Надзиратель, или волк в овечьей шкуре

      Столешница липкая. То ли от чьих-то рук, то ли от разлитого еще давно алкоголя, но оторваться от нее все равно не получается. Чимин кривится и недовольно стонет, отнимая щеку у барной стойки. В руке у него по-прежнему бокал виски, а в ушах звон от усталости и громкой музыки.              — Налейте мне еще, — одними губами велит Чимин бармену, размашисто указывая на почти пустой бокал. Но мужчина лишь хмурится.       — Думаю, вам достаточно.       — А я так не думаю, — склоняет голову на бок вмиг посерьезневший Чимин. Его взгляд тяжелый и темный, придавливающий работника к стойке напротив. Но тот подобных клиентов видит не впервые. Господи, если бы ему платили на каждого такого высокомерного кретина, он бы уже давно стал миллионером и бросил эту неблагодарную работу. — Вы бы лучше свои обязанности выполняли. Стойка вся липкая.       Щека Чимина все еще розовая, а вид помятый, отчего его суровость кажется почти нелепой. Галстук, прежде аккуратно повязанный в дополнение к скучному костюму, теперь кое-как болтается на шее, рубашка расстегнута на несколько пуговиц и торчит из брюк, пиджак последними силами висит на спинке высокого стула.       — Так она от вас и липкая. Простите, не мог протереть под вами, — с легкой насмешкой отвечает бармен и уходит, пока Чимин пристыжено соображает, действительно ли сам разлил алкоголь и заляпал поверхность.       А какая, к черту, разница? Разве в его жизни беспорядок не привычен? Стоит ли удивляться, что даже в таких мелочах все нелепо и отвратительно? Вчера был его день рождения. Ему исполнилось двадцать шесть (или двадцать пять, если считать как большая часть мира), а в жизни полный бардак. Ни интересной работы, ни исполнившейся мечты, ни нормальных отношений. Лишь один странный друг, вытягивающий его из депрессии своими непонятными никому шуточками. С Тэ они знакомы уже три года, и больше у Чимина никого нет. Остальные друзья заняты работой или семьей, и только Тэхен по-прежнему нянчится с ним, позволяя жить в своей квартире и лелея их общую надежду на то, что Чимин все же накопит на собственную танцевальную студию. Но, кажется, лелеет ее уже один Тэхен. После многих лет отчаянных попыток добиться чего-то и просто поразительно упертой череды проблем Чимин впал в несвойственное ему отчаяние.              Может, пора сдаться и вернуться, как истинный неудачник, домой? Поныть на плечах у родителей и устроиться работать в семейное кафе? Едва ли это будет хуже безумно унылой офисной работы, которой он занимается сейчас.       — У меня потрясающие новости! — Тяжелая рука падает на плечо, отчего Чимин вжимает голову и жмурится. А потом поворачивается к внезапно появившемуся Тэхену.       — Не кричи так, — стонет Пак.       — Нет, это ты выползай из своей депрессии! Говорю же, у меня потрясающие новости: я нашел тебе работу!       — Что? — хмурится Чимин. — У меня есть работа.       — Ага, на которой ты просто растрачиваешь свои дни. — Тэхен садится на соседний стул и всем корпусом разворачивается к другу. — Мы оба знаем, что она не поможет тебе исполнить мечту. Поэтому я нашел ту, которая поможет!       Тэ выглядит таким довольным и уверенным, что сердце Чимина невольно начинает биться быстрее, пусть он уже и зарекся возрождать надежду.       — Работа непростая, скорее всего, будет бесить еще больше, чем эта, но зато зарплата просто шикарна! — Чимин уже готов покачать головой, но Тэ продолжает: — Мой начальник уже не один год дружит с бизнесменом, которому принадлежит около десятка компаний по всему миру. У того есть единственный сын, полный разгильдяй, прожигающий семейные деньги. Но отец не может отказаться от него или пригрозить оставить без наследства, потому что другого наследника нет. Он дал ему лучшее образование, обеспечил всем необходимым, но парень гуляет и пьет как не в себя. И все, что остается отцу, это следить за тем, чтобы дитятко себя не убило. Но так уж получается, что в Сеуле он почти не бывает, поэтому ему нужен надежный человек.       — А я тут при чем? — бурчит Чимин.       — А ты альфа, то есть имеешь преимущества в силе и реакции. Кроме того, владеешь несколькими боевыми искусствами, всегда был примерным учеником и работником. Я сказал своему начальнику, что ты обязательно справишься.       — Что? — кривится Чимин, проводя рукой по липкой стойке. — Работать нянькой взрослому богатенькому наследнику?       — Плохо что ли? Господин Чон — сам альфа, но его сын — бета. У парня уже было несколько подобных нянек, но все они были мужчинами-бетами за сорок, которые быстро уставали от этого засранца. Он или обдуривал их, или доводил до белого каленья. А ты молодой альфа, сможешь лучше контролировать его, да и при необходимости сидеть в его тусовке, не выделяясь. Может, даже подружитесь.       — Подружитесь? — Глаза Чимина буквально лезут на лоб. После рассказа друга картинка в голове нарисовалась вполне яркая, даже учитывая количество алкоголя в организме, и слышать подобное просто дико.       — Это не мои слова, — пожимает плечами Тэхен. — Это последняя надежда отца того парня. Он боится, что сын подсядет на наркотики и закончит в тюрьме, так что изо всех сил ищет положительное влияние.       — Я? — Чимин повышает голос и указывает на себя. — Я — положительное влияние? Ты мою жизнь видел, Тэ?       — Ну, на бумаге все выглядит безупречно, — растягивается губы в квадратной улыбке парень.       — Именно. На бумаге. А на практике хуже некуда.       — Вот и поможете друг другу. Собеседование завтра в одиннадцать. Советую надеть другой костюм.       +++++       Чимин понятия не имеет, как умудряется пройти собеседование. Как может бессовестно плести про успеваемость в университете, победы на соревнованиях по тхэквондо и довольство начальника. Конечно, он не лжет, но рассказывать о прошлых успехах, которые не привели ни к чему хорошему, кажется не меньшим обманом, чем если бы он выдумал все свои достижения. Он даже как-то производит впечатление хорошего и надежного человека и, учитывая, что в этот момент Чимин еще полостью не расстается с похмельем, это особенно иронично.       Однако, насколько Пак понимает, большую роль в возникшей к нему симпатии играет тот факт, что он альфа. Волков в мире не так уж много, по последним данным лишь около десяти процентов, и их умения всегда ценятся. Если бы еще это помогло ему на работе! Никому в том коллективе бет его статус был не важен от слова «совсем». Иногда Чимину даже казалось, что он был для них на подобии экзотической зверушки. Однако господин Чон сам альфа, поэтому и для сына хочет подобное окружение. Чимин не знает, кто является другим родителем юного наследника, но не удивился бы, если бы им даже оказался омега. В последнее время у волков все чаще рождаются беты. Большинство считают это унизительным и сожалеют о том, что потеряли чистоту крови, но поделать нечего: таков результат совместной жизни с людьми. Чимин хорошо помнит рассказы дедушки, в которых он любил описывать ему вольный народ оборотней, что жил в лесах вдали от людей. Они умели превращаться в животных и были сильными и ловкими. Но со временем те волки начали создавать семьи с людьми, и почти все нынешние альфы и омеги являются потомками полукровок, отчего утратили не только способности превращаться и понимать пол ребенка при рождении, но и стали приводить в мир бет. Теперь, в качестве расплаты за мирную совместную жизнь, они лишились большой части своей сущности волков, которая осталась лишь внутренним голосом. Иногда довольно настойчивым и громким, но все же скорее напоминающим борьбу разума с чувствами, чем противостояние человека и животного. Кроме того, теперь каждая семья волков вынуждена мучиться незнанием сущности ребенка, пока тому не исполнится шестнадцать. Чаще всего, именно в этом возрасте наконец проявляется пол. Внутренние органы развиваются во что-то определенное, и волк сталкивается с реальностью. Чимин иногда задумывается, каково было бы бетам, если бы они не знали, кем родились, мальчиком или девочкой, и не может представить. У человеческих детей пол играет огромную роль с самого начала, определяя компании, игрушки и даже одежду. А он до шестнадцати лет не знал, станет ли альфой, омегой или даже бетой. Когда ему было четырнадцать, родители отвели его на УЗИ, надеясь понять, на что врач, сощурившись до такой степени, что глаз стало не видно, и примкнув носом к монитору, промямлил: «Вроде альфа». «Вроде» — максимум, на который может рассчитывать волк-подросток, так как более точные анализы запрещены законом.       К счастью, Пак вполне доволен своим полом. Гормоны заставили его свыкнуться и сродниться, и к своим двадцати шести Чимин почти забыл, что понятия не имел, кем является, первые шестнадцать лет жизни. Он всегда был альфой, просто не знал об этом.       Однако ему трудно представить, как бы он себя чувствовал, окажись бетой. Родиться в семье волков и не иметь возможности в полной мере стать их наследием… Может, поэтому сын господина Чона и ведет себя, как бунтарь? Единственный наследник, и тот бета…       Новые работодатели тщательно проверяют его историю, узнавая все, вплоть до имен школьных друзей, и Чимину подобная скрупулезность показывает всю серьезность намерений господина Чона. Тот совершенно не собирается относиться к судьбе сына халатно.       — Мне нужно, чтобы ты докладывал обо всем, что он делает. Заведениях, которые посещает, сколько времени там проводит, людях, с которыми общается, — заявляет господин Чон, и Чимин кивает. Он лишь на секунду думает, что мечтать о том, что сын подружится со своим надзирателем в подобных условиях, просто дико. Этому Чонгуку не дают даже вздохнуть без того, чтобы данный факт не попал в отчет, но Чимин понимает, что причина на то есть. Судя по рассказам, парень действительно не вылезает из клубов. Отец то и дело блокирует его карточки, но тот все равно умудряется разбить очередную машину, угостить весь клуб шампанским или оказаться в постели сразу с пятью девушками, трое из которых являются проститутками. Репутация Чонгука идет впереди него на сто шагов, оставляя все меньше шансов на то, что парень сможет успешно продолжить семейное дело. Чонгук все еще числится в университете, но лекции почти не посещает, а экзамены сдает с Божьей помощью и угрозами отца. Все висит на волоске, и господин Чон понятия не имеет, что делать.       Однако деньги, как и сказал Тэхен, предлагают отличные. Такие, которые позволят накопить на собственную студию лишь за год, поэтому Чимин быстро перестает сомневаться. Если ему нужно стиснуть зубы и помучиться несколько месяцев, работая нянькой, ради того, чтобы всю оставшуюся жизнь провести так, как всегда мечтал, он спокойно это сделает.       Уже на следующий день после собеседования помощник господина Чона снабжает Чимина карточками, номерами телефонов и адресами всего и всех, что может понадобиться, после чего сообщает, что начальник будет ждать первый отчет уже через пару дней.       И вот Чимин, сам толком не понимая, как это случилось, стоит у дома юного наследника вместе с дорогущей машиной, которую должен водить, и помощником господина Чона. Нервы начинают впиваться под кожу мелкими занозами, но Чимин убеждает себя, что справится. Обязан справиться, чего бы это ни стоило. Медленно вздохнув, он поправляет галстук и снова бросает взгляд на дверь.       — Вы уверены, что он вообще появится? — интересуется Чимин, на что мужчина лет пятидесяти кивает с успокаивающей улыбкой.       — Сегодня у Чонгука экзамен, а их он не пропускает.       Что ж… Чимин распрямляется, будто парень вот-вот выйдет, и поправляет костюм. Строгий, скучный, но самый дорогой, что есть в его гардеробе. Лучшее Чимин себе позволить не может, как и прийти на подобную работу в чем-то ином, поэтому думает, что ему придется каждый день ходить в этом, а, следовательно, нужно быть осторожным. На улице довольно холодно, и пар валит изо рта, но Чимин и господин Ким стойко ждут, не решаясь сесть в машину.       И вот дверь наконец раскрывается, и на ступенях показывается высокий парень, облаченный в кожаную куртку и рваные черные джинсы. Его темные волосы слегка вьются и падают на глаза, а украшенная татуировками рука сжимает лямку рюкзака. Он выглядит одновременно крутым и абсолютно невинным. Черты его лица мягкие, но взгляд, стоит Чонгуку заметить мужчин, тут же становится таким же колючим, как и остальной образ.       А он интересный…       Чимин почти дергается, обескураженный внезапной реакцией своего альфы. В последнее время внутренний голос почти всегда молчит, пробуждаясь лишь для того, чтобы изредка поныть о нехватке партнера. Но к этому Чимин привык и почти не слышит. Настроения на поиски тоже в последнее время нет.       — Господин. — Помощник отца Чонгука почтительно кланяется, и парень делает несколько шагов к машине. В его взгляде отчетливо читается недовольство, но потом тот резко падает на Чимина, и Пака прошибает. Резко, больно, но коротко.       Он… В нем что-то есть.       — Ваш отец отправил нового помощника…       — Надзирателя, то есть, — перебивает Чонгук, а потом снова переводит взгляд на Чимина и хмурится. Почти растерянно, что немного не вписывается в его образ бунтаря и крутого парня.       — Позвольте представить Пак Чимина, — продолжает господин Ким.       — Теперь отец отправляет ко мне альф? — раздраженно произносит Чонгук, отворачиваясь. — Может, ему усыновить его и успокоиться?       — Господин Чон просто заботится о вашей безопасности, вы же знаете.       — А по-моему, ему уже давно пора смириться, что из меня не выйдет того сына, о котором он мечтает, и оставить в покое. Мне даже деньги его не нужны. Так и передай.       Помощник тяжело вздыхает, и по его взгляду Чимин понимает, что подобный разговор был уже слишком много раз.       — Надеюсь, вы поладите, — говорит господин Ким в завершение и, всучив Чимину ключи от мерседеса, отправляется к другой машине, что уже ждет его у выезда с территории жилого комплекса.       — Приятно познакомиться, господин Чон, — нервно распрямившись, говорит Чимин.       — Боже, ну уж нет, — фыркает парень. — Я Чонгук. Не смей звать меня, как моего отца. Ты ж меня даже старше, не так ли?       — Да, мне двадцать шесть, — неловко отвечает Чимин, чувствуя себя все более неуютно, но стараясь не подавать вида.       — Ух! Ты первый, кому меньше тридцати. Отец решил сменить стратегию…       Чонгук проходит к машине и привычно садится на заднее сиденье, больше даже не смотря на Чимина. Во время дороги он читает учебник и записи в тетради, и Чимин с удивлением отмечает, что, возможно, парень не такой уж и разгильдяй. Однако не успевает он проникнуться к нему хоть малейшей симпатией, как Чон начинает раздраженно постукивать пальцами по обложке тетради.       — Боже, ты самую длинную дорогу выбрал что ли? — бормочет он, тряся ногой и смотря в окно.       — Простите, я не очень хорошо знаю этот район, — растерявшись, говорит Чимин. Они едут уже больше двадцати минут, и, учитывая пробку, проведут в пути еще как минимум столько же.       — Тогда надо было спросить!       Чонгук становится все более нервным с каждой минутой, и Чимин тоже начинает раздражаться. Он совсем не предполагал, что движение будет столь медленным, и первый день на работе начинается совсем неудачно.       — Вы боитесь опоздать на экзамен? — взволнованно уточняет альфа.       — Нет. Просто ненавижу ждать и не привык проводить столько времени со своим водителем, — недовольно кривится Чонгук.       «Что за высокомерный засранец?! Может, у него дефицит внимания или гиперактивность? Как это сейчас называется?»       Избалованность, это называется. Но ничего, никогда не поздно научить его манерам.       «И вылететь с работы в первый же день. Ага. Немного логики, пожалуйста».       Ну тебя с твоей логикой! Смотри, куда ты нас с ней завел! На что похожа наша жизнь?! У нас даже омеги нет! Проклятье, ты заставил меня проходить прошлый гон с порно и игрушками! И кто тут после этого неадекват?!       «Я не говорил «неадекват». Я говорил, что нужно не забывать про логику!»       Иди ты к черту со своей логикой уже, а? Если какой-то бета смеет оскорблять нас, надо преподать ему урок, а не…       «Он не «какой-то бета», он сын нашего босса. И если мы будем делать так, как ты хочешь, то вообще останемся без работы».       Может, так и лучше? По крайней мере, никто не будет вытирать о нас ноги. Если бы ты больше меня слушал, у нас уже давно была бы хорошая работа.       «Я не могу слушать тебя с твоим примитивным мышлением животного!»       Ага, потому что «развитое» мышление человека сделало нашу жизнь такой хорошей…       — Люди идут быстрее, чем мы едем! — буквально выплевывает Чонгук и, хлопнув дверью, покидает машину. Чимин вырывается из своих размышлений только тогда, когда парень стремительно удаляется от автомобиля, сливаясь с толпой других студентов.       Сам альфа добирается до университета еще добрые семнадцать минут и, наконец найдя парковочное место, отправляет Чонгуку сообщение с просьбой сообщить, как только тот освободится.       Но Чонгук его игнорирует. Он дождаться не мог, когда избавится от этого Пак Чимина, и влетает в университет все еще на иголках. Руки и ноги дрожат, в голове туман, а сердце колотится, напоминая готовую разорваться бомбу.       Пожалуй, на фоне других сдающих экзамены студентов он совершенно не выделяется. Почти все волнуются, протирая потные ладони об одежду и делясь друг с другом переживаниями. Но Чонгуку абсолютно наплевать на то, как он сдаст.       Давай вернемся, а? Подружимся с ним. Мы были слишком грубы, так нельзя.       «Заткнись».       Чонгук ни с кем не здоровается (все равно друзей здесь у него нет), лишь мельком кланяется профессору и проходит в аудиторию, нервно постукивая пальцами по лямке рюкзака.       Пожалуйста, давай вернемся. Или хотя бы ответим на его сообщение. Мы испортим с ним отношения, ты не понимаешь?!       «Ну и прекрасно. Заткнись».       Нет, я не заткнусь. Я не могу, идиота ты кусок! Ты разве не понимаешь?.. Я не могу забыть его запах! Почему он так приятно пахнет? Напоминает древесину… сено и… дождь. Мне хочется закутаться в этот запах!       «Господи, заткнись уже! У нас экзамен!»       Как будто тебя когда-то заботила учеба! Не ври ни мне, ни себе! Давай просто уйдем!              Чонгук кладет перед собой выданный ему бланк и пытается сосредоточиться на вопросах, но внутренний голос не желает затыкаться. Он назойливо тараторит, повторяя одно и то же, доводя до белого каления. Чонгук снова и снова читает одну фразу, но все никак не может понять ее смысл.       Дождь… Я обожаю запах дождя. И древесины. Помнишь, как в детстве мы были в деревне у дедушки? Там пахло точно так же. Мы же еще хотели там остаться и стать фермером. Ненадолго нас хватило, но все же в тот момент мы были искренни. Помнишь? И вот тот запах природы весь в нем… И нам даже не нужно переезжать в глушь!       «Проклятье, да замолчи ты уже! Я должен сдать этот экзамен, иначе отец совсем возненавидит меня! Отвали хоть на час!»       Но я не могу! О каком экзамене речь? Что за глупости, когда Чимин…       «Хватит!»       Чонгук переламывает пальцами карандаш, и треск привлекает всеобщее внимание в тихом классе. Преподаватель настороженно всматривается в студента, но тот лишь слабо улыбается, извиняясь и говоря, что все нормально.       Только все ни черта не нормально! Чонгук не ответил ни на один вопрос, и от раздражения хочется выброситься из окна.       Как он ненавидит это! Этот проклятый внутренний голос, жалкую, не способную себя контролировать вторую сущность, которая только и может, что думать об альфах. Альфе. Этом проклятом Пак Чимине, которого почему-то прислал отец. С его крышесносным запахом.       Чонгук больше никогда не хочет его видеть. Никогда.       Ты обалдел? Не смей даже думать об этом! Ты и так мне всю жизнь разрушил! Не смей! Я предупреждаю тебя!       Но Чонгук не слушает.       Еле досидев до конца экзамена, он вызывает такси и направляется прямо в бар, запивать свою жалкую, никчемную жизнь.       Внутри еще мало народу (все-таки середина дня, и нормальные люди заняты делами), но Чонгук все равно находит знакомых и пытается отвлечь себя общением. Получается плохо. Он пьет, смеется, флиртует, но ничто из этого не помогает выкинуть из головы нового охранника. Тогда он собирается и идет к единственному человеку, который может ему помочь.       Секретарша на ресепшене смотрит на него, как на забредшее на модный показ пугало. Чонгук знает, что алкоголем от него разит за пару метров, а походка выдает состояние даже за их пределами. Вид у него неважный, и, наверное, многие бы решили, что он заблудился и случайно перепутал уважаемую компанию с баром, если бы это был его первый раз в этом месте.       Чонгук кое-как забредает в лифт, находит себя в зеркале и ужасается, держась за поручень и изо всех сил стараясь не завалиться.       Уверен, в этой компании тоже найдется альфа. Может, мы ему понравимся…       Спьяну внутренний голос теряет и так хлюпкие рамки, и Чонгук морщится от осознания того, насколько он низок. Хочется рыдать и расцарапать себе лицо одновременно. Но лифт вдруг одаривает пробуждающим «дзынь», и Чонгук вываливается на этаж. Работники в белых халатах косятся на него, как на динозавра в городе лего, и невольно заслоняют собой микроскопы, склянки и другую ерунду на рабочих местах. Чонгук же кое-как пробирается по лабиринту из столов и буквально падает на косяк раскрытой в небольшой кабинет двери. Намджун, двадцатидевятилетний фармацевт, облаченный в халат и защитные очки, вскидывает на него удивленный взгляд и вскакивает с крутящейся табуретки.       — Чонгук? — восклицает он пораженно и бежит ловить. — Что ты здесь делаешь?       Чонгук опускается на соседнюю табуретку, укладывает верхнюю часть тела на быстро освобожденную для него половину стола и надувает губы.       — Намджун, мне нужна твоя помощь! — ноет он, словно капризный ребенок.       — Протрезветь? — вскидывает бровь старший друг и, состроив недовольную рожицу, идет к шкафу. Он достает оттуда пузырек с таблетками, наливает из-под крана воду в стакан и протягивает Чонгуку. Тот безропотно принимает. — Что случилось?       — Отец приставил ко мне альфу! — продолжает канючить Чон и пытается топнуть ногой, но лишь мажет носком по линолеуму.       — И что? — не понимает старший. — Это же не первая твоя встреча с волками.       — Но он так вкусно пахнет! — протягивает младший, и Намджун понимающе задирает подбородок.       — Вот оно что! Лучше, чем другие?       — Намного лучше! Так великолепно, как еще никто не пах!.. И я не знаю, что мне делать. Ты обязан спасти меня!       — Чонгук. — Намджун распрямляется, поворачивается всем корпусом к другу и тяжело вздыхает. — Может, пришла пора закончить с этим спектаклем? — Чонгук таращит глаза так, что Намджун спешит пояснить. — Я не могу посадить тебя еще и на подавители инстинктов. Ты и так живешь на таблетках, тело должно отдыхать, иначе даст сбой.       — Но ты же гений, придумаешь что-нибудь, — молит Чон.       — Что? Изобрету новый препарат за пару дней? — усмехается грустно Намджун. — Я и так нарушаю закон, давая тебе не прошедшие сертификацию таблетки. Я сесть могу за то, что делаю! А сертифицировать их незаконно, ты же знаешь, так что каждый раз, что ты суешь себе в рот эту крошечную белую непримечательную штучку, ты подвергаешь опасности меня и всю мою компанию. А теперь ты хочешь, чтобы я рисковал сильнее? Чтобы довел тебя до обморока, приступа или еще чего, что отправит тебя в больницу, а меня в тюрьму? Просто найди себе психоаналитика, Чонгук!       — Ага, и отцу заодно! — раздражается трезвеющий на глазах парень.       — Почему ты так уверен, что он тебя не примет? Он принял тебя бетой, омега же явно не хуже.       — Хуже, и ты знаешь это, — скрипит зубами Чон. Он поднимается, упираясь руками в столешницу, и стреляет в друга острым взглядом. Тот виновато поджимает губы.       — Однажды тебе все равно придется встретиться с реальностью, Куки. Ты не сможешь глотать маскирующие препараты всю жизнь.       — Смогу. Я уже говорил тебе: мне не нужна другая жизнь, — непререкаемо отвечает Чонгук, и Намджун хмурится, а потом тянет руку к другу. Он хочет поддержать, но Чонгук, как обычно, сбегает от любого проявления заботы и, схватив рюкзак, покидает кабинет ровной походкой.       +++++       Когда из университета выходят последние работники (явно уже даже не студенты), а сумерки начинают активно сгущаться, Чимин понимает, что что-то не так. Что этот избалованный, не уважающий никого, кроме себя, гаденыш посмеялся над ним и сбежал.       Включив свет в машине, он начинает активно копаться в своей записной книжке, где собрал всю данную ему информацию о Чонгуке, и находит несколько адресов, которые начинает проверять один за другим. Ездит в бары, клубы, парки, даже навещает караоке с продолжением, работница которого несколько раз была замечена в постели Чонгука, и полностью изматывается. Он проклинает новую работу не одну сотню раз и в результате подъезжает к квартире Чонгука, решая дождаться путешественника там. А потом замечает свет в окне и начинает материть всех: себя, Чонгука и даже Тэхена.       Будет забавно, если  окажется, что парень отправился из универа сразу домой, а Пак искал его по всему городу. Будет очень забавно… Так, что Чимин не может решить, смеяться ему или плакать. Вместо этого он стискивает руль, стараясь вылить на него всю агрессию, а потом идет в дом.       Он знает даже код от входной двери, но решает не быть грубияном (не опускаться на уровень своего подопечного) и позвонить в звонок. Чонгук открывает почти сразу. В домашней одежде: безразмерной толстовке, спортивных штанах с вытянутыми коленями и белых носках с пальчиками.       Боги, как мило! Ты только взгляни!       «Ты серьезно сейчас? Помолчи, пожалуйста!»       Нет, ну правда! Он действительно это носит?       Пока внутренний альфа совершенно неуместно умиляется крошечной детали, Чимин пытается не взорваться. Он переступает порог, играя желваками и стреляя взглядом так, что Чонгук подается назад. В руке у него пачка сушеных водорослей, а губы блестят от масла и соли.       — Я просил тебя сообщить мне, когда будешь выходить, — стараясь говорить как можно спокойнее, выдавливает Чимин. Чонгук лишь пожимает плечами.       — Забыл, извини.       — Забыл? Ты за дурака меня держишь? — Чимин понимает, что перегибает палку, уже в процессе, но его альфа наконец оторвался от созерцания пальчиков и вспомнил, что засранец оскорбил их гордость, поэтому теперь борется за право руководства, успешно пробиваясь наружу низким голосом и грозным взглядом.       И снова это пожимание плечами, поджатые губы и опущенный взгляд. Да ему просто все равно!       — Ни на того нарвался, малец. Я не позволю так обращаться с собой! — Чимин делает шаг перед, и Чонгук наконец поднимает глаза.       Можно, я в них потеряюсь?..       А, ой…       В конце концов, он ничего такого и не сделал… Может, правда забыл…       «ЧТО?!»       Нет, ну правда, посмотри, как он смотрит. Почти невинно.       «Ага, как волк в овечьей шкуре. Приди в себя! Он унизил нас! Разве нет?»       Ну… да, немножко…       «Ты когда успел сменить пластинку, а? Нет, серьезно. Он же даже не омега! Я бы понял, если бы тебя так унесло с волка».       А может, все дело в том, что ты держишь нас на голодном пайке уже больше года? Может, мне теперь и беты нравятся. Особенно такие.       «Иди ты!»       Чимин делает шаг назад, обескураженный внутренними противоречиями, и отводит взгляд от огромных темных глаз, обрамленных густыми ресницами. Ну правда, надо признать, парень красив. Вот только Чимин никогда не велся на пустую красоту. И сейчас уж точно не начнет.       — Не думай, что сможешь шпынять меня, как школьника-неудачника, — бурчит под конец Пак и близится к двери. Он рассчитывал на совершенно другой исход. — Иначе узнаешь, с кем связался.       Он выходит, а Чонгук резко выдыхает и тут же распахивает окно. Ему необходимо избавиться от этого едкого запаха. Чимин почти разозлился, но феромоны альфы не подключил. За это Гук благодарит Бога, в которого не верит, так как понятия не имеет, как повел бы себя его внутренний предатель. Однако злость Чимина дает ему осознание, что Пак не привык к подобному обращению. Альфы по своей природе горделивы. Они  лидируют и подчиняют окружающих, а не мирятся с унижениями. И поэтому у Чонгука рождается план. План и надежда на то, что он все же сможет дышать свободно. Он сделает все, чтобы надзиратель уволился.