Не делай зла, добро не обязательно

Ей было странно сесть в директорское кресло при старшем Жданове. Не потому, что Павел позволял себе какие-то замечания или смотрел как-то не так, скорее она испытывала эту неловкость из уважения. Именно поэтому, после Совета Директоров они сели на диване в директорском кабинете, где на небольшом столике их ожидал полный кофейник, бутылка коньяка и простая, но подходящая закуска. Такую нехитрую подготовку посоветовал провести Воропаев, намекнув, что Павлу будет приятно, а Катерине не сложно. Тем более что пока еще было крайне сложно похвастаться какими-то огромными и выдающимися успехами относительно ЗимаЛетто. - Я так понимаю что относительно этого, - старший Жданов кивает на коньяк, - вам подсказал Саша? - мужчина улыбается Пушкаревой мягко, даже как-то ласково, покачивая в руке наполненный на треть бокал. - А почему не Андрей? - Катя делает глоток обжигающе горячего кофе, прикрывая глаза. Хорошо позволить себе немного расслабления, после того напряжения, что преследовало ее сегодня вплоть до этой самой минуты. - При всей моей любви к сыну, он сейчас не выглядит особенно счастливым, - Павел прикладывается к бокалу, и забрасывает в рот дольку черного шоколада с розовым перцем. Тоже, между прочим, совет Воропаева, - поэтому, он вряд ли давал бы вам советы о моих предпочтениях. А Саша, не смотря на всю его ершистость, всегда заботится о тех, кого он искренне любит, - он снова делает глоток, - но, это вы уже и без меня знаете, - снова улыбается Жданов. - Подозреваю, - улыбается Катя, старательно поддерживая легкость беседы и шутливый тон. Она бы никогда и не подумала, что услышит от отца Андрея такие… приятные слова о Воропаеве. Это было более чем неожиданно. - Я хотел сказать вам, Екатерина Валерьевна, что вам не следует беспокоиться… ни о чем не следует, - Павел отставляет коньяк немного в сторону, выбирая для себя ломтик апельсина, - ваши отчеты, ваши планы, ваша антикризисная схема - мне действительно все это кажется приемлемым, рабочим, возможным. Я рад, что вы нашлись, - он смотрит ей в глаза, и Катя понимает, что он говорит правду, - мы бы без вас не справились. - Я уверена, что вы и сами все смогли бы прекрасно… - начинает Пушкарева, но Павел качает головой, откладывая на пустую тарелку кожуру от апельсина. - Это не для красного словца, уж поверьте, - он принимается вытирать пальцы салфеткой, - вы, бесспорно правы, рано или поздно, я бы вникнул во все детали, разобрался, просчитал, но… - он качает головой, - это заняло бы непозволительно большое количество времени. Поэтому, я рад, что Саша поговорил со мной об этом, о вас. Так что я теперь очень надеюсь, что ваш прогноз относительно двух лет окажется весьма реалистичным. Это было… болезненно, терять что-то, создаваемое годами, - Павел выбирает себе конфету, разглядывая ее со всех сторон. - Саша подал вам идею сделать меня директором? - кофе становится Катерине совершенно безынтересным. Она внимательно смотрит на Жданова. Тот приподнимает брови в легком удивлении. - Вы не знали? - он смеется, чуть откидывая голову назад, - Боже, Саша как всегда в своем репертуаре, - Павел похлопывает Катерину по руке, - не обижайтесь на него, он просто по-другому не умеет проявлять заботу. - Мое назначение на это место это забота? - Пушкарева выбирает конфету, сразу же откусывая половину, - многие не согласились бы с вами, мое назначение, тем более с подачи Александра видится как двойная игра. - Многим это кому? - Жданов снова возвращается к своему бокалу, - уж не Романа вы имеете в виду? А то он и правда подходил ко мне с таким предположением, что ваше назначение это не что иное, как попытка Саши усесться в мое… в это, - он кивает на директорский стол, - кресло. - Я не только о господине Малиновском, - пожимает плечами Катерина, - ваша супруга думает так же, Кира Юрьевна подозревает меня не меньше, да и ваш сын разделяет эти мысли хоть и частично. - Звучит так, будто у вас совсем нет единомышленников, - Павел хмурится, пристально глядя на Катю, - как же вам удается работать? - Мне эти претензии не предъявляют в лоб, - отвечает она довольно честно, а потом, немного подумав, добавляет, - а еще Александр говорит, что это все пустое, и я долго здесь не задержусь. Это очень… поддерживает, - Жданов кивает на ее замечание, делая очередной глоток коньяка, а Катерина интересуется, - значит, вы не верите, что Саша хотел бы занять директорское кресло? - Саша? Это самое кресло? - Павел указывает на вожделенный предмет мебели зажатым в пальцах бокалом, - конечно, хочет, я бы даже больше сказал, планирует. Но, когда Андрей так… когда случилась вся эта ситуация у Саши не оказалось ни времени, ни возможности занять это место, - разводит руками Жданов, - может, он был бы и рад сделать это потом, но… он слишком далек от всего, что связано с ЗимаЛетто, а сейчас компанию нужно буквально спасать. - Значит, он отказался от этого места во благо компании? - Катя чуть улыбается. Неужели, это еще один дополнительный штрих к портрету? - Да нет, - Павел пережевывает очередной кусочек шоколада, - это не во благо компании, поверьте, это для своей семьи. Заметьте, обе его сестры, и Кира, и Кристина живут исключительно от финансовой стабильности ЗимаЛетто. Акционерные выплаты единственный их источник дохода, - он наполняет бокал коньяком еще раз, и чуть приподнимает бутылку, словно спрашивая, не желает ли Катя присоединиться. Пушкарева поднимает правую руку вверх, отказываясь. Алкоголя ей не хочется уж точно. - К примеру, ваше предложение о снижении выплат акционерам практически вдвое реально ударило только по одному человеку в Совете, - продолжает Жданов, наслаждаясь очередной порцией напитка. - Кристина, - понимает Катя, ведь она единственная не занимается больше ничем, что могло бы приносить ей мало-мальский доход. Но Павел смотрит на нее с искренним удивлением, а затем посмеивается самыми уголками губ. - Кристина как раз даже не ощутит огромной разницы, Катенька, - уверяет он Пушкареву, - ведь растраты по ее содержанию ложатся на плечи Александра. Неужели вы не говорили с ним об этом? - Жданов прищуривается, и Катерина ощущает под ногами тонкий, хрупкий наст. Еще шаг, верный или нет, и ей придется пропасть. Она опускает глаза, максимально изображая не растерянность, а смущение. - Мы с Сашей, - произносит она чуть тише,- практически не говорим о деньгах. Это не та тема, о которой я люблю его расспрашивать, и уж точно не та тема, о которой он желает говорить. Поэтому, - она поводит плечом и поднимает глаза на Павла, чтобы убедиться, что тон ее сработал, - я не так уж хорошо осведомлена в некоторых вещах. - Могу охотно в это поверить, - Жданов салютует ей бокалом, - Саша весьма скрытный человек, но, крайне любящий. Вы уже попали в круг его опеки, он уже готов для вас на многое. Вы не торопите его, Катенька, и все будет так, как вы захотите. - Спасибо, - она немного теряется от намеков Павла, но тут же сбрасывает с себя это оцепенение. Воропаев говорил со Ждановым раньше, создавал им легенду, конечно, он говорил что-то, что должно было убедить Павла в его, Александра любви, - но, возможно, нам следует вернуться к вашим вопросам по финансовому блоку ЗимаЛетто? - Не буду больше вас смущать, - Жданов отставляет в сторону бокал, укладывая на колени уже не один раз пролистанную папку, - давайте и правда займемся чем-то полезным. Постараюсь помочь вам советом, если это будет в моих силах.

* * *

Часы показывали десять минут десятого, и Катерина улыбнулась, упорядочивая документы на своем рабочем столе. Да, так поздно она в последний раз уходила из этих стен, еще когда обитала в той самой каморке, которая сейчас служила ей складом для документов и, иногда, вещей. А сегодня… сперва рабочий день наполненный заботами, потом Совет Директоров, на котором на нее с неодобрением косились все, кроме Павла и Александра. Пускай. Плевать. Она знала, что не все из того, что она предлагала, сработает, не все из того, что она хотела успеть, она успеет, но Катерина была уверена в одном - успех был не за горами. Да, до него еще нужно было пахать и пахать, стараться и превозмогать, но он был не в каком-то призрачном десятилетии, и даже пяти лет было много. Она давала себе полтора года и была уверена, что у нее все получится, что она сможет закончить здесь все свои дела. Потом, пожмет руку Павлу и навсегда покинет эти стены. Покинет победителем, а не побежденной, с высоко поднятой головой, с огромным удовольствием, так чтобы Воропаев впервые за все время сказал ей, что он гордится. Катя вздрогнула, и чуть не рассыпала документы по полу, зачем ей, чтобы ею кто-то гордился? Нет, это она немного переработалась, устала. Вот она выспится, отдохнет, и ей уже не будет необходимости в чьем-то одобрении. Точно не будет. Катерина оперлась бедром о край стола, устало прикрывая глаза. Александр ей приказал строго-настрого ждать его звонка, и не переться на ночь глядя самой по городу. Она ждала, будучи благодарной ему за то, что он все-таки нашел время, чтобы посетить Совет Директоров, чтобы потом снова умчаться на работу. Даже если он делал это для себя, а не для нее, она все равно была благодарна, он был ей нужен. Тишину кабинета прорезал отдаленный шум и звук смеха - Кира и Андрей все еще оставались в здании, расположившись в кабинете Воропаевой, они пили шампанское и болтали. Катерине, грешным делом, казалось, что все это было сделано только для того, чтобы посмотреть, приедет ли за ней сегодня Александр. Паранойя. Превышение собственной значимости во всей красе. Идиотка. Она вздрогнула всем телом, и с перепугу сбросила телефон со стола, когда потянулась за ним, услышав его трель. Слишком расслабилась. И правда устала. - Алло, - ответила она, наконец, вернув телефон в руки, - ты уже здесь? - Да, - у Катерины не получалось разобрать, был ли Воропаев уставшим, или у него просто было паршивое настроение. Но многословностью он не отличался, - выходи. Он отключился до того, как Пушкарева успела что-либо ответить. Ясно. Она тоже сегодня умаялась, не до разговоров. Сумку на плечо, пальто на сгиб локтя - идеально. А впереди два восхитительно свободных дня - ВЫ-ХОД-НЫ-Е. Катя направилась на выход из здания, совершенно не рассчитывая, что в коридоре она столкнется со Ждановым. Он же должен быть с Кирой! Он появился буквально ниоткуда, и преградил ей путь, заставив отпрянуть, скорее от резкого движения, чем действительно от страха. - Неужели ваш рабочий день наконец-то закончен, Катерина Валерьевна? - спрашивает Андрей, сплетая руки на груди и улыбаясь задорно, игриво и немного едко. Пушкарева особо сильно ощущает пустоту коридора, полумрак и то, насколько он кажется узким сейчас. Ее посещает ощущение, что она не может разминуться с ним, словно он заполняет собой все пространство. И ей странно хочется вернуться обратно в кабинет, но, возможности такой не предвидится, и поэтому она расплывается в вежливой улыбке, подготовленной и натренированной для таких случаев. - А ваш, как я вижу, еще не двигается к завершению, - Катя до хруста сжимает в руках телефон. Саша, пожалуйста, думает она, пусть тебе надоест меня ждать, - или вы решили немного задержаться перед выходными? - Решил вот, - он сделал шаг вперед, - провести немного времени со своей невестой совмещая приятное с полезным, - еще шаг, и Пушкарева начинает задумываться над тем, не попробовать ли ей проскользнуть мимо него. А то, такими темпами можно и до своего кабинета обратно дойти, - а у вас есть планы на выходные? Вас ваш жених чем-то побалует? Или максимум на что он способен, работать вашим извозчиком? Жданов все-таки приближается к ней вплотную, склоняя голову к левому плечу, словно стараясь рассмотреть в ней что-то… что-то… Катя надеется, что то, что он ищет сейчас уже давно похоронено под слоем боли, пепла и злости. Андрей немного склоняется вперед, словно взгляда не достаточно, словно он не видит то, что ищет, и от этого раздражение его возрастает. - Мои взаимоотношения с Александром вас не касаются, Андрей Палыч, - Катерина чуть вздергивает подбородок вверх, - а сейчас он ожидает меня, поэтому, простите, - она все-таки отталкивает его в сторону, даже не отталкивает, а отодвигает, осторожно, но решительно, - хорошего вечера. Но, у Жданова явно другие планы, и его хватка на локте оказывается болезненной и резкой, он снова пробует повернуть ее к себе лицом. - Как ты можешь делать вид, что между нами ничего нет? - только сейчас Катерина замечает, что блеск глаз Андрея не имеет ничего общего со слабым освещением коридора. Это алкоголь. Она не распознала степень его опьянения сразу, но сейчас она понимала, что это не он говорит с ней, а плюс несколько дополнительных градусов, - неужели ты не помнишь, как нам было хорошо? Это неправильно, Катя, это… - он трясет головой, - ты не нужна Воропаеву, ему вообще никто не нужен, Катя, он делает это, чтобы добраться до меня, чтобы сесть в это кресло. Ты для него последний интерес, пустое место, удобный инструмент, и… - Не все и не все вращаются вокруг вас, Андрей Палыч, - Пушкарева вырывает руку из его хватки, морщась от боли в руке, - вам так невыносимо принять то, что я забыла вас? Что больше не ваша игрушка? Что больше решать и приказывать вы не в силах? - она буквально выплевывает каждое слово, ощущая, как ее начинает трясти от злости, которую она старательно подавляет в себе недюжинным усилием воли, - завтра вы будете жалеть о сказанном мне, поэтому, я позволю сохранить вам лицо, пока вы не совершили еще какую-то глупость. Но это будет в последний раз, Андрей Палыч, последний, - она разворачивается к нему спиной и удаляется в сторону лифта до того, как Жданов решит отмереть и пуститься за ней в погоню. А с него станется, в таком то состоянии. Быстрее, быстрее, быстрее. Ее не прекращает колотить ни в самом лифте, ни когда она выскакивает из него, налетая на Воропаева, которому, скорее всего, действительно надоело ее ждать. Он хмурый, уставший, злой, и она готовится к его резкой отповеди, вскидывая на него глаза, но он молчит. Что они все сегодня на нее так смотрят? На лбу у нее что-то написано что ли! Катя вздыхает, и утыкается лбом в плечо Александра. Немного можно, совсем чуть-чуть, самую капельку. И пусть потом он выскажет все, что он думает о ее несдержанности или копушестве. Пусть потом ругает ее, на чем свет стоит. Она вдыхает запах его парфюма. Хорошо. - Что случилось? - рокочет он над ее головой, а правая его рука принимается медленно поглаживать ее по спине, успокаивая. Да, вот так, еще немного. Это куда лучше, чем его любовь к возмущению и бурчанию, и куда лучше, чем его привычный сарказм. - Андрей… немного выпил и… ой, - он резко отодвигает ее от себя, снова разглядывая ее лицо, - Саша, нет, все хорошо, ты не думай, ах, - она немного дергается, когда Воропаев придерживает ее за локоть, который еще недавно сжимал Жданов. - Хорошо? - он отпускает ее, едва ли отступая назад, - с рукой что? - Катя открывает и тут же закрывает рот. Врать? Говорить правду? Главное не молчать, ожидание, как она знала, раздражало Александра еще больше. - Он просто хотел меня придержать, - Пушкарева вздыхает, немного зябко поводя плечами, - его терзают сомнения, что мы… близки, - она заправляет прядь волос за ухо, - но, поверь, он не хотел ничего плохого, - Катя смотрит, как Воропаев выгибает бровь, всем своим видом показывая, что он думает относительно ее попыток оправдать Андрея, - это все алкоголь, - хмуро добавляет она, сведя брови к переносице, - будь он трезв, он бы себе такого не позволил. - Конечно, - Александр недовольно скалит зубы, - а еще у Андрюшеньки нимб и крылышки припрятаны в шкафу, так для вечернего променада, - он буквально шипит эти слова, а потом вдруг становится бесстрастным, - пойдем, это твое дело, как относиться к Жданову и его выходкам. Но, я предупреждаю тебя, что если он выкинет что-то такое при мне, ему не поздоровится, - он разворачивается к ней спиной и направляется к выходу из здания. Кате приходится его догонять. - Мы же договаривались, что ты никого не будешь задевать без необходимости, - тараторит она, догоняя Воропаева на самом пороге. Пальто приходится набрасывать самой. Неужели он обиделся? - ты сам говорил, что я должна научиться со всем разбираться сама, разве не так? - Так, - отвечает он, не поворачиваясь, принимаясь спускаться по ступенькам, - греби сама. Я, как видишь, не мешаю, - она слышит раздражение в его голосе, даже гнев, и вздрагивает, когда он останавливается и протягивает ей руку. Катя смотрит на него удивленно, даже немного испуганно, и лицо его принимает скептическое выражение, - дай мне руку, Пушкарева, здесь ступеньки, грохнешься еще. - Не грохнусь, - отвечает она, но руку подает. У Воропаева ладонь сухая и теплая, с крепкими, сильными пальцами, а хватка выходит уверенной и осторожной. Он поднимает глаза на здание, хмурясь еще больше. В окне кабинета его сестры горит свет, и маячат две темные фигуры. Катя бросает туда короткий взгляд, - наверное, нас провожают, - замечает она вполне логично. - Наверное, - он подносит ее руку к губам, - пошли, - тон его не меняется, но сам Александр словно подбирается, весь закручиваясь в пружину, - никакой личной жизни, все как на ладони, - Катерина даже не может улыбнуться, так неожиданно звучит эта шутка таким серьезным тоном. Воропаев в принципе умеет шутить не шутя. Но сейчас это было совсем неразличимо. Они спускаются к самой машине, и Александр принимается снимать автомобиль с сигнализации, в то время как Катя снова поднимает глаза на горящее окно. Силуэты никуда не деваются. Медом им там намазано что ли? - Прекрати туда пялиться, - Воропаев разворачивается от машины довольно резко, а затем заключает ее в кольцо своих рук. Он привлекает ее к себе, прижимая, склоняясь к ее лицу, становясь так, что из окна теперь неясно, что происходит между ними, - тебе должно быть все равно, что там происходит, должно быть плевать, что они думают. - Даже если это твоя сестра? - Катя упирается ладонями ему в грудь, запоздало понимая, что сумка свалилась куда-то к ее ногам. Александр склоняется еще ниже, чуть склоняя голову в сторону, словно он собирается… он же не собирается? Что она должна делать? Зачем он… - Особенно если это моя сестра, у Киры всегда найдется причина тебя недолюбливать, - Александр продолжает говорить спокойно, словно они не прижаты друг другу так близко, словно он не ощущает, как губы его опаляют ее дыханием, - тебе должно быть решительно все равно на них на всех. Пушкарева немного успокаивается, когда осознает, что Воропаев не собирается ничего… и взвизгивает, когда одним плавным движением он подсаживает ее на капот автомобиля, оказываясь между ее разведенных коленей. Она непроизвольно впивается ему в волосы - удерживаясь, удерживая? Александр закидывает голову назад, издавая приглушенный стон, и Катя тут же разжимает пальцы. Она не хотела сделать ему больно. Ведь не хотела? - Прости… - выдавливает Катерина, снова задерживая дыхание, когда Воропаев склоняется к ней, заставляя развести колени еще шире. - Можешь сделать так еще раз, - уверяет он ее, касаясь своим носом ее носа, и она зажмуривается, словно стараясь спасти себя от бури эмоций под своей кожей, - со стороны это будет выглядеть очень эффектно. - Я не собиралась делать тебе больно, ты просто напугал меня… немного, - Катя все-таки открывает глаза, встречаясь с Александром взглядом. - О таком лучше не предупреждать, - его рука оказывается на ее колене, и он ведет ею вверх, чуть задирая подол юбки, заставляя Катерину выгнуться, прижимаясь к нему сильнее, он проводит носом вдоль ее щеки, касаясь губами уха, - он смотрит сейчас, твой Андрей, смотрит, и буквально умирает от злости и ревности. - Ему плевать, - Пушкарева не понимает, как она еще справляется с собственным дыханием, ей страшно и стыдно, и… хорошо, - он… он хочет меня назад, чтобы, - она сглатывает, - чтобы ЗимаЛетто… чтобы компания снова принадлежала ему. - Глупая маленькая девочка, - горячее дыхание не просто согревает кожу ее шеи, она буквально плавится под этим шепотом, - слепая, как новорожденный котенок, - он проводит носом по ее коже, за ухом и ниже, заставляя ее дрожать. - Саша, - она впивается пальцами в его плечо, понятия не имея, что она сейчас будет просить у него. Но, Воропаев не дает ей договорить. - Тихо, чшшш, - он снова возвращается к ее уху, продолжая проходиться вдоль ее ноги вверх вниз, но, не совершая попыток забраться под юбку, - потерпи, пусть страдает. Ведь ты даже не понимаешь, насколько Жданову плевать на ЗимаЛетто в сравнении с тем, как он бесится от того, что ты принадлежишь мне, - Катерине хочется возразить, ведь все это было разыграно как по нотам, написано на бумаге, там не было чувств Андрея, ни грамма, ни капли, но, Александр продолжает, - ты думаешь, что ему все равно, но это не так. Жданов всегда любил охотиться, обладать чем-то первым, быть лучшим. Ты думаешь, что через тебя он хочет ЗимаЛетто, но, проблема в том, - он делает паузу, и губы его скользят по ее уху, - что он жаждет именно тебя. Поэтому, он ищет подвох в наших… отношениях, пытается убедить себя, что между нами ничего нет, и что ты все еще можешь быть его, - он отклоняется назад, снова встречаясь с ней взглядом, его спокойный, с ее ошарашенным, - ты так его защищала, - он улыбается ей, - что я подумал, может, тебе захочется знать, что именно доводит Жданова до белого каления. Так, к размышлению, - он отодвигается еще немного, а потом заявляет, - спектакль окончен, наши наблюдатели больше не заинтересованы в шоу. Катерина бросила взгляд через плечо Александра, убеждаясь, что в светящемся окне больше нет силуэтов. - Но, как ты это… - Воропаев кивает на лобовое стекло автомобиля, и точно, в нем отражается, пусть и искаженно, окно кабинета Киры, сейчас пустое, - ясно, - кивает Пушкарева, принимая руку Александра, чтобы спрыгнуть на землю с довольно теплого капота, - Саш… - она даже не знает, зачем зовет его, что она хочет ему сказать. - Не переживай, больше никаких подобных фокусов, - он подталкивает ее в спину, чтобы усадить в салон автомобиля, - этого стресса хватит Жданову надолго, поверь мне. Зато теперь, - он отпирает для нее дверь, - никаких вопросов, что между нами, не возникнет еще долго, - Александр привычно выгибает брови, подавая ей руку, чтоб было удобнее сесть в салон, - можешь за стресс с меня потом спросить, с процентами.