Я уже говорил, что готов ради тебя на всё?

По приезде домой, Цзян Чэн, чувствуя чудовищную усталость, отправился на горячие источники, отдохнуть и набраться сил. Встретиться с Сичэнем было боязно, но нельзя сказать, что не хотелось. За эти три дня Ваньинь многое переосмыслил. Вспоминал, сколько времени они проводили вместе, как часто Лань приставал к нему, и понял, что оказывается Цуру в большинстве случаев просто занимался своими делами и пытался развеять скуку. Это Цзян Чэн акцентировал на его присутствие слишком много внимания. Всё-таки, когда тебе признаются в симпатии, не думать о человеке тяжело. Мужчина наконец пришёл в себя, и не затихающая злоба внутри была затушена на время. Хотелось попросить прощения за свое поведение, ведь Лань лишь хотел защитить, а Цзян Чэн повёл себя как маленький ребёнок. Где-то глубоко внутри кричала возмущенная желанием гордость. Возвращаясь назад, он раздумывал над тем, что может сказать Ланю, когда увидит. Толковых мыслей в голову не приходило. Это раздражало. И почему он должен так беспокоиться о разговоре с ним? Цзян Чэн вошёл в комнату Ланя, но не обнаружил того. Обошёл пристань, осмотрел весь Орден, ощущая, как сердце с каждой секундой бьётся все сильнее, а шаги становились всё быстрее. Неужели он посчитал тот разговор отказом и ушёл, исполняя обещанное? От этой мысли кровь внутри похолодела. Ученики в Ордене говорили, что Цуру не появлялся здесь с тех самых пор, как Глава покинул дом. Цзян Чэн вернулся к себе в комнату и уселся на кровать, размышляя. Говорил о предназначении, смотрел любящим взглядом, старался ненавязчиво прикоснуться, а сам покинул, даже не попытавшись что-либо сказать. Вот так просто оставил одного. Это бесило. Словно быку показали красную тряпку. Цзян, не замахнувшись, ударил по стене, та жалобно скрипнула и сдалась под натиском кулака. Через дыру прорывался прохладный августовский ветерок, от которого по коже побежали мурашки. Небо хмурилось, желая излить на землю свои слезы. Но дождя не было. Как и солнца. В сердце появилась такая же дыра, а внутри лишь пустота. Такое чувство всегда возникает, когда человек, к которому уже успел привязаться, покидает. Поэтому он и не хотел ни к кому питать симпатий. Слишком страшное это чувство опустошенности. Будто вырезали ядро, питающее эмоции и чувства. Цзян Чэн ощутил, как по щеке скатилась нечто мокрое и удивился самому себе, но это была лишь капля дождя, упавшая на лицо через окно. Хотелось, чтобы пошёл ливень. Чтобы ураган накрыл Юньмэн и смёл всё до фундамента. Но этого не происходило. Одна единственная капля прилетела, словно желая поддержать. С того дня начались проблемы. Отовсюду повылезали твари самых разных размеров и сил. Будто Вэй Усянь вновь взялся за своё и пытается изничтожить Орден Цзян. Самое раздражающее в этом было то, что по прибытии на место, где бушевала нечисть, её там не оказывалось. Словно люди смеялись над ним, сначала моля о помощи, а потом так сильно подставляя. Пару раз Ваньинь чуть не уничтожил целый лес, в гневе размахивая Цзыдянем. Похоже, удача покинула его вместе с Цуру, ведь, когда Сичэнь был в Ордене, сообщения о бушующей нечисти снизились до минимальных показателей. Этого было достаточно, чтобы скучать и ждать возвращения. Да, Цзян Чэн ждал его. Потому что Лань не мог просто взять и уйти. Неделя длилась бесконечно долго. Вечные перелёты из стороны в сторону, работа с бумагами. Времени думать о предназначенном не было, но Цзян Чэн все-таки умудрялся как-то задумываться о нем. Обида не давала спокойно жить. И непонятно, на кого он был обижен, на себя или на Сичэня. Цзян Чэн наконец закончил со свитками, гневно откидывая их на другой конец комнаты. Сяо Линь оказался предателем, без него было тяжко. Нового помощника приходилось долго обучать. Он ещё многого не знал и вечно надо подпинывать, чтобы тот вспоминал про свои многочисленные обязанности. Ваньинь выглядел печально. Под глазами уже заметные круги от недосыпа, взгляд сухой и уставший, а на лбу, не сходящая уже который день, морщинка. Левая рука с каждым часом чесалась все сильнее. Хотелось уже просто содрать кожу, лишь бы этот зуд прекратился. Возможно, он не проходил, потому что рядом не было Сичэня. Цзян Чэн хотел бы доползти до кровати и заснуть настолько крепким сном, чтобы не просыпаться больше никогда, но конечности отказывались подчиняться приказам, мёртвыми лозами свешиваясь вниз. Сейчас он жил в соседней комнате от своей, то есть там, где ранее находился Сичэнь. Этот запах хвои никуда не исчез, словно Лань все ещё живёт здесь, каждый вечер заваривал потрясающий чай и делал массаж задеревеневшим плечам. Ему нравилось находиться здесь. Нравилось вспоминать прекрасные несколько дней, когда забот об Ордене было совсем мало. Когда рядом всегда кто-то был. Глаза медленно слипались. Цзян упер руку в стол, чтобы голова не бухнулась вниз, и не проломила ни в чём неповинное дерево. Сон не шёл. Тело безумно устало, но разум заставлял оставаться в сознании. Тогда, сквозь дымку дрёмы, он увидел медленно двигающуюся белую фигуру. Сначала казалось, что это лишь сон, но ощущения были слишком реальными. Лань подошёл ближе, склонился в низком поклоне и тихо произнес: — Прости, свет мой. Цзян Чэн от этого голоса тут же пришёл в себя, но на слова не было сил. Внутри разгорелось то самое адское пламя, сжигающее все мысли о нормальном разговоре. Он бросил. Он исчез. Он не заслужил прощения. Он слишком прекрасен, чтобы быть правдой. Сичэнь уселся напротив, не поднимая головы, заговорил: — Я был слишком навязчив и надоел. Сдерживать свои чувства оказалось слишком тяжело. Я не имею права быть близко, рассчитывать на что-то, но надежда не позволяет отступить. Прошу, ответь, ты ведь не хочешь, чтобы я уходил? Если ответ «нет», я действительно покину тебя уже навсегда, — голос дрожал и надрывался, но Лань настойчиво выдавливал из себя слова, словно заученные наизусть. — Я ведь так тебя люблю, как же могу уйти? — добавил он уже шёпотом. Цзян Чэн сжал зубы и зажмурился. Он рад бы сейчас схватить Ланя за ворот, хорошенько встряхнуть и прокричаться. Но это они уже проходили. Он взглянул на виноватое лицо, изучил знакомые черты. Сичэнь слишком искренний. Его чувства слишком сильны. — И как ты мог полюбить меня всего за пару дней? — прошипел Ваньинь, словно змея, готовая к атаке. Черты лица Сичэня смягчились, а на губах появилась мечтательная улыбка. — Я и сам понять не могу. Может это действие метки или нечто подобное? Встретив тебя тогда в Ордене, даже не посмотрев на метку, я понял, что моим предназначенным являешься ты. Такой прекрасный. Красота твоего лица чуть не свела с ума, а в сердце начался какой-то ураган. Я всю жизнь мечтал о милом предназначенном, который был бы добр ко всем. И мои мечты сбылись. Ты действительно идеален, в сердце столько тепла и заботы, которые усиленно прячешь. Боишься быть отвергнутым, показать слабость для тебя все равно что умереть. Но ведь чувства — это не слабость. Не нужно на них злиться, надо принять и понять. Цзян слушал монолог, не замечая, как излишне пристально вглядывается в движение губ и мимику в целом. Хотелось протянуть руку, коснуться белоснежной кожи и убедиться, что он действительно здесь, никуда не ушёл. Злость утихла, но вместо неё проснулось нечто более ужасающее. Всепоглощающая грусть. Откуда она взялась, было неясно. Ярость намного привычнее, так что слишком яркая эмоция вновь напугала. — Где же ты был все это время? — спросил тихо Цзян Чэн, надеясь, что Лань не услышит. Но он услышал, пусть и, к счастью, неправильно понял. — Я… Был зол, — проговорил сдавленно Лань, Ваньинь поднял удивлённый взгляд. — Это чувство впервые посетило меня. Всю жизнь я пытался помочь всем и каждому. Будь то бедный голодный мальчик, дворняга или же богатый тираничный император. Мне казалось и сейчас кажется, каждый в этом мире заслужил помощи и сострадания. И только встретив тебя, я узнал, что значит по-настоящему впасть в ярость. Я так хотел что-нибудь сломать, даже покричать… Для меня это было так необычно и пугающе. Чтобы было легче, я уничтожал нечисть. Это и правда помогало отвлечься. Злился я не на тебя, не подумай! — последнее предложение он произнес чуть взволнованно, будто испугался, что его не так поймут. — Я злился на себя, ведь вел себя неправильно. Даже сейчас не могу понять, что сделал не так, но правда буду стараться, чтобы тебе было комфортно рядом со мной. Цзян Чэн опустил голову. Печаль перешла в вину. Он так старается подружиться, помочь, а Ваньинь только и может, что отталкивать и причинять боль. Он не заслужил такого отношения. «Эх ты, до сих пор боишься своих чувств, братик», — прозвучал в голове эхом голос Вэй Усяня. Ведь рядом с Сичэнем действительно легко и приятно. Лань чуткий и внимательный, понимает, когда лучше промолчать, а когда увлечь беседой. Всегда старался, чтобы помочь. Что же в свою очередь сделал Цзян? Начал беситься от каждого взгляда на приятного сердцу человека. Так быть не должно. — Ты не должен просить прощения. Это должен сделать я, — выдохнул Цзян Чэн. — Прости, я действительно веду себя как ребёнок. Отныне, я буду стараться помогать тебе, также как это делаешь ты. Больше не оттолкну, обещаю. Сичэнь удивлённо замер, пытаясь рассмотреть во взгляде напротив хоть каплю насмешки, но ничего не смог увидеть. Он действительно будет заботиться о нем… Звучит как сладкий сон, от которого не хочется пробуждаться. — Что-то я тебя заболтал. Нечисть в последнее время действительно разбушевалась, но если ты будешь в таком состоянии, то точно не сможешь руководить Орденом, — мягко произнес Лань и, обняв под плечо, повёл уставшего Цзяна к кровати. Прохладные одеяла ласково обняли со всех сторон. Ваньинь блаженно выдохнул, пытаясь вспомнить, когда в последний раз нормально спал. Сичэнь, посмотрев на Цзян Чэна нежным взглядом, собирался уйти, но мужчина потянулся из последних сил за ним. — Ты ведь всегда спал со мной, почему же теперь уходишь? — слова вылетели изо рта быстрее, чем Цзян успел заметить. Голос был какой-то слишком отчаянный. Лань счастливо улыбнулся, кивнул и лёг рядом, но не превратился в журавля, как это было ранее. Цзян Чэн опешил, но ничего сказать не мог. — Всё-таки я безнадёжен. Обещал, что буду более сдержан, а в итоге вытворяю такое, — грустно посмеялся сам над собой Сичэнь. Ваньинь несколько секунд подумал, а затем, приняв решение, медленно придвинулся ближе, ослабшими руками обхватывая тело Цуру. Тот вздрогнул от неожиданности и охнул. Руки повисли над телом мужчины. Он не понимал, куда можно их деть. Через несколько мгновений Лань решился, обнял в ответ и начал медленно поглаживать Цзян Чэна по голове. Было неловко вот так прижиматься к телу взрослого мужчины, который, к тому же, питал к тебе не совсем дружеские чувства. Но Ваньинь сам предложил, да и сил отказываться не было. В его объятиях тепло и уютно, словно у костра среди холодного леса. Или в тёплом доме, когда на улице ураган. Утром в дверь быстро постучали, появилась голова незнакомого Сичэню ученика, который выглядел крайне встревоженно. Лань осторожно накрыл уши сладко спящего Цзяна ладонями и шёпотом спросил: — Вам что-то нужно? Ученик оказался крайне сообразительным, не посмел высказывать ничего по поводу увиденного и быстро ответил на вопрос также тихо: — Я новый помощник Главы Ордена — Чжан Тинюй, рад приветствовать дорогого гостя в Пристани Лотоса, — он быстро поклонился на девяносто градусов, высказывая излишнее уважение. Сичэнь про себя усмехнулся, ведь этот парень мог так поклониться, потому что посчитал, что Лань состоит в романтических отношениях с Цзян Чэном. — Мне нужно доложить Главе Ордена, что в сторону к северу Юньмэна бесчинствует группа опасных óни, которые пожрали уже с десяток людей, — продолжил он чуть дрожащим голосом, смущенный двумя мужчинами в постели. — Я отправлюсь туда и уничтожу нечисть, а ты обещай мне не будить Главу Ордена до моего возвращения, — спокойно ответил Сичэнь, все ещё прикрывая уши крепко спящего в руках. Цзян причмокнул во сне, что-то неразборчиво простонал и закинул на Сичэня ногу, утыкаясь ему ключицы носом. Тинюй очень благоразумно промолчал. Сердце же Ланя сжалось от умиления. — Хорошо, я обещаю, что Глава Ордена будет спать, но и вы дайте слово, что действительно справитесь с нечистью в одиночку и вернётесь не позднее двух часов, — парень низко склонил голову. План его был до безумия прост. Доверять случайному гостю, пусть и спящему в комнате Главы Ордена, он не мог. Также нельзя было относиться к просьбам без должного уважения. Чжан приметил, что при Сичэне нет меча или сабли, значит передвигался он пешком. До места назначения идти час, разобраться с нечистью ещё столько же и обратно. Если же повезёт найти повозку, то время сократится вдвое, но вероятность, что он вовремя найдёт её и успеет разобраться с óни крайне низка. Двух часов не хватит точно. — Хорошо, я даю слово. Вернусь вовремя. От этих слов парень ошеломленно замер, ошарашенный отступил шаг назад, но ни звука не выдал и быстро покинул комнату. Лань проводил его взглядом, мягко чмокнул Цзян Чэна в лоб и аккуратно вытащил руку, на которой удобно устроился мужчина. На это действие последовало недовольное бормотание сквозь сон, Сичэнь прыснул в кулак со смеху от умиления и медленно столкнул с себя ногу Цзяна. На это возмущений было ещё больше, но Сичэнь благополучно выбрался, прошёл привычной беззвучной поступью и покинул комнату, осторожно прикрыв дверь. *Два часа спустя* Цзян Чэн разлепил сонно глаза и сладко потянулся, но затем резко подскочил, осматриваясь по сторонам. Сичэня рядом не было, солнце высоко в небе. Неужели он просто приснился вчера? Или это была галлюцинация? Как так получилось, что его никто не разбудил по делам с самого утра? Судя по высоте солнца, время уже десять, обычно будили часов в восемь, хотя он лёг в три. Он давно так хорошо не высыпался. Обеспокоенный этими странностями, он сразу и не заметил, что из соседней комнаты доносится еле слышное бульканье. Через некоторое время в дверях появился Сичэнь с изящным заварным чайником в руках. — Доброго утра, мой сладкий сон, — с мягкой улыбкой произнес Лань, усаживаясь. Когда он стал разливать чай по чашкам, в нос ударил знакомый приятный запах. Рядом стояла рисовая каша с булочками, которые продавали на ярмарке возле Ордена. Давно он так хорошо не завтракал, обычно сразу подрывался куда-то, а ел на ходу какую-нибудь дрянь с рынка. Или просто перебивался яблоком. Ваньинь уселся напротив, взявшись за приборы, стал медленно есть. Не прошло и нескольких минут спокойного завтрака, как в дверь без стука вломился Цзинь Лин. — Дядя! Когда я уже смогу покинуть Орден и начать сражаться с нечистью! Я уже устал сидеть сложа руки! — гневно говорил Цзинь, не сразу заметив Сичэня. — О, доброго утра, потеряшка. Лань мило улыбнулся парню, никак не реагируя на странное неуважительное обращение. — Ещё неделя до конца отбывания твоего наказания. Посмеешь сбежать и продлю ещё на месяц, — ответил Цзян, делая глоток ароматного чая. Но на него уже не обращали внимания. Цзинь быстро подлетел к Сичэню, усаживаясь совсем близко, и с восторгом спросил: — Господин Лань, можно узнать, где вы взяли те чудодейственные травы, которые дали в тот вечер? Надеюсь, это не секрет. Сичэнь усмехнулся и ущипнул ребёнка за щеку, тот был слегка обижен к такому отношению, но вида не подал. — Эти травы растут лишь на священных землях, где обитают Цуру. Множество лет ёкаи молились этим существам, провозглашая их чуть ли не Богами, дарующими удачу и талант, поэтому они обрели сияние, схожее с Небожителями. Земли, на которых они долгое время обитали, стали недоступными для тёмных тварей, а трава, растущая там, превратилась в яд для них. Мне повезло встретить дружелюбного Цуру, сопроводившего туда и позволившего набрать трав. Также он сказал, что, если пить чай из них, духовная сила человека станет для нечисти намного опаснее и болезненнее, — рассказывал Сичэнь, наливая чашку для Цзинь Лина. Тот с охотой ухватился за угощение и выпил почти залпом, но тут же пожалел, когда горячая жидкость обожгла язык. Лань чуть обеспокоенно осмотрел Жуланя, корчащегося от боли. Цзян Чэну было слишком очевидно, что Цуру пришлось соврать, что он попал на земли журавлей по чистой случайности. Скорее всего, он сам вырос там, спокойно ежедневно собирая травы для чая. Но Цзинь Лину, по всей видимости, он ещё не хотел раскрывать своей сути. Ваньинь лишь кивнул самому себе, мысленно заключая, что не будет раскрывать секрета Сичэня, потому что он должен самостоятельно обо всем рассказать. — А есть ли ещё у тебя парочка подобных мешочков? Просто на всякий случай. Извини, если это слишком нагло, ведь подобные вещи очень редки… — поинтересовался Цзинь Лин, когда обожженный язык перестал болеть. — Конечно, — с этими словами Лань вытащил из рукавов два увесистых мешочка и протянул парню. Цзинь низко склонил голову в благодарности, выпил ещё чашечку чая и покинул комнату, под предлогом тренировки, напрочь забыв о своей изначальной цели: выпросить у дяди выход из Ордена. — Травы, растущие лишь на территории Цуру, значит… — задумчиво произнес Цзян Чэн. — Я обязательно отведу тебя туда однажды. Хочу, чтобы увидел, где я вырос. Цзян Чэн довольно кивнул.