Надзиратель, или волк в овечьей шкуре

      Когда Чимин просыпается, перед глазами все еще стоит миловидное лицо Чонгука и его утопающие в широких рукавах руки. Парень не мал: он высок и явно хорошо сложен, но каким-то образом умудрился выглядеть в домашней одежде, как ребенок в отцовском костюме, и Чимин не может это забыть. Бурчит, проклинает себя, но снова и снова проигрывает в памяти носки с пальчиками, огромные глаза и растрепанные пышные волосы.       Пак не понимает подобную реакцию. Не хочет понимать, потому что знает, что не может запасть на своего подопечного. Более того, тот этого даже не заслуживает. Его поведение отталкивает настолько, что, будь воля Чимина, он бы переехал в район подальше, дабы случайно не встретиться в городе.       Я согласен сменить район на тот, где живет Чонгук.       «А тебя вообще никто не спрашивает. Ты меня разочаровал».       Чимин встает с кровати, выползает из спальни и лениво машет стоящему с чашкой кофе Тэхену.       — Как прошел первый день? — с сияющими глазами интересуется друг, и Чимин вздыхает.       — Ты даже не представляешь!..       Чимин рассказывает все в подробностях, снова раздражаясь, а потом задумывается о сегодняшнем расписании. Занятий у Чонгука нет, и Чимину интересно, чем же займется этот бунтарь. Альфа пишет ему сообщение, надеясь узнать, но зазнайка даже не отвечает.       — Он его прочитал, — сжимает зубы Пак, на что Тэ лишь пожимает плечами. А что еще делать? Он предупреждал, что работа будет не из легких.       Позавтракав, Чимин направляется в квартиру к Чону, но на этот раз тот ему не открывает.       — Зачем ты пришел? — лишь раздается из-за двери, на что Чимин строит такую рожицу, что любой увидевший понял бы, что он крайне недоволен невоспитанностью этого избалованного ребенка.       — Я пришел, потому что ты мне не ответил, где будешь.       — Как слышишь, я дома, — парирует Чонгук.       Вот наглый щенок! Надо научить его уму-разуму. И уважению к старшим.       «Сидеть! Ты же еще вчера чуть не прыгал на него, виляя хвостом, а теперь опять злишься? Определись уже, чтобы я мог понять, чего от тебя ждать!»       А я тут при чем? Это он!       «Ага. Иди спать и не мешай мне работать!»       — Тогда я пока подожду в машине, — как можно спокойнее говорит Чимин.       — Долго ждать будешь. Я никуда не собираюсь, — отвечает Чонгук и отходит от двери. По крайней мере, Чимин так решает, потому что больше гаденыш ничего не говорит. И он бы рад ему поверить и поехать домой, но господин Чон не просто так нанял сыну уже не первую няньку, и Чимин не позволит играть с собой.       Как и сказал, он возвращается в машину и сидит там, слушая музыку и наблюдая за выходом из дома. Проходит несколько часов. Со временем голод берет свое, но Чимин решает, что это будет ему уроком. Надо запасаться пропитанием. Однако когда появляется другая потребность, игнорировать ее уже не получается. Недолго думая, Чимин отлучается в туалет в ближайшем магазине. Бежит туда и обратно, стараясь не пропустить ничего важного, и выдыхает, когда дом выглядит таким же, каким он его и оставил.       Остаток дня проходит спокойно. Даже сонно. Чимин борется со скукой, подпевая радио, а ближе к ночи, решив, что Чонгук все же никуда не собирается, отправляется домой.       На следующее утро его будит телефонный звонок. Вскочив от неожиданного вызова, Чимин находит часы и обнаруживает, что нет еще и семи. Кому он мог понадобиться в такую рань?       Однако когда глаза падают на надпись «Господин Ким», сердце куда-то ухает.       — Господин Пак, может, я недостаточно хорошо донес до вас ваши рабочие обязанности, — начинает он холодно, и глаза Чимина раскрываются от ужаса. В чем он успел провиниться? Разум отчаянно пытается спросонья сообразить, но ничего не находит, — но ваша задача не только наблюдать, но и предотвращать различные казусы, в том числе ухудшение репутации Чон Чонгука.       — Конечно, я это понимаю, — все еще совершенно ничего не понимая, отвечает Чимин.       — Тогда почему вы допустили такое?       «Допустил что? ДОПУСТИЛ ЧТО?» — Разум буквально вопит, но ответа не находится.       — Не могли бы вы объяснить мне, что именно вас смущает? — любезно интересуется Пак. Изо всех сил он делает вид, что все нормально, но сердце колотится быстрее, чувствуя, что он где-то накосячил. Вот только где? Что этот мерзавец опять выкинул?       — Вчерашний танец на стойке.       «ЧТО?! Когда он успел? Что происходит вообще?»       Ну так что, вернемся к «проучить»?       «Только твоей язвительности сейчас не хватает».       — Я понял. Такого больше не повторится, прошу прощения.       — Я постараюсь сгладить углы с господином Чоном, но второй раз подобное он не простит, — произносит господин Ким, и Чимин буквально покрывается холодным потом. Если он завалит в своей жизни и это, останется только распечатать диплом неудачника.       — Я все понял, прошу прощения. Спасибо, господин Ким.       Чимин тут же открывает браузер и судорожно рыскает по всем подходящим сайтам, ища информацию о Чонгуке. И находит быстро. Болезненно быстро. «Очередной отдых богатого наследника. Когда он успевает уставать?» — гласит заголовок, и под ним красуются фото веселящегося Чонгука. На барной стойке, рядом с шестом, с напитком в руках и сигаретой в зубах.       «Он что, еще и курит?!»       Внутри все опускается от осознания того, насколько Чимин провинился. Именно для предотвращения подобного его и наняли, а он вместо этого слушал музычку, а потом крепко спал. Ну просто работник месяца!       Чимин подрывается с места, толком даже не подготовившись. Наспех одевшись, не причесавшись, забыв надеть часы и носки. Он вылетает из квартиры с одним намерением — разорвать в клочья. Утренние пробки не позволяют добраться до жилья Чонгука быстро, и это раздражает Пака еще сильнее.       Приехав, он колотит в дверь и звонит в перерывах между стуками, чем, кажется, тревожит всех соседей на этаже. Но Чонгук не открывает. Возможно, все еще спит, а Чимину кажется, что у него сейчас когти вместо ногтей вырастут и он вернет волкам способность обращаться.       Прождав пару минут без ответа, Чимин под нос матерится и достает записную книжку со всей нужной информацией. Быстро отыскивает код от двери и бесцеремонно врывается в жилище мерзавца.       Внутри тихо. На удивление чисто: никаких разбросанных вещей, противного запаха или пустых бутылок.       «Может, его дома нет?» — мелькает на секунду мысль, и все действия внезапно кажутся невероятно глупыми.       Он дома.       «Откуда ты знаешь?» — таращась на закрытую в спальню дверь, спрашивает своего внутреннего альфу Чимин.       Просто знаю. Поверь мне.       И, словно в подтверждение, дверь тут же отворяется, и Чонгук показывается на пороге. Заспанный, взъерошенный, недовольный.       — Что ты тут делаешь? — спрашивает он. — Как ты дверь открыл?       Ты смотри, как он прикидывается невинной овечкой!       «Ага. Можно я его прибью?»       — Кодом, — с рыком выдавливает Чимин и делает шаг ближе. Чонгук впивается пальцами в ручку двери.       Кажется, он понял, что мы серьезно. Хорошо. Может, он не безнадежен и инстинкт самосохранения окончательно не атрофировался.       — Надо будет сменить, — спокойно произносит Чонгук.       — Ты бессмертный? — вырывается против воли, и Чимин тут же укоряет себя за подобное панибратство. Как бы Чонгук себя ни вел, он не имеет права общаться с ним, как с провинившимся младшим братом. — Ты же знаешь, что должен говорить мне, если куда-то идешь.       — А что ты мне сделаешь? — приподнимает брови Чонгук, и Чимин аж отшатывается от такой наглости. — Расскажешь отцу? Он и так знает. Я не альфа или омега, чтобы ты мог подавить меня своими феромонами. Так что? Чего именно мне бояться?       Вот наглец! Давай покажем ему, что в нашем арсенале не только феромоны! — рвется наружу альфа, но Чимину нечего ответить на выпад подопечного.       «Он ведь прав».       Прав?!       «Я никак не могу на него повлиять. Хотя…»       — Я тоже умею пакостить, — говорит Чимин, снова делая шаг вперед. Он старается прожечь оппонента взглядом до самого нутра, и, судя по растерянному виду Чонгука, у него это получается. Парень смотрит, как застигнутый охотником олень, и дышит все чаще. А Чимин упивается этим моментом. Подходит, не спуская глаз и наслаждаясь реакцией. Приближается все сильнее, непонятно, чего пытаясь добиться, и останавливается буквально в паре десятков сантиметров.       Какой он красивый…       Чимин чуть ли не подскакивает, когда находит себя настолько близко к Чонгуку и настолько потерянным в собственном странном желании. Зачем он это сделал? Что хотел показать? Устрашить? А кому стало страшно? Если только самому Чимину от того, как спокойно он потерял над собой контроль и даже не заметил. Альфа лишь чувствовал, как его тянуло к этому бете. Какой-то невиданной силой, без причины. Просто нужно было быть ближе, чтобы получше рассмотреть огромные темные глаза и втянуть естественный запах тела.       — Если ты не хочешь по-хорошему, будет по-плохому, — заканчивает Чимин угрозу, а сам бегает взглядом по лицу, изучая каждую черточку.       Следовать за ним по пятам — не такая уж и плохая идея… Я вообще не против. А наказать его… Я знаю, как нужно наказывать плохих мальчиков.       Чимин практически отпрыгивает. Резко, внезапно, но сделав вид, что так и надо. Грозно смотря и раздраженно проходя к кухонной стойке. А сам сжимает кулак и пытается выровнять дыхание.       «Да ты с ума сошел! Нельзя!»       Почему это? Он нам не родственник, не несовершеннолетний. Так что можно.       «Он бета! Парень! Наш подопечный! Мало нам проблем? Это ужасная идея, с какой стороны ни посмотри».       А по-моему, прекрасная, со стороны того, что он красавчик.       «И что?! Да, красавчик! И что?! Тебе так мало надо?»       Ну… нет. Ну а что? Какие у него недостатки? Молодой, красивый, с характером.       «Ага, балбес и разгильдяй! Шикарный характер!»       Да брось, не все ли равно?       «Нет!»       А мне да.       Чимин чуть ли не рычит, впиваясь ногтями в ладони. Его внутренний альфа не желает его слушать, и это просто катастрофа. Ну никого лучше не мог найти, чтобы запасть, чем того, кто ему совершенно не подходит!       Чимин никогда даже внимания не обращал на парней-бет. На девушек, особенно по молодости, да, в конце концов, многие волки сходятся с людьми. Но одно дело — быть с девушкой, с которой могут родиться дети, и совсем другое — с бесполезным парнем. Союзы с женщинами воспринимаются как что-то нежелательное, но допустимое, с парнями же — как нечто постыдное, что ведет к вырождению рода. А уж к роду волки относятся крайне серьезно. Остаться без потомков для и без того малочисленных волков — настоящая трагедия.       Конечно, Чимин не обязан сочетаться с Чонгуком браком (да и кто бы дал?!), но даже простая интрижка осуждается обществом как что-то противоестественное, и альфа никогда не думал, что вляпается в нечто столь неоднозначное.       «Хотя чего это я переживаю? Можно подумать, что у меня реально есть шанс «вляпаться».       Почему это нет? Ты что, растерял весь свой шарм? Ничего, у меня еще остался.       «Твой шарм на него не действует, забыл? И Чонгук не гей, он на нас даже не посмотрит. Господи, о чем я думаю?..»       — Ты так и будешь тут сидеть? — вырывает из размышлений своего надзирателя юный Чон. Он стоит с тарелкой кукурузных хлопьев с молоком и поедает, глядя на задумчивого Чимина.       «Фу, американский завтрак. Ничего лучше не было что ли?»       Ну не омега, не омега… Создавать уют в доме и готовить — не его. — Чимин мельком окидывает взглядом почти стерильную квартиру. — Но ничего, мы можем и сами приготовить.       «Заткнись».       — Ага. Именно так. Я теперь от тебя не отлипну. Куда ты, туда и я.       Чонгук надувает губы и задумчиво приподнимает брови.       — Ладно, — безразлично бросает он, и Чимин может поклясться, что это простое слово пропитано обещанием устроить ему сладкую жизнь.       Они проводят в квартире почти весь день. Чонгук ест, убирается, загружает стиральную машину и, пока она работает, закрывается в спальне. Чимин так и остается на кухне, от скуки сидя в интернете и постоянно натыкаясь на фотографии, напоминающие о его стыде.       Вечером же, когда тело уже мечтает о просмотре фильма на диване, Чонгук вдруг появляется при полном параде. Одетый в черные джинсы и такую же рубашку, надушенный, с укладкой он смотрится просто великолепно, и внутренний альфа бесстыдно пускает слюни.       — Куда мы? — интересуется насторожившийся Пак.       — Я в клуб, а куда ты, понятия не имею, — растягивает губы в бесящей улыбочке Чон.       — Я туда, куда и ты, — напоминает сурово Чимин, на что зазнайка только усмехается. Он хватает ключи от машины (У него еще и своя есть?!) и покидает квартиру, чуть не стукнув Чимина дверью по носу.       Пак забирается на пассажирское сиденье в последний момент, не дав Чонгуку возможности заблокировать двери, и очень гордится собой, одновременно мысленно одаривая подопечного самыми яркими эпитетами.       Клуб Чимин узнает сразу. Не потому, что он там был, а потому что читал его название в заметках господина Кима как одно из самых дорогих и пафосных заведений Сеула, где практически живут репортеры.       «Интересно, он специально приходит туда, где его могут фотографировать? Или это какой-то план?»       Чимин знает, что это не единственное место, куда ходит наследник. Многие из них намного более спокойны и неприметны, но сегодня Чонгук почему-то привез его именно сюда.       Заходя, Чимин тут же чувствует себя не в своей тарелке. Он не выглядит не только как гость данного места, но и как типичный охранник подобного гостя. За столиками в темном помещении с красноватым светом и громкой музыкой сидят люди, чьи часы стоят больше годовой зарплаты Пака. Облаченные в дорогущие наряды, попивающие алкоголь стоимостью с автомобиль, а рядом с ними, стоя или сидя, находятся телохранители в идеальных костюмах. Суровые, ухоженные, собранные, всем своим видом они показывают класс, а Чимин вспоминает о том, что забыл надеть носки. Пак машинально тянется к волосам и кое-как их приглаживает, пока Чонгук проходит к какой-то компании.       Альфы, — просыпается внутренний голос и настороженно навостряет уши. — Почему он тусит с альфами?       От обилия запахов инстинкты Чимина дают о себе знать, а Пак невольно распрямляется, выпячивая грудь и стараясь казаться сильнее. Встречи с альфами всегда крайне специфичны. Незнакомцы тут же начинают красоваться друг перед другом, устраивая негласное соревнование, которое чаще всего приводит к соревнованию реальному. В силу природы альфам непросто дружить. Малое количество волков (а именно, омег), создает конкуренцию, и почти каждая встреча проходит в напряжении, отчего дружба обычно складывается годами. Спокойно общаться альфы могут или при ясной иерархии, или при родственных отношениях, или при полном отсутствии конкуренции. Поэтому Чимину всегда было проще общаться с бетами. Тэхен не рвется показать, что он сильнее, и не пытается инстинктивно подавить феромонами. А общение с альфами просто… изматывает.       Чонгуку же подобная компания кажется нормальной. Он не чувствует подавляющих феромонов и этого вечного «меряния письками», как называет встречу альф Тэхен. Для Чонгука эти волки — просто такие же наследники, как и он. Богатые, успешные и красивые. Люди с властью. Он среди них выглядит уместно, а Чимин пытается ровно дышать и не показать волнения, потому что его уж точно заметят. Страх — один из самых сильных запахов, но с возрастом волки учатся различать и другие эмоции, поэтому, что бы Чимин ни испытывал в присутствии этих парней, они узнают.       — Куки! Ты наконец почтил нас своим присутствием! — восклицает высокий светловолосый альфа.       Лидер? — тут же реагирует внутренний волк, и Чимин тяжело вздыхает. Начинается. — И еще: «Куки»? Серьезно?       Куки?! Печенька?       «Да уж, печенька с камнями».       А мне нравится.       «Я даже не сомневался».       — Разве я мог забыть про вас, хен? О чем ты?! — улыбается Чонгук слегка смущенно, и брови Чимина ползут вверх.       «А он умеет быть милым. Кто бы мог подумать?!»       Да, он милый…       «Ага, ага. Спокойно».       — А это кто? — переводит внимание на Чимина альфа.       — А, это, — недовольно машет в его сторону головой Чонгук. — Мой новый надзиратель.       — Альфа? Ты же знаешь, что он альфа, да?       — Знаю, — вздыхает Чон.       — Альфа в роли няньки? — усмехается светловолосый, и Чимин покрывается гусиной кожей. Такое странное ощущение, какое возникает от раздражения. Словно у него вздыбливается шерсть, потому что нужно защититься и показаться больше. Остальные альфы тоже улыбаются, и все пять пар глаз впиваются в Чимина. — Он ведь даже не телохранитель.       — Я могу защитить при необходимости, — заявляет Чимин низким голосом. Смотрит сурово и серьезно. — В моем запасе есть боевые искусства, не переживайте.       — Даже так? — снова расплывается в улыбке белобрысый и начинает откровенно насмехаться. Развлекаться, как с игрушкой. — Что ж ты в няньки пошел?       Чимин непроизвольно морщит нос от отвращения.       — Не все могут родиться в богатой семье.       — Ты родился в семье волков. Тебе этого мало? — прищуривает глаза альфа и делает шаг вперед. Чимин ему не нравится, это видно, и Чимину совершенно не нравится он. — Не стыдно позорить род?       Слова бьют больно. Чимин старается не показывать, но безымянный гад впивается когтями в незажившую рану, в комплексы, с которыми Чимин безуспешно борется последние годы.       — Я не собираюсь работать тут всю жизнь, — заявляет Пак. — Мне просто нужны деньги.       — Деньги всегда будут нужны. Или у тебя есть какой-то план? — с сомнением спрашивает оппонент.       — Да. Открою свой бизнес. — Чимин оправдывается. Он знает это. Объясняется перед полными незнакомцами, но ничего не может с собой поделать. Он всегда был отличником. Его всегда хвалили и ставили в пример. А потом школа закончилось, и оказалось, что в жизни таких, как он, сотни тысяч, и многие из них намного более талантливы и успешны.       — Хм? — вскинув брови, альфа явно ждет продолжения, и Чимин мнется, не зная, стоит ли сказать. Они высмеют его опять. Но Чимину ведь нечего стыдиться. Он гордится своим умением танцевать. Это чуть ли не единственное, что все еще получается у него хорошо.       — Танцевальную студию.       Альфы заливаются смехом, а Чимин снова пронзает ногтями кожу ладоней. Рык рвется из груди, но нападать на группу альф — идея откровенно отвратительная. Они разорвут его в клочья, и их даже никто не осудит.       Чимин наконец понимает, почему Чонгук привел его именно сюда.       — Серьезно? Ты словно стараешься стать омегой или бетой, — выдает альфа пониже, стоящий по левое плечо от белобрысого.       — Да ладно, ребята, может, он очень хорошо танцует, — пафосно произносит лидер, однако всем своим видом показывает, что не верит в то, что говорит. Он лишь скалится в улыбке, и все смеются. Чонгук просто наблюдает. Он не заливается со всеми смехом, но в его глазах пляшет издевающееся веселье, и внутренний альфа чувствует себя оплеванным.       Мы должны показать им.       «Что?!»       Да! Ты что, серьезно, все так и оставишь? Осталось расстелиться перед этими гадами ковриком, чтобы окончательно забыть о самоуважении. И ты еще хочешь, чтобы Чонгук после этого считался с тобой?       Как бы противно Чимину ни было, он понимает, что внутренний голос прав. Он должен показать, чего стоит. Сейчас как раз играет подходящая песня, хореографию к которой он хорошо знает.       — Можете проверить, — с вызовом говорит он, и альфы изумленно изгибают брови.       Чимин почти трясется, когда выходит на небольшую сцену, освещенную желтыми прожекторами. Песня, словно насмешка — «Идеальный мужчина», и Чимину хочется провалиться сквозь землю, но он не может позволить себе ударить в грязь лицом. В конце концов, он тоже альфа. Должен показать, чего стоит.       Альфы и Чонгук устраиваются на полукруглом диванчике и, вальяжно развалившись на нем, наблюдают за шоу. Вначале парни еще подшучивают, но когда Чимин начинает резкие, точные, выверенные движения, смешки заканчиваются. Чонгук смотрит, не в состоянии оторваться, и ловит каждое движение. Чимин хорош. Очень хорош. Он выглядит уверенно, властно, профессионально. Как успешный айдол, знающий себе цену, и все в зале переводят на него свое внимание. В какой-то момент Чимин даже начинает подпевать, и Чонгук ловит себя на том, что пытается услышать.       Он шикарный… — вздыхает внутренний голос, и Чонгуку даже нечего ответить. Он занят. А потом Чимин снимает пиджак, оставаясь в белой рубашке, и кидает его в зал. Вещь падает рядом с Чонгуком, и природный запах ударяет в нос, заставляя прикрыть глаза. — Можно, я прямо тут откинусь? Как ему идет эта рубашка… Его кожа в ней кажется еще безупречнее. Хочу его съесть. Прямо сейчас. Вот прямо сейчас.       «Хва…тит. Пожалуйста, хватит», — мямлит Чонгук.       Он такой сильный… Как представлю, что эти руки…       «Хватит!» — уже вопит Чон и залпом опустошает стакан виски. Больше он не смотрит. Сидит, отвернувшись, и просто пытается дышать. Нога отпинывает упавший на пол пиджак, и внутренний омега весь сжимается от этого действия.       Чимин возвращается запыхавшийся и раскрасневшийся. Поднимает пиджак и отряхивает, наверняка, бросая укорительные взгляды на Чонгука. Но тот не сморит.       — Ну, неплохо, — говорит Кун насмешливо. — Может, нормальные альфы приведут к тебе на занятия своих детишек-омег.       Теперь Кун раздражен еще больше. Чимин показал, что в чем-то хорош, более того, умеет то, что Кун не умел никогда, и теперь тот просто обязан это обесценить. Эго всегда было его главной болезненной точкой. Чонгук прекрасно помнит, как он нанял в школе парней, чтобы те избили победившего его на соревнованиях по бегу альфу. Если Кун в чем-то не первый, первого надо уничтожить.       — И ты можешь приходить, — растягивает губы в язвительной улыбке Чимин, и что-то внутри Чонгука больно дергается.       — Ты берега попутал, щенок? — Кун резко встает с дивана и толкает Чимина в грудь. Тот отшатывается, и тут же воспламеняется. Как разъяренный бык, из носа которого валит дым.       Чонгук подскакивает и выставляет руки, разделяя парней.       — Спокойно, — говорит он, обращаясь, в первую очередь, к Куну.       — Отвали, малыш, это не твое дело, — отпихивает Чонгука Кун, и он падает обратно на диван. Чимин переводит на него взгляд, и Чон буквально видит, как распыляется возмущение в этих круглых блюдцах.       — Ты чего его пихаешь?       Голос звучит низко, угрожающе, и Чонгук вмиг проклинает свою глупую голову, которая решила, что привести Чимина к группе неадекватных альф — хорошая идея.       Он даже не понимает, кто бьет первым. Видит лишь, что Кун склоняется от удара, утирая рассеченную губу, а Чимин держится за скулу.       «Это зашло слишком далеко».       Ты думаешь?! Прекращай это, сейчас же!       «Да», — судорожно думает Чонгук и поднимается. Снова влезает в драку, пытаясь ее разнять, и смотрит на других парней, прося их поддержки, но они лишь наблюдают за шоу и морщатся от вмешательства зазнавшегося беты. Чонгук знает, что впутываться в разборки альф нельзя, но ничего не может поделать. Сам начал, сам должен и закончить.       Однако когда удар прилетает и ему, а в ухе начинает звенеть, внутренний зверь просыпается и у него.       Может, я и омега, но я все еще волк. И не позволю никому так с собой обращаться. Даже этому ублюдку Куну.       Следующий удар Чонгук наносит сам. Резко, неожиданно, больно. В конце концов, не зря же он уже пару лет ходит на фитнес. Чонгук умеет драться. Слабость и нежность омеги всегда ему претила, и парень учился защищаться с малых лет. А потому, в купе с волчьими особенностями, из него выходит отличный боец. Ему удается нанести наглецу несколько ударов, но на этом терпение его друзей заканчивается, и они присоединяются к заварушке. Следующий удар Чонгук даже не чувствует. Лишь отлетает, натыкаясь на Чимина, и пытается разобраться с кружащейся головой и темнотой перед глазами.       А потом рука Чимина сжимается на его запястье, и Чонгук слышит рык. Гортанный, злобный, пускающий холодок по всему телу, и пол уходит из-под ног. Чимин включает альфу. Пускает в ход феромоны. Не те, что автоматически вырабатываются при ярких эмоциях, а которые волки вырабатывают осознанно, желая подавить волю. Те самые, с помощью которых определяются лидеры и подчиняются стаи. И Чонгук весь съеживается от осознания того, что будет, если все альфы начнут это сражение.       Но пока чувствует только Чимина. Его настойчивый, удушающий, заполняющий все запах. Он льется из него, опутывая, словно паутина, и не позволяя даже двинуться. Давя. Буквально придавливая к земле. И Чонгук не может вдохнуть. Ноги подгибаются, и вся внутренняя сущность требует склонить голову перед лидером.       Голова кружится, тело дрожит. Но краем глаза Чонгук с удивлением замечает и то, что компания Куна тоже замирает. Ошарашенные подобной силой, они затихают. Сану, самый юный и мелкий парень, падает на колени, и Кун недовольно морщится. Но и сам держится с трудом. Смотрит упрямо, с ненавистью, но выносить становится все сложнее. А Чонгук молит, чтобы это закончилось, потому что его в стоячем состоянии держит только рука Чимина.       — Эй! Прекратили!       Чонгук еще никогда не был так рад видеть вышибал. Пара накаченных до невозможности бет подходит к их компании и выволакивает из клуба.       Чонгук не знает, как идет. Кажется, его тащит Чимин, но когда они наконец оказываются на улице, воздух приносит немного ясности, хотя все равно слишком мало, отчего Чон по-прежнему висит на Чимине, впиваясь пальцами в ворот его рубашки и кожу руки.       — Классные у тебя друзья. Классные, — изрекает альфа саркастично и заталкивает Чонгука на пассажирское сиденье его собственной машины.       — Они мне не друзья, — бурчит Чон в ответ, прикасаясь к начинающей болеть скуле. Оказывается, у него идет кровь.       — Кто бы мог подумать?!       Обратно они едут в полной тишине.       Чимин пытается прийти в себя и игнорировать беспокоящие раны, а Чонгук просто смотрит в окно. Чимин не первый раз в таком состоянии. На занятиях боевыми искусствами синяков у него было не меньше. Он не сильно беспокоится, ведь на волках все заживает быстрее, но вот Чонгук… Пак думает, просто ли его уволят, или сначала убьют за то, что он позволил избить единственного наследника господина Чона.       Он видел, что Чонгука не раз ударили в голову, а беты подобное переносят плохо. Однако Чонгук наотрез отказывается ехать в больницу, и Чимин соглашается слишком быстро. Совесть не оставит его за это в покое, но надежда на то, что работодатель оставит ему конечности все же слишком манит. Если они поедут в больницу, господин Чон узнает обо всем уже сегодня. А если нет… может, не узнает вообще.       Как ты можешь?! А если у него серьезные раны? С ума сошел? Тебе работа дороже его жизни?       «Он сам отказался. Совершеннолетний парень, как я могу его принудить?»       Мерзкие оправдания. Просто поезжай в больницу и все.       «И быть уволенным?»       А если он умрет, думаешь, тебе премию дадут?       «Не перегибай, его всего-то пару раз ударили».       Да он на ногах не стоит, идиота кусок!       «Ладно!»       Чимин резко разворачивает машину, и Чонгук оживает.       — Ты куда? — с легкой паникой спрашивает он.       — В больницу.       — Я сказал, что не поеду туда! — заявляет Чон непререкаемо. А потом, чуть подумав добавляет: — Или ты для себя?       — Нет. На мне заживет, я же альфа, а вот ты…       — Выйду на первом же светофоре, если ты продолжишь ехать в этом направлении.       — Ты не понимаешь? Последствия могут быть серьезными! — взволнованно повышает голос Пак.       — От чего? От пары царапин? — Чонгук прикладывает пальцы к рассеченной скуле, но на них даже не остается крови. Чимин задумчиво косится и закусывает губу.       — Ладно. Но я сегодня останусь у тебя на случай сотрясения.       — Ты что, врач? Чем ты поможешь?       — Вот поэтому я и хочу…       — Ой, заткнись! — буркает Чонгук, словно избалованный подросток, и складывает руки на груди. Чимин даже не находит, что ответить на подобное хамство. Он бы разозлился, если бы Чонгук говорил с жестокостью, но он напоминает ребенка, которого задолбал излишне опекающий брат. Поэтому Чимин просто снова разворачивается и направляется к дому Чонгука.       Чон настойчиво пытается избавиться от него, но Чимин говорит, что не уедет, пока не исправит свои ошибки, а под этим он понимает привести Чонгука в порядок и убедиться, что с ним все нормально.       — Мне не нужна твоя помощь, — заявляет бета мятежно, проходя в квартиру. — Себе лучше помоги.       Чимин прослеживает за придирчивым взглядом наследника и осознает, что его рубашка испачкана в крови, а пиджак и вовсе оставлен на полу в клубе.       «Потрясающе! Единственный нормальный костюм!»       — Сказал же, я в порядке, — надавливает Чимин недовольно, и Чонгук, к изумлению, прекращает спорить. Он достает с верхней полки аптечку и принимается обрабатывать рану. Пак растерянно мнется на месте и то и дело порывается выхватить из рук ватный диск. — Позволь, я помогу.       — Я что, ребенок? Сам справлюсь, — хмурится Чон и слегка отшатывается.       — У тебя тут даже лейкопластырей нет, — заглядывает в чемоданчик Чимин.       — Они в спальне, — отвечает Чонгук, внимательно вглядываясь в отражение в зеркале, а Чимин решает, что обязан хотя бы лейкопластыри принести, поэтому без спроса отправляется в спальню.       — Куда ты пошел? — возмущается Чонгук.       — Я принесу, — невинно отвечает Пак, словно они давние друзья, а не люди, едва переносящие друг друга. Хотя сегодня они дрались на одной стороне. Да, Чонгук сам виноват, но и Чимин позволил вертеть собой. Знал же, что парень не подарок, и все равно повелся. Он должен был защищать его, а вместо этого дал своему эго утянуть в драку.       Комната у Чонгука небольшая. Почти всю ее занимает кровать, аккуратно застеленная серым покрывалом. Справа — стол с огромным моноблоком, слева — окно, а рядом с ним, у самой двери — шкаф. Пахнет приятно, легким ароматом лаванды. То ли кондиционером для белья, то ли чем-то из диффузора.       Чимин быстро сканирует спальню в поисках подходящего места для лейкопластырей и замечает их упаковку на полке у стола. А вместе с этим — и подключенную к компьютеру штуку для рисования, названия которой Чимин не знает.       Он рисует?       Любопытство берет верх, и Чимин, решая пасть сегодня окончательно низко, трогает мышку компьютера. Экран загорается и показывает вебтун. Незаконченный, лишь главу в процессе написания, и Чимин пораженно прокручивает колесико, листая страницу.       Он рисует вебтун? Говорил же, он талантливый. Смотри, как классно! Красиво ведь рисует.       Уже давно отчаянно стучащаяся в дверь совесть не позволяет Чимину продолжить вторжение в личную жизнь, и он спешит вернуться в гостиную, успев при этом прочитать название файла: «Глава 21».       — Спасибо, а теперь уходи, — говорит Чонгук, взяв у Чимина упаковку лейкопластырей.       Пак снова мнется, но, так и не найдя повода остаться, проходит к двери. Надевает ботинки, нащупывает в кармане ключи от мерседеса и оборачивается на Чонгука. Тот сидит, аккуратно наклеивая лейкопластырь на скулу, и это простое движение почему-то завораживает. Кажется, у этого бунтаря есть совсем другая, неизвестная сторона.       — Поправляйся, — быстро произносит на прощанье Пак и покидает квартиру.