whatever happens, don't let go of my hand

Они провели вместе два часа в замкнутом пространстве, узнав о себе много нового. И если ему кажется, что их это сблизило, то у неё срабатывает защитная реакция, когда хочется спрятаться и не смотреть в глаза. Желательно больше никогда. Его успокаивает лишь тот факт, что она слишком ответственная, чтобы нарушить правила и выйти из терапии самовольно и без предупреждения, а значит, через три дня они снова встретятся. Пока ему позволяет график появляться на сеансах два раза в неделю, а она просто временно свободна. Её жизнь впервые за столько лет вновь наполнилась своеобразной рутиной в виде ежедневного утреннего кофе в спокойном режиме, в виде чтения книг и просмотра фильмов; в виде занятий йогой и прогулками с дочерью после детского сада, куда она тоже отводит её самостоятельно. Большинство всех этих дел умещаются на одной территории, благо жилой комплекс оснащён и частным детским садом, и студией растяжки, и кофейней, куда она иной раз просто заставляет себя спуститься, чтобы не сидеть дома. Всё это – её нынешняя реальность, к которой получилось приспособиться за два месяца. Нет, она не перешла на затворничество целиком и полностью. Она иногда видится с подругами, ходит на маникюр и педикюр и даже ездила месяц назад на пару дней в Питер – на собственное выступление и погулять с друзьями, что стараются не оставлять её одну, когда получается. Просто она, возможно, впервые не загружает себя работой после травмирующего события и не пытается убежать от собственных мыслей. Она позволяет себе проживать этот период, с головой погружаясь в рефлексию и поддаваясь внутренней переоценке ценностей, что сейчас кажется жизненно необходимой. Зачем всё это нужно Диме, остаётся под большим вопросом, в том числе для него самого, потому что его в последнее время ничего не травмировало. Последние лет пять – сами по себе сплошной стресс. Меняются только клиники, наркологи, капельницы и стадии алкоголизма. Более ничего. Что за необъяснимая тяга к чужой боли движет им, до конца непонятно. Может быть, он тоже решил примерить на себя роль Спасателя, ворвавшись тем вечером в круг из десяти стульев, нарушив её личные границы и впоследствии оказавшись втянутым в эту совместную терапию, на которую без неё вряд ли вообще когда-нибудь решился бы. А может быть, просто искал повод ворваться в её жизнь снова: с разбегу, без предупреждения и как будто бы в самый неподходящий момент. И нашёл. Эти три дня проносятся слишком быстро: она немного отходит от их первой сессии и даже пишет ему что-то вроде «Посмотрим, что будет дальше», хотя ужасно боится смотреть и думать, какие подробности вскроются в следующий раз. Она никому не говорит о том, что избрала новый способ проживания собственных чувств и теперь ходит на «групповую» терапию, которая не совсем является таковой. Хотя, если верить Уголовному кодексу, преступление признаётся совершённым группой лиц, если в его совершении совместно участвовали два или более исполнителя. А уж по предварительному сговору или по состоянию души – не столь важно. Так или иначе никому из близких говорить о Диме она не стала, в том числе и Добряковой, которая, по большей части, и устроила всё то, на что они подписались. Их снова встречает этот просторный и светлый кабинет, и они снова рассаживаются по разным местам, только теперь оба садятся в кресла, оставляя диван пустовать. Психотерапевт не придаёт их рассадке значения, либо просто делает вид, что не придаёт, считывая обоих за минуту. - Как ваши дела? - она начинает с простого, но даже это теперь настораживает, словно в её вопросе есть подвох и всё просчитано заранее. - Нормально, - пожимает плечами Пелагея, решая отстреляться первой. Вдруг поможет. - Ну, с наступлением осени стало как-то тоскливо, - меланхолично заявляет Билан, сопровождая это глубоким вздохом, - Да и плюс работы много... Скоро начнутся съемки новогодних шоу и программ, а осенью на это вообще нет настроения. Да, они не строят из себя простых смертных и не делают вид, что работают в офисе в графике 5/2, а психотерапевт их в этом всецело поддерживает, наоборот, затрагивая тему их не самой обычной профессии. - А вы, Поля, что думаете насчёт новогодних съёмок осенью? - спрашивает она, внимательно выслушав Димины мысли, - У вас сейчас тоже много работы? - Нет, у меня сейчас работы мало, я не соглашаюсь на большие проекты, - сдержанно отвечает блондинка, и вот это действительно звучит необычно. - Почему, если не секрет? - продолжает женщина, словно знает, в какую точку сейчас нужно бить, чтобы провести ближайший час с пользой. - Я не хочу об этом говорить, - но ей не составляет труда так же быстро свернуть эту тему, ведь никто не заставляет говорить об этом. По крайне мере, пока что. - Сейчас или вообще? - это важно уточнить и обсудить на берегу. - Я не знаю, - она мотает головой, сама не понимая, чего хочет, - Мы же сюда пришли не мои проблемы обсуждать, а просто разговаривать... - Вы правы, - согласно кивает Кристина, нисколько не споря, - Но одно другому не мешает... Вот, например, Дима сейчас сказал, что ему тоскливо и связал это с работой и приближением Нового года, но, если копнуть чуть глубже... - А вот можно хотя бы сегодня ничего не копать? - возражает он, наконец, вклиниваясь в беседу, - Она и так со мной в прошлый раз не хотела разговаривать после сеанса... Такими темпами мы вообще перестанем общаться благодаря совместной терапии. - Дим, перестань, - просит Поля, замечая, что он ни на шутку завёлся. - А вы считаете, дело в сеансе? - неожиданно интересуется психотерапевт, вынуждая её усмехнуться, - Расскажите, как давно вы знакомы и сколько дружите? Улыбка сходит с Полиного лица моментально, когда одна неприятная для неё тема сменяется другой, и она чувствует, будто ходит по минному полю, где одно неловкое движение может уничтожить всё. Теперь усмехается Дима, переводя на неё взгляд и дожидаясь вступления, чтобы подхватить легенду. - Мы познакомились в самолёте, - уверенно начинает она, потому что здесь не нужно ничего придумывать, - Только я не помню, в каком году... - Я тоже, - кивает он, тоже не в силах вспомнить точный год, - Может, лет 15 назад плюс-минус... - Ну, а сдружились мы уже на «Голосе» и вот докатились до психиатра, - довольно быстро заключает Пелагея, отчего всем присутствующим на секунду становится смешно. - Хотите что-то добавить? - уточняет она, обращаясь к Диме. - Нет, всё так, - разводит руками Билан, метаясь взглядом по помещению. - А что для вас вообще «дружба»? Что вы вкладываете в значение этого слова? - она как будто бы видит их насквозь, и от этого ужасно некомфортно. - Как говорится, дружба – понятие круглосуточное, - ей проще цитировать незнакомых людей, чем сказать хотя бы пару слов о нём. - Ну, для меня друг – это тот, с кем тебе интересно, приятно и комфортно проводить время; тот, кто поддержит и поможет в трудную минуту, - он не отстаёт от неё, словно они брали эти шаблонные ответы из одного и того же цитатника. Им сложно, и она это видит и всё прекрасно понимает, за 13 лет практики встречая и не такие нелепые попытки что-то скрыть. Но они ведь не в суде, чтобы доказывать, что правда, а что наглая ложь. Гораздо важнее, чтобы они сами поняли, для чего скрывают этот маленький нюанс в своей скромной биографии, и пришли к выводу, что это абсолютно нелогично, в первую очередь, для них самих. Задача психотерапевта помочь им понять себя и друг друга, а не узнать, кто с кем спал и кто кого недолюбил. А как можно помочь тем, кто всячески этой помощи избегает? - Хорошо, давайте проще, - сдаётся женщина, поочерёдно глядя на них, - Как часто вы видитесь? - Ну, когда по работе пересекаемся на «Голосе» или на концертах, - как на духу выдаёт Дима, вынуждая Полю закатить глаза, потому что в отличие от него она понимает, к чему их пытаются подвести этими вопросами. - А вне работы?.. - И вне работы мы тоже видимся, - Поля не выдерживает и вновь берёт бразды правления в свои руки, - Как минимум ходим к вам... - А как часто вы общаетесь? - но и это ещё не всё. - Ну-у... - он шумно вздыхает, пытаясь вспомнить их последнюю переписку, - Иногда... - Когда вы последний раз виделись не на работе и не у меня на сеансе, а просто так? - ей же исключительно для анамнеза, а не из любопытства. - Чуть больше месяца назад, - хотя бы на один из вопросов она решает ответить честно. - Дима, вам тяжело? - неожиданно спрашивает Кристина, откладывая свой блокнот. - Почему? - растерянно уточняет он, не понимая, из чего она сделала такой вывод. - Вы всё время смотрите в сторону Пелагеи, дожидаясь, пока ответит она, либо пытаясь понять по её реакции, как лучше ответить вам, - она в пух и прах разбивает их надежды остаться нераскрытыми, - А ещё вы нервничаете и царапаете обивку кресла... Вы переживаете? - Да вам бы в детективы, - не очень-то дружелюбно заключает блондинка, встречаясь с её взглядом. - Да скажи ты уже! - не выдерживает Билан, чувствуя себя никудышным конспиратором, - Никто не будет выпытывать у тебя подробности... Ты же знаешь, что я сам никому не позволю мусолить эту тему. Театральная пауза плавно переходит в гробовую тишину, что повисает над ними огромным облаком или тучей, или чем-нибудь ещё, что может в одно мгновение заставить всех троих замолчать. Ей хочется встать и уйти: всего второй сеанс, а её уже не покидает это желание, от которого отделяет только дверь и условное обещание так не делать, данное в прошлый раз. Ей кажется, что так не должно быть; что групповая терапия не предполагает раскрытие информации об их личных взаимоотношениях, но в этом одновременно плюс и минус этой терапии. В группе незнакомых людей можно затеряться, отмолчаться или сделать вид, что всё в порядке, а здесь, когда всё внимание одного квалифицированного психотерапевта сконцентрировано только на них, не получается уйти от ответа и убежать от себя. - Я не понимаю, о чём ты, - спокойно говорит она, глядя ему прямо в глаза. - Можно же материться, да? - спрашивает он, как-то разочарованно глядя на неё, а затем переводя взгляд на психотерапевта. - Поля, скажите, о чём бы вы хотели поговорить? Или чего бы вам сейчас хотелось? - все предложенные темы ей не милы, а от ответов на вопросы она уходит. И что остаётся в таком случае? - Выйти, - честно признаётся Пелагея, поджав губы, - Выйти и громко разрыдаться... - Вам не нравится, что Дима хочет поднять тему ваших с ним взаимоотношений на терапии? - какая проницательность, боже. - Да, - она немногословна лишь по одной причине: тугой ком в горле едва удерживает всю её тонкую душевную организацию. И каждое слово даётся с трудом. - Вы не думали, что он делает это не для того, чтобы позлить вас, а например, потому что для него это важно?.. - Но это изначально было моим условием – что мы не будем обсуждать наши взаимоотношения, - возражает она, будто не понимая, что одной своей реакцией они уже спалились со всеми потрохами. - Но вы ведь согласились с тем, что у нас нет никаких табу и запретных тем? - уточняет Кристина, склонив голову набок. Все трое снова замолкают, анализируя происходящее, а некоторые из них, возможно, сейчас крупно жалеют о том, что пришли сюда и что вообще согласились на всё это. Она бы с удовольствием сейчас вернулась к своему психологу, чтобы снова обсуждать книги, фильмы, погоду за окном и лишь слегка касаться того, что болит, потому что на то была её воля. Ведь здесь её, кажется, лишили такой свободы и просят о чём-то невозможном. Но рядом с ней сидит человек, который уже 16 лет поёт о том, что невозможное возможно, и вряд ли у неё есть хоть какие-то шансы не справиться. - Да, мы когда-то были не просто друзьями, - наконец, заявляет она и тут же слышит вздох облегчения откуда-то слева, - Но сейчас это не так... Ты согласен со мной, или я опять говорю неправильно? Она решает посоветоваться с ним в моменте, не дожидаясь очередной поездки в лифте или следующего сеанса. - Всё правильно, - кивает он и где-то в глубине души очень гордится ею за такую несвойственную смелость. Психотерапевт внимательно слушает и наблюдает за их взаимодействием, не перебивая и не озвучивая вслух статистику пар, которым удалось сохранить дружбу после отношений, при этом не испытывая друг к другу никаких остаточных чувств. Но они явно не входят в этот небольшой процент. Она даже готова сделать ставку на того, у кого чувства однозначно остались, но это слишком простая игра, в которой, увы, нет никакого выигрыша. - Вам тяжело далось расставание? - она задаёт этот вопрос им обоим. - Ну, началось, - недовольно протягивает блондинка, наивно полагая, что после её ответа всем всё станет ясно и вопросы закончатся. - Нет, Поля просто вышла замуж, и все проблемы как рукой сняло, - говорит Дима, прям-таки нарываясь. - Уж лучше замуж, чем в запой, - и благополучно нарывается на вполне заслуженный ответ в свой адрес. - Дима, помните, пожалуйста, про треугольник, - ненавязчиво напоминает женщина. - А что я щас сделал? - возмущается он. - Ответили на мой вопрос не за себя, а за Пелагею, - объясняет она, по сути просто задавая наводящие вопросы, с которыми они уже сами по себе пока не в силах справиться, что и приводит к эмоциональным всплескам, - Вы опять пытаетесь сместить фокус с себя на неё, но если вам было тяжело или даже больно, то скажите об этом не в упрёк Поле, а просто самому себе... Научитесь признавать свою уязвимость, вас никто за это не осудит. По крайне мере, из тех, кто сейчас здесь находится. - Мне было очень тяжело и больно, - он изо всех сил старается произносить это бодро, но у него дрожит голос и ничего не получается. - Мне тоже, - неожиданно почти шёпотом отзывается Пелагея, стараясь смотреть куда-то в пол и не поднимая взгляд.