Миссия души

5.       Она бегло осмотрела лес – свой, привычный, родной. Медленно прошагала дальше, рассеянно проверяя ловушки для нежеланных гостей, все – её собственные. Поставленные мастерами клана защиты она снесла, как только сочла себя достаточно повзрослевшей.       Ну, наверное, возраст всё же был немного маловат. И насколько занала она, никто таким до неё особо не утруждался. Поставленные соклановцами защиты были именно что щитами – никак не влияли на неё саму и вреда не могли нести в принципе.       Своё, наверное, просто ощущалось приятнее...       Хроники терялись в догадках, но факт оставался фактом – использовать гендзюцу в быту Учиха привыкли очень и очень давно. Сверкнуть шаринганом, чтобы перебросится парой фраз, когда времени некогда, а сказать что-то надо; добавить трогательные блики в глаза простенькой иллюзией или отбелить себе немного зубы, поиграть со светом для более белой кожи и блеска волос...       Щиты детям тоже ставили по привычке. Часто – родители или более менее ближние родственники, у сирот – кто бы ни был у них в опекунах. А ей, как химе, всё делали мастера клана – доверенные и перепроверенные по десять раз.       Влияние по сути своей было очень базовым – детский разум накладывал свои ограничения... Хотя, нет. Та же Аканэ считала, что не ограничения – странности. Просто этот раздел ген столь неисследован...       Короче, ничто не мешало среднестатистическому Учиха набраться опыта на стороне и построить для себя что-то поверх. Но эх, Изуна среднестатистической никогда не была. А её талант к гендзюцу...       Вообще, больше всего она умела именно в этом – гендзюцу. Другое дело, что дошло это до неё приступно поздно. Не слишком удивительно, на самом деле – в детстве она всегда хотела стать боевиком. Единтсвенная, считай, профессия, что гарантированно и легко принесёт уважение, – в боевом-то клане! Учитывая хреновые навыки воспитания химе у всего клана, решение стать суперсильной в боевке назло всем было до боли... очевидным.       А возможности ген на полную раскрывались не на поле брани, а в спокойной («Кому как, — морщилась Има, — Знавала я эти спокойные обстановки...») обстановке, где спешить особо не нужно и есть время, чтобы развернуться по полной.       В детстве же... Мелкая Изуна, конечно, помнила, что ей удаётся ген, но... Э-э-э... Не иначе, шило в одном месте, конечно... Ну и клан этот!.. Вот вообще... Да и скука... Действовать всяко интересенее, чем мозги напря... Кха... Хм... И вообще, имея легендарного шиноби в учителях-то!..       Она всегда больше стремилась в бой, короче. Да.       Изуна осторожно вступила на тропинку, застланную позеленевшими камнями. Рядом весело тек неширокий ручей, щедро одаривая камни влагой, из-за чего любой путник рисковал скатится в воду и принять освежающий душ. Считай, естественная защита – стоит поскользнуться, и до невозможного холодная вода разберётся с несчастливым плавцом тут же. Нет, Изуна не проверяла. Но ей, как хозяину подсознания, это и не нужно – она просто знает.       Он сидел примерно в той же позе, как много лет тому назад – на камнях у ручья, свесив ноги вниз. Вот уж кому холода бояться не стоило! Да и он, как никак, её часть – никакая естественная защита не среагирует.       Предок сидел, хмуро разглядывая речку, но думал явно о другом. Изуна, не особо усердствуя, распознала волны раздражения и досады – эмоциями он почти не фонил, но уж с такого-то смехотворного расстояния... Еле заметные, впрочем – мастер-менталист в раздумьях, сентиментам тут не место.       Её присуствие не торопились признавать, и она занялась не менее интересным делом: начала разглядывать дедушку. Не часто она его видила, вопреки тому, что можно было бы подумать; после встреч, при возврате в реальный мир, её всегда мучала какая-то непонятная мигрень. Подмечала схожести, не раз упомянутые... да всем, если честно, кому не лень было. Ну, и кто вообще знал, кто такой Учиха Изуна. Хотя и на тот счёт у Изуны начались появляться подозрения, что молодые соклановцы просто наследуют традицию от старших...       Мужчина покосился на неё со скептизмом во взгляде, мол, ты серьёзно? Изуне почему-то легко представился раздраженно подёргивающий хвост и прижатые к макушке чёрные ушки, и девушка мысленно кивнула себе, рассматривая угрюмого предка:       «Всё-таки кот!»       Задорный блеск, внезапно мелькнувший в глазах тёзки, заставил куноичи в тот же миг приготовится неизвестно чему и, как выяснилось, не зря.       Изуна обернулся (девушка могла поспорить на любимую кружку Мадары, что он ухмылялся), предоставив взгляду младшей родственницы угольно-чёрное существо.       — Кот?       — Хорошое животное. Вольное, верткое. Хитрое... — он вздохнул. — Ну, местами.       — Некоторые сказали бы, что собаки много лучше, — не удержалась она, быстро оправившись от потрясения. — Уши увяли, так много у Наны историй, как после смерти какого-то шиноби его нинкены, долго не томя, следом за хозяином отправляются – не могут порознь. Верные, говорит.       — Не склонное страдать по пустякам, — парировал он, медленно гладя мягкую на вид шерсть кота. — Этим только собаки и горазды.       И, подумав, добавил:       — Люди ещё. Наши – особенно, как я понимаю. А вроде фамильный призыв, так нет же – всегда умудряются... Успокоилась?       — А то ты не знаешь.       Изуна тоже уселась на камни, старательно следя, чтобы ни одна часть тела не коснулась воды. Хозяйке ручей, конечно, не повредит, но неприятно будет, это точно. Не любит она холод. Она, дитя огненного клана, привычна к теплу родного пламени.       — Потому и умудряются, что фамильный.       Кот лениво вильнул хвостом. Было видно – сейчас, заласканный, он весьма доволен своей жизнью.       — Херней страдать всем свойственно, полагаешь, — оскалился Учиха. — Не могу не согласиться.       Одна капля, видимо такая же волевая, как «питомец» предка, всё-таки на неё попала. Несколько секунд Изуна имела честь наблюдать за сине-фиолетовым ледяным узором, расползшимся в "месте атаки". Ледяной синяк пропал через несколько секунд – признал, что нет угрозы.       Изуна полюбовалась ещё секунду и покосилась на тёзку.       — Что не так? — спросила она нарочито небрежно, будучи далеко не так спокойна внутри. — Или опять — не время?       — Не время, да, — не стал отнекиватся он, и на полыхнувшие эмоции лишь хмыкнул.       Она фыркнула.       Он скорчил ухмылку.       Она нахмурилась.       На том и порешили:       — Но, вижу, надо.       И как-то так хитро упер задумчивый взор в камень на другом берегу ручья, что Изуна не смогла сдержать волну раздражения: этот жест чем дальше, тем излюбленнее становился у дражайщего Хокаге. Изуна не отрицала, что поза впечатляющая, но для пущего эффекта обоим исполнителям не помешало бы несколько десятилетий прибавить в возрасте. Слишком молодыми оба выглядели, чтобы вдохновенно таращится в даль, и этим – не раздражать.       — Не скажи, — пробормотал тёзка. — Время на подумать – даёт, мудрым выглядишь, если актёрским талантом не обделён под корень, остальным не остаётся ничего, кроме как помалкивать, чтобы не спугнуть твои «великие думы»... И тебе подойдёт когда-нибудь.       — Не в этом столетии!       — Пожалуй, — согласился предок, осмотрев её с головы до ног. И пока Изуна решала, воспринимать это как комплимент или лучше оскорбиться, предок вдруг резко выдохнул: — Ох, надоело!       Встал (кот на его коленях распался чёрно-серым дымом), направился в глубь леса, даже не удосужившись проверить, следует ли она за ним. Что всегда Изуну восхищало – у предка была какая-то... поразительная самоуверенность, если дело косалось её. Будто он совершенно точно знает и понимает, как она себя поведёт.       И ведь правда часто угадывал, гад такой. 6.       Выныривая из внутреннего мира Иузна попыталась было проигнорировать ожидаемую боль в голове, но, увы, не преуспела. Недолго думая, молодая глава древнего клана решила, что сон её уже заждался, а опаздывать – не есть хорошо и вообще – моветон.       Следущее утро же встретило её делами и задачами, все как на подбор – не терпящими отсрочки. Изуна убеждала, заверяла и уговоривала, двусмысленно угрожала и недвусмысленно нахваливала и «вербовала» на свою сторону. Даже утешала – некоторых сердобольных дам клана очень расстроила внезапная смерть наследников бывшего главы от рук «неизвестной мрази». Неизвестная мразь на такое заявление лишь улыбалась понятливо, заверяя, что клан в долгу не отсанется и обязательно отомстит за «славных парней, милых юношей, смелых шиноби...» и биджу знает, кого ещё. После чего поспешила покинуть их – на праздную болтовнью времени не было. Дел, почему-то, до сих пор было невповорот, пусть она и –изменив привычке– встала очень рано утром, а сейчас уже полдень. Будничные задачи никто не отменял, а Изуна пока только тем и занята, что скрывает свои следы и пытается извлечь выгоду из переполоха.       Вечером же, переговорив с нужными людьми и доверив часть «послевоенной» политики им (эта глупая шутка таковой уже не воспринималась и бесила Изуну до непроизвольно активируюшегося шарингана, но правоту она была вынуждена признать – неизвестно ещё, до чего бы довели клан эти... «славные, милые и смелые» смутяны, не вмешайся она сейчас, на ранних стадиях), Изуна наконец отдохнула – Мадара не ушёл и даже жалобы выслушал, не перебивая. Советов дельных надавал... Маленькое, но значимое счастье.       Однако продлилось оно недолго: совсем скоро, не дожидаясь визита Кайо, дедушка покинул Коноху. И нет, на этот раз она была очень даже объективной. Задержался на пару дней, за которые успел вволю поехидничать-пооскорбить (она в долгу, разумеется, не осталась); пожаловался сам, правда без подробностей, и она дала свои советы, не сильно уверенная, все ли подходят ситуации и правильно ли она всё понимает; многократно прошёлся по всем реальным и мнимым недостаткам зятя... А потом ушёл.       Ушёл, что-бы вернуться неделю спустя. На этот раз Мадара ввалился без напускной таинственности, начал ненавязчиво расспрашивать её о жизни клана...