Неоправданная жестокость

            — Представьте себе кота. Черного, пушистого, с лоснящейся от шикарного ухода и роскошно сбалансированного питания шерстью, который всем своим видом демонстрирует то, что он выиграл эту жизнь, пусть и на четырех ногах. Этакий породистый шерстяной мудак. Представили? — Молодой человек, который теперь растянулся на полу рядом с тремя другими такими же, приподнялся на локтях, на самом деле намереваясь увидеть ответную реакцию. И все сосредоточенно кивнули. — Отлично. И вот этот кот лежит перед вами, в лучах закатного солнца, выставив пушистое пузо, потягиваясь и что-то урча на своем кошачьем матерном, потому что вы загораживаете ему свет. Но вы теперь не можете думать ни о чем, кроме как погладить этого шерстяного мажора. Бережно, одним только пальчиком, не пытаясь оскорбительно забраться им под пушистый хвост. Вы тянете руку, внимательно наблюдая за тем, что кот теперь потерял бдительность, сонно и крайне очаровательно нежась в лучах своей кошачьей славы… И вот когда вы уже почти дотронулись до манящей вас шерсти… — Молодой человек сделал паузу, и теперь на локтях приподнялись три его захваченных историей друга. — Он зубами и когтями вцепляется вам в руку, рвет и мечет, уничтожает, пытаясь стереть вас с лица земли, пока вы обиженно скулите. Вы же не сделали ему ничего плохо! А этот шерстяной пидорас, совсем не заботясь о том, что в мире придумали справедливость, напоследок, как высокомерный скунс, отливает вам в ботинки своей мочи, которую как будто специально копил до этого. И это при том, что вы даже не успели снять ботинки, с немым восхищением наблюдая за смекалкой пушистого ублюдка. Который после этого, как ни в чем ни бывало, снисходительно стряхнув на вас улики с места своего обоссанного преступления, идет есть. Вот это Мин Юнги. Разумеется, я приукрасил, но лишь для того, чтобы показать, насколько бывает обманчива внешность...       — Ну, Джинни… — Невысокий блондин задумчиво поджал губы. — Звучит неплохо. А если учесть с чего ты начал, даже как комплимент.       — Ах, мой милый Пак Чимин… Я просто не могу опустить тот факт, что он хорош собой и при взгляде на него внутри откликается чувство прекрасного. Изжогой. Хотя могло бы эрекцией, если бы он был немым. — Джин принял сидячее положение.       — А почему ты назвал его породистым? — Парень с синими, задорно кудрявыми волосами, теперь собранными на макушке в игривый хвостик, принял то же положение, что и Джин, который не терял времени, обхватив пальцами щиколотки, растягивая теперь заднюю поверхность бедра.       — Потому что он до черта талантлив, Чон Чонгук. Он пишет такую музыку, что хочется плакать. От того, какая ты на его фоне бестолковая бездарность. — Джин драматично вздохнул. — А еще он играет как виртуоз.       — И зачем он тебе? Хочешь научиться играть на пианино? — Чимин смотрел на друга с сомнением, пока друг самоотверженно закатывал глаза.       — Я хочу, чтобы он помог мне музыкой с одной песней, важной для меня музыкой, которая никак не хочет ложиться на мои очень важные стихи. Никак. Категорически. Мы перепробовали всех в агентстве, и ничего мне не нравится. Абсолютно. А этот му… — Дак. — Зыкант недавно написал то, что заставило, прямо вот заставило меня насильственными методами поверить в то, что он тот, кто мне нужен.       — А менеджер тебе на что? — Молодой человек с темно-каштановыми волосами, густой челкой прикрывающими его глаза, впервые подал голос, до этого лишь увлеченно слушая.       — Он пытался, Ким Тэхен. — Джин еще раз вздохнул, на этот раз с неподдельным отчаянием. — Даже угрожать пытался, но упрямый вредный гном прекрасно знает, что пока с ним не заключен контракт, макнуть его в его же ссанину за непослушание никто не сможет.       — Поищи спецов на стороне. — Чимин пожал плечами. — Заплати. Наверняка сможешь получить то, что хочешь, сохранив при этом нервные клетки.       — Я не хочу спецов на стороне, когда у нас в агентстве трудится такой гений и талант и…       — Шерстяной пидорас. — Тэхен мечтательно улыбнулся, за что получил ласковый тычок от Джина, который слишком всерьез воспринимал сложившуюся ситуацию. — А ты с ним говорил?       — Говорил. Три раза причем. Могу рассказать, потому что с психотерапевтом делиться таким я стесняюсь, а одному каждый раз всхлипывать в кулачок при одной только мысли об этом надоело.       — Ты меня пугаешь… — Чонгук в сомнении прищурился. — Вещай.       — Первый раз. — Джин сделал драматическую паузу.       Я узнал у менеджера, когда господин Мин обычно посещает наш кафетерий на пятом этаже, чтобы восполнить запасы кофеина как каждый уважающий себя кофеман, который не принимал кофе внутрь больше часа. План был гениален и прост, и мне почти удалось его воплотить. Я заметил знакомую фигуру, которая направилась прямиком к автомату, и сразу поднялся, чтобы оказаться рядом. Оказался. Но господин Мин на меня даже не посмотрел, сосредоточенно выбирая стакан, чтобы затем сразу же начать нажимать на кнопочки, пытаясь раздобыть в этот стакан четыреста миллилитров лунго. На тот момент я понятия не имел, что это за лунго, но теперь точно знаю, что этим поят чертей.       — Господин Мин? — Я максимально приветливо улыбнулся, и господин Мин повернул ко мне голову. У него ведь даже глазки кошачьи. Которые посмотрели на меня так, будто я просил у него в долг. — Есть минута?       — Нет. — И он вернулся к кофе, пока я уже был готов к такой наглости, успев справиться у менеджера, как проходили его переговоры. — Я знаю, кто ты. И нет относится ко всему, о чем ты собираешься теперь спрашивать. — Он дождался пока стакан наполнится, затем взяв его и улыбнувшись мне настолько криво, что я сразу почувствовал как теряю мотивацию на день. — Всего доброго.       — Кажется, твой менеджер был достаточно настойчив до этого… — Чимин загадочно улыбался. — Но мне теперь интересно, что было дальше.       — Вторая попытка, которая… — Джин задумался. — Была удачнее первой. Потому что я проявил большую изобретательность, решив начать издалека.       Я узнал, где находится его студия. Причем, это было не сложно, так как на двери была табличка Лаборатория гения, а у двери — коврик с котом, которого стоило бы зацензурить, чтобы не пугать интеллигентных людей. Но я к таким не отношусь, поэтому не стушевался и постучал, на удивление получив разрешение войти.       — Господин Мин. Это снова я.       Начало, разумеется, даже в моих самых смелых фантазия не предвещало ничего обнадеживающего, но…       — Нет. Хватит за мной таскаться. — Но он не ругался как будто, звуча мягко и низко. Как кот, который теперь переваривал награду за то, что перестал верещать по весне, требуя себе кошку.       — Я пришел задать вопрос. — И я прошел к его столу, с восторгом оглядев компьютерное и не компьютерное оборудование, вполне достойное гения и мне совершенно неизвестное. — Как вы относитесь к деньгам?       — Отрицательно. — Господин Мин выплюнул эти слова мне в лицо, но я был слишком замотивирован, чтобы не продолжить.       — А к моим? — Наверняка, он не ожидал этого, потому что почти полностью развернулся ко мне, нахмурившись в недоумении.       — Давай. — И он протянул свою красивую широкую ладонь.       — Я даю деньги только за работу и за секс. — Решил, что это поможет немного снизить между нами градус формальности, чуть подстерев границы дозволенного корпоративной этикой, чтобы мы стали немного ближе. Это была шутка, мол, я, такой красивый и знаменитый, и все равно плачу за секс, но…       — Хочешь отсосать мне? — Господин Мин удивленно приподнял брови, пока я… Начал ощущать, как немного теряю в самоконтроле. — Только если быстро и умело, потому что у меня много работы.       — Только если твой член останется последним продолговатым предметом на этой земле. — Самоконтроль меня покинул на мгновение, и я расправил плечи, выдохнув, а затем вдохнув, чтобы самоконтроль вернулся. — Я по поводу своей песни.       — Обращайся к своему композитору, которому агентство платит за тебя деньги. И перестаньте со своим менеджером на пару ебать мне мозги — я…       — Я заплачу. — Или заплАчу. На тот момент я не мог определиться.       — Меня не интересует, окей? А теперь выйди — ты портишь здесь атмосферу.       И он окончательно, бесповоротно и очень невоспитанно просто развернулся к мониторам, тут же в них уставившись.       — Джинни, тебе пора сбросить как-то сексуальное напряжение. — Тэхен весьма многозначительно улыбался, затем получив второй тычок, который на этот раз заставил его рассмеяться. — Я в любой момент готов тебе помочь, если тебя смущает твой контракт.       — Контракт не запрещает мне снимать сексуальное напряжение, зато загружает работой. Но мы не об этом, иначе я расплачусь. И вообще! — Джин нахмурился. — Это у него хронический недотрах, судя по фантазиям, а не у меня!       — Ну, я чисто логически не могу предложить помочь сексом ему, так как с ним не знаком. — Тэхен пожал плечами, пока Джину пришлось закатить глаза, невольно и как-то слишком внезапно вспомнив, а точнее не вспомнив момент, когда он держал в руках не свой член.       — Я продолжу? — Джин засопел, и Чимин воодушевляющее положил ладонь ему на бедро.       — Продолжай.       Это было дело принципа. Поэтому я решил, что нужно действовать наверняка. Нужна была поддержка с воздуха, но у меня была только поддержка моего менеджера, который, вооружившись полномочиями от моего исполнительного продюсера, собрался организовать нам вполне официальную встречу. Которая не понадобилась, так как я случайно наткнулся на господина Мина на парковке.       — Юнги! — Я решил смело опустить все формальности, особенно после того, что между нами было в его студии, теперь передумав садиться в машину, вместо этого направившись к машине господина Мина, который остановился на пол пути к ней, запрокинув голову.       — Не заебешь, так затрахаешь. — И он посмотрел прямо, очень прямо, затем уведя взгляд и все-таки продолжив движение к своему авто. — Что еще?       — Помоги мне, пожалуйста, с музыкой. — Это должно было сработать, потому что личные просьбы всегда воспринимаются сложнее для отказа, чем нечто более или менее формальное. — Мне нужна твоя помощь. Очень.       Кажется, Юнги задумался, но после этого усмехнулся, повернувшись ко мне и заложив руки в карманы просторных черных брюк, при этом смотря исподлобья и ехидно улыбаясь…       — Не хочу и не буду. — Я даже опешил от такой наглости. — Не хочу тебе помогать. Вот и всё. Даже если у меня есть время, возможность и даже потребность в наличности — у меня нет желания. Мне, к сожалению, не интересен ты, твое творчество и твои капризы. В агентстве достаточно людей, которые пишут музыку, чтобы ты, наконец, перестал ебать мне мозги. Это ясно?       Я взял минуту на размышление, потому что озвученное мне прямо в лицо заставило меня… взять минуту на размышление. Слишком прямо и, главное, категорично. Если не сказать грубо, при том, что у меня достаточно тонкая душевная организация. А Мин тем времени отключил сигнализацию, чтобы затем открыть дверь и забраться на водительское место.       — Ну, ведь это что-то личное, явно. С какой стати, если мы даже не были знакомы? — Этот вопрос зрел, кажется, давно, теперь, наконец, выбросив цветок, который тут же превратился в ягодку, которую я просунул между недовольно сжатых губ господина Мина. — Я не прошу переписать, создать заново — просто послушать и сказать, что меня не устраивает, потому что сам я понять не могу. Это мои стихи, выстраданные, и я хочу, чтобы они идеально легли на музыку. Но они не ложатся. Я слышал то, что сочинял ты. Я признаю, что ты гений, пусть и только в моих глазах, но…       — Это твой каприз, Ким Сокджин, на поводу которого я не обязан идти, как бы хорош ты ни был. — Мин Юнги улыбнулся, затем на глазах скиснув до вновь недовольно поджатых губ. — Поэтому отъебись, пожалуйста.       — Так и сказал — отъебись, пожалуйста? — Чонгук удивленно округлил глаза.       — За меня ему не платят деньги, поэтому он может себе позволить всё что угодно. — Джин вздохнул, пока Тэхен как-то слишком пристально смотрел на него. — Что?       — Ну, ведь это на самом деле твой каприз. А с чего он у тебя появился?       Джин даже замер от такого прямого и неожиданного вопроса.       — Это единственная песня в альбоме, к которой я лично написал лирику. Вложил душу. И вполне резонно хочу, чтобы к ней прикоснулась рука гения. — Джин даже приподнял подбородок, пытаясь придать своим словам больше значимости. А возможно, просто пытаясь что-то спрятать, что прятал до этого за задорно красочными подробностями.       — А твой композитор не гений? — Чимин повернул голову, теперь смотря на Джина с подозрениями.       — Всё, я отказываюсь говорить без своего адвоката! — Джин решительно поднялся. — У меня еще вокал и… И всё!       — Ну, Джинни… — Тэхен поднялся следом, схватив Джина за плечи, пытаясь остановить и покрепче прижать к себе.       — Я буду тренировать хореографию с Хоби. А вы… — Джин до сих пор был непримирим. — Встретимся с вами на записи клипа. Попрошу менеджера, чтобы мне наняли другую подтанцовку.       — Оп, еще один каприз. — Чимин многозначительно посмотрел на Чонгука, который ответил такой же улыбкой. — Ты беременен новым альбомом? Творческий токсикоз?       — Ой, да пошли вы! — Джин закатил глаза, пока по танц-залу задорным эхом прокатился беззлобный смех.       — Мы сегодня вечером хотим выпить — ты с нами? — Чимин ловко встал на ноги, затем так же ловко остановившись перед Джином, который скрестил на груди руки, нежно придерживаемые руками Тэхена, который не смирился и не отпустил его.       Они были знакомы чуть меньше трех месяцев, но успели провести столько времени вместе, которое Джин безудержно страдал, проклиная тот день, когда решился стать звездой, танцующей звездой, что стали почти братьями. Возможно, по разуму.       — Я снова угощаю? — Он поднял одну бровь, затем запрокинув голову, которой ударился о голову Тэхена, что-то прошипев себе под нос. — Встречаемся в восемь. И за это время подумайте, как вернете себе мое расположение. Бессердечные сухари!       Джин шутливо распалялся, ворчливо сокрушаясь о своей незавидной судьбе, но лишь для того, чтобы как можно дальше увести своих на самом деле сообразительных, особенно на троих, друзей от истины, к которой они, после одного только вброшенного случайно вопроса, могли слишком опасно приблизиться. А это была тайна. Щекотливая. И… На самом деле, немного болезненно отдающая по самолюбию и где-то за грудиной, где у господина Мина, например, не было сердца.

* * *

      — Десять лет, а купили столько шампанского, как будто собрались не поздравить, а искупать директора. — Джин крутил в пальцах тонкую ножку дорогого бокала, любуясь на золотисто выпрыгивающие со дна к поверхности пузырьки. — Но в таком случае, нужен бокал поглубже.       — Сколько ты уже выпил? — Чонгук с сомнением смотрел на Джина, который только закатил глаза, затем схватив с фуршетного стола, успев улыбнуться кому-то проходящему и поздоровавшемуся, крошечную закуску, забавно втянув ее между губ и тут же принявшись жевать и подстанывать.       — До того, как пришел господин Мин или после того как ушел? Знаете, друзья, это ведь личная обида. Личное оскорбление. Когда тебя настолько категорично отшивают с вполне себе безобидной просьбой… — Джин цокал языком, при этом качая головой. — Это обидненько.       — Ну вот и наплюй на него! — Чимин нахмурился. — Ты делаешь из этого какую-то непонятную драму. Прямо на ровном месте.       — Не на ровном месте, а на костях своего самолюбия. — Джин ухмыльнулся, затем всучив допитый бокал Тэхену, пока сам начал расстегивать пуговицы рубашки, чтобы освободить шею и чуть охладить перегревшуюся от игристого кожу. Пробирало не так как от виски, до костей, но потому, возможно, было хуже. Плюс еще духота… Хотелось выйти. И… — И чтобы не быть дураком, на костях надо сплясать.       — Гук, держи его, потому что я вижу этот блеск. — Чимин нахмурился, пока Чонгук, который выбрал на мероприятии путь самоотверженной трезвости, крепко схватил на самом деле несопротивляющегося Джина, который только закатил глаза. — Что ты задумал?       — Поговорить с господином Мином.       — Ты пьян, и из этого точно не выйдет ничего хорошего. — Чимин обычно был игрив, смешлив и всегда готов к незайтеливому флирту, но не теперь. Теперь даже Джин, который был старше, ощутил, как в поджилках предательски затряслось. Благо, ненадолго. — Лучше останься с нами и позволь нам тебя догнать на твоем пути безудержного алко веселья.       — Ой, ну кто был говорил, мистер «Так еще по одной, на утро точно ничего болеть не будет». — Джин схватился за руки Чонгука, мягко их разомкнув. — Я не собираюсь с ним драться или скандалить. Просто… Хочу всё выяснить.       — Так, он на что-то решился. — Чимин посмотрел на Тэхена, который затем посмотрел на Чонгука, который уже приготовился вновь взять Джина в заложники, но тот ловко вывернулся, затем элегантно поправив расстегнутый пиджак и тут же направившись к выходу из наполненного светом, стильной роскошью и празднующими людьми зала, успев по дороге прихватить еще один бокал дорогого игристого.       Всё или ничего.       Юнги в принципе не любил шумные корпоративные мероприятия, но не мог не почтить своим присутствием коллег на столь успешно внушительной, судя по биржевому рынку и котировкам, дате. Юбилее. С которого он слинял почти незаметно, оставив за себя Намджуна, который был не так смел во всем, что касалось стратегического отступления. У Юнги были дела, и теперь, когда этаж наверняка полностью опустел, вдохновение придет к нему намного быстрее, не успев заплутать между открытых дверей. Наверное, именно поэтому он не закрыл свою студию, хотя, возможно, это была просто роковая ошибка, которая обязана была привести к катастрофе. Причем, не Юнги.       — Тук-тук-тук.       Голос знакомый, и когда Юнги обернулся, увидев в дверном проеме знакомую фигуру, которая весьма расслабленно и бедром опиралась на дверной косяк, который еще и подпирала плечом, тем самым как-то интеллигентно наглядно демонстрируя мужественно-изящные изгибы, лишь с одной стороны скрытые распахнутым пиджаком... Бокал шампанского в руках придавал фигуре извращенной привлекательности, вместе с расстегнутой почти до пупка рубашкой, которая демонстрировала то, что в обычной жизни Джин предпочитал прятать, ну или хотя бы тщательно прикрывать.       — Ты ошибся дверью? — Юнги удивленно поднял брови. — Я не приглашал тебя.       — Меня не нужно приглашать — я всегда прихожу сам. — На блестящих губах, вместе с тонким краешком бокала, остановилась многозначительная улыбка, а затем, когда губы впустили в себя все еще прохладный глоток шампанского, по ним прошелся язык.       Джин отлепился от косяка, затем захлопнув за собой дверь, пока сам, от бедра и очень по-пьяному вальяжно, направился к столу Юнги, который даже отодвинулся в кресле, чтобы не пропустить ни секунды из слишком интересно теперь развивающихся событий.       — Хочешь? — Джин аккуратно присел на край стола, вытянув длинные ноги, протягивая Юнги почти не тронутый бокал. — Не хочешь. — И Джин с уверенным стуком по деревянному столешнице его отставил, уперевшись двумя руками в подлокотники кресла Юнги, повернув его к себе. — Ты отвратительный тип, но мне до сих пор нужна твоя помощь. Я знаю, что ты отказываешь мне только из вредности, потому что других причин быть не может. — Джин еще ближе придвинулся к Юнги, который теперь сидел, замерев, только прямо смотря… на губы Джина. Потому что смотреть прямо в глаза он умел не очень хорошо. Особенно в такие эмоционально напряженные моменты. — Неужели я тебе настолько сильно противен, что ты отказываешься оказать мне такую скромную услугу?       Юнги намеренно не акцентировал внимание на словах, вместо этого сосредоточившись на зрительных анализаторах, взглядом скользнув пониже губ. По длинной шее, выпирающему кадыку и сразу за воротник рубашки, чтобы разглядеть острые ключицы и часть груди. У Джина было подтянутое, но вместе с тем лишенное лишнего мяса тело. И все равно исполинские плечи.       — Я не собираюсь с тобой разговаривать. Ты бухой, а я терпеть ненавижу запах перегара. — Юнги невольно улыбнулся, пока Джин, кажется, вместо улыбки увидел трепыхающуюся прямо перед его носом красную тряпку.       — А если я отсосу тебе? Сосать у меня получается хуже чем петь, но и ты, я уверен, не так часто расчехляешь свой хер перед благодарной публикой, чтобы тебе было с чем сравнивать… — Джин улыбался чуть агрессивно, немного зло приподняв уголки зазывно блестящих губ. — Возможно, ты настолько тривиален, и сразу согласишься на всё.       — Разумеется, тебе стоило с этого начать. — Юнги не улыбался, просто прямо смотря в глаза Джину, причем, без какого-либо игриво саркастического настроения. — Часто к такому прибегаешь?       — А как ты думаешь, я стал звездой? Неужели благодаря голосу, обаянию и желанию чего-то добиться? — Джин удивленно поднял брови. — Как ты мог подумать обо мне такое?       — Иди, проспись. — Юнги ядовито улыбнулся, попытавшись отвернуться от Джина, но тот неожиданно переместил руки с подлокотников на шею Юнги, обрамив его недоумевающе краснеющее личико.       — В чем моя проблема, м? — Джин, не отпуская Юнги, поднялся со стола, теперь нависая над, при этом притянув к себе и успев занять место между расставленных коленей. — Скажи. Почему ты считаешь меня хуже всех?       — Хватит придумывать. То, что я не хочу с тобой работать, еще не значит… — Юнги дернулся, когда длинные пальцы скользнули к его ширинке, зацепившись за доказательство того, что Юнги… как минимум что-то скрывал.       — Ну, хоть какая-то часть тебя хочет со мной работать. — Джин ухмыльнулся Юнги прямо в губы, не удостоив их поцелуя, затем опустившись на корточки, при этом начав расстегивать джинсы, торопливо, неловко и весьма неаккуратно пытаясь достать в образовавшийся просвет член.       Эрегированный. Эрегированный настолько, как будто помимо препирательств, между ними и между делом случились какие-то предварительные ласки. Но Джин не стал об этом думать, схватив Юнги за бедра и резко потянув к себе.       — У тебя есть время передумать. — Странно, но голос Юнги зазвучал теперь мягче и тише, без намека на чувство собственного превосходства или желания подколоть, а лучше — откусить кусок своим непревзойденно заточенным остроумием. — Я ничего тебе не обещал.       Но Джина было не остановить. Точнее, невозможно было остановить до сих пор взрывающиеся у него в мозгах пузырьки игристого, которые и подбили его теперь на этот подвиг. Который заключался в том, чтобы взять чужой член, без ухаживаний или хотя бы озвучивания взаимной симпатии, в рот. Это было так давно, что Джин принялся за минет с энтузиазмом, одной рукой опираясь на колено Юнги, другой бережно держа член, языком с азартом скользя от головки к основанию и обратно, прижимая губы, которые теперь не только казались, но и ощущались пухлыми. Мягкими.       Юнги просто смотрел, разложив руки по подлокотникам. А когда Джин поднял на него глаза, взяв головку члена за щеку, взгляд тут же увел. И Джин улыбнулся, вынув член.       — Ты смущаешься?       — А ты забыл, для чего тебе теперь рот? — Юнги все еще смотрел в сторону, затем медленно, будто бы сомневаясь или собираясь с силами переведя на Джина взгляд. Слишком пристальный. — Тебе помочь?       Пальцы оказались в светлых, зачесанных с помощью геля волосах. Дорогого геля, который не приклеивал блестящие локоны к пальцам, позволяя хорошенько взъерошить их и ухватиться. Юнги нарочно теперь портил идеальную укладку Джина, почему-то не протестующего, когда чужая рука побудила его быть усерднее и глубже брать член. Юнги ведь не настаивал — это была полностью инициатива Джина, который должен был за свои двадцать пять лет научиться отвечать за свои действия.       — Поглубже. Ну же. Так ты будешь давиться слишком долго…       В волосах оказалось две руки, а из Юнги абсолютно выветрилось все стеснение, оставив после себя только желание кончить. Хотя, его желание кончить по-видимому сочеталось с желаниями Джина, который всем своим видом, насаживаемым на член по самые гланды и блестящим, стекающим по подбородку усердием, показывал, что ему нравилось. Он был настолько голодным. И если у Юнги, как у человека на самом деле воспитанного, были сомнения, теперь они окончательно отпали. И он, прижимая к себе голову Джина, поднялся, ловко откатив стул, пока Джин успел ухватиться за его бедра, при этом издав какой-то невнятный звук, который заставил Юнги оторваться.       — Что такое? — Он держал Джина за подбородок, который чуть приподнял, при этом не сумев отказать себе в удовольствии провести большим пальцем по нижней губе.       Надавив. Умопомрачительно мягкие. Умопомрачительно бухой Джин, который развратно провел по пальцу языком, заставив Юнги поднять взгляд. Умопомрачительно красивый, и здесь невозможно было себя обманывать. А вот дать возможность Джину закончить было необходимо. Но было одно но, которое Юнги обязан был уладить.       — Ты глотаешь? — Он почему-то задумался, пока Джин, вновь взяв его член в руку, стал водить им по своим губам. — Ты хочешь проглотить?       Джин как будто воды в рот набрал, в компанию к члену Юнги, головка которого то и дело чувствительно упиралась в щеку с внутренней стороны, затем оказываясь в горле. Юнги теперь не держал Джина за волосы, не побуждал ни к чему, просто почти ласково поскребывая кожу его головы, прекрасно зная, насколько это приятно. Но… Пальцы все-таки сжались, когда яйца, стремительно достигнув головки члена, пробил оргазм, выталкивая из Юнги короткими всплесками сперму. Джин медленно вытаскивал член изо рта, и последние капли оказались на его губах, по которым он провел языком. Провел языком, затем — большим пальцем, после повернувшись к столу и взяв недопитое шампанское, сделав большой глоток.       — Запивать сперму игристым… Ты эстет, Ким Сокджин.       Юнги был… немного поражен, и ему очень хотелось поцеловать самоотверженные пухлые губы, которые растянулись в улыбке. Но…       — Тебе настолько понравился мой член?       Юнги сделал шаг к Джину, и его рука оказалась на его ширинке, ближе к карману, ладонью накрыв вставший член, чуть потеревшись о гладкую костюмную ткань, заставив Джина сократиться и закусить губу, посмотрев на Юнги бесстыдно, полуприкрытыми от возбуждения глазами, с ехидной улыбкой…       — Это было… вкусно.       — А тебя держат на диете, правда? — Юнги улыбнулся, увереннее схватившись за прикрытый брюками член, пальцами нащупав и сжав головку. — И как ты планируешь ехать домой в таком виде?       — Ты хочешь мне помочь? — Шампанское окончательно завладело сознанием Джина, вытряхнув из него и выветрив сквозняком весь стыд. Он слишком долго отказывался от подсознательного.       — Я могу тебе помочь. — Юнги спокойно улыбнулся, вернув себе кресло, подтянув к себе Джина и начав расстегивать его брюки. — Если мы никому не скажем.       — Мы никому не скажем. — Джин улыбался, а затем запустил пальцы в волосы Юнги. Слишком ласково, остановив ладонь на его щеке, от чего его улыбка и устремленный на Юнги взгляд стали только мягче. Расслабленнее. Невыносимее. — Потому что у меня маленький член.       Маленький — это было преувеличением (такое возможно вообще?), но он был меньше, чем у Юнги, а значит, для достижения качественного оргазма, нельзя было полагаться только на горло. На ласку. Язык и втянутые щеки, сжимающиеся вокруг чувствительной головки губы. Юнги не торопился, будто смакуя, а Джин его не торопил, запрокинув голову и то и дело выдавая тихие, почти музыкально озвученные мягко прерывающимися выдохами стоны. И пока рот Юнги ласкал его член, стоны Джина ласкали уши Юнги, который пробрался ладонями под пиджак, сжав пальцы на ягодицах Джина.       — Ммм… я уже почти… — Тихий, немного уставший голос от все приближающегося и приближающегося и все никак не набросившегося на него оргазма, заставивший Юнги улыбнуться, но не стать настойчивее. Нежнее.       Мягче и медленнее язык, издевательски лениво облизывающий головку, иногда прерывающийся плотно смыкающимися вокруг нее губами. Лениво. Но, кажется, Джину только это и нужно было. Особенно в тот момент, когда Юнги, одной рукой все еще держась за утянутую брюками ягодицу, второй умудрился проникнуть к яйцам, нескромно указательным пальцем надавив в районе промежности, прямо под мошонкой. Слабое место. Джин закусил большой палец, пока член выпускал из себя сперму. Это было… мило. Интимно. Слишком интимно.       — Прикоснись к роскоши. — И Джин протянул Юнги остатки дорого шампанского, которым он прополоскал горло. — Мы договорились?       — О чем? — Юнги удивленно поднял брови. — Это услуга за услугу, и если ты планировал минетом склонить меня к помощи тебе… Не получилось. Я за это тебе отсосал. Один — один.       — Ты серьезно? — Возможно, Джин протрезвел в этот момент. — Ты серьезно, блять?!       — А ты что думал? — Юнги с чувством глубоко морального удовлетворения улыбнулся, пока Джин дул губы. Очаровательно. — Всё так просто?       — Да пошел ты. — Джин направился к выходу. — Можешь всем разболтать, что у меня маленький член — я тебе больше слова не скажу.       — У тебя замечательный член. Можно засунуть за щеку и ходить весь день. — Юнги откинулся на спинку кресла, вызывающе расслабленно сцепив пальцы на затылке и запрокинув голову. — А еще у тебя есть шанс, стопроцентный, заслужить мою помощь.       — Заслужить? — Джин на самом деле протрезвел. — А ты не охуел ли часом?       Юнги пожал плечами.       — Извини. Это тебе нужна моя помощь. — Он поднял вверх две руки, будто сдаваясь. — Спасибо за оральный секс. Я получил удовольствие. Всего хорошего.       Джин вернулся на праздник жизни. А в голове все еще была картинка 18+, заставляющая и теперь его краснеть.       — Ну, поговорил? — Тэхен схватил Джина за рукав, утянув его подальше от фуршетного стола и Чонгука, который теперь старательно нарушал диету.       — Ага. Ничего. Глухо.       — Это знак. — Тэхен сосредоточенно нахмурился, затем схватившись за ворот рубашки, дернув несколько пуговиц, как будто проблема Джина его душила и не давала спокойно жить. — Нужно бросать это гиблое дело.       — Возможно, ты прав. — Джин пожал плечами.       Нет.

Однажды...

      Джин уже как будто смог привыкнуть к своей успешности, которая заставляла других людей, которым он приносил деньги, уважительно склонять головы и почтительно вытягивать шеи, вслушиваясь в то, что он говорил, но… Не до конца. Поэтому он тушевался, не решаясь войти в съемочный павильон, чтобы обсудить с господином режиссером, как именно они будут осуществлять съемку на открытом воздухе. Это была рекомендация его менеджера, который хотел, чтобы его подопечный узнал обо всех рисках и нюансах из первых уст. А Джин ужасно боялся насекомых. А теперь Джин не боялся, уверенно распахнув дверь, не заметив предупреждающих о съемке знаков. Но то, что он их не заметил, не значило, что их не было.       Освещена была одна локация, вокруг которой теперь суетилась съемочная группа. Рояль, немного средневековый антураж, заставленный свечами и украшенный яркой, но при этом томно отдающей в свете настоящего огня мозаикой, переливаясь и отражаясь бликами от всех поверхностей. Музыки не было, но Джин сразу разглядел молодого человека за роялем, который подставлял свое лицо гримеру, который, будто чтобы Джин смог получше разглядеть, сделал шаг в сторону. У пианиста были светлые волосы, чуть волнистые, мягко обрамляющие круглое личико. Очень милое, и Джин невольно улыбнулся, когда молодой человек, что-то говоря, начал дуть маленькие губки, затем очаровательно улыбнувшись и прищурив свои глаза. Похожие на кошачьи своим причудливым разрезом, только еще больше подчеркнутым коричневой дымкой. Котик. А на шее шелковый бант, который венчал его аристократично винтажный образ.       — Я могу чем-то помочь? — Джин дернулся, услышав рядом женский шепот.       — Я к господину Паку. По поводу съемок. — Джин, извиняясь, улыбнулся, пока девушка явно его узнала. — Я... Я могу посмотреть?       — Конечно. — Девушка широко улыбнулась, затем учтиво взяв Джина за локоть. — Пойдемте, покажу вам хорошее место, чтобы всё разглядеть.       Джин был крайне благодарен, затем заняв указанное ему место, с которого мог теперь наблюдать за сценой. И за молодым человеком, который был ему совершенно не знаком, но почему-то сразу запал в душу. Он повернулся к нему вполоборота, и Джин теперь смотрел на широкую, утянутую черным атласом жилета спину, затем увидев, как пианист повернулся к роялю, поставив на клавиши руки. Красивые запястья, красивые пальцы… Джин скривился, когда обзор ему загородила камера. Но потом он услышал музыку. И прикрыл глаза. Всегда был неравнодушен к роялю и одно время даже пытался учиться, но времени не хватало и оттого желание постепенно угасало. Ему нравилось слушать. А тот, кто теперь сидел за роялем, явно умел и, главное, любил играть.       И Джин, наконец, смог это увидеть, когда камера сменила ракурс, открыв красиво сосредоточенное личико, с надувшимися щеками и чуть приоткрытыми губами, с нетерпеливо устремленным за длинными пальцами взглядом… Он был захвачен, примерно так же, как бы захвачен Джин, который теперь не замечал время, даже когда пошли повторные дубли, моментами заставляющие молодого человека хмуриться. Или злиться. Его очарование сразу как будто вытягивалось, затачивалось, готовое нанести удар, пока красивые глаза смотрели не мигая, чуть исподлобья, мягко угрожая.       — А кто это? — Джин заметил рядом с собой все ту же девушку, которая теперь копалась в бумажках, остановившись поблизости и начав рассматривать вешалку с реквизитом.       — Мин Юнги. Только он не артист — музыку пишет, и насколько я знаю, в агентстве сравнительно недавно. Просто менеджер Иви попросил его исполнить в ее клипе музыку, что он написал. И он согласился. — Девушка вздохнула, улыбнувшись. — Первый раз, когда неудачные дубли не напрягают. Слушала бы и слушала. — И девушка вдруг с сомнением посмотрела на Джина, будто пытаясь что-то вспомнить. — Так-то Пак в своем кабинете. Я могу проводить.       — Я…. — Джин замялся, не желая расставаться со своим прекрасным видением, теперь пытаясь его получше запомнить.       Вообще, он обычно не был падок на чью-то привлекательность и вообще ему сложно было угодить. Но в этом случае, звезды почему-то сошлись. И Джину почему-то было грустно, что скорее всего, это была первая и последняя встреча. Если только его музыкальный продюсер не захочет сменить композиторов или привлечь новых… Но и в этом случае, Джину придется работать только с музыкальным продюсером, а не с авторами. Главные люди индустрии всегда оставались в тени. А этого… Джин последний раз взглянул на Мин Юнги, пытаясь выпустить из себя тоску вместе с разочарованным выдохом… Хотелось спрятать у себя запазухой, чтобы никому больше не досталось.       — Буду признателен. — И Джин направился за девушкой.       Их учили, что любое потрясение и переживание можно конвертировать во вдохновение. А что если это его шанс написать песню? О горечи любви с первого взгляда. Хотя, вполне возможно, он забудет о ней, как только попадет в кабинет господина Пака, окунувшись в размышления о том, насколько мучительно для него будет соседствовать в кадре с пчелами и мухами.       Эх…. Эх.

* * *

      Как назло. Ну вот как назло, если раньше Джин очень редко встречался с Юнги, то теперь постоянно на него натыкался, вынужденный пониже опускать голову и скрываться в каком-нибудь, неважно, направлении, чтобы только не попасться ему на глаза. Джину было стыдно. И что самое ужасное — он помнил почти всё. Ехидство Юнги, высокомерие… наверное… Джин не помнил наверняка, но знал, что если бы к нему кто-то обратился с тем, чтобы отсосать и получить желаемое, он бы отреагировал отрицательно. Но отсосать бы позволил. Как и Юнги. Что вообще на него нашло… Джин запрокинул голову, на низкий мягкий подголовник дивана, который стоял в приемной его исполнительного продюсера. Он закрыл лицо руками. Юнги был хорош. Слишком хорош, чтобы Джин так просто мог смириться со своим поражением.       — Ты меня избегаешь?       Джин даже не дернулся, услышав знакомый, уже издевающийся над ним голос, решив, что может притвориться глухим.       — Я заскучал по твоему постоянному нытью.       А вот тут Джин убрал от лица руки, сразу заметив самодовольную ухмылку.       — Что, моя помощь больше не нужна? Или нашел другого благодетеля, перед которым высунул язык?       — Слышишь ты! — Джин повернулся к Юнги, при этом, чисто на адреналине и задетом несправедливо самолюбии, схватив Юнги за грудки. — Это была моя ошибка. Я был пьян. И если ты продолжишь намекать на то, что я делаю так на регулярной основе, я…       — Что? Снова отсосешь мне? — Юнги, кажется совершенно не испугался, пока Джин… отпустил его, отвернувшись и поджав губы. — Я пошутил.       — Господин Ким. — Секретарь вышел из хорошо знакомых Джину дверей, и Джин тут же поднялся, почувствовав на своем запястье пальцы, которые заставили его обернуться.       — Мы должны выяснить…       — Всего хорошего.       И Джин, засунув руки в карманы джинсов, проследовал в открывшуюся для него дверь. Пока Юнги задумчиво зажевал нижнюю губу, поднявшись и направившись в ту сторону, в которую ему на самом деле нужно было, прежде, чем он заметил Джина. Потому что его ждал исполнительный продюсер, которому потребовались уточнения по поводу только-только сданных минусов. У него на самом деле было много работы, однако было и свободное время, которое он мог посвятить помощи Ким Сокджину. Но он не собирался помогать Ким Сокджину, и для этого у него был ряд причин. Точнее, причина была одна.       — Юнги, у меня к тебе вопрос только по третьему и седьмому треку — все остальное идеально. И Иви со мной полностью согласна. И она вновь хочет, чтобы в альбоме были инструментальные вставки твоего исполнительства. — Высокий молодой мужчина улыбался теперь в свои ямочки на щеках, пока Юнги лишь задумчиво кивал.       — Ким Намджун, почему ты просто не пришел ко мне в студию? — Юнги, наконец, поднял глаза. — Зачем нужно было вызывать меня в свой кабинет?       — Похвастаться хотел. — Намджун самодовольно улыбнулся. — Будешь и дальше так много и талантливо работать, у тебя будет такой же. Я посмотрю, что будет с этим альбомом, и на следующий дам тебе единоличное продюсирование на несколько треков. Если у тебя, разумеется, будет вдохновение и желание.       — Моего вдохновения хватит на меня, тебя и на то, чтобы наконец закончить ремонт в твоей квартире. Джун. — Юнги придвинулся к столу. — Я устал с тобой жить. Я устал от твоего храпа и того беспорядка, что преследует тебя. Я очень тебя люблю, как своего сводного брата и просто отличного чувака, но я заебался и прям чувствую, что если ты не съедешь в ближайшее время, я сам выйду тебя в окно.       — Ты нашел парня, которого некуда привести? — Намджун удивленно округлил глаза. — Дай мне дня три, хорошо?       — Хорошо. Три дня. — Юнги кивнул.       — Так ты нашел парня? — Намджун многозначительно улыбнулся. — А как же…       — Два дня, Ким Намджун. Или поучаствуешь в квесте, прежде чем соберешь свои вещи для переезда. — Юнги поднялся, направившись к двери. — Если что, ты знаешь, где меня искать. И чтобы ты не ебался теперь в догадках — я не нашел себе парня. И… Не найду.       Юнги направился в свою студию, по дороге заглянув одним глазом, другой оставив за углом, в противоположную сторону, где до этого неинтеллигентно нахамил Ким Сокджину, явно переборщив. Тишина. Но в его студии тишина звучала лучше, и Юнги ускорил шаг, думая о том, сколько всего интересного он успеет сегодня написать в стол, чтобы в последствии однажды очень облегчить себе работу. Ведь у него на самом деле было много вдохновения, которое некуда было девать. И всё равно оно не должно было достаться Ким Сокджину.