Стань моим клинком

Отступление Преисподняя. Замок Владыки Тьмы. Владения самого Люцифера, прозванного дьяволом, Сатаной, Княем тьмы. Как не говори, все едино. Он — первый падший архангел, воспротивившийся воле Бога. Прежде носящий имя Самаэль или Лучезарный. Ныне Его Темнейшество Люцифер, владыка Ада. И как у всех правителей и владык, у Люцифера есть свой замок. В готическом стиле, из черного камня, с узкими, высокими башнями, с треугольными куполами и крышей, не высокими, узкими окнами, шпилями, и с минимальной отделкой. Даже дверь вполне себе обычная. В тон замка, черная, с намеком на легкий узор из язычков пламени. Посетителей встречает огромных размеров полукруглый холл, с потолка, словно люминесцентные сталактиты, свисает люстра, освещая все кроваво-красным светом, массивная, винтовая лестница, перила которой сделаны из редкого черного мрамора, ведет на второй и третий этаж. Далее пустые коридоры, на стенах которых висят картины катастроф, бедствий, цунами, наводнений. Путь гостям освещают настенные бра, выполненные из того же материала, что и люстра в холле. И в тех же кроваво-красных тонах. По длинным, узким коридора, мимо картин идут двое. Высшие демоны, другим путь в замок Владыки заказан. А эти приглашены на аудиенцию лично. Молодой мужчина, носящий имя Себастьян, с черными волосами, светлой кожей и алыми, как кровь глазами. На нем костюм-тройка, черная рубашка, начищенные до блеска ботики, жилет, перчатки и пиджак-фрак. Все с иголочки, идеально отглаженное. Рядом идет мальчик, имя ему Сиэль. Ребенку от силы можно дать лет тринадцать. Также светел ликом, темен волосами, на правом глазу черная повязка, а левый глаз, как и у Себастьяна, горит алым огнем. Одет он, как и старший — в костюм-тройку, но синего цвета и в белой рубашке. У двери в кабинет Владыки, гости замерли, постучались и ждали разрешения зайти. — Себастьян, Сиэль, проходите, — дверь открылась, двое зашли и как водится, опустились перед Люцуифером на колено, приложив руку туда, где должно биться сердце, но, его у демона нет априори. Так что этот жест скорее дань уважения и почтения к падшему архангелу. По разрешению Владыки демоны поднялись с колен. Люцифер же требовал отчет о проделанной ими работе: — что вы узнали? — Владыка, — говорит Сиэль, младший из демонов, — по вашему приказу, мы отправились в мир людей, на место, где последний раз ощущалась активность Демьесона. Там, около места силы Демьесона мы встретили юношей, Себастьян и я приняли них за виновных, напали и хотели схватить и допросить… — …но, нам помешали Собиратели душ, — сказал Себастьян, — наши с Сиэлем знакомые. Один напал на меня, второй на него. Нам пришлось сражаться. — Потом появился Уилл. С его подачи внимание Собирателей было перераспределено. Грелль сменил противника, с Себастьяна на тех двоих, а они оказались парой Жнец-Артефакт, — на миг брови Сатаны взлетели. Жнецы — скрытые личности, просто так в дела живых и демонов не вмешиваются. Лично сам Люцифер общался со Жнецом лет пятьсот назад. А тут относительно молодым демонам повезло увидеть жнеца и уйти от него на своих двоих. — И что же там делал Жнец? — Как нам сказал Гадриэль, они с напарником почувствовали зов умирающего в муках. На него отреагировали, думали, отпустить страдающего, а прибыли к уже тлеющей сущности, впитывающейся в пентаграмму. Суть Демьесона стала частью ритуала жертвоприношения, — от этих слов Люцифер впал в ярость. Стало трудно находиться вертикальном положении, визитеров тянуло к земле, что они и сделали, снова припали на колено. — Кто? — У Гадриэля есть подозреваемый, но пока не точно. Мы с Себастьяном предложили помощь в расследовании, сотрудничество. — В ближайшее время Гадриэлю необходима вся информация по пропавшим демонам: возраст, количество сделок, место последней активности, — добавил к словам младшего старший. — Хм, — после этих слов, находиться в кабинете Сатаны стало комфортнее. К земле не тянуло, демоны смогли встать на ноги и продолжить доклад. Было сказано, что происходящее в мире людей сейчас, очень похоже на то, что творил не безызвестный Гробовщик, поставивший на уши всех живущих в трех мирах. Его рука определенно видна, как и почерк сеять хаос и разрушение, жить за чужой счет. Жертвоприношения, эксперименты и вовлечение всех сторон — так было и тогда. Люцифер напомнил о словах старших Собирателей: — Гробовщик был предан загробному огню. Вы им не верите? — с хищной, широкой улыбкой спросил Владыка Ада. — Мы никому не верим, — говорит Себастьян, смотря на младшего, — однако, происходящее очень похоже на то, что мы, совместно с Собирателями и остановили. — Значит… — брови Люцифера вновь сдвинулись, глаза стали похожи на провал в Преисподнюю, а энергия, тяжелая и густая, вновь обрушилась на плечи визитеров грузом, давя их к полу. — …жив? — Не обязательно, Владыка, — прохрипел младший демон, держась за грудь. Еще немного, как Сиэлю казалось, и он готов был выплюнуть окровавленные легкие и все имеющиеся внутренности. — Гробовщик мог после себя оставить ученика или группу последователей, с полным доступам к его записям, наработка, — через боль говорил мальчик, — исследованиям и всему тому, с чем мы с таким трудом разобрались. — Мы не утверждаем, что это он или его ученики. Просто есть схожесть в некоторых моментах, — закончил Себастьян, обеспокоено смотря на маленького хозяина, едва справляющегося с гневом Повелителя. — Сиэль, Себастьян, поручаю это дело вам. Предоставьте Жнецу всю необходимую информацию, сотрудничайте с ними, делай все, что они скажут, а душу того, кто отправляет сущность моих подданных в жертвенные ритуалы, представьте на мой суд, хочу лично ему комнату с видом на грехи подобрать. — Да, милорд! — снова припав на колено, поклонившись в один голос, сказали демоны. Люцифер отпустил их, а сам остался разбираться с делами ада, назначать особо-провинившимся условия пребывания. На мелкие душонки простых обывателей, попавшие в ад по делам скудным и не интересным — плевать. А вот на выдающиеся личности, занимавшие при жизни высокие посты, встряхнувшие мир или перевернувшие с ног на голову — с трепетом и обожанием. Для этих душ Князь Тьмы приготовил особое развлечение. Какое? Это познает на себе лишь тот, кто находиться в особом «Списке Проказников». Гадриэль Проснулись мы с Драко от настойчивого внимания Кричера. Домовик спешил поделиться новостью, что профессор Снейп пришел в себя и готов общаться. Увы, пока только письменно, так как голосовые связки его в ужасном состоянии. Драко был на седьмом небе от счастья. Глаза его горели серебром, а сердце билось, как сумасшедшее. Собираясь к крестному, он мельтешил и хаотично соображал, как будет себя вести, что говорить. — Драко! — руки мои ложатся на его плечи, — возьми себя в руки! — тряхнул его немного и привел в чувства. — Это же профессор, вы знаете друг друга чуть ли не с твоих пеленок. — Ари, просто это… — и замялся, вспоминая тот гадкий и мерзкий момент на астрономической башке, когда он, направив палочку на директора — струсил, не убил, а вместо него это сделал Северус, став убийцей и предателем. Гадом, ненавидимым всеми. — Дурень, — сказал и притянул парня к себе, успокаивая и говоря, что профессор точно не винит его, что таков был обет, данный леди Нарциссе. — Не дать тебе стать убийцей — вот ее просьба, — я и Рон с Гермионой видели этот момент собственными глазами. Обещание профессора, данное леди, закрепленное Беллатрикс. — И правда, какой же я дурень! — усмехнулся Малфой, касаясь носом плеча, проводя и этим самым успокаиваясь. Я же, для самоуспокоения перед явно не легким разговором, запустил пальцы в платиновую шевелюру Малфоя. Так, обнимаясь и настраиваясь на разговор, простояли пару минут. А потом: — Пора! Разговор с профессором, как я и предполагал, был сложен и напряжен. Для меня. И не потому, что он писал на блокноте, а не говорил в привычной ему манере с натягом и надменностью, нет. Дело не в этом. А в том, что я о себе, с его легкой руки узнал. Много эпитетов, не особо лестных, осуждающих мое умственное состояние и развитие. Профессор оставался не посланным в эротические дали по двум причинам. Первая: — за шесть лет общения с ним у меня образовался стойкий иммунитет к его яду, а вторая: — Драко. Он был рядом и поддерживал, просил профессора умерить свой пыл и не оскорблять меня, ведь я спас не только Малфоя, но и самого Снейпа. «- Ладно, Поттер. А теперь к сути, — написал профессор, — дети с Долоховым, Эйвери и Лестрейнжами. Минерва и Флитвик с Помоной лично передали им учеников, взяв с каждого Пожирателя клятву, защищать и оберегать студентов. А сами остались сражаться. На ваш вопрос: Почему Пожиратели так поступили? Отвечу словамии Долохова: с детьми не воюют» — Ясно. У каждого свой кодекс чести. А теперь о Лорде поговорим, — сказал я, показывая на его метку, у Драко ее нет, с новой сущностью слетела и метка, — когда вы были подростком и присягнули ему на верность, и в последние года служения, уже после воскрешения. Есть ли разница в поведение лорда? Или он всегда был таким психом, скотом и мразью? Относился едино, как к своим, так и к противникам? Профессор ответить не успел, так как ткань пространства колыхнулась. Я, как Жнец, и Драко, как со мной связанный, это почувствовали. Так дают знать о себе призраки, не нашедшие прощения в мире или покой за Гранью. Узор неупокоенной души чем-то мне напоминал душу василиска, который сторожит Тайную комнату. Нитей в этом мире у него больше, чем в загробном. — Лорд не всегда был таким, Господин, — раздался низкий, приятный голос, а следом выплыла душа. Ранее мы с этим человеком не встречались. Взрослый мужчина, на вид лет пятьдесят, черные с проседью волосы, узкое лицо, короткая борода с серебряными проблесками, и глаза. Опалы со звездной россыпью, смотрящие с теплом и заботой. Промелькнула мысль, что он похож на Сириуса, или Сириус на него. А как оказалось: «- Лорд Орион!» — написал на блокноте профессор Снейп. Лорд Орион Блэк — отец Сириуса. Почивший незадолго до моего рождения, от странной и старой болезни — Драконья оспа. А вот леди Блэк погибла от больного сердца, вызванного болью, одиночеством и скорбью, ведь сначала полностью разорвал связь с семьей Сириус, потом пропал и в последствии погиб Регулус, а потом ушел и супруг. Здоровье леди Блэк пошатнулась, и она покинула этот мир. — Господин. В прошлом, Лорд был не таким, как сейчас. Да, он был жесток, показывал свое превосходство над другими — силой, но не пыточным заклятьем. Магия и знания, вот что привлекало. Марволо брал харизмой, за ним шли без приказов и принуждения, а по желанию. Видели в нем лидера, способного привести мир магии к былому величию. — Что же с ним стало? — спросил Драко. — Не могу знать, — поник лорд Орион. — Зато я знаю, — сказал, рассказывая: — с ним случился директор Дамблдор, профессор Слизнорт и книга этими двумя подброшенная. — На вопрос профессора что за книга, ответил: — о крестражах! — Это же запретная магия! — удивился лорд Орион, прекрасно осведомленный о том, что за зверь этот крестраж. Как потомок темных волшебников, он доподлинно знал, что ждет того, кто разделит душу на осколки. — Марволо, ты… — но что именно, Орион не сказал. Просто поник. — До своего падения Том создал пять крестражей, — призрак вздрогнул, а я продолжил: — каждый из них, как он думал, в надежном месте, спрятаны. Но директор их все нашел, взял под контроль каждый кусок души. И упиваясь своей властью над Реддлом, сводил его с ума, разрушал как личность, оплетал паутиной. И сейчас, на посту министра — марионетка, безвольная и почти пустая, а не тот лорд Волан-де-Морт, харизматичный и величественный, каким вы его знали при жизни. «- Сколько Лорду осталось жить?» — интересуется профессор, сводя тонкие, черные брови к переносице. В глазах его страх и страдание. Скорее всего, он пошел за Томом по той же причине, что и лорд Орион. Харизма. Величие и могущество, которое Реддла окружало. — Жизненной энергии в последнем осколке, который еще теплится — немного. Душа держится. Тонкими нитями, но вплетена в змееподобное тело. Но с каждым днем нити истончаются, душа разрушается, как и разум. — И как теперь быть? — смотрит на меня Драко, профессор. «- Меня интересует другое, — пишет профессор Снейп, — кто станет следующей жертвой Альбуса, когда осколок души истлеет?» — У меня нет ответа на этот вопрос, профессор. Только догадки, что выпив лорда до суха, он потянет свои щупальца к тем, кто связан с ним клятвой. К Пожирателям. — Тут же взгляд профессора был направлен на Драко, ведь черная метка красовалась и на его предплечье в их последнюю встречу. На обеспокоенный взгляд Малфой отогнул рукав водолазки и продемонстрировал чистую кожу. «- Как?» — спросил профессор, недоумевающее смотря на меня улыбающегося. Не ответил. Оставил тему в процессе обсуждения, как и то, почему его рука тоже чистая от метки Реддла. Разговор о происходящем на этой ноте небольшой тайны закрыли. Профессору нужен отдых, а нам с Драко надо навестить Долохова и остальных «добрых» Пожирателей, выслушать их историю произошедшего. Вдобавок к этому разорвать их связь с Лордом, чтобы через черную метку Альбус не раскрыл их местоположение. А пока настраивали сеть поиска, через тень пришел отчет Сиэля о пропавших демонах. Минут через пять от Собирателей. Но, как мы и планировали, сначала дети и их стражи, а потом расчеты и вычисления.