I left you alone in a house, not a home

Это сложнее, чем думал Эндрю, поскольку он пытается удержать полотенце под руками Лиама, пока они поднимаются по лестнице; кроме того, ребенок все еще на взводе и явно не любит, когда Эндрю подходит слишком близко, поэтому Эндрю должен стараться держаться на расстоянии. В конце концов они добираются до ванной, где Лиам присаживается на край ванны. Эндрю кладет сложенное полотенце на колени Лиама, говоря Лиаму, чтобы он держал руки неподвижно, и на полотенце, пока Эндрю открывает аптечку первой помощи. Он тщательно моет руки в раковине, прежде чем делать что-либо еще, затем разворачивает марлю, находит пинцет и раскладывает все так, чтобы Лиам мог это видеть, прежде чем объяснить, как он собирается вытащить стакан из его рук. — Я буду вытаскивать большие кусочки пальцами, но для более мелких кусочков я должен использовать пинцет. Затем мы наложим марлю и сожмем, чтобы кровотечение остановилось. Я побрызгаю этим, — он показывает Лиаму спрей с антибиотиком, — на порезы, чтобы не заразиться, может немного щипать, потом мы перевяжем тебе руки и закончим. Хорошо? Лиам опускает голову, уставившись на свои колени. Его плечи напряжены, а тело заметно дрожит, дыхание все еще прерывистое. Он не отвечает. Эндрю хватает другое полотенце и складывает его у себя на коленях, когда садится напротив Лиама на крышку унитаза. — Лиам? Ты согласен? Лиам тихо кивает, все еще не поднимая головы. Эндрю медленно тянется к запястью Лиама и притягивает его руку ближе, слегка наклоняя ее в каждую сторону, чтобы точно видеть, где находится стакан. — Если ты захочешь остановиться или тебе понадобится перерыв — просто скажи. Большие куски, которые вытаскивают, заставляют Лиама морщиться, несмотря на то, что Эндрю старается быть как можно нежнее и быстрее. Вскоре на ладони Лиама скапливается столько крови от больших кусков, что Эндрю с трудом находит маленькие. Прежде чем начать пытаться найти более мелкие кусочки, Эндрю дает Лиаму передышку. Он знает, что ребенок не просил об этом, но ему страшно и больно, и это дает Эндрю некоторое время, чтобы попытаться впитать кровь с ладоней Лиама. Когда Эндрю начинает процесс сбора мелких осколков стекла, он понимает, в какую переделку он попал. Вытаскивание их занимает значительно больше времени, чем ожидал Эндрю. Освещение в ванной ужасное, и ему приходится останавливаться и смывать кровь с больших порезов, чтобы иметь возможность видеть что-либо чаще, чем он думал, что ему придется. Он, правда, хотел бы просто продолжать давить на руки Лиама некоторое время, пока кровотечение не прекратится, но он знает, что это только углубит мелкие кусочки и сделает все хуже. Он пытается надавить только на самый кровоточащий порез и обойти его, но использование двух рук, чтобы сначала оттянуть кожу, а затем вытащить стекло, кажется, единственное, что заставляет Лиама меньше морщиться. К тому времени, когда все стекло вытащено и Эндрю может начать правильно давить на обе ладони Лиама, его спина и шея болят от долгого сидения сгорбившись. Это занимает некоторое время и слишком много попыток, но в конце концов все кровотечение замедляется и вяло останавливается. Эндрю тихо вздыхает с облегчением, когда, наконец, самый глубокий порез перестает кровоточить. Он думал, что ему придется подготовить Лиама к наложению швов. Он обязательно предупреждает Лиама еще раз, что спрей с антибиотиком будет жечь, Лиам все равно корчит рожу и немного дрыгает ногой. Эндрю использует несколько креативно наложенных бинтов, чтобы прикрыть порезы на пальцах Лиама, но из-за того, насколько изуродованы ладони Лиама, ему приходится использовать марлевые прокладки, обернутые тонким бинтом. Лиам молчит на протяжении всего процесса. До боли очевидно, что ребенок чувствует себя виноватым, либо за весь инцидент вместе взятый, либо из-за того, как плохо он отреагировал на Нила, либо все вместе. Эндрю не давит. Лиам удерживает зрительный контакт с Эндрю в течение нескольких секунд, что настолько близко к общению (помимо отчаянных извинений), насколько Лиам зашел так далеко. Он выглядит так, как будто хочет что-то сказать, поэтому Эндрю ждет. Лиам, очевидно, решает не делать этого, вместо этого снова опускает взгляд и выходит из ванны, осторожно открывает дверь ванной и выходит в коридор. Эндрю напоминает ему сменить рубашку, прежде чем дверь в спальню Лиама полностью закроется.

***

Нил не уверен, как долго он стоит на крыльце с сигаретой в руке. Он выкуривает несколько сигарет, делая всего несколько затяжек, в основном он просто позволяет дыму клубиться вокруг него и наслаждается его запахом. Белая краска на перилах облупилась в углу, он царапает ее и смотрит, как кусочки отслаиваются и падают на землю. Это напоминает ему о падении пепла. Нил вздыхает и позволяет своему взгляду блуждать. Он следует за птицей, которая пикирует к земле, и когда она поднимается мимо единственного дерева во дворе, что-то привлекает внимание Нила. В ветвях дерева застрял мяч экси. Его обычный ярко-оранжевый цвет был обесцвечен и разбавлен солнцем, учитывая, сколько часов Нил провел на крыльце этого дома, он немного удивлен, что никогда не замечал этого раньше. Очевидно, он пролежал там какое-то время. Нил продолжает смотреть на мяч, когда слышит, как со скрипом открывается входная дверь и кто-то выходит на улицу. Он слишком устал, чтобы обернуться и посмотреть, кто это. В любом случае, есть только один человек, который пришел бы сюда с ним. Эндрю вырывает сигарету из рук Нила и делает длинную затяжку. Некоторое время он молчит, ожидая, когда Нил выйдет. Нил заставляет себя держать рот на замке, а глаза прикованы к мячу. Дым помог ему немного успокоиться, но он все еще чувствует себя разбитым и израненным после всего, что произошло на кухне. — Кровотечение остановилось, и ему не понадобилось накладывать швы. Он оставался в своей комнате пару часов, но сейчас он в гостиной. Нил сглатывает, но ничего не говорит. — Он спрашивал, куда ты ушел. Нил забирает у него сигарету и делает медленную затяжку. Эндрю раздраженно фыркает. — Прятаться от него — это не то решение, о котором ты думаешь. Он не знает, почему ты это делаешь. Это просто сбивает его с толку. Нил не сводит глаз с мяча, отказываясь смотреть на Эндрю. — Ему лучше, когда Эбби нет. Эндрю пронзает его взглядом, на который Нил не потрудился ответить. — Ему не становится лучше, когда ты уходишь. Ему нравится, когда его брат рядом. Горло Нила начинает сжиматься. — Я видел, как он смотрел на меня, Эндрю. Он бы не хотел, чтобы я была рядом прямо сейчас. Не прямо сейчас. Я знаю, кого он видит, когда смотрит на меня, ты знаешь, кого он видит, когда смотрит на меня. Эндрю выхватывает сигарету из рук Нила, тушит ее о перила, прежде чем схватить Нила за подбородок и дернуть его лицо, чтобы повернуть к себе. — Остановись. Это было более двух часов назад, когда у него была паническая атака. Прямо сейчас он спрашивает о тебе. Если бы ему было лучше без тебя, он бы не искал тебя. — Эндрю приподнимает бровь. — Если только ты не хочешь остаться здесь и хандрить. Нил на мгновение замолкает, размышляя, стоит ли спорить или нет. Эндрю не ослабляет хватки. — Я не хандрил. — Нил вздыхает и отводит взгляд. — Ммм. — Это из-за тебя мяч застрял в дереве? Эндрю хмурится, выглядя невероятно равнодушным. — Меняешь тему, Наркоман? Нил закатывает глаза. — Я пойду внутрь и перестану хандрить. А ты? Нил вырывает свое лицо из захвата Эндрю и указывает на мяч. Он снова вопросительно смотрит на Эндрю. Эндрю прищуривается, пока не находит то, на что указывает Нил. Губы Эндрю слегка скривились. — Кевин передал его мне после того, как объяснил замечательную новую тренировку вратаря, которую он хотел, чтобы я выполнил. Я не хотел этого делать. Нил хмыкает. Мяч застрял между двумя ветвями. Эндрю, должно быть, швырнул его изо всех сил, чтобы он приклеился. Это похоже на то, что сделал бы Эндрю — особенно под воздействием наркотика. Особенно после того, как ему сказали сделать что-то, связанное с экси. — Хм. Решил, что это ты, — говорит Нил. Эндрю закатывает глаза. Они оба поворачиваются и направляются внутрь, снимая обувь, в то время как Нил кладет пачку сигарет и зажигалку обратно в куртку Эндрю. Когда Нил колеблется, входя в гостиную, Эндрю легонько толкает его и продолжает идти. Нил стискивает челюсти и опускает голову, ища место как можно дальше от Лиама. У Лиама две забинтованные руки, обернутые вокруг Апельсина, он держит массивного лиса вертикально у себя на коленях, и Нил все равно едва может его видеть, но Нил по-прежнему отказывается смотреть в глаза. Лиам с Оранжевым в центре самого большого дивана, Эндрю справа от него. Когда Нил пытается сесть на дальний конец другого дивана, Эндрю свирепо смотрит на него, он поднимает руку и обнимает Лиама за спину, многозначительно указывая на пустое место слева от него. Нил нервно смотрит на пустое место рядом с Лиамом. Он выглядит достаточно нормально — он не выглядит смущенным или паникующим. Он уделяет больше внимания лисе у себя на коленях, чем Нилу. В любом случае, Кевин, Ники и Аарон уже сидят на другом диване. Нил осторожно подходит и медленно садится, он вжимается в подлокотник дивана, прижимаясь всем телом к ткани, чтобы увеличить расстояние между ними, насколько это возможно. Лиам бросает взгляд на это движение, но ничего не говорит. Некоторое время они сидят в неловком молчании, прежде чем Лиам морщит нос и смотрит на Нила, оглядывая его с ног до головы. — Почему от тебя всегда так пахнет? Нил на самом деле недостаточно быстро переваривает слова, чтобы обидеться. Он знает, что сейчас, наверное, выглядит как олень в свете фар. Ники подавляет смех рукой и приступ кашля, пришедшийся как нельзя кстати. Аарон молча отрывает взгляд от своего телефона — явно удивленный, а Кевин скрещивает руки на груди с впечатляюще самодовольным видом. — Да, почему, Нил? — спрашивает Кевин. Нил бросает свирепый взгляд на Кевина, прежде чем прочистить горло и ответить Лиаму. — Это дым. — Куришь? — Лиам моргает. Нил кивает и неловко ерзает. — Это от курения. Например, выкурить сигарету? — Лиам все еще выглядит потерянным. — Помнишь, как я забрал тебя у Стюарта в том кафе? Лиам кивает. — Помнишь Эндрю у машины? Лиам снова кивает. — Ну, у него была сигарета во рту, если ты помнишь, как это выглядело. Это как... маленькая белая палочка, и ты зажигаешь один конец, а затем вдыхаешь с другого конца... — Нил замолкает, когда понимает, что объясняет ребенку не только что такое курение, но и как курить. Прежде чем Нил успевает начать свою речь в стиле «Но не делай этого», Лиам спрашивает: — Можно мне закурить? Иисус. Нилу нельзя позволять разговаривать с детьми. Кевин, к счастью, берет разговор на себя. — Нет. Кроме того, Нилу и Эндрю в любом случае не следует курить. Это действительно вредно для тебя, и это портит твои легкие. Это также может вызвать у вас рак и кучу других медицинских проблем, из-за которых вы можете умереть молодым. Это действительно вредно для тебя, особенно если ты спортсмен. Кевин больше времени смотрит на Нила, чем на Лиама, когда говорит — Нил знает, что эта лекция адресована ему, а не Лиаму. Лиам хмурится и склоняет голову набок, оглядываясь на Нила. — Если это плохо для тебя, зачем ты это делаешь? — Это, эм... успокаивает. — Это вызывает привыкание. — Усмехается Кевин. Нил всерьез подумывает о том, чтобы швырнуть пульт в Кевина. Вместо этого он поворачивается к Лиаму. — Не имеет значения, почему я это делаю. Ты не должен. Лиам все еще выглядит скептически, но, к счастью, решает проявить милосердие и оставить эту тему. Ники перегибается через Кевина, чтобы взять пульт с крайнего столика, он переключает канал с документального фильма, который они смотрят (на который Кевин был единственным, кто обратил внимание) — Что будем смотреть? — Спрашивает Нил, но вопрос явно адрессован Лиаму. Лиам отрывает взгляд от Апельсина и несколько секунд переводит взгляд с Ники на телевизор, прежде чем пожать плечами и снова обратить свое внимание на Апельсин. Ники просматривает варианты, прежде чем включить мультфильм, который Нил узнает, он думает, что это тот же самый, который он застал Лиама за просмотром прошлой ночью. Лиам поднимает взгляд, все еще занимая свои забинтованные руки скручиванием меха Апельсина, Нил замечает, что движения Лиама замедляются, когда он больше сосредоточен на мультфильме, и ускоряются, когда ему, кажется, становится скучно. Он по-прежнему проводит большую часть времени, уделяя внимание оранжевому цвету, а не телевизору, и некоторое время остается беспокойным, прежде чем начинает зевать. Лиаму действительно удается уделять внимание — или, по крайней мере, быть в основном занятым — еще целых пять минут, прежде чем он начинает засыпать. После того, как он несколько раз просыпался из-за того, что его голова перекатывалась на бок, Лиам снова зевает и придвигается ближе к Нилу. Нил напрягается, когда Лиам сажает Апельсин к себе на колени и сворачивается калачиком рядом с Нилом, используя комбинацию хвоста Апельсина и руки Нила в качестве подушки. Нил изо всех сил старается оставаться совершенно неподвижным, он чувствует маленькие дуновения воздуха на своей руке, когда Лиам дышит. От этого волосы на его руке встают дыбом. Часть его задается вопросом, хочет ли Лиам таким образом извиниться за свою реакцию на Нила ранее, или, может быть, извиняется за «аварию» в целом — не то, чтобы ему нужно было извиняться, или даже следовало бы. Тем не менее, это может быть способом Лиама молчаливо сообщить: «прости, я тебя больше не боюсь.» Кажется невозможным, чтобы Лиам добровольно прижался к Нилу и крепко заснул, держа его за руку, если только у него нет каких-то скрытых мотивов. Нил знает, что у парня не было злых намерений, но завуалированное извинение — единственное решение, которое приходит Нилу в голову. Может быть, Нилу стоит извиниться. Он должен дать Лиаму понять, что на самом деле это вовсе не его вина, но опять же, возвращать тему обратно может быть не очень хорошей идеей. С его стороны доносится тихий храп, и когда Нил смотрит вниз, шея Лиама согнута под неудобным углом, поскольку он использует почти вертикальную руку Нила в качестве подушки. Это напоминает Нилу о тех фотографиях кошек, спящих в нелепых позах, которые ему всегда показывают Ники и Эндрю. Он задается вопросом, должен ли он поднять руку и позволить Лиаму использовать свое тело вместо этого для более удобного угла, но в данный момент он не хочет рисковать, разбудив ребенка. Лиам продолжает спать, а Нил продолжает оставаться болезненно неподвижным и тихим. Лиам не просыпается, пока Ники не встает с дивана и не направляется на кухню. Ники преуспел бы в полном молчании, если бы, проходя мимо, не ударился бедром о стойку, вызвав звон посуды и тихое ругательство. Лиам поднимает голову на шум, медленно моргая и оглядывая комнату. Он бормочет что-то, чего Нил не совсем расслышал. — Что? — Нил старается, чтобы его голос звучал мягко, ожидая, что Лиам просто снова заснет. Лиам отвечает стоном, когда он толкается вперед и сползает с дивана, вытягивая свои крошечные ножки, пока его ступни не коснутся пола. Секунду он остается вытянутым, все еще держась одной рукой за хвост Оранжевого. Скольжение задрало рубашку Лиама, обнажая его бледную кожу вместе с характерными розовыми неровными линиями нескольких шрамов. Нил не утруждает себя тем, чтобы подавить ярость, которая снова поднимается в его животе, когда он видит их, и вспышку боли, которую он пытается игнорировать, когда она мелькает на его лице. Он знает, от кого эти шрамы, и он знает, что есть еще много таких, которых он не может видеть. Один из них, в частности, выглядит так, как будто порез был глубоким — сердитым. Нил также знает, что независимо от того, насколько глубоко Натан никогда бы не рискнул убить кого-то, если бы думал, что это может оказаться ценным позже. Часы, проведенные в подвале, плачущие и истекающие кровью, никогда не должны были нанести какой-либо серьезный ущерб, они просто должны были ранить, научить. Лиаму семь. Семи лет от роду, и через что ему пришлось пройти… Нил думает, что помнит, как ему было семь, но на самом деле он не помнит, чтобы когда-нибудь чувствовал себя ребенком. Очевидно, он логически понимал, что он был — он знал, что был просто ребенком, когда все началось, даже малышом, но Нил не помнит, чтобы когда-либо чувствовал себя таковым. В его прошлом душевном состоянии в том доме он никогда не был ребенком, который не заслуживал того, что с ним происходило, он просто был там. Возможно, это потому, что есть определенная идея о том, чтобы быть ребенком, которую Нил никогда не испытывал, идея, в которой есть радость, улыбки, смех и друзья. Он задается вопросом, чувствовал ли Лиам когда-нибудь то же самое, как будто он просто терпел, а не был настоящей жертвой. Учитывая, что единственные люди, которых Лиам потенциально мог бы назвать друзьями, — это все лисы, а улыбки и смех редки, возможно, он все еще так думает. Нилу нужно найти этому парню настоящих друзей. Может быть, общение с другими детьми возраста Лиама поможет с… всё. Нил знает, что недалеко от дома Эбби есть детская площадка, он мог бы как-нибудь сводить туда Лиама. Лиам встает с дивана, прихватив с собой Апельсин, и начинает рыться в куче игрушек и игр, которые они хранили в гостиной. Он некоторое время роется в коробке, прежде чем остановиться на чистой книжке-раскраске и нескольких цветных карандашах. Нил слышит Ники на кухне и вспоминает о брошенном тосте, о котором он забыл позаботиться. Он встает, замирая на мгновение и оглядываясь на Лиама. — Ты хочешь чего-нибудь поесть? Лиам тут же качает головой, продолжая краснеть. Он рисует узоры и формы, а не реальную картинку, и использует только серый цвет, несмотря на разнообразие доступных цветов. Это почти заставляет Нила улыбнуться. Он подумывает поспорить, может быть, настоять на том, чтобы Лиам что-нибудь съел, но решает этого не делать. Он причинил ребенку достаточно горя для одного дня, кто-то другой может поднять этот вопрос вместо него. Как раз вовремя Ники просовывает голову в гостиную и находит Лиама. — Тебе нужно что-нибудь съесть, ты тоже не завтракал. Хочешь сэндвич? Лиам качает головой и продолжает раскрашивать. Ники проходит дальше в гостиную и поднимает бровь. — Это значит «нет» сэндвичу? Или к еде вообще? Лиам пожимает плечами. Нил молча переводит взгляд с одного на другого, Ники спрашивает. — Что это? Лиам по-прежнему не смотрит на Ники, довольный тем, что продолжает рисовать. — Я не хочу есть. Ники кладет руки на бедра и использует свой «родительский голос», который Нил несколько раз слышал в отношении близнецовч — Лиам. — строго говорит Ники. Лиам замирает всего на секунду, вероятно, из-за тона, затем фыркает, роняя карандаш из руки и поднимая взгляд на Ники. Он свирепо смотрит. Это довольно впечатляющий взгляд, учитывая, насколько Лиам крошечный и неопасный в остальном — шрам помогает. Ники продолжает строгим тоном. — Тебе нужно поесть. Лиам смотрит еще пристальнее еще несколько секунд. — Ты не можешь заставить меня. — Лиам говорит это уверенно. Ники ощетинился. Кевин смотрит вверх одними глазами, корча гримасу «о черт». Реакция Аарона почти идентична. Нил обменивается взглядом с Эндрю. Ники пытается сохранить самообладание, но ясно, что он быстро теряет терпение. — Почему ты не хочешь есть? — Потому что. Оставь меня в покое. Ники смотрит на Нила в поисках помощи. Когда Нил ничего не говорит, Ники вздыхает. — Ты не должен так разговаривать со взрослыми. Просто скажи мне, почему ты не хочешь есть, есть много других вариантов, должно быть что-то, чего ты хочешь. — Ты не мой отец. Уходи. При этих словах Ники снова смотрит на Нила, на его лице ясно читается отчаяние. У Лиама определенно не было такого отношения, когда он жил в Балтиморе — Натан немедленно вырезал бы, сжег и выбил бы это из него. Нил никогда не возражал, он всегда был слишком напуган, но Натан все равно несколько раз угрожал отрезать ему язык. Натан даже продемонстрировал ему на каком-то бедняге в подвале, как он это сделает. Итак, такое отношение возникает из ниоткуда, и Нил понятия не имеет, что с этим делать. Также ясно, что Лиам никогда раньше так не возражал взрослым, судя по тому, как он наблюдает за Ники слегка расширенными глазами, напряженно ожидая, как он отреагирует. Это не значит, что Лиам выглядит так, будто сожалеет об этом — Лиам определенно делает это нарочно, чтобы вывести Ники из себя. Нил просто не понимает почему. Нил действительно должен что-то сказать. Ему не нужно, чтобы Лиам вечно ненавидел его, потому что Нил говорит ему делать то, чего он не хочет. Особенно после событий сегодняшнего дня, Нил хочет избежать споров любой ценой. — Ники просто пытается помочь, будь добрее. — Нил сохраняет спокойствие в голосе. Он считает, что это воспринимается как предупреждение, не будучи слишком конфронтационным. Хорошая середина между тем, чтобы быть действительно полезным в этой ситуации, и тем, чтобы Лиам не ненавидел его. Лиам не сводит глаз с Ники, и это звучит лишь немного менее грубо, когда он заявляет. — Я не ем. — Тебе нужно поесть. — Снова вмешивается Ники, очевидно, надеясь на другой ответ. — Нет. — Ты хочешь фруктов? — Нет. — Если тебя все еще тошнит, то, вероятно, это потому, что ты просто голоден. Ты съедаешь по крайней мере половину бутерброда. — Нет! Ники не отступает, и Лиам тоже. Они ходят туда-сюда, пока, наконец, Нил не может этого вынести. Он идет на кухню, таща за собой Ники. — О боже, он ведет себя как демон! — Сразу же начинает шептать Ники, жалуясь. Нил смотрит на бутерброды, разложенные на прилавке, он выбрасывает тост, который у него остался. — Он не хочет есть. Ники закатывает глаза. — Да, я это понял. Я предлагаю взять тайм-аут или увести лиса, пока он не съест половину сэндвича. — Оранжевого. — Попровляет Нил. — Что? — Лиса зовут Апельсин. Это не имеет значения — ты не заберешь у него эту лису. Ему нравится эта штука. — Боже мой! И он назвал его, не сказав мне? — У Ники отвисает челюсть. — Он что, ненавидит меня или что-то в этом роде? Нил действительно хочет просто поспать. Все это так утомительно. — Он не ненавидит тебя. У него просто был тяжелый день, и он не хочет есть. И, он был болен этим утром, я имею в виду, может быть, заставив его поесть, он снова почувствует тошноту? — Лучше позволить ему голодать? Он не хочет есть бутерброд, поэтому я сказала ему, что мы можем приготовить что-нибудь еще! Кроме того, почему вы оба получили ген отношения? Если бы я так разговаривал со взрослым, когда был в его возрасте, я бы получил очень сильную пощечину, Нил. Так тяжело. — Я не знаю. Слушай, давай просто позволим ему пропустить этот ужин, — Нил поднимает руку, когда Ники начинает протестовать, — но мы проследим, чтобы он поел потом, хорошо? — Нет. Я сказал ему поесть, а он был маленьким гремлином и сказал «нет». Если он добьется своего, то это просто научит его тому, что быть ужасным ребенком демоном это то, как он может получить то, что хочет. Это было хорошее замечание, но технически Лиам был прав. Они не могут заставить его что-либо сделать. Нил проводит рукой по лицу. — Хорошо. Тогда что нам делать? — Мы должны как-то пойти на компромисс. Ему нужно что-нибудь съесть. — Ладно. Как насчет того, чтобы он что-нибудь съел и извинился за свое отношение, а в качестве награды мы отведем его в веселое место на этой неделе? Ники долго молчит, размышляя. В конце концов он кивает. — Для протокола, давать ему награду за то, что он не морил себя голодом, чертовски странно. Кроме того, минимум три укуса. Если он откажется, то получит тайм-аут. Это звучит достаточно справедливо. Надеюсь, Лиам не откажется. Хотя Нил сомневается, что ему так повезет. Нил возвращается в гостиную и жестом подзывает Лиама. Лиам выглядит более раздраженным, чем что-либо еще, но не на Нила. Он обнимает Апельсин за шею и осторожно встает, тихо выходя в столовую, чтобы присоединиться к Ники и Нилу за столом. Нахождение за столом кажется странно формальным, но это лучше, чем потенциальный срыв Лиама, происходящий на глазах у всех в гостиной. Лиам выбирает место рядом с Нилом и осторожно трет глаз, стараясь не задеть бинты. Он больше не смотрит свирепо, но все еще выглядит раздраженным. Его поза напряжена, и он выглядит готовым убежать в любую секунду. — Во-первых, ты не можешь так разговаривать со взрослыми. — Начинает Ники. — Это очень грубо. Похоже, Лиаму совершенно не приходит в голову, что это было побуждением к извинениям с его стороны. Либо так, либо ему все равно. Он смотрит на стол перед собой и ничего не говорит. Ники бросает на Нила взгляд. Нил пытается заставить Лиама посмотреть на него. — Ты можешь извиниться перед Ники? — говорит Нил, когда его попытки игнорируются. Лиам смотрит на стол. — Я не хочу есть. — Я ничего не говорил о еде. Я просто попросил тебя извиниться. — Нил пока не хочет вдаваться в подробности, он повторяет. — Ты можешь извиниться перед Ники? Лиам смотрит на Нила, он выглядит испуганным. — Я не хочу есть. Нил вздыхает и оглядывается на Ники. Это ни к чему не приведет. — Ты можешь дать нам секунду? — Поворачивается Нил к Ники и понижая голос. — Тебя все еще тошнит? — спрашивает Нил, когда Ники оказывается вне зоны слышимости. Лиам на секунду колеблется. — Не сейчас. — Тогда почему ты не хочешь есть? Тебе не обязательно есть бутерброд, есть много других вариантов. Голос Лиама едва громче шепота, его дыхание учащается. — Я не хочу. — Ты понимаешь, почему мы хотим, чтобы ты поел? — Пожалуйста, не заставляй меня. — голос Лиама дрожит. Нил чувствует, как сжимается его сердце. Он не может этого сделать. Он не знает, в чем проблема Лиама с едой, но принуждение ему никак не поможет. Лиам ошибочно принимает молчание Нила за что-то другое, его голос становится дрожащим и отчаянным. — Пожалуйста, не заставляй меня. Я больше не буду плохим, обещаю. Она всегда заставляла меня это делать. Я не хотел этого делать. Пожалуйста, пожалуйста, я не хочу. В этот момент Лиам почти бессвязно говорит, его голос хриплый, как будто он на грани слез. Нилу не нужно догадываться, кого под «она» он имеет в виду. Он не знает, что с ним сделала Лола, но на самом деле не удивлен, услышав подтверждение того, что она имеет к этому какое-то отношение. Прямо сейчас он должен успокоить Лиама и, надеюсь, не доводить его до слез. Нил сохраняет свой голос спокойным. — Все в порядке, все хороше, никто не будет заставлять тебя. Это сразу же заставляет Лиама расслабиться, его плечи опускаются, и он может сделать полный вдох. Нил продолжает как можно деликатнее. — Тебе не обязательно есть прямо сейчас, но ты должен съесть что-нибудь сегодня, тогда, когда проголодаешься. Ты не должны целый день ничего не есть. Ты снова хочешь смузи? А еще есть суп. Лиам крепче прижимает Оранжевого к себе и пожимает плечами. Нил догадывается, что это означает «нет», но Лиам пока не хочет об этом говорить. Ники будет в ярости. Все в порядке, проблема не в этом, и Нилу только немного не по себе из-за того, что Ники выглядит плохим парнем. В любом случае, Ники — тот, кто поставил себя на роль «плохого полицейского», и если бы он увидел, как Лиам умоляет и чуть не плачет, он бы тоже позволил Лиаму победить. Эта мысль напоминает Нилу об извинении. — Ты все равно должен извиниться перед Ники. Он прав, ты не должен так разговаривать со взрослыми. Особенно Ники, это он подарил тебе все игрушки и прочее, помнишь? Он купил тебе Апельсина. Лиам прижимает подбородок к груди, зарываясь частью лица в мех Оранжевого. Он медленно кивает и, по крайней мере, выглядит искренне виноватым. Нил встает, чтобы забрать Ники, и, прежде чем отвести его обратно к столу, объясняет. — Он готов извиниться, но он не будет есть прямо сейчас. — Когда же он тогда будет есть? — фыркает Ники. — Позже, как сам этого захочет. — Нил обсуждает, стоит ли давать Ники краткое изложение пограничного срыва Лиама, рассказывать Ники кажется навязчивым, но это помогло бы ему понять изменение планов. — Он чуть не заплакал, и он упомянул, как его мама заставила бы его это сделать. Я не знаю никаких подробностей или почему у него проблемы с едой, но я действительно не думаю, что принуждение его к этому поможет. Ники на мгновение замолкает, затем прищуривается. — Хорошо, я знаю, что вопрос о маме - щекотливая тема, но его мама заставила бы его… есть пищу? Я что-то упускаю? Чем это плохо? Нил пожимает плечами. — Я сказал ему, что, по крайней мере, сегодня он должен что-нибудь съесть. Возможно, позже он выпьет смузи. Он знает, что Ники этим комментарием ничего не хочет приуменьшить, но Ники также не знает, какой была Лола. Назвать Лолу «щекотливой темой» — это сильно преуменьшить. Нил не знает подробностей того, что Лола сделала с Лиамом, но он знает, была ли Лола замешана в этом… Он на самом деле не понимает, как это вообще может быть связано с едой — во всяком случае, он бы предположил, что Лола морила его голодом, а не заставляла есть. Ники, похоже, принимает этот ответ. Он сидит за столом с Лиамом и Нилом и ждет. — Прости. — бормочет Лиам не глядя на Ники. — Спасибо, что извинился. — Ники кивает. — Теперь я могу идти? — Лиам смотрит на Нила. Нил и Ники оба кивают, Лиам соскальзывает со стула и направляется наверх, таща за собой Апельсина. Нил плюхается на стойку, тело, наконец, приходит в себя от усталости, он вздыхает и направляется обратно к дивану. Он отчаянно хочет поговорить с Эндрю обо всем, что сказал Лиам. Что-то неприятно сжимается в животе Нила каждый раз, когда он думает об этом. Он знает, что упускает что-то действительно важное, но часть его на самом деле не хочет знать, что сделала Лола. Он продолжает проигрывать все, что сказал Лиам, снова и снова. «Почему это не случается с тобой... чаще? И почему еда тебе не беспокоит?» Нил прикусывает внутреннюю сторону щеки, это не имеет смысла. «Пожалуйста, не заставляй меня.» «Она всегда заставляла меня это делать.» В этом нет никакого смысла.