Я уже говорил, что готов ради тебя на всё?

Цзян Чэн устал. Кругом сплошные свитки с нескончаемыми иероглифами, которые непременно нужно было просмотреть. Утомление уже давно проглядывалось на лице: ухоженная кожа главы Ордена побледнела, принимая нездоровый оттенок, под серыми глазами залегли уже заметные круги. Держать веки раскрытыми с каждой секундой было всё сложнее. За окном давно стемнело. Россыпь мелких звёзд покрывала чёрное небо, непривычно большая полная луна аккуратно, словно боялась помешать, заглядывала к Цзян Чэну. Её мягкий свет тонул в огне свечи, нервно трепещущей от любого мелкого сквознячка. Десятки жалоб на появление ёкаев в самых разных частях Юньмэна. Со всеми и не разберёшься. Люди никогда не могли понять, что многие из этих существ безвредны, лишь пытаясь выжить. Цзян Чэну множество раз доводилось встречать кицунэ и мудзин: если первые извернуться, увернуться от меча, принимая прежнюю форму, и скроются в тени леса, то вторые жалостливо свернутся в комочек, боясь даже вздохнуть. Крайне застенчивые существа, скорее всего, будут молить о пощаде, читая клятвы, что никогда не причиняли вреда кому-либо. От подобного поведения Цзян Чэна выворачивало наизнанку. В общем, отношение к ёкаям было однозначным — пусть живут, не нужно их убивать, если не причинили вреда. Конечно, они владели опасной магией, но раз не использовали её во вред, то какой смысл обращать на них внимание? Слишком много чести. Увесистая часть свитков упала на пол, в воздух поднялось облако пыли. Цзян Чэн прокашлялся, прикрывая рот рукавом. Пора бы отдохнуть. И секунды не прошло после этой мысли, как в дверь кто-то вломился, а над резиденцией пронёсся сигнал тревоги. Цзян подпрыгнул на ноги, хватаясь за меч и смотря на своего помощника — Сяо Линя. — Глава Ордена Цзян! К нам незамеченным смог пробрался незнакомец! Прошу, скорее, он может быть опасен, — чуть ли не кричал в панике Линь, пытаясь поправить растрепанные волосы. По заспанному виду было ясно, что его разбудили. Цзян Чэн даже завидовал. Но времени на лишние мысли не было. Двое помчались в нужную сторону. Идти было недалеко. На мосту через небольшой пролив реки с лотосами стоял высокий изящный мужчина. Белые одеяния в лунном свете излучали какое-то слишком волшебное свечение, словно небожитель спустился на землю и совсем забыл скрыть свое существо. Длинные волосы резко контрастировали с одеяниями, заплетенные в несложную причёску, что была готова распуститься в любой момент. Вокруг мужчины собрались ученики с мечами. — Как ты сюда попал? — бросил грубо Цзян, обнажая Саньду. Мужчина медленно обернулся на голос, давая наконец увидеть свое лицо: мягкие черты, совсем как у ангела, тёплые карие глаза смотрели с такой лаской, что даже толстокожий Цзян Чэн ощутил странное смущение, бледно-розовые губы изогнулись в лёгкой улыбке. Он не выдавал ни капли тревоги, лишь неловко перебирал пальцами ленту, повязанную вокруг запястья. Незнакомец мерно покачал головой и, тихо усмехнувшись, наконец заговорил: — Господа, прошу прощения. Я самый обычный монах из ближайшего храма Наследного Принца Сяньлэ, моё имя Лань Сичэнь. Я преследовал опасного ёкая, змею — хэби, которая покусала нескольких учеников храма. Она пробралась к вам, я не мог это так просто оставить и последовал следом. Думаю, то, что я смог сюда попасть без препятствий, лишь досадная случайность, ведь здесь учатся такие сильные люди, — от голоса мужчины по коже побежали мурашки. От него веяло этой добротой и заботой. Не той напускной, как от Гуанъяо, а действительно искренней, без обмана. Ранее Цзян Чэн не испытывал подобных чувств при встрече с человеком. Он был абсолютно заворожен одухотворенным видом нарушителя, но вовремя пришёл в себя. Появилось множество вопросов. Если он из ближайшего храма, то явно должен был знать про Великий Орден Цзян, который следит за порядком в Юньмэне уже множество лет. Почему он решил забраться сюда, а не позвать на помощь учеников Цзян, чтобы те самостоятельно изловили ёкая? Все-таки это их родной дом и в помощи самим себе они явно не откажут. К тому же, он сразу заметил, что здесь обучаются сильные ученики. Хотя, возможно, это лишь напускная лесть. Что же это за странное существо? Цзян Чэн за долгую жизнь видел уже почти всех ёкаев в глаза, за исключением редчайших, чувствовал их энергию и мог выследить по поведению, но от него не чувствовалось опасности óни или рейки, никаких признаков того, что он мог попасть сюда в виде животного, а после принять свой облик. И зачем принимать свой облик, если кругом люди? Так ещё совсем близко к яши Главы Ордена. Слишком подозрительно. — Хорошо, — кивнув, Цзян убрал меч обратно в ножны. Каждый из учеников раскрыл рот от шока, пытаясь осознать, что только что произошло. — Я верю вам, Господин Лань. Вам не стоило пробираться сюда, ведь кто-то мог зарубить незнакомца без разборок, — он неожиданно обратился к Сяо Линю и ученикам, взмахнув рукавом. — Обыскать каждый цинь Пристани Лотоса, найти хэби. Никто не ляжет спать, пока не отыщет ёкая. Ученики не смели возражать, но на их лицах явно отразилось недовольство. Лань Сичэнь взволновался, осматривая бедных парней, что сегодня, видимо, лишатся сна, и попытался уверить: — Не стоит утруждаться. Думаю, он уже давно сбежал. Глупо ведь прятаться в настолько опасном месте. Здесь кругом люди, способные рассекретить его. Цзян Чэну почему-то казалось, что его только что прочли, как книгу. Только подумал, что умеет определять ёкаев, как он об этом упомянул. Крайне странно. — Благодарю за заботу, но он опасен и может укусить кого-нибудь во сне. Прошу, Господин Лань, проследуйте за мной. Пока ёкай не будет пойман, приглашаю вас стать дорогим гостем моего Ордена, — так дружелюбно, как только мог, отозвался Цзян. Играть и лицемерить не входило в привычку Цзян Чэна. Прямолинейный Глава был сосредоточен на контроле собственных лицевых мышц и надеялся, что их не перекосило от напряжения. — Буду безмерно благодарен, — ответил Лань Сичэнь и глубоко поклонился, счастливо улыбаясь. Всё это становилось каким-то абсурдом. Проникнуть на Пристань Лотоса, намеренно попасться, так ещё и согласиться погостить. Может, он отвлекает внимание, пока его напарник выполняют грязную работу? Но теперь по всей резиденции распределено огромное количество учеников, которые подняли каждого, чтобы отправиться на поиски, так что Цзян был относительно спокоен. — В народе ходят слухи, что Глава Ордена Цзян груб и жесток, но, оказывается, это совсем не так. Вы так добры ко мне, даже пригласили погостить, хотя я нарушил правила и пришел сюда без предупреждения, — говорил Лань Сичэнь, спокойно следуя за Цзян Чэном. Ничего не выдавало волнения нового знакомого. Он как будто был безмерно счастлив сложившимся обстоятельствам. Цзян Чэн лишь краем глаза наблюдал за каждой мышцей на лице Лань Сичэня и не мог понять, что же тревожит интуицию. Непонятно, было ли в нём что-то опасное или же это простая недосказанность, но доверять Лань Сичэню пока никто не собирался. — Дядя, — неожиданно сзади раздался голос Цзинь Лина. Цзян Чэн, завалив себя делами, успел позабыть про гостившего у него племянника. Тот вышел на шум и теперь не понимал, что происходит. — Кто это? Что-то случилось? Цзинь Лин тёр сонно глаза, пару раз зевнув. Ему бы сейчас третий сон смотреть, а не здесь стоять. — Ничего особенного, к нам просто нагрянули неожиданные гости, — ответил сухо Цзян Чэн и хотел было идти дальше, но Лань Сичэнь резко шагнул к Цзинь Лину, сжимая его руки в своих. — Какое чудесное дитя! — сказал он вдруг, от чего Цзинь Лин резко проснулся, раскрыв глаза так широко, что они чуть не выкатились и не упали на землю. — Так вы племянник главы Ордена? Крайне рад знакомству. Я Лань Сичень. — Цзинь Лин, — лишь отозвался ошарашенно парень, так и не отдернув руки от незнакомца. На самом деле, это тепло, исходящее от Лань Сичэня, было каким-то слишком манящим. Пронизывало насквозь и дарило умиротворение, не сравнимое ни с чем ранее. Цзинь Лин просто не желал с ним расставаться. — Господин Лань, неужели вам не хочется испробовать чая, что подают в Пристани Лотоса? — чуть раздражённо прошипел Цзян Чэн. Старания быть дружелюбным шли прахом. Но Лань Сичэнь словно и не заметил неподобающего обращения, потрепал Цзинь Лина за щеку и только затем последовал за Главой Ордена. Мужчина оглядывался по сторонам, рассматривая красоты Пристани. Среди широких тропинок и небольших островов земли протекали маленькие ручейки, украшенные десятками больших цветов лотоса. Кое-где прыгали лягушки, и жужжали стрекозы. Глава Ордена впустил природу в свои владения, позволяя сосуществовать рядом. Высокие тонкие ивы чуть пригибались к ручью, желая окунуть ветви глубоко под воду. Деревянные дома выглядели действительно дорого, сделанные рукой мастера. Множество мелких деталей и декоративных элементов, от которых не рябило в глазах. От видов замирало дыхание и сердце, Лань Сичэнь сиял будто ещё ярче, подтверждая подозрения Главы Ордена о связи с ёкаями. Хотя подобное свечение вполне могло исходить от Небожителя или очень мощного заклинателя. Совсем скоро они добрались до комнаты Цзян Чэна. Он пригласил гостя выпить чая, совсем забыв про пыльные свитки внутри. Парочка учеников быстро прибыла на зов и привела всё в порядок, подготовив чай из редких листьев. — Господин Лань, могу я спросить? — осторожно начал Цзян Чэн, не поднимая чашки и наблюдая за действиями мужчины. Тот спокойно отпил чая, радостно улыбаясь прелестному вкусу. — Для вас всё что угодно, — отозвался Лань, протягивая руку к специальным сладким угощениям. Цзян Чэн слегка смутился подобному ответу, но продолжил: — Как же так получилось, что вы совсем не знали о существовании моего Ордена? Ведь заклинатели Великих Орденов всегда на слуху. Лань Сичень покачал головой. — Простите мою неосведомленность. Я ведь путешествующий монах, что проповедует веру в божество и живёт в различных храмах по всему свету. Слухи для меня чужды, а общение ограничивается лишь верой. Прошу, не сочтите глупым. Цзян Чэн наблюдал, как Лань Сичэнь быстро отправляет в рот сладость, чьё лицо озарилось невиданным ранее восторгом, и пытался понять, что же происходило в его голове. — Потрясающе, безумно вкусно, — чуть ли ни не стонал от удовольствия Лань. Рука потянулась к десерту, что только что нахваливал Лань Сичэнь. Приторно сладко. Настолько, что лицо перекосило и захотелось тут же запить целой чашкой чая. Цзян Чэн предпочитал кислые десерты, не переносил сладкое и острое. — Ваша фамилия точно такая же, как и у Главы Ордена Гусу Лань. Это лишь случайность или же ваши родители действительно оттуда? — задал не менее волнующий вопрос Цзян Чэн. — Лишь совпадение. Мой отец был обычным крестьянином, работал в полях и вёл не слишком богатую жизнь. А матушка была крайне милой женщиной и шила ханьфу на заказ, — говорил Лань Сичэнь, радостно улыбаясь. — Я был единственным ребёнком в семье, растили меня в любви и ласке. Не приходилось видеть ужасов внешнего мира в тёплой семейной обстановке. Родители верили в бога Сяньлэ, и он даровал им меня, как заверяла матушка. Поэтому, когда они погибли: матушка от болезни, отец от óни, я решил отправиться в храм и служить Наследному Принцу, — рассказывал он. Даже когда речь зашла о смерти самых близких, с лица не сползала улыбка. Он смог отпустить их и жить дальше. Цзян Чэн невольно почувствовал лёгкую зависть, ведь ему этого сделать так и не удалось. Цзян Чэн поправил рукава и задумчиво уставился в чашку чая, будто та могла поведать ему всю правду. Рассказ крайне правдоподобен, пусть и без особых подробностей в качестве местности, деревни и дома, где он жил. Ему хотелось верить, но не получалось. Глава Ордена даже самым близким не всегда верил, что уж говорить о человеке, который пробрался на его территорию и совсем не вносил ясности в историю. Карие глаза смотрели с какой-то странной любовью… Изучали и запоминали всё, что только можно, впечатляясь каждой новой детали. Лань Сичэнь отвлёкся от угощений, наблюдая за небольшой бабочкой мотыльком, что кружила над огнём, боясь коснуться заветного света. Насекомое, не отчаиваясь, пыталось приблизиться. Лань Сичэнь протянул к ней руку, чтобы та отлетела подальше от опасности. Бабочка послушно уселась на палец, словно отдыхая от длительного полёта. Он не трогал её хрупкие крылышки и просто ждал, пока она покинет покои Главы Ордена, который опешил от подобного. Насекомые обычно боятся людей и не доверяют, а тут бабочка так спокойно отдала свою жизнь. Лань Сичэнь преспокойно поднялся на ноги и медленно, еле касаясь пола ногами, чтобы не было сильной тряски, отнёс бабочку к окну. Она легко взлетела, очерчивая круг вокруг головы нового знакомого на прощание, и улетела в даль. Да кто он, óни возьми, такой? Определить с огромной вероятностью, ёкай ли перед ним, может лишь ёкай или колдун. Второй мог допустить ошибку в определении типа, но точно увидит, что это не человек, сильный ёкай же мог увидеть и определить с высокой точностью. Лишь некоторые особо слабые этого не умели. На ум сразу пришёл знакомый лисица-кицунэ с девятью хвостами, которого он видеть желал меньше всего в жизни. Но этот незнакомец вызывал неподдельный интерес. Хотелось поскорее понять, кто он такой. Ёкай ли вообще? Интуиция подсказывала, что да, а разум твердил об обратном. Лань Сичэнь уселся на свое место, Цзян Чэн сделал вид, что ничего особенного не произошло. Лишь раздумья отобразились на хмуром лице. — Глава Ордена Цзян, вас что-то беспокоит? Нет, всё ведь хорошо. Абсолютно ничего не происходит. Перед ним ведь самый обычный человек. Лань Сичэнь, словно из ниоткуда, достал веер и начал обмахивать им своё лицо. Выглядела безделушка необычно. Бумага была какая-то слишком толстой и резко контрастировала с изящным хозяином. Роспись удивляла мягкостью линий умелого художника и являла собой небольшой пейзаж с деревом, с которого медленно опадала листва, превращающаяся в чёрный пепел. Рисунок крайне интересный. — Красивый веер, — похвалил неожиданно даже для себя Цзян Чэн. — Благодарю, я делал его сам, — воодушевленно отозвался Лань Сичэнь. — Совсем забыл, что вам, наверно, нужно отдыхать. За приятной беседой времени не ведаю, простите. — Ничего, можете отправиться в свою комнату, я провожу, — ответил Цзян Чэн поднимаясь на ноги. — Далеко ли она? — Нет, соседняя. Лань Сичэнь выглядел довольным. Цзян Чэн быстро проводил мужчину до его спальни и, как только дверь закрылась, ощутил навалившуюся огромным валуном усталость, которую не испытывал, сидя за столом с Лань Сичэнем. Цзян Чэн свалился на постель, даже не раздеваясь, и свернулся клубочком. Во сне он видел прекрасное дерево с осыпающейся листвой, где вместо листьев на землю опускались белые перья с чёрным градиентом к концу и по очереди сгорали дотла. Одно из них опустилось в ладонь мужчины, но не сгорело. Оно излучало тепло, завораживало своей красотой. Цзян Чэн не хотел с ним расставаться. Пестрые оттенки окружения слепили и не давали хорошо рассмотреть местность. Обернувшись, он увидел счастливого мальчика, которого за щеку ущипнула мать. Женщина была действительно красива. Волосы высоко собраны в аккуратный пучок и закреплены не слишком дорогой заколкой. Одеяния простые, но не бедные. Небольшой домик стоял за ними. Уже довольно старый, но казался уютнее, чем дворец Императора. Здесь царила атмосфера любви и заботы. Ранее не приходилось испытывать подобного чувства, расползающегося по венам. Ребёнок был и правда счастлив, прыгая радостно вокруг матери. Невиданные ранее растения окружали дом, никем не тронутые, а над головой вдруг пролетел косяк журавлей. Мальчик захлопал в ладоши, провожая птиц обожающим взглядом. Он что-то говорил, быстро тараторил матери нечто очень важное, а та, взявшись за иголку с ниткой, принялась что-то вышивать. Цзян Чэн сжал перо в руке и сам не заметил, как мягко улыбнулся, наблюдая за чудесным пейзажем невероятного места.