Маленькое решение большой проблемы

После того дня, наполненного страхом и безнадёжностью, графиня долго не могла уснуть по ночам. Василиса всё думала, правильно ли она поступала, обрекая девушек на столь ужасные муки. Правильно ли снова мучить Пашку? Орлова ворочалась. Орлова пила успокоительное. Орлова обещала себе, что больше — никогда! Но вот, настало воскресенье, и Орлова обнаружила себя в пашкином кресле, наблюдающей за её сном. Девушка вытянулась под одеялом в позе морской звезды и с улыбкой что-то бормотала. Такая сладкая и невинная, ещё не понимающая, что её вскоре ждет новый поход в страшный подвал. Василиса ненавидела себя за эту слабость, но не сумела себя уговорить оставить Прасковью, наконец, в покое. К тому же, кроме её врождённого инстинкта садиста, в подсознании вяло шевелилось что-то совершенно новое, что-то, что Орлова пока неспособна была осознать. Но это неизвестное чувство гнало её вперёд, жужжа над ухом о том, что договор нельзя нарушать. Пашка зашевелилась и сжалась в комок. Что-то промурлыкала и начала ёрзать под одеялом, тихонько постанывая. Василиса не сразу сообразила, чем именно сейчас занимается уже проснувшаяся, как оказалось, Прасковья, а когда догадалась, смутилась и обозначила своё присутствие коротким покашливанием. Пашка взвизгнула от неожиданности и подскочила в кровати, выгибаясь, как кошка. Даже шипела так же... — Сиятельство, итить тебя в рот! Стучаться надо! — заорала она, сфокусировав, наконец, сонные глаза на графине. — Ко мне ты в среду не стучалась, — возразила Орлова. — Так то — я, грубая девка! А вы-то... — проворчала Прасковья, заворачиваясь в одеяло, — чего надо? — Тебе известно, что мне нужно, — вздохнула Василиса, в мыслях понося себя последними словами на латыни, — позавтракай, умойся, и через час — в подвал. Сегодня воскресенье. — А-а-а-а, так ты за этим, — неожиданно равнодушно отозвалась девица, — лады, буду через час... Не-е-е-е, дай полтора, а? Знаешь, как долго мне чёлку укладывать? Графиня нахмурилась. Как это так? Прасковью сейчас беспокоит её чёлка? Да что не так с этой девчонкой? Или она так скрывает страх перед предстоящим событием? — Как скажешь, полтора, — сделала поблажку Орлова, — но чтоб — как штык! — Да-да, опять ты про штыки, извращенка... Пашка метнула в собравшуюся возмутиться графиню подушкой.

***

Прасковья спустилась в подвал, потирая глаза и зевая. Василиса уже ждала её внизу, сидя на стуле, который позаимствовала из водной комнаты. — Ну, что сегодня? Кочерга в жопу? Бассейн с ножами? — лениво поинтересовалась девица. — Ты знае... — Да знаю, знаю, не твой профиль, — отмахнулась Прасковья, — давай, веди уже, показывай. В душе графини вспыхнул слабый огонёк злости. Ей не нравилось, когда её перебивают. Но всё равно вина перед девушкой пока в душе преобладала. Однако, отговорить себя от предстоящего мероприятия Орлова в себе сил так и не сыскала. — Пошли за мной. Василиса провела Пашку в самый конец коридора, к двери без таблички. За ней оказалась стандартная комната, но обстановка в ней была какая-то... суетливая. Будто бы всё здесь было сделано в спешке. А еще тут было пусто, даже уже привычные занавески отсутствовали. Единственным предметом в комнате было странное металлическое кресло с мягкой обивкой. Судя по конструкции, сидеть в нем полагалось с разведёнными в сторону конечностями, чуть приподнятыми кверху. Но это было ещё не странно. Вокруг кресла висел целый ворох спутавшихся проводов, а рядом, на подставке, стояла чёрная металлическая коробка с маленьким экранчиком и множеством тумблеров и регуляторов с лицевой стороны. От неё по полу тянулся толстый кабель, уходя куда-то в стену. — Ну то что мне в это кресло, я догадалась, — задумчиво протянула Пашка, разглядывая неведомое устройство, — а вот нахуя — не понятно. Мне раздеться или нет? От того, каким будничным тоном Прасковья обсуждала собственные пытки, Орлову вдруг окутало странным возбуждением. Она привыкла силком затаскивать девок в такие вот агрегаты, слушая их причитания и мольбы, но вот чтобы вот так, будто бы они говорят о прожарке стейка или технике езды на велосипеде... Графине захотелось взять девицу прямо здесь, на полу, и обзываться в процессе неприлично грубыми словами. — Да, прошу я, обнажись, — сглотнув комок в горле, Василиса постаралась взять себя в руки, — и полезай на стул. — Нихера себе ты его назвала, — прыснула Пашка, ловко стягивая маечку, — стул, ага! — Коль интересно — зовётся сей прибор "Обратная гроза", — Орлова покачала головой, — название не очень, понимаю. Получше я пока придумать не смогла. Прасковья, тем временем, скинула тяжёлые кроссовки и избавилась от шортиков и трусов. Потыкав пальцем в металлическую спинку "стула", будто бы убеждаясь, что оно не кусается, она забралась в сиденье и просунула руки и ноги в ремни. — Блин, а удобно! Кстати, а чё за название такое дурацкое? "Обратная гроза" — это как вообще? — Пашка поерзала, устраиваясь покомфортней и не показывая никаких признаков страха, даже когда ремни затянулись на её запястьях, плечах, бедрах и лодыжках. Орлова подошла к устройству и покопалась в проводах. Было немного волнительно. Она ещё не успела испытать как следует это устройство. Можно сказать, перед ней только прототип. Хотя, естественно, графиня всё таки проверила его на себе, прежде чем засунуть внутрь Пашку. Через барьер, но всё же. — Ах, вот же он, — Василиса нацепила на Прасковью ошейник, проверив, чтобы он лишь касался кожи на шее, но сдавливал её, — сейчас прибор настроим, и можно начинать. Что до названья... Когда на улице гроза, сперва мы видим молнию, потом же гремит гром. Здесь всё наоборот. — А я опять нихрена не понимаю, что ты говоришь, — пожаловалась Пашка, разминая шею. Графиня вытащила незаметный на первый взгляд ящик из-под чёрной коробки и достала оттуда небольшой самопальный приборчик, похожий на спутниковый телефон очень древней модели. Подсоединив его специальным проводом к основному прибору, Орлова щёлкнула тумблером, и устройство "проснулось", замигав экраном. — Прошу тебя, скажи-ка "а-а-а-а", сначала тихо, но громкость повышая вплоть до крика. Прасковья пожала плечами и сделала, что её просили. Прибор выдал на экран сообщение, что зафиксировал звук. — Теперь скажи мне что-нибудь, обычным голосом, лишь пару-тройку фраз. — Нет, я совершенно не понимаю, как эта штука работает! Может, объяснишь мне, что ты делаешь? Нахрена все эти... — Довольно фраз, — остановила словесный поток графиня, снова переключив прибор, — теперь должна ты крикнуть. — Эм... А-а-а? — Нет, не так, нормально? — Да как я тебе просто крикну?! Ударь меня что ли, харя ты научная, я ж тебе не попугай, чтоб звуки по твоему желанию издавать! — рассердилась девушка. Василиса отложила прибор и, распрямив ладошку, с размаху шлёпнула девицу по половым губам. Прасковья взвизгнула. — Ай, блять! Больно же! Сиятельство, иди ты в жопу! Я ж думала ты мне по морде съездишь! — Звук в самый раз, — довольно улыбаясь, кивнула Василиса, — ну что же, всё готово. Осталось подключить прибор. Из того же ящика графиней была извлечена бутылка со специальным раствором. Орлова начала перебирать висящие провода и, находя нужный, обмакивала тряпочку со спрятанным внутри контактом в жидкость и прилепляла к телу. Через несколько минут вся Прасковья была обклеена такими тряпочками. Василиса налепила их вокруг груди, на животе, лобке, бедрах и клиторе. Пашка только хмыкнула, когда Орлова раздвинула для этого её мягкие складочки. Следом графиня отыскала несколько проводов, оканчивающихся прищепками. Она заранее припаяла туда вместо бывших там изначально "крокодильчиков" гораздо более мягкие версии с плоскими головками. Оттянув соски один за другим, Орлова нацепила две первых прищепки и потянулась с остальными вниз. Пашка злобно шипела от болезненных ощущений. — Эй, ты что там ещё мне прищемлять собралась?! Сиятельство, я тебя спраши... Ай! Убери, больно же! Как бы ни ругалась Прасковья, а графиня всё же закрепила оставшиеся четыре прищепки на её половые губы. Теперь настал черёд последнего провода, оканчивающегося металлической анальной пробкой. Хорошенько смазав, Орлова затолкала её в разработанный анус Пашки. Та, кажется, даже не обратила внимание, слишком занятая своим шипением и сопением. Прищепки с непривычки доставляли ей дискомфорт. — Сегодня я хочу проверить, где есть предел твоего духа, — уведомила Прасковью графиня, — пощупай пальцами, найдёшь ты кнопку. Нажмёшь её, и я остановлюсь. Но если будешь ты держаться долго, то обещаю, что пойду с тобой на авторынок. Да, именно такое оправдание себе придумала Орлова. Откупиться подарком. Вместо того, чтобы пытать "в воспитательных целях", она будет пытать за награду. Не очень хорошее оправдание, но совесть купилась на это. — Да я бы и так до последнего не нажала, — Пашка показала язык графине, — но раз уж обещала, то теперь не отвертишься! Только ты мне скажи, долго — это, мать твою, сколько? — Сказать я затрудняюсь, — задумалась Орлова, — но, думаю, нам хватит полчаса. Готова ты начать? — А обязательно было цеплять к моей пилотке эти штуки? Может, снимешь? Железяку в жопе можешь оставить, она мне нравится. — Отнюдь. Без них никак. — Ну хер с тобой, Сиятельство. Начинай. Орлова кивнула и щёлкнула тумблерами. Приборчик тихо зажужжал. Пашка поёрзала на месте, глупо хихикая. — Блин, странно! Ух! Как будто всё тело вибрирует! Мне кажется, я даже могу кончить от этого! Слушай, а это точно пытка? — Абсолютно, — графиня чуть выкрутила регулятор, добавляя мощности и заставив Пашку выгибаться и ойкать, после чего вернула его в прежнее положение, — сейчас включу ошейник, что реагирует на голос. С того момента ты должна молчать. Чем громче говоришь, тем жёстче бьётся током. — Ну, это вроде неслож... Ай! С-с-с-с... Ты бы хоть преду... Ой! Дернувшись уже в третий раз от удара, девица, наконец, додумалась замолкнуть. Посидев немного в тишине, она снова заулыбалась, решив, видимо, что на этом испытание заканчивается. Но Василиса была садисткой со стажем и совершенно точно не придумала бы настолько простой пытки. Присев перед Пашкой на корточки, Орлова провела кончиками пальцев по её ребрам, а после запустила их девушке в подмышки, легонько щекоча. Прасковья сжала зубы, сдерживая смех. — Ах ты, крыса злопамят... Ай! А-ха-хах! Уй! Получив пару разрядов, Пашка вновь замолкла. Только тяжелое дыхание и подрагивающие губы выдавали её. Ремни предполагали некоторую подвижность зафиксированной цели, но лишь настолько, чтобы та могла беспомощно дёргаться, пытаясь избежать щекотки, но не прижать плечи и не отстраниться. Орлова мучала её подмышки пару минут, не добившись ничего, кроме злобного взгляда и маленькой слезинки, вытекшей из уголка глаза. Тогда графиня, не отрывая пальцев от кожи, сместилась к втянутому по самый позвоночник животику и начала водить ноготками вокруг пупка. Прасковья прикрыла глаза и старалась дышать ровно. Похоже, это место было не столь чувствительным, как подмышки, и девица была способна терпеть раздражитель в виде скользящих по всей поверхности живота пальцев Орловой. Поняв, что здесь она реакции не добьётся, Василиса на время отстранилась, позволив Пашке перевести дух и немного насладиться мягкой стимуляцией от слабого тока. Но долго отдыхать Орлова не позволила. Заметив, что Пашка снова расслабилась, графиня начала щекотать внутреннюю поверхность бёдер. Девушка взвизгнула и расхохоталась, тут же схлопотав мощный удар током. Орлова улыбнулась. Похоже, она нашла слабое место. Она повторила опыт ещё пару раз и окончательно в этом убедилась. Прасковья каждый раз предпочитала удар током, лишь бы не терпеть щекотку бёдер. Василиса запомнила это, оставив этот участок "на сладкое". Следующими на очереди оказались стопы. Эти мягкие нежные лапки графиня успела хорошо изучить ещё в первый день. Орлова занялась ими со всем усердием, ловко бегая кончиками пальцев от самых "тихих" участков кожи к самым чувствительным, каждый раз вынуждая девушку получать удар током. Пашка дёргала ногами, пытаясь сбежать от вездесущих пальцев, но бестолку, ремни держали очень крепко. Она то снимала пальчики, то смешно растопыривала их. Про "любимый" Прасковьей участок кожи между большим и указательным пальцем она не забыла, но без пера или кисточки воздействовать на него было трудно. Поигравшись так минут десять, Орлова убрала руки и поднялась на ноги. — Ну что ж, похоже, разогрелись. Теперь мы к испытанью перейдём. — А это что по-твоему было? — шёпотом ответила Пашка, морщась от слабого разряда. — То лишь разминка, — усмехнулась графиня, извлекая из недр кресла дополнительные ремни. Василиса прижала плечи девушки к спинке и затянула их извлечённым ремнём. Также новые путы появились в районе колен, не позволяя сгибать ноги. Последними графиня накинула и затянула мягкие кожаные петельки на пальцы ног. Впервые за сегодняшний день Прасковья проявила нервозность, но поздно. Если бы она в самом начале попросила графиню остановиться и не делать ей больно, у той бы не поднялась рука. Но сейчас Орлова вошла во вкус и не собиралась останавливаться. Если, конечно, Пашка не нажмёт кнопку. Василиса достала из специальных ниш в кресле доселе спрятанные дополнительные устройства. Они представляли из себя вращающиеся при помощи моторчика валики с мягкой длинной щетиной. Она пристроила их попарно возле стоп, подмышками и с боков, стараясь разместить их так, чтобы они касались кожи только кончиком. Пашка глядела на неё ненавидящим взглядом и мысленно обещала всяческие кары в следующую среду, но Орлова не обращала внимания. Прежде чем щёлкнуть тумблером и запустить вращение, она взяла бутылку лосьона и хорошенько смазала им стопы, от кончиков пальцев до пяточек. Только после этого она включила прибор на по-настоящему полную мощность. Прасковья сопротивлялась отчаянно. Слёзы уже ручьём лились из глаз, а губы скривились настолько, что, казалось, девушку хватила лицевая судорога. Щетина раздражала сверхчувствительные рецепторы, организм требовал от неё засмеяться и выпустить пар, но Пашка стойко терпела. Орлова не торопилась вмешиваться, позволив напряжению нарастать. Это был далеко не первый её опыт в этом деле, она прекрасно знала, как это работает. Стоит дождаться, пока строптивая жертва совсем выбьется из сил, и в самой крайней точке нажать на спусковой крючок. Тогда, не выдержав, девица начнёт смеяться и уже не сможет остановиться. И вот, когда лицо и грудь Прасковьи сравнялись по цвету со спелым томатом, а всё тело покрылось мелкими капельками пота, Василиса резко провела пальцами вдоль её бёдер. Пашка напоминала взорвавшуюся бомбу. Её разрывало от хохота, отчего её било током, отчего она кричала от боли, отчего её било ещё сильнее... Насладившись этим непрекращающимся циклом мучений, Орлова выключила моторчики и убавила максимальный уровень тока, позволяя девушке отсмеяться до конца. Но, стоило той передохнуть, щеточки вновь принялись вращаться. Василиса любовалась Пашкой, разглядывая, как проступают мышцы под кожей, как капли пота медленно стекают по коже, как высоко вздымается плоская грудь и как крепко анус сжимает пробку внутри себя. Достав из кармана платок, графиня утёрла слёзы с щек Прасковьи. Василиса вдруг почувствовала, что ей понравилось это делать. Нравилось чувствовать, как платок медленно скользит по мокрой коже, как ткань напитывается влагой, как Пашка глядит на неё зарёванными глазами и тихонько шмыгает носом. С трудом откинув наваждение, Орлова вернулась к работе. Графиню удивляло, как долго держится её жертва. Щетинки щекотали Пашку немилосердно, заставляя раз за разом дёргаться в кресле, но, если Орлова не подключалась лично, девушка не издавала ни звука, не считая сдавленного кряхтения и скрипа зубов. Однако, стоило графине объявить, что отведённые на испытание полчаса истекли, Прасковья тут же вжала кнопку до упора, вдавив её в подлокотник кресла и безнадёжно сломав. Ощутив, что ток больше не раздражает тело, девица подняла голову и заорала. В ней будто распрямилась невидимая пружина, которую та сдерживала всё это время. Пашка не просто кричала в пустоту, она ещё и громко бранилась, осыпая ни в чём не повинные стены матёрными словами. — Не, ну это был просто пиздец, — хрипло сообщила она, прооравшись всласть, — думала, всё, помру прям здесь. Я хуею, какая дорогая должна быть тачка за участие в этой хероборе... Орлова тихонько выдохнула. Она постоянно боялась, что переборщит, но, похоже, Пашке вообще всё было нипочём. — Ну ты, Сиятельство, конечно, и выдумщица, — стараясь отдышаться, продолжила свой монолог Прасковья, — это ж надо было догадаться! Уважаю. Но в среду тебе пиздец! Ещё не знаю какой, но точно пиздец! Столько брани за один раз Орлова от Пашки ещё не слышала. Видимо, пробрало девчонку не слабо. Графиня поспешила освободить её от ремней. — Но знаешь, приборчик-то не разбирай, — попросила Прасковья, разминая затёкшие руки и отрывая от кожи провода, — я знаю, как с ним можно позабавиться. Вне "подвальных дней", если ты понимаешь, о чём я... Василиса легонько улыбалась, глядя, как Пашка с руганью и шипением снимает прищепки сначала с сосков, а потом и с половых органов, и извлекает электропробку. Наблюдая за этой девицей, она с каждым днём всё сильней задавалась одним вопросом: а кто из них двоих большая извращенка?