Стань моим клинком

Гадриэль Раскинув сеть поиска, настраиваясь на темную магию древних родов, к которым принадлежат Лестрейнжи и Эйвери, как и Долохов, был крайне поражен выбором места, где спрятались спасшиеся. Оказалось, дети жили в знакомом для Драко месте. Там, где искать их точно не будут. Да и не найдут. Мощные магические заслоны от чужого внимания и поисковых заклинаний, окружают замок покойного лорда Нотта. Там достаточно места для проживания студентов и есть магический барьер. Дети могут спокойно учиться колдовать. Как сказал Драко, Пожиратели отличные учителя боевой магии в экстремальных условиях. Начертив круг переноса лезвием косы, и влив магию Жнеца, закрепив портальный тоннель, отозвал рабочий облик, вернув привычный вид встрепанного гриффиндорца. Как и Драко. На мне, как и прежде темно-синие джинсы и черная водолазка, а на Малфое зеленая водолазка и черные брюки. Я по-прежнему с лохматыми волосами и круглыми очками, чтобы не вызывать лишних вопросов. А Драко такой же, каким был, когда учился. Волосы уложены, локон лежит к локону. Вид его слегка надменный, аристократ же. Мы привыкли к этому облику и пользуемся им. — Растрепанные вихры и круглые очки — твоя отличительная черта, Ари! — рассмеялся блондин, встрепав непослушные кудри, — захочешь — не потеряешься! — сказал и поправил и так идеально сидевшие на переносице очки. С момента, как профессор пришел в себя, глаза блондина заблестели. На губах стала появляться улыбка, а не кривой полный боли оскал. И пусть до полного выздоровления профессору далеко, начало уже положено. С блеском в глазах вернулся и ядовитый язык слизеринца, а еще его коронные шуточки. — Не быть тебе шпионом, — усмехнулся Малфой, за что получил толчок в бок и фразу: — Пошли уже, — еще раз толкнул его, направив в сторону замка. Замок Ноттов стоял на обрыве скалы. Красивый пейзаж, шум прибоя удары волн о скалы, приливы и отливы, потрясающие виды на закаты и рассветы. Но, нам не до вида. У нас другая цель визита. Справиться о детях и помочь Пожирателям освободиться от присосавшегося к их жизненной и магической энергии директора. Как только мы оказались внутри, на нас тут же напали. Братья Лестрейндж, спина к спине, нас атаковали, весьма искусно, надо заметить. Были бы, как и прежде людьми, не успели среагировать. А так, на их выпады и боевые связки, явно темного происхождения, мы с блондином ответили щитами и защитными чарами. Для достоверности, чтобы не было лишних вопросов, пользовались палочками. Хотя, могли прекрасно обходиться и без них. Когда жители замка рассмотрели визитеров, точнее наши с ним характерные особенности — мои вихры и его блондинистую макушку: — Поттер? Малфой? — удивился Рудольфус, опуская палочку, и атака прекратилась. — Как вы нас нашли? — спросил Рабастан. — Догадались! — фыркнул Малфой, убирая свою палочку в нагрудный карман. Поясняя: — К кому, если не к мистеру Нотту вы можете переместить столько студентов? К тому же, в этом замке, в отличие от ваших меноров, есть защита от обнаружения. А ваши поместья, как на ладони. Да и аппарционные точки известны аврорам и министерству, — говорит Драко, тоном один-в-один покойный отец. Также растягивая некоторые гласные, делая акцент на определенные согласные. — Вот и все, — рассказал доходчиво в двух словах то, что вычисляется днями, а то и неделями. — С возвращением, — шепнул я блондину, чуть расправившему плечи, вздернувшему аккуратный точеный нос, — скучал по такому Малфою, — в ответ раздался фырк, но не со злом, а с улыбкой и блеском в серебряных глаза. Тонкие брови, так по-родному на мгновение взлетели вверх, а губы сложились в улыбку. — Зачем явились? — процедил Эйвери, присоединяясь к Лестрейнджам. — Дети. Профессор МакГонагалл сказала, что вы, — имею в виду присутствующих мужчин, — и Долохов, спасли учеников с первого по третий курсы. — Спасли, — процедил сквозь зубы Рабастан, — от того, что там творилось, — и мужчина, матерый волшебник, темный, закаленный сражениями, общением с дементорами, вздрогнул. В глазах его отразилась на долю секунды паника, а также страх. Животный, как у слабого перед сильным. Они явно что-то не для их глаз видели, и скорее всего, именно поэтому и сбежали вместе с детьми, наплевав на лорда и принесенную клятву верности. И чтобы быть готовыми к тому, что там видели, Пожиратели тренируются. И сами, и детей. Чтобы в случае чего, можно было побороться за свою жизнь. Чтобы убедить, что дети в безопасности, в целости и сохранности, нас с Драко вели в тренировочный зал. Там во всю шли уроки, вел их Долохов. Русский маг, прошедший огонь, воду и заточение в Азкабане, отбивался сразу от десятка ощутимых атак. Надо отдать детям должное, они заставляют его напрячься. Что-то это о нем, как о учителе да говорит. Третий курс, если ничего не путаю, а уже способны лишить Пожирателя зоны комфорта. — Вам, мистер Долохов, цены нет. Преподавать — истинно ваша стезя, — и вспомнил пятый курс. Кружок ОД, и уроки, на которых все желающие постигали заклинания и чары. Были времена. Пока дети гоняли Долохова по залу, оттесняя того к стене и загоняя в угол, нам устроили небольшой допрос. Вел его Рудольфус: — Мы думали, ты — Поттер погиб от Авады лорда в Запретном лесу, а ты — Драко от Авады Беллы, — и произнеся имя дорогой ему женщины, мужчина поник. Видимо, он понял кем Белла была все это время. Но я не бередил раны, а слушал о том дне, когда погибла семья Малфой. — Она радовалась и кричала на всю округу замка: «- Я убила предателей Малфоев!». — Как вы выжили? — спросил Рабастан, — Или вы не выжили и перед нами ваши призраки? — хохотнул Пожиратель, для надежности даже похлопал Драко и меня по плечу. Не далеко ушел в предположениях. Но мы не распространяемся на эту тему. — Я и правда был мертв, — не стану врать, а скажу полуправду, — Летаргия, так это у магглов называется, — и потянулся к месту, где был шрам-молния, — той Авадой лорд убил не меня, а свой осколок души, оставленный в ночь на Хеллоуин. Так что я — жив. А Драко выжил, потому что я его спас, — как именно, не сказал, им знать не надо. Главное нам поверили. И тему закрыли. Пока мы разговаривали о нашем с Малфоем воскрешении, незаметно просканировал метки Пожирателей. Как я и предполагал. Директор понемногу, но питается ими. Разрывать связь, вот так открыто, чтобы посыпались новые вопросы — мы не станем. Чуть позже, когда нас проводят, мы сделаем вид, что вернулись на Гриммо, сами же в облике жнеца и артефакта, через тень, разрушим связь волшебников с хаоситом, чтобы перекрыть ему доступ к энергии. А пока нам показывали замок, как содержат детей, в каких условиях. Прогулка была недолгой. Хоть замок и внушающий, все же до габаритов Хога ему очень далеко. Да и не стали мы прямо дотошно изучать каждую комнату. Ни к чему это. И уже на выходе, у парадной, меня окликнул Долохов: — Поттер, знаю, что не должен у тебя этого просить, — и усмехнулся, — не по-мужски свалить ношу на юношеские плечи, но только ты сможешь остановить то, что происходит. И то, что возможно произойдет. — А на вопрос, что именно происходит, и что нужно остановить, Энтони не сразу ответил, ведь то, что он и другие Пожиратели видели на развалинах замка, просто так словами не описать и не передать. Особенно тот животный страх, овладевший ими в момент лицезрения истинной личины директора. — Что вы видели, Энтонин? — спросил я. — Самый потаенный в глубинах души страх, обернувшийся против меня, поглотивший и поработивший, — и не только его, но и братьев Лестрейндж и Эйвери. — Знаю, что поступил как трус, но… — … у вас не было другого выхода, — закончил за русского, соглашаясь: — то, чем на самом деле является директор, что в себе и своих жилах с кровью и магией несет, и в самом деле словами не описать, только эмоциями. — Слизь, едкая, гадкая слизь, стекающая по оголенным проводам в мрачном, заброшенном месте, пропитанном затхлостью и тленом, — вот с чем ассоциировался у Долохова Альбус, — да. Эмоциями не описать, но воспоминаниями… — И Марволо пропитан этой слизью насквозь, — сказал Рабастан, вспоминая тот день на руинах школы, — тленом и смертью — от него разило в тот день именно так. Не сразу заметил, лишь когда… — но не договорил. Воспоминания, связанные с появлением директора слишком болезненные, наполненные скорбью и болью, а еще страхом. — О том, что с лордом что-то не так, мы поняли слишком поздно. Когда сделать уже ничего нельзя. Он и не Марволо больше, а Волан-де-Морт, — а также марионетка в руках директора, удобная и послушная. Игрушка, с которой Альбус расстанется только на смертном одре. Или сломает, чтобы не доставалась никому. — Мы с Драко видели, как лорд сидит в министерстве магии, в мертвом, безлюдном, с пустыми кабинетами, серыми, мрачными, пропахшими плесенью и гнилью коридорами, оставленным лишь для него одного. Он перебирает бумаги и документы, что-то говорит. Потом снова перебирает и говорит, и так каждый десять минут. Его движения и слова зациклены. — Он — марионетка, — сказал Эйвери, на этом с нами откланявшись. — Да, нитями управляет директор Дамблдор. Дергает и приказывает. Играет им, как куклой, — мне нисколько не жаль лорда. Вот нигде не екает. Он сам виноват в том, что с ним произошло. Поддался искушению и повелся на слова о бессмертии. Развесил уши и принял фальшь на веру. Идиот! Жаль лишь, что все это было спланировано другим, как постановка. Что все его шаги, за исключением некоторых, были прописаны Альбусом. — Что теперь будет с Томом? — спрашивает Долохов. — Ему недолго осталось, — говорит Драко, — душа разломана на куски, обратно ее не склеишь, — а он читал, интересовался, есть ли обратный ритуал. Думал, дать Тому еще шанс, но нет. — А тот осколок, который в теле воскрешенного лорда, служит пищей, сами знаете кому. — Пожиратели почти синхронно кивнули, — но и тот осколок не продержится долго. Срок до конца месяца. Пожиратели не удивлялись рассказу Драко, догадывались о чем-то подобном. Лишь просили быть нас осторожными и без стопроцентного плана не лезть на рожон. А мы, пообещав — ушли. Но недалеко, в ближайшую тень, чтобы потом ей же скользнуть в замок и разорвать связь волшебников с лордом. Для этого вернули рабочий вид. Я — облик Жнеца, а Драко — форму косы. Первым из четверых Пожирателей освободили Эйвери. Лезвие косы без проблем не просто разрезало нить, оно ее уничтожило. Адриан даже плечи расправил, дышать ему легче стало. Потом настала очередь братьев. Их нити также были уничтожены без проблем. От разорванной связи и Рудольфусу, и Рабастану тоже заметно полегчало. Словно груз с души. Не было того давления на магию и душу. Последним на расторжение клятвы лорду стал Энтони. Когда порвалась его связь, а метка сошла с предплечья, он шепнул, чтобы слышно было только нам с Драко: — Парни, береги себя. Будьте осторожны, — а потом усмехнулся, — кто бы мне сказал, что я на старости лет Жнеца с косой повстречаю, не поверил бы… — то ли восторженно, то ли с претензией произнес русский, направляясь по своим делам. Но все-таки поблагодарил: — спасибо, — понимая, что мы с блондином сделали. А мы же, по возвращению на Гриммо, приступили к осмотру наших пациентов, Драко у профессора Снейпа, а я у профессора МакГонагалл. Хагрида решили навестить вместе, но после того, как справимся здоровьем идущих на поправку. И Минерва, и Северус, медленно, но верно отходили от полученных травм. Были слабы, с четвертью привычного резерва, а зельевр еще и без голоса. Воевать с директором у них не получится. Другое дело Хагрид. Тот готов был с обломанной палочкой в зонтике наподдать Альбусу за все, что пришлось пережить детям, профессорам и Ордену. Хотел воздать ему по заслугам. Еле уговорили лесника повременить с местью, нам нужен план, продуманный, доскональный. А чтобы он не сидел без дела, дали ему в руки полный карт-бланш по саду и растениям дома. За это лесник был благодарен. Кричер хотел возмутиться, но повиновался воле старших. Когда текущие дела, незначительного масштаба были улажены, мы с Драко приступили к изучению информации, полученной от Собирателей и демонов. Погрязли в ней на сутки, не смыкая глаз. А после — рухнули без сил на диван в гостиной. Я же, как это было в моей комнате, стал для Малфоя подушкой. Он на мне, развалившись, уткнув нос в шею, спал глубоким сном. — Зараза… — вот и все, что я сказал ему, оставляя поцелуй в белокурой макушке.