты даже шанса не было на то, чтобы пообщаться с ней о чем-то важном. Пора в конце концов смириться и отпустить её из своей жизни. Но разве он мог? Разве Крош сумел бы это сделать? Разумеется, нет. Он пока не способен погасить в себе то безудержное желание снова увидеть её улыбку, услышать звонкий смех. Он готов проигрывать вечно, лишь бы каждый раз становиться свидетелем того, как она улыбается. Пусть и с гордо поднятой головой, пусть и дразнит его своей новой победой, и пусть потом она уходит под руку с этим бараном, который видит в ней только удовлетворение собственных чувств. Никита всегда знал, что им не быть вместе. Хотя бы потому, что они попросту привыкли к такому ритму жизни — она не любила его гиперактивность и эгоизм, а он постоянно дразнил её по всяким пустякам. Их соревновательные черты в полной мере раскрывались только рядом друг с другом, а вот поговорить по душам они не могли — те раны, которые они друг другу наносили, начинали кровоточить, как только он пытался пойти навстречу и стать ей настоящим другом. Парень уже вышел из того возраста, когда дёргал девочку за косичку и убегал, смеясь и даже не слушая тех слов, которые она кричала ему вслед. Но он всё также играл эту роль, раз за разом притворяясь весёлым и беззаботным. Вот только он, в отличие от неё, понимал, что рано или поздно это закончится. Время бежит вперёд, они вырастают, а значит эти соревнования и бег по кругу уже изжили себя. Но он никак не мог снова сделать шаг навстречу после всех прошлых попыток изменить их направление в другую сторону, стать друзьями, а может и кем-то большим. Крош уже не рассчитывал ни на что серьёзное — рядом с ней он просто был счастлив. Но Аня рядом с ним всегда будет несчастна. И к сожалению это уже не исправить. Очнувшись от горьких мыслей, юноша изрёк: — Какая разница — стих или стихотворение! Да и к тому же Нюша сама виновата. Нечего было дразниться. — собственные слова приносили боль, но эта роль уже так вошла в привычку, что он не мог от неё избавиться, как бы ни старался. Скрестив руки на груди, он в ожидании уставился на Пашу, но тот не реагировал, всё также продолжая стоять, поджимая подрагивающие губы. — Так значит не поможешь? — скептично выгнув бровь, наконец, нарушил тишину Крош, всё ещё чувствуя волну напряжения. Бараш кивнул, не проронив ни слова, и тогда Никита, пытаясь справиться с собственным гневом, вышел из домика, громко хлопнув дверью. Ёжик засеменил за ним, оглянувшись, чтобы попрощаться. — Нет, ну ты видел! — возмущался блондин, пиная носком кроссовка пожелтевшую траву с приевшимися к ней комками грязи. Олег молчал, слушая друга и параллельно раздумывая над тем, как бы ему помочь. Внезапно Крош остановился как вкопанный, а потом развернулся в сторону друга, говоря. — Кажется, я знаю, что мне поможет. Ёжик даже не успел ничего сказать, как Никита рванул в сторону своего дома, напоследок прокричав: — Встретимся у Карыча! Я скоро вернусь. Покачав головой, Олег вздохнул и пробормотал: — Какой-то он в последнее время забывчивый стал. Да ещё и к Барашу зайти согласился. Не заболел ли? — какое-то время потоптавшись на месте, он всё же двинулся в сторону дома Кирилла Павловича, где уже собирались гости. *** — Вот скажи, друг мой, — достав портсигар и закурив, произнёс Кирилл. С самого утра он решил посетить всех приглашённых гостей, которых было не так много, как в прошлое торжество. Всё-таки, некоторое время поразмыслив, он решил пойти на уступки супруге. И потому сейчас сидел на табуретке в гостях у Лосяша, который перебирал какие-то бумаги, что-то бормоча. Заметив, что его совсем не слушают, Карыч кашлянул в кулак, привлекая внимание учёного. Тот, услышав отвлекающий от дел звук, покосился в сторону гостя, кивая ему. Тогда, усевшись поудобнее, Кар-Карыч втянул табачный дым, а потом выдохнул белое облако, которое взвилось в воздух, растворившись где-то под потолком и заполнив все пространство характерным запахом недешёвых кубинских папирос, которые стали его любимыми. Леонид Владимирович закашлялся, отгоняя от себя аромат табака и пожаловался: — Друг мой курящий, я всё понимаю, но не в моём же кабинете заполнять воздух табаком. Это в конце концов вредно — вы итак здоровьем не блещете, так ещё и курить стали. — Я и не прекращал. — проворчал Карыч, снова затягиваясь и выдыхая табачный дым, но отошёл к окну, стряхивая пепел. Лосяш недовольно покачал головой, снова отвлекаясь на свои бумаги и многочисленные книги. — Надо же… Я и не знал. — бормотал он, листая страницы какой-то старой запылившейся книги, но, когда Кирилл снова закашлялся, то захлопнул её и поставил обратно на полку, которая была доверху забита разными теоретическими материалами. — Так что вы там говорили? Уверенный, что его слушают, Карыч продолжил, поправив костюм: — Так вот. Я хотел бы спросить у тебя о женщинах, об их природе. — замявшись, всё-таки произнёс Кар-Карыч, улавливая удивлённый взгляд Леонида. — Друг мой интересующийся, вы живёте, точнее жили, вместе с женщиной на протяжении вот уже тридцати лет и до сих пор не понимаете их природу? — изумлённо переспросил Лосяш, стараясь сдерживать смешок. Кирилл Павлович нахмурился, повернувшись к нему, и только тогда учёный пришёл в себя, сложив руки за спиной. — Ну что ж, ладно. Женщины точно такие же люди как и мужчины, это давно подтверждённый факт. Их органы, пусть и немного отличаются от наших, но также устроены, их легко сравнить. Различия минимальны. Например, у нас половой орган… — Да я не о том! — всплеснул руками Карыч, прерывая речь учёного. — Я хотел бы знать, различается ли их любовь и наша. Как они любят? — Ну что ж, — растерянно пробормотал Леонид, хмуря брови и почёсывая подбородок. — Гормоны, конечно же, у нас действуют иначе, чем у них. Но любовь и для науки — понятие сложное, не то что для философов. И определиться, кто и как любит, точно невозможно. Существует несколько языков любви и её проявлений, но в целом всё сводится к тому, что практически каждому человеку на земле нужен партнёр. И в современном мире пара создаётся не только ради продолжения потомства, как было раньше, но и ради удовлетворения собственных психологических потребностей. Человеку нужен человек — это простая истина, сказанная давным-давно. — А существуют ли люди, которым не нужен партнёр? Которые не способны любить? — призадумавшись, спросил Карыч со сквозившей тоской в голосе. Лосяш тут же понял, зачем именно он затеял этот разговор. — Друг мой сомневающийся, неужели вы подозреваете, что София вас никогда не любила? — в изумлении промолвил учёный, переставив книгу с нижней полки на верхнюю. Последнее время он всё думал навести порядок и всё расставить как следует, но времени совсем не хватало. — Я, конечно, не специалист в этом деле, но то, что вы стали жить раздельно, ещё не значит, что она хочет разорвать ваш брак. Она точно также ценит вас и то, что вы для неё сделали за всё время совместной жизни. В конце концов, любовь может и не проявляться явно, когда каждый человек выставляет напоказ свои чувства. Это явление многогранно, а значит, у каждого оно индивидуально. Кто-то действительно вообще не может любить, но это никоим образом не относится к Совунье. — Лосяш ободряюще похлопал старика по плечу, заглядывая в потускневшие синие глаза. Карыч на это покачал головой, поднимаясь с табуретки. — В последнее время, особенно после её переезда, мы стали отдаляться. У неё куча своих дел, которыми она оправдывает своё отсутствие в моей жизни. Раньше мы всегда всё делали вместе, а теперь… — покачав головой, Кирилл с трудом сглотнул ком в горле. — Время неумолимо мчится вперёд, не щадя никого из нас. Я помню, как многие люди покидали меня после долгих лет дружбы, помню свои романы, мимолётные и продолжительные, но решительно ничто не сравнится с теми отношениями, которые мы с ней строили вместе долгие годы и которые вот-вот могут рухнуть. Я не смогу привыкнуть к такой потере на старости лет. — Вы правы, друг мой. Время — наш главный враг. Но оно также может стать и другом. Всё проходит, меняется и в этом прелести жизни. А если София всё же решится на разрыв, то никто её уже не остановит. Вы сами же знаете, как она упряма. — печально произнёс Лосяш. Он сочувствовал другу, который прошёл через многое за шестьдесят с лишним лет своей жизни, а сейчас оказался на распутье и не в силах был удержать того, кто с каждым днём отдалялся всё дальше от него. Если Совунья таки прекратит их брак, объявив о разрыве, то в таком возрасте это может для них обоих стать тяжёлым ударом — они оба привыкли, прикипели друг к другу настолько, что уже не смогли бы жить иначе. — И что мне тогда делать? А если она уже всё для себя решила и просто тянет с ответом? — Карыч сам же вздрогнул от своих слов. Сердце, пережившее за долгие годы много приключений и перемен, заболело. — Увы, вы не в силах заставить поменять её точку зрения. Но всё ещё можете переубедить, если исправитесь сами. Хотя в таком возрасте сил на перемены в характере уже не остаётся. — изрёк Леонид, сочувственно глядя на старика. Испещрённое морщинами лицо осунулось, седые волосы, которые он всеми силами старался омолодить, вернув прежний цвет, были аккуратно зачёсаны назад, а бледные подрагивающие губы выдавали такую печаль и горечь, которую перенести было бы тяжело даже ему, не то что Кар-Карычу. — Спасибо, Лосяш. Я понял тебя. — тяжко вздохнув, покачал головой Кирилл, отворачиваясь к окну. Несмотря на то, что погода сегодня была ясная, грусть и тоску ничто не могло вывести из сердца. — Пойдём уже, а то засиделся я у тебя. Пора бы и гостей встречать. Праздник всё-таки. Леонид Владимирович, кивнув, в последний раз похлопал старика по плечу и отошёл — выключить компьютер. Как только все дела были завершены, мужчины выдвинулись в сторону дома, где уже всё было готово к грядущему торжеству. *** Подносы покачивались в руках, вот-вот грозясь упасть наземь, но ловкая София Григорьевна тут же перехватывала их, как только видела, что те готовы встретиться с землёй. Блюд было много и все они тяжёлые, однако её ловкость позволяла какое-то время удерживать их в руках, спеша в дом своего мужа. Не замечая ничего вокруг, женщина споткнулась о кочку и потеряла равновесие, как вдруг из ниоткуда появился Крош. Он подхватил Софию Григорьевну, которая успела спасти один из подносов. Другой же всё-таки упал на землю, а тарелки с угощениями разбились. — Ох, спасибо, Никита. — пробурчала старушка, наклоняясь, чтобы поднять с земли осколки, однако её опередили. Парень спешно перехватил её руку и сам собрал осколки, тепло улыбнувшись виновнице торжества. Та сразу же затараторила. — Ой, не стоит! Давай я сама. Ты же порежешься! — взволнованный голос заставил вздрогнуть, и юноша поднял взгляд, не переставая собирать то, что осталось от блюд. — Да мне не сложно, София Григорьевна. Давайте, я вам помогу потом со всеми блюдами, отнесу к Кириллу Павловичу, а то вы уже наверняка устали. — решив, что подарок подождёт, парень попытался услужить женщине, таким образом гася перед ней чувство вины за свою забывчивость. — Ой, спасибо, Крош, но я сама справлюсь. А куда ты так спешил? — сразу вспомнив о своих догадках насчёт ночного наставника Ани, она хитро прищурилась, собираясь прямо сейчас выяснить — он ли это или не он. Юноша вздрогнул и вновь поднял взгляд, застыв над последним осколком. — Ну я… — замявшись, он почесал голову, думая, что бы ответить. Но мягкая старческая рука, потрепавшая его по щеке, и добрые карие глаза убедили его не врать. — Дело в том, что я совсем забыл приготовить вам подарок. Ещё неделю назад помнил, а как работать позвали, совсем забыл. — покачал головой паренёк, замечая в её глазах какую-то растерянность. Которая, впрочем, тут же сменилась доброй усмешкой. Женщина погладила его по плечу, приговаривая: — Ничего страшного в этом нет. Все мы иногда что-то забываем, пока работаем. Мне, если честно, и не особо нужно это торжество. — покачав головой, созналась Совунья, на что Никита удивлённо пробормотал: — Но почему? Вы же с Карычем вместе уже тридцать лет, такая дата! — но, уловив в её глазах блеск горечи и печали, осторожно спросил. — Или вы не рады этому? — Рада, рада, Крош. А как иначе? — вздохнула женщина, придерживая оставшийся поднос уже двумя руками, чтобы ненароком ничего не упало. — Вот только нет уже счастья никакого. — Но как такое возможно? Я думал, что вы все тридцать лет брака были счастливы? Вы так хорошо вместе смотритесь. — растерявшись, продолжал бормотать парень, на что заслужил снисходительную улыбку. — Нет. Уже давно нет. — сглотнув ком в горле, София покачала головой. — Порой так случается, что долгое время ты можешь провести в обществе человека, который тебе не подходит. И когда действие гормонов прекращается, розовые очки спадают, то ты понимаешь, что потратил время не на того. Такое случается, вот только потом расстаться уже будет невозможно. — Но как же? Всё возможно, если в это верить. — Крош, до сих пор находясь в шоке, удивлённо моргал, стараясь сдерживать слёзы от той тяжести, которая на него так внезапно свалилась. Оказывается, и взаимная любовь бывает несчастной. Но разве после стольких лет она может исчезнуть? — Дорогой мой, всё бывает в жизни. Бывает, что мечты сбываются и ты находишь того, с кем тебе всегда будет хорошо и уютно. А бывает так, что ты ошибаешься, но понимаешь это только спустя долгий срок. И расстаться уже не можешь. Нервы не те. — охая, пробормотала София. — Остаётся лишь привычка, с которой ты живёшь. — Это очень печально. — опустив голову, Крош задумчиво разглядывал землю. Мысли снова вернулись к Нюше. А что, если она ошибётся также, как и Совунья, если выберет Бараша? Это на какой-то миг придало ему смелости признаться, но потом ужасная догадка пронзила и его — а что, если все-таки сойдясь с ним, самим Никитой, Нюша поймёт, что он не тот? Или, что ещё ужаснее, она окажется другой? А что, люди со временем меняются, порой даже так, что прежних их уже узнать будет невозможно. Подняв взгляд, полный сомнений и метаний, он впервые увидел слёзы на щеках этой сильной женщины, которые та старалась скрыть. — София Григорьевна, пожалуйста, не плачьте! — воскликнул Крош, не в силах молча наблюдать за этим душераздирающим зрелищем. — Всё ещё можно изменить. — Эх, Никитка. Всегда есть последствия. Любой поступок влечёт за собой череду событий, которые ты, увы, не сможешь проконтролировать. Всё переменчиво в нашей жизни. — она вдохнула побольше кислорода, прекращая плакать и вытирая слезы. — Но тем не менее нужно уметь жить. — А как этому научиться? Как не ошибаться? — отчаянно спросил Крош, смотря на несчастную женщину. — От ошибок никто не застрахован. Просто стоит понять одну простую истину, чтобы стать счастливым независимо от обстоятельств. — парень внимал каждому слову старушки, желая узнать рецепт жизни. Он ещё не понимал того, что это нереально. — Мы можем изменить только себя. Поменять других невозможно, пока они сами с этим не справятся. Живи только так, как тебе хочется и как ты считаешь нужным. Но если твои желания не совпадают с намерениями других людей, так что ж — пока ты молод и ни к кому не привязан обстоятельствами, то отпускай. — А если я не смогу отпустить? Если я люблю настолько, что прощание кажется предательством? — с отчаянием и надеждой глядя в карие глаза, Никита ожидал вердикта старушки, её напутственных слов. — Как ты и сказал — для человека нет ничего невозможного. Даже если сложно отпускать, на первых парах это сделать попросту необходимо. Это в моём возрасте уже силы не те, чтобы распрощаться с человеком, которого я любила так долго. А ты ещё способен отпустить. — женщина попыталась тепло улыбнуться юноше, однако того это не приободрило. — Но что если я не хочу? — уже не скрывая собственных слез и дрожащего голоса, спросил тот, внутренне содрогаясь. Он не мог себе даже представить, как расстаться с неистовым желанием быть вместе с любимым человеком. — Если не хочешь ты, то рано или поздно захочет кто-то другой, кем ты так сильно дорожишь. — тяжко вздохнула она, опуская глаза вниз и рассматривая землю под своими ногами. — Время течёт и мы меняемся. Так, если другому с тобой плохо, не лучше ли дать ему свободу? — Кажется, вы правы. — согласился наконец Крош, поднимая последний осколок. — Тогда я, пожалуй, сбегаю за одной вещью и сразу же вернусь. — Постой! — окликнула его Совунья, когда парень уже начал отходить, скрываясь за поворотом. Тот застыл на месте, обернувшись к женщине. — Если так сильно ее любишь, то почему не признаешься? Юноша застыл на месте как вкопанный. Неужели она знает? — Вы о чём? Я не понимаю. — еле сглотнув ком в горле, вставший колом, спросил Крош. Совунья усмехнулась и покачала головой. — Нюша сегодня принесла кое-какое письмо с признанием. Она уверена, что её наставник знает её лично и это кто-то из деревни. — женщина, прищурившись, наблюдала за метаниями парня. Когда тот подскочил к ней, она продолжила более тихим голосом. — Не сразу, но я догадалась, что это ты. Одно спрошу — зачем? — Пожалуйста, не рассказывайте ей, что это я! — взмолился Никита, но на заданный вопрос ответил. — Я просто хочу помочь ей. — отведя взгляд, он печально добавил. — Меня она никогда не примет. Бараш для неё дороже. — Всё зависит от времени, дорогой. — потрепала его по щеке женщина. — Главное, потерпеть. Если ты и правда так сильно любишь её, то для начала проверь свои чувства временем, а уж потом решайся — признаваться или нет. Это нужно только тебе, запомни. Никита печально вздохнул и, поблагодарив старушку за совет, побежал в сторону своего домика — готовить подарок. Все-таки, что ни говори, а некоторые его способности восхищали. Например, умение танцевать. Улыбнувшись своим мыслям, женщина вернулась в дом своего мужа, где уже вовсю начиналось застолье. *** — Совунья, дорогая! — всплеснул руками Карыч, как только женщина зашла в комнату. — Присоединяйся скорее, мы уж заждались. Она, гордо вскинув подбородок, словно плыла по полу, улыбаясь всем пришедшим. Легкий кардиган и сиреневое платье прекрасно сочетались с карими глазами, озарёнными блеском, и поседевшими и оттого покрашенными в фиолетовый волосами. В её очах горел огонь, который гипнотизировал всех в зале. В какой-то момент она ощутила себя императрицей — ярко горящие свечи и нарядные гости, а в центре застолья её муж в прекрасном синем костюме. Чувство дежавю охватило её, и сама не заметив как, она затанцевала, когда мелодия вальса подхватила её и унесла в своих потоках. Всё-таки он умел подобрать нужный момент для своих штучек, и сейчас, танцуя с ним в центре комнаты, женщина утонула в ощущениях прошлого — помнится, они точно также танцевали на площади, где она отдавила ему ноги. На ней было точно такое же сиреневое платьице, а он как и всегда надел голубую рубашку и темно-синие брюки в тот вечер. Повеяло морским воздухом, где-то вдалеке послышались крики чаек и музыка оркестра, который, казалось, играл в тот момент только для них двоих. В тот день он и сделал ей предложение. Кажется, будто это было только вчера, но тридцать лет отняли у них так много, что, когда мелодия вальса закончилась, переключившись на быстрые танцы, она очнулась словно ото сна и отпрянула от него, чем вызвала удручённый вздох. — Ты прекрасно справляешься. — поцеловав тыльную сторону её руки, произнёс мужчина, улыбаясь. Кажется, его тоже накрыли волны ностальгии по былым временам. Впрочем, они оба скучали по тем немногочисленным, но очень счастливым моментам, когда были вместе. Когда они оба любили. — После всех твоих попыток научить меня танцевать это скорее факт, а не комплимент. — грустно усмехнулась София, присаживаясь за стол и чувствуя на себе взгляды всех собравшихся — Пин с Копатычем радовались, поздравляя её с такой датой, Бараш торжественно зачитывал стихотворение посреди всего зала, ожидая похвал, Панди о чем-то болтала с Биби, иногда косясь в их сторону, Ёжик пытался вклиниться в разговор двух подростков, иногда рассказывая Биби о своих коллекциях, Лосяш с беспокойством посматривал в сторону её мужа, иногда нервно улыбаясь ей самой, а Анечка всё время оглядывалась в поисках своего суженого. Грустно вздохнув — после разговора с Крошем она не могла поделиться с ней своим открытием и тем более позволить гостям написать поздравления на шарах, женщина постучала вилкой по бокалу, чтобы привлечь всеобщее внимание. И, когда гости повернулись, она растерялась — столько пар глаз разглядывало её в такой важный момент и даже собственный муж удивлённо приподнял брови, но всё молчал, за что она была ему благодарна. — Итак, я рада, что вы все пришли к нам в такой радостный день, чтобы отметить… — горло пересохло от волнения, а колени подкосились. Она была не в силах вынести того груза лжи, который на себе несла уже долгое время. Сердце забилось словно запертая в клетке птичка, а к горлу вновь подступил ком. Нет, нельзя было показать себя с непрезентабельной стороны! Всё-таки то полезное, чему научил её Карыч, осталось — она была сильной женщиной для всех, практически никогда не давая себе расслабиться. Но было и в этом что-то плохое, что впрочем, она старалась не замечать. — Нашу годовщину свадьбы. — выдохнув, женщина покосилась на своего мужа и продолжила начатую речь. Пока она говорила, все в комнате затихли — больше не играла музыка на заевшей пластинке, не было весёлых криков и стука вилки о тарелку. Даже обычно заводная Панди сейчас замолкла, слушая мудрую старушку, которую все в деревне уважали, и было за что — София Григорьевна многому научила молодёжь, часто выручала и старших, когда те приходили к ней за советом, и несмотря ни на что оставалась очень доброй и гостеприимной женщиной. Оттого все радовались за неё и Кар-Карыча, когда последний в очередной раз напомнил жителям о семейном торжестве. И сейчас, оглядывая всех пришедших, старушка радовалась тому, что обрела под конец жизни — новым друзьям, ученикам, которым она может передать свои знания, и просто хорошим людям, проживающим с ней в одной деревушке в этой райской долине, не обременённой городским хламом, высокими заборами и автомобильными выхлопами. В какой-то момент она поняла, что обрела своё счастье — она наконец-то стала свободной. И эта мысль грела старческое сердце. — Я очень рада, что удалось собраться всем вместе за одним столом, однако хочу сказать то, что может вас расстроить. — она видела как муж заметно напрягся, нервно дёрнувшись, и взглянул в сторону Лосяша, который точно также взволновался после её слов. Стараясь не обращать на это внимания, женщина судорожно втянула воздух, борясь со слезами. Ком стоял где-то в горле, а сердце билось часто-часто. Она не понимала, что творит и осознавала, что всё ещё можно прекратить, но слова, сказанные Крошем совсем недавно, побудили её на серьёзные перемены, о которых она, возможно, скоро будет жалеть. Но разве кто-то в этой жизни застрахован от ошибок? Разве лучше будет терпеть своего мужа после стольких лет пререканий и ссор, расставаний и воссоединений? Сердцу больно было отпускать родного человека, но это было необходимо. Для неё, для него и для всех остальных, чтобы показать людям правду, которую они старательно скрывали. — Я хочу сказать, что зависимость от общественного мнения, боязнь осуждения и совершения ошибок может серьёзно подкосить любого человека. — заглядывая в себя, она сверлила взглядом праздничный стол, на котором были аккуратно расставлены все блюда, рассматривала узоры на паркете, по которому ещё недавно стучали каблучки её туфель и его вычищенных до блеска ботинок. В какой-то момент захотелось остановиться, оставить всё как есть в угоду прошлому, проведённому вместе, но она итак слишком долго боролась и сама с собой, и со своим мужем, чтобы вот так вот позволить себе сдаться. Решительно кивнув самой себе и уже не скрывая катившихся по щекам слёз, старушка подняла взгляд на каждого из присутствующих и изрекла: — Это подкосило и меня в том числе. Мы слишком долго не позволяли выйти правде наружу, слишком долго скрывали от вас, самых близких людей то, что сказать было попросту необходимо. Но один человек сказал мне сегодня — нет ничего невозможного. И я принимаю на себя полную ответственность за все те перемены, которые повлекут мои слова, но тем не менее не хочу жить как раньше, храня в сердце счастливое прошлое, но постепенно ненавидя своё настоящее. Я не хочу лгать, поэтому, — судорожно вздохнув, она повернулась к мужу, который поднялся со стула, покачивая головой и даже не глядя на неё. Им обоим было тяжело разделять этот миг, но рано или поздно он должен был случиться. — Прости меня, Кирилл, но я уже давно не люблю тебя. И я хотела бы расторгнуть наш брак. Гости, встав со своих мест, какое-то время наблюдали за происходящим в немом шоке, не решаясь вмешиваться. Совунья, вытерев упавшую слезу, выбежала на улицу, рыдая от переполняющих её эмоций — она до сих пор не могла поверить в то, что только что совершила. А пошатывающийся Кар-Карыч прохрипел, опираясь о спинку стула. — Ты права. Молодец, что призналась в этом. — и, не выдержав, схватился за сердце. Лосяш, вовремя подбежавший к нему, осторожно усадил старика обратно на стул, оглядываясь на остальных, стоявших на своих местах, словно вкопанные. — Ну что уставились? — прокричал он. — Помогайте. Его надо привести в чувство как можно скорее. И Совунью отыщите, — прикрикнул он на Нюшу, которая всё ещё отходила от шока. — Ей тоже может стать плохо. Девочка, закивав головой словно болванчик, выскочила вслед за Софией, постепенно удаляясь от дома, в котором сегодня вместо праздника произошла трагедия. Пока она искала свою наставницу, в мыслях беспокойно пробегало: «Как такое возможно? Разве такое должно было случиться? Они же были вместе долгое время, любили друг друга, так разве принц и принцесса могут расстаться при таких обстоятельствах?» Слёзы катились из глаз, когда она, запыхавшись, остановилась у лесного ручья, чтобы глотнуть воды. Неподалёку был домик Кроша и ей пришло в голову — может он её видел недавно? Беспокойство заставило отбросить мысли о вражде с ним в дальний ящик — нужно было помочь бедной старушке. Стараясь как можно быстрее преодолеть расстояние до его дома, Аня на протяжении всего пути думала о том, каково же потерять того человека, с которым ты провёл рука об руку тридцать лет своей жизни. И как можно так вот внезапно отказаться от всех счастливых воспоминаний? Совунью она не винила — её слёзы, которые, кажется, впервые на её памяти заблестели в глазах старушки, выдавали её страдания, но и Кар-Карычу от её слов тоже стало плохо. Думая о том, как такое могло произойти с ними, девочка без стука ворвалась в домик Никиты, обнаружив того в самом центре комнаты, танцующего под музыку. Это её удивило, но раздумывать и узнавать что да как не было времени от слова совсем. Не успел удивлённый парень раскрыть рот, как она протараторила, схватив его за руку: — Карычу стало плохо, а Совунья куда-то ушла! Она рассталась с ним и сбежала. — юноша сглотнул, после её слов сразу же посерьёзнев, и изрёк. — Идём. Засеменив за ним, девочка оглянулась, заметив в тёмном углу что-то чёрное. Она не успела разглядеть очертаний предмета, так как Крош дёрнул её за руку, волоча на улицу. Последнее, что она заметила — это блеск какого-то маленького золотистого предмета, спрятанного под чёрным комочком. С тяжелыми хмурными мыслями, подгоняемая парнем, она поспешила выйти на свежий воздух — им предстояло найти несчастную старушку. *** Ветер огибал деревья, стремясь окутать своими потоками всё пространство. Он, подхватывая листья, кружил их в воздухе, потом опуская на остывающую после трудного дня землю, которая после продолжительных дождливых дней впитала в себя влагу и тепло уходящего за горизонт солнца. Женщина стояла на самом краю обрыва, придерживая одной рукой шаль, а другой стараясь удержать красный шар за тонкую ниточку. Потоки вечернего бриза окружали его, толкая назад, по направлению к деревне, но сухая жилистая рука, испещрённая морщинами, с силой сжимала в пальцах черную верёвочку, которая была последним, что удерживало шар над её головой, не давая ему улететь. Она всё ещё была привязана к мужу, да так сильно, что пелена слёз, застывшая перед глазами, всё не проходила, хотя она стояла около обрыва не менее двух часов, укутываясь в тёплую шаль, которая была единственным, что сейчас её согревало. Шум волн, крик чаек снова врывался в сознание и пускай та бухта, что находилась в долине, не примыкала ни к какому морю или океану, но она всё равно привыкла думать, будто солёная вода до сих пор сопровождает её. Ведь именно этот морской воздух с частицами растворившейся в воде соли, который она вдыхала, именно та картина площади, построенной прямо напротив причала, — всё это оживляло потухшее за многие годы воображение, заставляя снова и снова прокручивать в голове отдельные кадры своей собственной жизни. Звук гитарных струн, стук клавиш пианино закружили её в танце с самой собой, где она пыталась побороть ту ностальгию, которая грузом свалилась на старческие плечи. Давно пора было отпустить то, что не приносило никакого счастья — может, именно поэтому она и старалась отдаляться от него на протяжении стольких лет, постепенно осознавая свой собственный обман, о котором и не подозревала. Она не была влюблена, а лишь просто желала забыться, снова почувствовать себя желанной рядом с этим галантным мужчиной, который всегда был рядом с ней, готов подставить плечо и помочь. Привыкнуть к собственной лжи, к тому, что ты день за днём врёшь в лицо родному человеку, не представлялось возможным, и если бы существовал способ повернуть время вспять и вновь оказаться на той самой площади, чтобы постучать самой себе по голове и сказать, прокричать, срывая голос: «Откажись! Ты ранишь и его, и себя своим согласием!», она бы непременно воспользовалась им, лишь бы не чувствовать сейчас эту терзающую сердце боль. В душе снова поселилась тоска, уже несмываемая и раздирающая на куски. Хотелось, как в юности, бежать вперёд и кричать «Постой, время, не уходи!», стуча каблучками о каменные выступы причала и догоняя отплывающий корабль, но это, увы, уже не представлялось для неё возможным. Если бы такой человек как Крош, сказал ей необходимые слова ещё тогда, заставляя очнуться от самообмана, вынырнуть из этого кошмара, она бы непременно решилась. Казалось, перемены к лучшему не могут приносить боль, но сейчас её было вдвое больше, чем во все промелькнувшие перед глазами годы. — Тридцать лет. И всё впустую. — пробормотала она, глядя на увядающую траву склона, которая уже давно примялась под её туфлями и сейчас, после пролитых ею слёз всё равно оставалась живой и красочной. Казалось, из земли постепенно уходила жизнь, природа засыпала, а осень своими серыми красками склизкой грязи, прилипающей к подошвам ботинок, могла только огорчать и заставлять ворчать день за днём, но сегодня было в этой погоде что-то такое свежее и живое, как и в закате — он больше не казался окончанием дня, прощанием с уходящим безвозвратно временем, минутами и часами собственной жизни, а вспыхивающими перед глазами красками ярких огней, переливающихся на сверкающем небосводе. Даже грустить сегодня как-то не получалось. А может, её сердце просто устало разрываться от тоски и тревоги, а потому просто перестало биться? Внезапно пришедшая мысль заставила приложить руку к груди, чтобы убедиться — всё ещё бьётся. А значит, жизнь продолжается. Она живёт! Живёт и вся природа. Это только нам кажется, что она умирает, чтобы вновь возродиться на рассвете, чтобы весной вернулись все краски. На самом деле жизнь продолжается даже тогда, когда вокруг радоваться решительно нечему. Шар, болтающийся в воздухе, улетел вслед за потоками подхватившего его ветра. Она доверила этому шаловливому непослушнику, что постоянно треплет волосы, свою надежду, веру в то, что возможно будет всё вернуть назад. И он унёс её в виде этого красного шарика, пролетая над домами Ромашковой долины и уводя всё дальше и дальше её чувства из прошлого, заставляя вглядываться в горизонт, смотреть на горы и предполагать — куда же отправится этот шарик и какое приключение его ждёт? Улыбнувшись своим мыслям, Совунья заметила спешно поднимающихся к ней Кроша и Нюшу, которые с явно читающимся волнением в глазах смотрели на неё, не отрывая взгляда от женщины. Она же в свою очередь просто печально улыбнулась, вновь разворачиваясь к бухте, которую больше почти не видела морем. Прошлое давно ушло, ей просто стоило отпустить. — София, как же я рада, что с тобой всё в порядке. — протараторила Аня, набрасываясь на старушку с объятиями. — Мы так перепугались, все места себе не находили. — Карычу уже лучше? — спокойно спросила женщина, чьи карие глаза уже не светились тем отчаянием и страхом, который неприкрыто сверкал в них ещё пару часов назад. — Да, он пришёл в себя. — ответил Никита, подходя ближе к женщине. — Но почему вы так внезапно решили расстаться? Что вас побудило? — недоумевая, промолвил парень, на что получил удививший его ответ. — Ты. — усмехнулась старушка, глядя прямо в голубые глаза. — Твои слова сегодня, что человек может многое, что ему подвластно даже невозможное — именно это побудило меня наконец во всем сознаться. Нюша удивлённо переводила взгляд с Совуньи на Никиту и обратно, а потом, нахмурившись, толкнула парня в плечо. — Вот и зачем ты сболтал такое? Дурак. — надула губы девочка, в глубине души понимая, что слова, которые он произнёс сегодня днём, на самом-то деле правильные. Было в них зерно истины, но она всё ещё придерживалась мнения о принце и принцессе, не желая отказываться от приглянувшейся концепции сказки. Вот только поступок Совуньи побудил её на размышления о том, что не всегда и не у всех получается жить счастливо. А потому, призадумавшись, она улыбнулась и обняла его, прильнув к юношескому телу. София Григорьевна довольно улыбнулась, глядя на ошарашенного Кроша и растерянную, запутавшуюся в своих чувствах Нюшу. И, когда парень ожил, положив руки на её плечи, тело сковала сильная дрожь — на какой-то момент ей почудилось, что она снова вернулась в тот день, в тот самый вечер, когда Меткая стрела её поцеловал. Отпрянув от парня, она пробормотала: — Но всё равно молодец что сказал. Я думаю, что так и Карычу, и Совунье станет легче. Со временем. — с сомнением оглянувшись на старушку, Нюша вопросительно взглянула на неё, будто ища своим словам подтверждения. Та лишь кивнула, вновь оборачиваясь к горизонту, на какое-то время погрузившись в дебри подсознания, после чего промолвила: - Ну что ж, Крош. Ты единственный, кто не подготовил мне подарок на годовщину. И это даже хорошо, ведь ты можешь сделать его сейчас. Подари мне начало новой жизни. - улыбаясь, попросила женщина, и парень не смог ей отказать. Неловко потрепав светлые волосы на макушке, он произнёс: - Что ж, ладно. Только нужна музыка. - А ты представь её в голове. И тогда всё пойдёт как по маслу. Когда мы позволяем чувствам взять на собой верх, тогда мы чувствуем все краски жизни, собравшиеся в одном моменте. Эмоции приносят много страданий, но и много радости тоже. Стоит лишь позволить себе отдаться во власть моменту, как тебя сразу же подхватит ветер, неся навстречу переменам. - Аня в изумлении наблюдала за тем, как осторожно Крош берёт за руку Совунью и выводит её в центр поляны и как они вдвоём танцуют среди постепенно склоняющейся к земле травы. И ей хочется запомнит этот миг надолго, чтобы бешено бьющееся сердце снова и снова стремилось убегать всё дальше, унося её по течению жизни. А когда танец остановился, то София Григорьевна изрекла: - Что ж, раз я сейчас счастлива, то хочу осчастливить и вас. Станцуйте вместе. - она подтолкнула ребят друг к другу, с умилением смотря на них. Те сразу же отдёрнулись в разные стороны, с волнением и недоверием глядя друг на друга. И, если Никита был совсем не против танца, то Нюша начала серьёзно протестовать. - Нет, нет и еще раз нет. Он недавно меня Кочерыжкой назвал, ты что, забыла? И к тому же Крош явно не принц, а я танцую только с ними. - гордо вздёрнув подбородок, Аня топнула ножкой и отвернулась от парня, скрестив руки на груди. Женщина усмехнулась, покачав головой, и ответила: - А если Крош извинится за своё поведение в тот день? Ты простишь его? - Нюша, всё ещё стоящая спиной к парню, отрицательно покачала головой. - Жаль. Я так надеялась, что этот вечер станет одним из самых счастливых в моей новой жизни, а всё впустую. Нужно уметь идти друг к другу навстречу, чтобы вы в конце концов подружились. Приоткрыв один глаз, девочка обернулась в сторону старушки. - Совунья, ты что, серьёзно? Мы никогда не станем с ним друзьями, и ты прекрасно знаешь почему! - женщина покачала головой, отворачиваясь к горизонту, за которым уже вспыхнули яркие краски заката, разбрызгавшись по всему небосводу. - Гордость и эгоизм, неспособность пойти навстречу, ведут к серьёзным изменениям. Если ты так хочешь совершать ту же кучу моих ошибок, упираясь и не прекращая концентрироваться только на себе, то со временем потеряешь всё то, чем дорожишь. Однажды я из-за своей гордости всё потеряла и не успела исправить. Это сломало меня и мою жизнь. Разве ты хочешь также? Призадумавшись, девочка приложила руку к подбородку, покосившись на Кроша. В закатном зареве блеснули блики в его ярко-голубых глазах, и Аня замерла, вглядываясь в эти лазуриты. Всё внутри скрутилось в один тугой комок, а эмоции вот-вот были готовы выплеснуться наружу. Задорный взгляд его глаз остановился на ней, после чего он покраснел и отвёл взор. Они оба так и оставались незрелыми в плане познания жизни детьми. А что если и правда им рано или поздно придётся расстаться? Сердце больно кольнуло от такой мысли - всё же, несмотря на соревновательные нотки их отношений оба очень дорожили друг другом. Она не хотела его терять в угоду своему эгоизму. Он на миг понуро опустил голову, разглядывая песок под их ногами - уж очень стесняла его эта обстановка, в которой они невольно оказались. Заметив его грусть, девочка решилась - она протянула ему руку, шагнув навстречу и изрекла: - Мы ещё можем подружиться, - парень словно просиял, с ухмылкой глядя на задорную и такую боевую девушку, которая даже сейчас не боялась идти вперёд. Он шагнул к ней, протягивая свою ладонь, но она с хитрым прищуром отдёрнула свою. - Если ты извинишься за прозвище. Глядя в эти искрящиеся добротой и задором зелёные глаза, он не мог ей отказать. Особенно когда она сама просила. - Прости, - сорвалось с его губ, прежде чем он смог придумать какую-то колкость, хотя в таком обстановке это не казалось важным, даже наоборот, чем-то мешающим. - Но дёргать за косичку я не перестану. - Дурак. - она стукнула его по плечу, еле сдерживая рвущийся наружу смех, но тут же её охватило волнение. - Как думаешь - у нас получится стать друзьями? - полная сомнений, она обернулась к юноше, который с радостью подался навстречу, еле сдерживаясь, чтобы прямо тут её не расцеловать. - Я думаю, что всё возможно, если просто верить. - прошептал он, и в этот момент девочку окутала такая гамма эмоций, которой она ни разу ещё не испытывала. Просто смотря в его глаза, удивительно знакомо сверкающие в темноте, Аня не могла не улыбаться - счастливо, а не горделиво. В какой-то миг она даже и вправду подумала, что всё возможно. И этого было достаточно. - Вот и молодцы. - неожиданно встряла в их разговор Совунья, хватая обоих за руки и притягивая друг к другу. - А теперь танцуйте. Порадуйте старушку. Её рука дрогнула, как только его тонкие пальцы дотронулись до её ладони. Она судорожно вздохнула и подняла взгляд вверх - на его голубые, полные радости и мальчишеского задора глаза. И она утонула в них, безвозвратно теряясь в пространстве. Она не помнила, как начался их танец, и как София Григорьевна постукивала в такт их ритму каблуком по песку, который рассыпался под ногами. Но она помнила сильные мужские руки, искры веселья в голубых глазах, своё учащённое сердцебиение и сбившееся дыхание, а также волнение, охватившее её с головы до ног. Они будто парили над землёй, танцуя под мелодию, известную только им двоим. Крош вёл её по кругу, держа за руку, и в этот миг ей казалось, что она может свернуть даже горы, если действительно подружится с ним. Почему она вообще согласилась на это - такой вопрос не давал ей покоя всё оставшееся от насыщенного всеми красками дня время. Девочка не знала что и думать. Но, засыпая в своей постели и прижимая к себе Тузю - игрушку, которую когда-то давно, ещё в детстве сшил для неё сам Крош, она счастливо улыбалась, прижимая к себе драгоценный подарок уже-вроде-бы-друга. Интересно, что принесёт ей следующий день?