Надзиратель, или волк в овечьей шкуре

      Найти папу оказывается несложно. Чонгук не интересуется у отца, он просто ищет в соцсетях и довольно скоро натыкается на фотографию. Сердце колотится в груди так, что, кажется, готово выпрыгнуть. Горло сдавливает, ладони потеют. Становится трудно дышать, но Чонгук все же открывает и смотрит на фотографию человека, который бросил его больше десяти лет назад. Который отказался от единственного сына ради альфы.       Но злости почему-то нет. Чонгук ждет ее, приветствует, но она не приходит. Вместо нее появляется обида. Боль брошенного ребенка, и слезы текут по красным щекам раньше, чем Чонгук успевает почувствовать их приближение. Его тело реагирует слишком бурно, выдавая застоявшуюся травму, но Чонгуку уже давно претит слабость, и он решает, что не позволит сломать себя. Он отыскивает адрес папы назло своей внутренней сущности, которая боится и страдает. Он желает доказать себе и этому человеку, что со всем справится.       Оказывается, папа уже много лет обитает в Пусане, и Чимин предлагает поехать туда на выходные. Чонгук, недолго думая, соглашается. И вот он сидит в пятницу в университете и поражается сам себе: пару дней назад омега и думать не хотел про этого человека, а теперь собирается к нему домой. Все это настолько страшно, что хочется отказаться и забыть, но Чонгук не может. Мысль, посеянная в его голове Чимином, настойчиво растет и не позволяет упустить возможность разобраться в семейных отношениях и самом себе.       Когда Чонгук покидает учебное заведение, начинает моросить дождь. Чон выходит на парковку и ищет глазами автомобиль, но прежде замечает сидящих на скамейке Чимина и Тэмина.       Это еще что такое? — Омега реагирует мгновенно. Челюсти сжимаются, ногти впиваются в кожу ладоней, а ноги сами идут вперед. Чонгук не может себя удержать. Внутри все кипит от негодования и ярости. От простого вида своего альфы с другим омегой. — Они еще смеют улыбаться! Разорву на мелкие кусочки нафиг!       Чонгук подходит быстро, крепко сжимая лямку рюкзака и смотря на пару так, будто они посмели заявиться в королевский дворец в обносках. Останавливается напротив и замечает, как удивляется ему Тэмин.       — Что здесь происходит? — голос такой, что намерение не перепутаешь: Чонгук готов убивать.       Тэмин растерянно встает со скамьи и хмурится, смотря то на Чимина, то на Чонгука. Альфа поднимается следом.       — Чонгук? — все еще ничего не понимает Тэмин, а потом вдруг хмурится, и его брови резко ползут вверх. Он осознает что-то, что приводит его самого в шок и заставляет снова и снова переводить глаза с альфы на бету.       «Что происходит? Он что-то понял? — Чонгук начинает паниковать, жалея о том, что был так несдержан и не подумал, чем это может обернуться. — Я ведь пахну Чимином, а Чимин — мной».       Нет, Чимин пахнет омегой, — поправляет его внутренний волк. — А ты кажешься бетой. Так что наш приятель, скорее, думает, что мы влезли в пару и спим с занятым альфой.       «Час от часу не легче!»       — Вы… эм… знакомы? — Тэмин чувствует себя крайне неловко.       — Чимин — мой водитель, — объясняет Чон с легким пренебрежением к вмешательству в их жизнь.       — Аа… да? А я вот спрашивал, нет ли у него знакомого свободного альфы. Знаешь, так как он занят, — с намеком делает ударение на последнее слово Тэмин, и Чонгук весь раздувается от подобной наглости.       — Нет. К сожалению, как я и сказал, нет, — пытается разрядить атмосферу Чимин и улыбается. Улыбается так очаровательно, что Чонгук едва сдерживает рык.       — Понял? Нету. А теперь вали.       И Чимин, и Тэмин поражаются подобной грубости, но Чону наплевать: он сдерживает себя от того, чтобы не наброситься на наглеца.       — Быстро закончилась твоя преданность, — складывая руки на груди, выдавливает Чон.       — Что? Чонгук, ты чего? Мы просто разговаривали!       — Ага, конечно. Просто разговаривали, просто флиртовали…       — Не флиртовали мы!       — Да брось! — Чонгук садится в машину и хочет закрыть за собой дверь, но Чимин влезает следом.       Общаться Чонгук не желает. Он так возмущен, что, кажется, взорвется. Его альфа с другим омегой…       — Чонгук, ты что? — Чимин пытается повернуть его, но Чон выдергивает руку. Пак замирает. Садится прямо и глубоко вздыхает, и Чонгук даже не знает, хочет ли скрыть от альфы свои чувства, или чтобы он ими захлебнулся.       Предатель чертов…       — Чонгук, мы не твои родители, — мягко произносит Чимин.       — Это тут при чем? — возмущается Чонгук, как насупившийся подросток.       — При том, что я не уйду от тебя к первому встречному, и ты не уйдешь. Ты был среди альф с рождения, годами после проявления пола, и что? Почему не ложился под каждого? А я? Думаешь, я спал со всеми подряд? Тебе, может, предоставить список моих партнеров?       Потому что мне кроме него никто не нужен. А он…       «А он уйдет к адекватному омеге, говорю же».       — Чонгук, слышишь меня? — Чимин приближается и шепчет на ухо, согревая дыханием замерзшую шею. Но Гук не реагирует. Просто сидит, смотря перед собой, и даже не пытается бороться с обидой. С пониманием, что все происходящее ожидаемо и справедливо.       Я только не думал, что оно произойдет настолько быстро…       «Но так даже лучше».       — Чонгук… — зовет Чимин ласково и касается пальцами прядей волос. Чон дергает головой, но с места не двигается. — Я и не думал, что ты такой ревнивый.       В голосе Чимина звучит улыбка, и Чонгука это бесит еще больше.       Он еще и доволен?!       — Вези меня домой, — холодно велит Чон, и Чимин, посидев еще несколько секунд, сдается.       Чонгук дуется весь оставшийся день. Отвечает односложно, отводит взгляд, постоянно закатывает глаза. Чимин понимает, в чем причина. Она шита белыми нитками и слишком печальна. Расставание его родителей попортило Чонгуку всю жизнь, создав столько неуверенности в себе, что становится жутко. Сначала Пак пытается как-то его успокоить, потом растормошить, но в итоге решает оставить наедине со своими чувствами. Он не сможет заверить Чонгука, что у них все будет не так, как у его родителей. Никто не умеет предсказывать будущее, а значит, и гарантий быть не может. Поэтому Чимин еще больше убеждается в том, что Чонгуку нужно поговорить с папой. Услышать версию человека, которого оговаривали всю жизнь.       До Пусана они добираются на раннем поезде. Чонгук так волнуется, что постоянно теряется в собственных мыслях, не замечая простейших вещей. Наталкивась на людей, забывая багаж, не реагируя на вопросы. Большую часть пути он трясет ногой, кусает губы и тормошит шнурок на куртке, и Чимин ничего не может с этим сделать. Он пытается говорить на отвлеченные темы, но Чонгуку не до ерунды, и Пак быстро замолкает.       Они доезжают до дома господина На довольно быстро и сидят во взятой напрокат машине, смотря на окна. На улице солнечно и пахнет весной, к тому же, в Пусане немного теплее, чем в Сеуле, но Чонгук остается грозовой тучкой. Он смотрит на ворота дома, держась за ручку, но дверь так и не открывает.       — Все будет нормально. В любом случае, — заверяет Чимин. — Мне пойти с тобой?       Он совершенно не хочет отправлять Чонгука одного, и внутренний альфа возмущается от одной только мысли, но решать Чонгуку.       Омега кивает.       Они выходят из машины, и Чимин подбадривает, потирая плечо Чонгука, но все равно ощущает, как сильно тот нервничает, а потому переживает и сам. Связь — странная штука.       Чон нажимает на кнопку звонка и глубоко вдыхает. Весь трепещет, но изо всех сил старается не показывать. А потом калитка открывается, и на пороге показывается омега лет пятидесяти. Красивый, стройный и невероятно приятный на вид, отчего Чимин сразу отмечает, в кого пошел Чонгук. Раньше он и не думал об этом, но от отца Чон взял совсем немного. Силу воли, строгость, но не мягкость. Не эти чарующие глаза, которые теперь смотрят на него с лица папы.       — Да? — говорит омега, и Чимину хочется ударить себя по лбу. А лучше мерзавца, который даже не узнает собственного сына. И у Чонгука, кажется, эмоции похожи, потому что он просто смотрит, ничего не говоря. — Чонгук?       Аллилуйя! Возможно, он не совсем безнадежен.       Папа Чонгука растерянно смотрит на сына и на его спутника, а потом просто отступает с прохода и приглашает зайти.       Они оказываются в просторной гостиной, и Чимин замечает, как напрягается его омега. Он осматривает комнату и весь дом, чувствуя себя в нем лишним, боясь помешать и в то же время словно изучая то, на что его променяли.       На Тэчон указывает рукой на диван, а сам садится на журнальный столик, прямо как Чонгук несколько дней назад.       Омега смотрит внимательно, пристально даже, не упуская из виду ни единой детали. Рассматривая сначала сына, а потом удостаивая вниманием и Чимина. Говорить никто не начинает. Чонгук зажимает ладони меж коленей, а Чимин смотрит на свою пару, прислушиваясь к ощущениям.       — Почему ты скрываешь, что омега, Чонгук? — произносит вдруг На Тэчон, и его сын испуганно распахивает глаза и таращится на папу, не зная, что сказать.       Вот это да! Хоть один умный волк в компашке! Браво!       «Умный волк, который бросил своего сына!»       Да, знаю, я не говорю, что он порядочный. Но умный.       — С… с чего ты взял? — запинается Чонгук, начиная тяжело дышать. Чимин ощущает, как паника охватывает его любимого острыми щупальцами.       — С того, что ты пахнешь им, — указывает головой на Чимина папа Чонгука, — а он пахнет омегой.       — Да, но… с чего ты взял, что он пахнет мной? Может, у него другой омега есть.       — Может. Но зачем бы ты тогда сюда приехал? Проверить, насколько сильна связь альфы с омегой? Не проще ли спросить отца? Нет… Я думаю, вы недавно обменялись метками, о чем свидетельствует его еще плохо зажившая рана, и теперь ты не знаешь, что делать, потому что твой отец ненавидит омег.       Да охренеть просто!       — Если бы он только что обменялся метками с другим омегой, ты не пах бы им. А ты пахнешь. А вы не похожи на кроликов, которые трахаются везде и всюду. Так что запах не новый. Он просто не уходит.       — Но… — Чонгук полностью теряется, не находя, что сказать, и Чимин очень его понимает. Он впечатлен. Крайне.       — И вообще это несложно проверить, — продолжает уверенно Тэчон и указывает пальчиком на шею сына. Чонгук тут же касается ворота в том месте, где скрывается метка, и господин На улыбается с видом, говорящим: «Что и требовалось доказать». — Так почему ты скрываешься?       Чимин представить не может, что сейчас, должно быть, испытывает его омега. Каково всю жизнь прятаться от всего мира, включая отца, и быть тут же раскрытым и принятым папой. Он лишь знает, что эмоции обуревают Чона, поэтому берет его руку и переплетает пальцы, не думая об уместности подобного жеста. Скрывать уже нечего.       — Ты же сам сказал, — с трудом находит свой голос Чонгук. — Отец ненавидит омег.       — Так он не знает? — удивляется, а потом горько усмехается, покачивая головой Тэчон.       — Нет.       — И что ты хочешь от меня?       Вопрос кажется Чимину таким странным, что внутренний альфа скалится и щурится, думая, наброситься ему сейчас или позже. Не похоже, что у этого кукушки много чувств к собственному ребенку.       Но Чонгук готов к холоду.       — Услышать твою интерпретацию.       — Да? Что ж. Я не знаю, чем это поможет тебе, Чонгук. Но я расскажу, мне не жалко. Что ты хочешь знать?       Чонгук молчит. То ли размышляет, то ли собирается с силами, чтобы задать болезненный вопрос, но спустя секунд двадцать все же поднимает взгляд на папу и говорит:       — Тот альфа правда стоил твоей семьи?       Сразу к главному. Мой храбрый омега…       Тэчон тяжело вздыхает и поджимает губы. Точно такие же, как у Чонгука.       — Мы истинные.       Черт. Это многое объясняет.       — Я любил твоего отца, когда обменивался с ним метками, но потом встретил Кехуна, и все изменилось.       — И бросил своего сына? — в сердцах произносит Чон. Голос его срывается, и у Чимина щемит сердце.       — Я хотел продолжать с тобой общение, но твой отец не дал. Сказал, что я сделал свой выбор, и не позволял даже видеть тебя.       — И ты просто сдался?       — Я никогда не хотел детей, Чонгук. Твоему отцу нужен был наследник, и он уговорил меня. Я не был против, да и мой омега был рад. Но я понимал, что хорошего родителя из меня не выйдет. Так и случилось. У меня нет других детей. Не думай, что я обменял тебя на твоих братьев. Ничего подобного. Я обменял тебя на другую жизнь.       — И не пожалел? — пораженно уточняет Чонгук. Тэчон пожимает плечами.       — Не было смысла жалеть. Я ничего не мог изменить. Твой отец не просто узнал о моей измене, он ее чувствовал. Эта связь, — омега снова указывает на место, где должна быть метка Чонгука, — не только дар, но и проклятье. Представь, каково испытывать чувства твоего партнера к другому. Знать, что он счастлив без тебя… Мне трудно винить твоего отца. Он пытался выжить и уберечь тебя.       — То есть ты никогда не любил меня?       — Чонгук, — грустно улыбается омега, — ты мой сын, конечно, я тебя люблю.       — Но своего альфу ты любишь больше…       — Эту жизнь, — поправляет папа. — Эту жизнь я люблю больше, чем страдания и вечные попытки все наладить. Твой отец не отпустил бы меня с миром, и ты не был бы счастлив, наблюдая нашу постоянную борьбу.       — Ты думаешь, я был счастлив так? — восклицает Чон. — Ненавидя тебя и себя? Слушая презрительные речи по отношению к половине волков мира? Ощущая, что я недостоин и никому не нужен? Так, ты думаешь, я был счастлив?       В конце он уже кричит, подскочив с дивана и сжав кулаки. Дрожа всем телом и стараясь контролировать остатки разума.       — Прости. Я правда не хотел, чтобы так вышло. Я лишь старался жить так, как считал правильным. Возможно, я ошибся, Чонгук. Я не знаю. Но, как и сказал, не могу уже ничего изменить.       Чонгук выглядит опустошенным. Стоит, не понимая, что должен делать теперь. Получил ли он нужные ответы? Изменилось ли хоть что-нибудь? И Чимин не знает, чем помочь.       Когда они выходят спустя всего несколько минут после того, как зашли, Чимина одолевает странное чувство неудовлетворенности и досады. На Тэчон не дал им повода ни для прощения, ни для злости. Просто рассказал свою версию и дал понять, что сущность Чонгука довольно легко установить, а значит, скоро придется разбираться и с господином Чоном.       Чонгук не говорит ничего ни когда за ними закрывается дверь, ни когда они садятся в машину, ни когда едут прочь. Чимин лишь чувствует, что на омегу давит буря эмоций, и останавливается на первом же подходящим для этого месте. Они оказываются на крохотной парковке с трассой с одной стороны и океаном с другой.       Чонгук сидит, уткнувшись в свои сцепленные руки, а у Чимина сердце кровью обливается.       — Малыш, ты как? — ласково шепчет он и вдруг видит, как крупная слеза падает на сцепленные руки. А потом Чонгук начинает рыдать. Взахлеб, с трудом дыша, шмыгая носом и не видя ничего из-за слез. Плачет, выплескивая накопившуюся горечь, и Чимин обнимает его. Крепко-крепко. Давая понять, что рядом, что он никуда не уйдет.       Они сидят так несколько минут. Чонгук мочит клетчатую рубашку Чимина, а тот поглаживает его по спине и старается не расклеиться сам. А потом Чонгук наконец утирает слезы, но в глазах его по-прежнему боль покинутого ребенка.       — Я даже не знаю, чего ждал, — всхлипывает он. — Правда, не знаю. Но я не думал, что он так легко вновь от меня откажется. Что даже не скажет, что я неправ, не попросит понять. Ему словно все равно.       — Это не так.       — Так. Разве ты не замечаешь? Он говорит, что любит, но этой любви не видно. Где она? В чем выражается? Он за все эти годы ни разу не пытался связаться со мной!       — Ты не можешь его понять? — мягко интересуется Чимин.       — Я не хочу его понимать! Не хочу представлять, как с легкостью можно оставить своего ребенка, пусть он даже и не хотел детей. А я хочу! И я не понимаю, как можно так бессердечно…       — Он думал о твоем спокойствии. — Чимину тоже непросто согласиться с Тэчоном, но он не желает, чтобы Чонгук чувствовал себя ненужным.       — Он думал о себе. Отец был прав.       — Нет! Не был! — резко пресекает подобные мысли Чимин. — Потому что нельзя переносить опыт одного на всех. Ты не такой, как твой папа! И ты сам это знаешь. Ты знаешь, Чонгук! Ты так возмущаешься его словами, потому что тебе это неблизко, потому что для тебя это дико! Ты будешь другим! Мы будем другими. Если ты чем-то и пошел в своего папу, так это тем, что нашел своего истинного. Он счастлив с ним, так прости его и пожелай удачи. И будь счастлив сам. Твой папа живет той жизнью, которая ему подходит, которая для него правильна. И ты живи такой. Живи, как хочешь. Как ты хочешь?       Чонгук внимательно смотрит на Чимина и задумывается. Нечасто он задавал себе такой вопрос. Возможно, вообще никогда.       — Ты сказал, что хочешь детей. — Чонгук кивает. — Семью хочешь?       — Конечно.       — Хочешь жить как омега?       — Мне страшно…       — Неважно. Ты хочешь?       — Хочу.       — А я… — Чимин боится продолжать. Он знает ответ, но голос все равно срывается, и альфа сжимает кулаки. — Со мной ты быть хочешь?       — Хочу, — произносит Чонгук еле заметно. Но Чимин слышит. Его альфа слышит. Он знает уже давно, но все равно ликует, чувствуя, как они вместе переступают важный порог.       — Тогда мы все это исполним. Со всем справимся. Вместе.       Чимин берет Чонгука за руки и подносит их к своим губам. Ему хочется плакать, но уже не от горя. От пропавшей тяжести оков, от осознания, что они все преодолеют.       Вместе.