Неоправданная жестокость

      — Джин, а как тебе это?       Мужчина в стильных очках в черной пластиковой оправе, крутанулся к электронному пианино, поставив руки на клавиши и заиграв. А Джин пустился в раздумья по поводу всего того, во что был втянут по своей собственной воле. Мин Юнги оказался не сказочным принцем, и даже если он не злодей, то рыцарь явно токсичный, пусть и самоотверженный, судя по тому, с какой готовностью он спустил с Джина штаны. Но это слишком слабое утешение. С чего вообще Джин решил, что он ему нравится? Может понравится? Что он может влюбиться так же, как Джин? Очень сообразительный Джин, который просто нашел повод поработать с ним вместе. Узнать ближе. Как сейчас он работал с господином Ли, так и… Дал бы почитать свои стихи, очаровав своим обаянием, начитанностью, развитым чувством прекрасного, которое бы продемонстрировал своим музыкальным вкусом, дав комментарий по поводу его музыки… Джин любил романтические фильмы, и в них такой план развития событий был бы вполне реален, но… Вместо всего этого он оказался перед Юнги бухим и на коленях, пытающимся затолкать его член поглубже в глотку. Очень возвышенно. Отчаянно. И руки опустились резко после их последней встречи.       — Мне нравится. Давайте этот вариант.       Композитор с подозрением сузил глаза.       — Так просто?       — Да. — Джин кривовато и грустновато улыбнулся, всё еще поддаваясь навеянному мыслями упадническому настроению. — Извините за мои капризы. Вы пишете замечательную музыку, и я просто… Раскапризничался. Простите.       На лице композитора появилось еще больше подозрений, но дальше глаза сужать было некуда, поэтому он поднял очки, потерев переносицу, затем прямо посмотрев на Джина.       — Я запишу и скину тебе, чтобы ты еще раз послушал. Подозреваю, что текст очень личный, поэтому ты теперь хочешь идеала. Понимаю. — Господин Ли кивнул. — И одобряю. Это замечательное желание — стремиться к тому, чтобы слушатель максимально приблизился к пониманию того, что у тебя на душе. Но нам нужно доверять друг другу.       — Я хотел, чтобы… Чтобы Мин Юнги послушал текст и предложил свой мотив.       — Юнги? — Мужчина удивленно поднял брови. — Почему сразу не сказал? Я могу к нему подойти завтра — уверен, он не откажет мне в помощи.       — Нет, спасибо. — Джин хотел работать с Юнги, быть с ним рядом, слушать его и ощущать, а не помощь. Музыка ведь на самом деле была прекрасная. А вот найденный Джином повод — откровенно хуевым.       — В общем, у тебя будет неделя, хорошо? — Композитор ободряюще улыбнулся, и Джин улыбнулся в ответ. — У тебя сейчас что? Мне нужно заскочить к твоему менеджеру по поводу распорядка, потому что на следующей неделе я буду по объективным причинам занят больше, чем обычно.       — Танцы. Но я провожу вас — у меня достаточно времени.       И никаких моральных сил. Хорошо теперь Юнги. Он может не сожалеть о том, что полез Джину в трусы, потому что это Джин был инициатором. Пьяный и потому решительный. Наивный и жалкий. В своих глазах, разумеется, потому что до чужих не было дела. До чужих кошачьих. К черту его! Кто он вообще такой? Музыку пишет, а Джина знает каждый второй житель страны. Он вон с плакатов улыбается каждому третьему, рекламируя витаминизированные энергетические напитки и сан-скрины. Он звезда. И к черту всё остальное.

* * *

      Работы было не так много, потому что у Джина только недавно закончился концертный тур, который состоял из десяти концертов. Недавно то есть пару месяцев назад, и теперь велась работа над новым альбомом, готовились к съемке клипа и также таскали Джина по всяким рекламным и спонсорским съемкам. Он привык к такому распорядку. И теперь отчаянно радовался, что над его новым альбомом не работал Мин Юнги, которого он после того самого унижения перед кабинетом его продюсера, не видел около недели. Однако… Всё хорошее рано или поздно заканчивается. И заканчивается прямо на пятом этаже, в момент, когда Джину понадобилось выйти из лифта.       — О, Джин. — Юнги, кажется, был удивлен, и стало понятно, что эта встреча застала его врасплох.       — О, Юнги. — При виде его… рожи, на которой он успел запомнить только самодовольство, внутри поднялось то, что Джину в принципе не было свойственно. Но всему было объяснение — его светлые чувства отравились и теперь начали разлагаться, источая немного болезненное зловоние. Которое необходимо было выплеснуть. — Вообще, я думал, что ты захочешь извиниться, но так тоже можно.       Юнги теперь смотрел в стену, пока Джин поравнялся с ним, освободив людям доступ к лифту.       — Не смог отойти от нашего свидания, поэтому сказал первое, что крутилось в голове. — Он был такой спокойный, что Джин даже не обратил внимание на то, как он сжал кулаки, до этого предусмотрительно засунутые в карманы черных брюк.       — Хочешь еще? — Джин улыбнулся немного злорадно, затем тщательно, как фиговым листочком, прикрыв это своим обычным вежливым очарованием. — Ты говорил, что я могу заслужить помощь? Сексом? Я готов. Ты слишком гениальный музыкант, чтобы я вдруг отказывался. Всё равно уже пососал. Так чего останавливаться на полпути?       Юнги перевел на него сосредоточенный взгляд, как тогда, когда Джин, бухой и потому всемогущий, кинулся предлагать ему интимные услуги.       — Приедешь ко мне?       Внутри Джина всё упало, разбившись вдребезги. Теперь даже не было сил язвить и пытаться укусить, надеясь, что превратившиеся в яд светлые чувства его отравят. Он разочаровался. И теперь самым логичным было бы громко и матерно слиться, высказав в лицо всё, что Джин о Юнги думал, но Джин… Возможно, это какие-то беспомощные шевеления надежды, возможно, желание обставить это объяснение максимально эффектно, после того как Юнги кончит, до этого продемонстрировав ему все умения. Хуй знал, а Джин нет.       — Запиши мой номер.       И Джин стал спокойным тоном смирившегося и приговоренного к смерти преступника (против здравого смысла) озвучивать цифры.       — Только давай в конце рабочей недели. — Потому что на выходных я планирую ужраться с горя, никого не позвав на свой личный праздник жизни. Жизни прямо напротив уничтоженных ожиданий. Но тут, как говорится, сам виноват, что ожидал.       — Хорошо. — Юнги кивнул, совершив прозвон, чтобы Джин смог записать его номер, а после невозмутимо улыбнулся. — До встречи.       До этого Джин был жалок, а теперь… Но у него было оправдание. У Джина был шанс, после огромного провала в памяти, связанным с его половой жизнью, немного сбросить сексуальное напряжение. А еще умные люди всегда говорят, что лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, что не сделал. От того Джин и решил отталкиваться. Прежде чем сигануть с моста. И кто бы мог подумать, что всё закончится именно так…

* * *

      — Привет. — Джин сразу вошел в квартиру через открытую Юнги дверь, начав сосредоточенно разуваться. — Где у тебя ванная? Мне нужно помыть руки после такси, прежде чем мы приступим к тому, ради чего собрались.       Юнги был сбит с толку таким началом, судя по тому, как он растерялся, затем все-таки указав Джину на нужную дверь, получив сухую и явно прилипшую к небу Джина благодарность. Юнги пошел за ним, теперь просто не представляя, как события будут развиваться дальше.       — А спальня где? — Джин, кажется, успел даже умыться, потому что несколько прядей у его лица были влажными.       — Я думал, что мы… Хотя бы… выпьем? — Юнги в недоумении вскинул брови.       — А без алкоголя что, не встает? — Джин как будто миролюбиво улыбнулся, но этой улыбкой легко можно было травить паразитов, чувствительных к особо смертоносным ядам. Которые все были во взгляде Джина. — Так где спальня?       — У меня ощущение, что мы готовимся не к сексу, а изнасилованию. — Юнги все же не стал спорить, направляясь в спальню, пытаясь теперь сообразить, что будет дальше.       — Я нахожусь теперь в трезвом уме и твердой памяти. — Джин стянул джинсовую куртку, бросив ее на пол, и затем сразу приступил к джинсам, пока Юнги… Казалось, что удивиться больше он не мог, но оказывается, Юнги мог теперь всё. Кроме как понять мотивы Джина, слишком отчаянные. — Даю тебе полное активное согласие. Обещаю, что вступаю с тобой в сексуальную связь абсолютно добровольно, без какого либо принуждения. — Джин запнулся, стягивая джинсовую брючину, что-то пробурчав под нос. — По крайней мере, от тебя.       — Джин, ты…       Юнги забыл, о чем хотел сказать, потому что Джин не собирался останавливаться, ловко стянув носки, затем выпрямившись и принявшись за футболку. А после… стянув с себя трусы. Он был прекрасно сложен и всё такое, но Юнги чувствовал, что его член теперь не поднимется даже по пожарной тревоге. Потому что это было… отвратительно по своему настроению.       — Ты будешь снимать покрывало? — Джин прошел к кровати, и Юнги смог заметить на его щеках пунцовый румянец.       — Да. — Юнги ответил на автомате, почему-то не решаясь двигаться с места.       — Хорошо. — И Джин, с прытью и ловкостью фокусника-факира, стянул плед, подцепив его за угол, затем обернувшись к Юнги. — А чего ты ждешь? Только говорю сразу — никаких поцелуев и оральных ласк.       — Я что, похож на собаку, которую устроит всунуть-высунуть? — Юнги хмурился, пока Джин забрался на кровать… изображая собаку, встав раком, затем опустившись на предплечья. — Ты в своем уме?       — А чего ты ждал? — Джин решил не менять позу, просто повернув голову.       Удивительно, но теперь в его положении не было ни капли сексуального, эротически и хоть сколько-нибудь возбуждающего, даже поистине больную фантазию.       — Тебя. — Юнги опустился на кровать перед Джином, который решил все-таки подняться и что-то выяснить, опустившись на пятки. Абсолютно поникший. Его член не то чтобы не собирался вставать — он, кажется, всосался в крайнюю плоть, стремясь затаиться в районе мошонки. — Не знаю, какой у тебя был опыт, но для меня секс это всегда обоюдно приятно. И я не понимаю, зачем ты соглашался, если теперь находишься в таком настроении.       — Зачем я соглашался? — Джин слишком резко выдохнул после этого, сжав на коленях руки, теперь пытаясь что-то рассмотреть за наполовину зашторенными окнами. — Ну зачем я соглашался? Чтобы переспать с тобой. Кажется, это вполне логично.       — При том, что я тебе ни капли не нравлюсь? Удивительная самоотверженность. — Юнги фыркнул, незаметно подобравшись к Джину, забравшись на кровать с ногами и приняв такую же позу.       — Почему же… — Джин улыбнулся, но его челюсть была слишком сжата, заставив заходить желваки. Он злился. — Одно время ты мне нравился очень. Настолько, что я захотел сблизиться с тобой так, чтобы не быть слишком очевидным, при этом придумав тупой повод. Даже предположить не мог, что обольщался на твой счет, вдруг решив, что ты мужчина моей мечты. Успел наслушаться о твоем сложном характере, но подумал, что это не преграда. Если внутри при этом не насрано. А у тебя… Ты нравился мне примерно…. Полгода. А разонравился во вторник.       — Что? — Извилины в черепной коробке Юнги, кажется, перестали ворочаться, просто сдавшись перед слишком широким и стремительным потоком информации. — Сколько я тебе нравился?       — Ну, сколько прошло с момента, когда тебя записывали для клипа Иви? Я не помню. — Джин нахмурился, переведя на Юнги злой взгляд, а затем вдруг опрокинулся на спину, расставив острые колени. Катастрофично. Катастрофично плохо. — Обещаю, я не буду кусаться. Если тебя смущает, что у меня не стоит — тело сделает свое. Уверен, ты отменно трахаешься. Только разденься для начала. Ну, хотя бы сними шорты, потому что все остальное твое... — Джин сделал акцент. — Меня не интересует.       Юнги думал. А затем, забыв исполнить последнее озвученное пожелание, занял агрессивно предложенное ему место между разведенных ног, встав на колени и опираясь предплечьями по бокам от головы Джина. Он потянулся к его губам.       — Я же сказал, что без поцелуев! — И Джин агрессивно упер в грудь Юнги ладони. — Я не хочу с тобой целоваться! И это на самом деле будет насилием.       — Почему? — Юнги не мог до конца решить, как понимать, но знал, что делать.       — Потому что поцелуи для чувства, а ты…       — Тупой. Я знаю. — Юнги улыбнулся, а затем, выпрямившись, перехватил руки Джина, прижав их к матрасу за его головой, наблюдая за тем, как возмущенно округлились его глаза и приоткрылись губы, чтобы выпустить из себя что-то…       Юнги воспользовался ситуацией, припав к его губам, о чем он мечтал… очень давно. Но Джин был сильным и начал настолько уверенно пытаться выбраться, что Юнги ощутил себя на родео, только крепче сжав его запястья и навалившись всем телом. Однако Джину удалось. И на нижней губе Юнги весьма болезненно защелкнулись зубы.       — Отпусти меня. — Джин теперь выглядел и звучал устрашающе, но Юнги только улыбался, совсем не обращая внимание на появившийся во рту легкий привкус крови.       — Знаешь, когда я впервые увидел тебя на одной всем известной музыкальной премии, я и подумать не мог, что ты способен на такое. Прекрасный принц с ангельским, переливающимся серебром голосом, который заставлял благоговеть одним только мягким, но при этом прямым и уверенным взглядом. — Юнги говорил почти шепотом, и Джин притих. — Потом ты краснел, получая статуэтку, смущенно улыбался, очаровывая всех и каждого. А потом смущался я, когда стоял рядом с тобой на групповом фото, боясь вежливо приобнять тебя за талию, что было бы вполне уместно. Ты даже пах ласково. Пригретым деревом, на котором невесть откуда появились утопающие в сладком нектаре цветы. Тебя сразу забрали на интервью, а ты забрал с собой мое сердце. Я же музыкант. Я влюбляюсь ушами, а в твоем случае обречены были и глаза.       — Что… — Голос Джина сорвался, стремительно потеряв в твердости и агрессии, но он продолжал хмуриться. — Что ты несешь?       — Ты достаточно популярен, достаточно знаменит, очень красив и востребован. Я понимал, что всё это делает тебя слишком избирательным, потому свою любовь с первого взгляда решил похоронить. А потом твой менеджер обратился ко мне за помощью. И я… Отпирался только для того, чтобы просил ты. А тебе отказывал, потому что выполни я твою просьбу по одному щелчку пальцев, ты бы сразу меня забыл. Как очередного очарованного и услужливого. Я… Я не хотел тебе грубить, но мне казалось, что так я буду выглядеть круче в твоих глазах. В смысле, буду вызывать эмоции, которые затем можно будет перевернуть в ту же сторону, в которую стремились мои. Поэтому пригласил тебя. Вино, фрукты, шоколад… Я вообще не силен в романтике, потому решил идти по проторенному пути. А потом хотел сыграть тебе. Показать свое истинное я. На свой страх и риск, но я чувствовал себя слишком виноватым за грубости. И не хотел дальше разыгрывать спектакль. Хотел тебя поцеловать еще тогда, когда ты ворвался ко мне пьяный. По глупости тогда решил, что ты был из тех, кто пробивает себе путь через диван, но потом понял, что это чушь. Прости. Наверное, я не мог поверить своему счастью. И знаешь… — Юнги улыбнулся так тепло, как только мог, на самом деле ощущая, как сердце вот-вот грозилось выпрыгнуть из груди. — У тебя идеальный член. Так что, если ты… — Он запнулся, проглотив что-то и чуть судорожно вдохнув. — Я буду всем рассказывать, что у тебя идеальный член.       — Юнги… — Джин теперь совершенно растерялся, и начал испытывать стыд за то, в каком положении теперь находился. Но то, что он слышал теперь, было слишком волнительно и желанно, чтобы не хотеть этому довериться. — Ты… Ты не обманываешь?       Юнги закатил глаза.       — Я выставил себя полнейшим идиотом. Думаешь, я стал бы это делать, если бы на самом деле им не являлся? Я… — Юнги выдохнул. — Влюблен. И готов написать для тебя всё, что угодно. Если ты разрешишь себя поцеловать.       — Ты влюблен, как и я? — Джин вновь нахмурился, но теперь это было только очарование, начавшее теперь, когда все сдерживающие потоки чувств плотины были пробиты, плескаться из него через край. — Нам надо выяснить это.       — Да. Я, Мин Юнги, находящийся теперь в здравом уме и твердой памяти, гарантирую то, что влюблен в Ким…       Юнги не успел договорить, потому что Джин вытянул шею и приник к его губам. Мягко коснулся, чуть повернув голову и коснувшись его мягче. Не трепетно, но до сих пор неуверенно, возможно потому, что ему приходилось вытягивать шею, чтобы дотянуться до Юнги, не торопящегося опускаться. Вместо этого Юнги выпрямился, все еще держа руки Джина, которые завел себе за спину, а потом обнял его, чуть приподняв от одеяла, удерживая себя на предплечье. Приподнял, чтобы Джину было удобно. А Джин, теперь уверенно сжимающий бедра Юнги ногами, улыбнулся, скользнув пальцами по футболке к плечам, прикрыв глаза и при этом приоткрыв блестящие пухлые губы.       Можно ли было о таком мечтать? Этот вопрос пронесся одновременно сразу в двух взволнованных моментом головах, стоило только губам вновь встретиться. Нежно, потому что в мягкости этого поцелуя можно было утопиться, камнем упав на дно самозабвенной ласки, стоило только языку Юнги осторожно скользнуть между губ, чтобы сразу сплестись с языком Джина, гостеприимно впустившего его и отдавшего инициативу. Но самое волнительное было не это, а то, как Джин к нему льнул, поджимая плечи и выгибаясь навстречу. Вот от этого, а не от умопомрачительно нежных губ сносило крышу. Хотя было ощущение, что он больше никогда не сможет отказаться от этих губ. Как не сможет оторваться от Джина, который чуть приподнял бедра, чтобы Юнги смог… испытать облегчение, почувствовав уже стремящийся к эрекции член.       — Ты простил меня за грубость? — Это был очень важный вопрос, мешающий теперь окончательно и бесповоротно отдать себя Джину, который мягко улыбался, смотря ему в глаза.       — Только если ты снимешь с себя футболку.       Юнги не нужно было просить дважды и ему не понадобилось много времени, чтобы вновь выпрямиться, ловким движением подцепив футболку за край, стянув ее через голову и отбросив в неизвестном направлении. Чтобы затем вернуться к самодовольно улыбающемуся Джину, который притянул его, крепко взяв за шею, к своим губам, затем опустившись горячими ладонями к плечам, пальцами заскользив по упругой коже, оставляя после себя мурашки.       Он целовал так, как Юнги никогда не целовали, обреченный запомниться, своим языком впечатлив не только рот, но и что-то, что залегало намного глубже. Чувственно, неторопливо, он отрывался от губ на мгновение, заглядывал в блестящие глаза Юнги, чтобы подразнить и заставить нуждаться в продолжении, а потом вновь целовал, как будто с бо́льшим желанием и рвением. Юнги надеялся, что сможет провести так остаток жизни — ощущая влажное, мягкое и при этом усердно-нежное присутствие Джина на своих губах. Между своих губ. В переплетении языков. Новый уровень ощущений. Поцелуи с Ким Сокджином — это был новый уровень чувственности, который раньше был не доступен Юнги. Раньше, но не теперь.       Однако и Юнги кое-что умел, оторвавшись от губ Джина, чтобы заняться его шеей, которая уже успела покрыться стыдливым румянцем от набирающего обороты возбуждения. Юнги не стеснялся, прикладываясь к чувствительной коже открытыми губами, скользя языком, прекрасно помня, что не может оставлять следы. Но Джину нравилось и без пошлых засосов, что стало понятно, когда из него вырвался первый взволнованный стон. Он, кажется, не ожидал, но все же запустил одну руку в волосы Юнги, будто боясь что он прервется. Но Юнги не прерывался, мучительно медленно и при этом чувствительно спускаясь к плечам и ключицам…       — Я… — Джин облизал пересохшие от прерывистых выдохов губы. — Хочу тебя.       После того, какое отношение он показывал к их запланированному сексу до этого, эти слова звучали как музыка, гарантируя удовольствие.       — Без предварительных ласк? — Юнги вернулся к губам Джина, на которых появилась, то и дело пропадающая между ласковых губ Юнги, улыбка. — Просто, если тебе понравился мой член на вкус… У меня есть одна идея.       — Я забыл вкус твоего члена, так что… — Джин притворно задумался. — Надо освежить в памяти.       — Для этого нужно устроиться поудобнее. — Юнги поднялся, выскользнув из рук Джина и опустившись на кровать сбоку от него, сразу начав стягивать шорты со всем остальным, что под ними притаилось.       — Ты… Надеюсь, ты о своем лице? — Джин жадно следил за движениям Юнги, остановив свой взгляд на его члене, уже представляя, как хорошо он будет ощущаться внутри.       — Ты такой наглый? — Юнги удивленно поднял брови, а затем пальцами заскользил по ноге Джина, стремительно приближаясь к его члену.       — Я не до конца простил тебя за твою грубость. — Джин смотрел Юнги в глаза, затем заметно сократившись, когда его рука обхватила член у основания, чуть сжав, большим пальцем нежно поглаживая головку.       — Ну, тогда… — Юнги притворно обреченно вздохнул, опустившись на спину. — Залезай.       Джин… засмеялся. Причем звонко и искренне, пока Юнги, уже приготовившийся, оторвал плечи от кровати, с недоумением уставившись на заливающегося Джина.       — Что такое? Лезь говорю!       — Ты портишь момент!       Однако Джин все же перевернулся, затем начал аккуратно переставлять ноги и руки, чтобы случайно не травмировать Юнги. Он был чуть ниже него ростом, но не настолько, чтобы Джин теперь прижимался губами к его коленям, однако пришлось чуть выгнуться. Но всё стоило того, особенно когда Джин почувствовал на своих ягодицах ласково, но уверенно сжавшиеся пальцы, которые начали нежно массировать мышцы, вместе с то и дело прикладывающимися к коже губами. Джин решил, что наслаждаться руками и губами лучше тогда, когда твои собственные находятся на чужом члене, поэтому он ласково, как будто давно ждал этой встречи, обхватил головку, отдав ее ласковому языку, по которому член заскользил в горло. Юнги что-то довольно заурчал, как и Джин, ощутив его язык между ягодиц, который, в благодарность за ласку, сразу перешел к решительным действиям, кончиком пытаясь протолкнуться в анус.       Джин ответственно брал член Юнги по самые яйца, которые бережно поглаживал и сжимал пальцами, пока Юнги… Чего-то не хватало. Было что-то не так, и ему… Он взял Джина в районе бедренных костей и потянул на себя так, что Джин слишком торопливо выпустил изо рта его член, закашлявшись и повернувшись через плечо.       — Что…       То. Джин прикрыл глаза. Он бы не отважился на такую наглость, на которую отважился Юнги, зарывшись теперь и языком, и носом между его ягодиц, проникая языком теперь глубже, и… Отрывистые, твердые движения, или ласковые, медленные и влажные полизывания, которые не ограничивались анусом, проскальзывая к мошонке, прямо по чувствительной промежности… Джин начал подавать назад бедра, затем выпрямившись, упираясь в бедра Юнги, который руками раздвигал его ягодицы, чтобы языку было удобнее. Чтобы Джину было удобнее и чувствительнее насаживаться на язык. Нескромно, может даже развратно, но раздающиеся и теряющиеся во вздохах сладкие стоны того стоили.       Джин ловко соскочил с Юнги, так же ловко перевернувшись и припав к припухшим влажным губкам, пока Юнги обнял его за шею.       — Спасибо, господин Мин. — Ласковый шепот и скользящие по щеке пальцы Джина завораживали, и Юнги взял его двумя руками за бедра, побудив устроиться сверху. — Ты такой… Где ты хранишь смазку и презервативы?       Вопрос мог показаться неуместным в контексте установившейся романтики, но Юнги указал на нужную тумбочку, успев взглядом пересчитать ребра, открывшиеся ему вытянувшимся в струну телом. И он, приподнявшись, прикусил выпирающую из-под мышц кость, заставив Джина что-то заворчать, а затем вновь вернуться к нему. С поцелуем.       — Я готовился дома, так что… Можешь начинать с двух. — Джин самостоятельно выдавил на пальцы Юнги немного смазки, до этого натянув на его член презерватив. — Не хотел задерживаться здесь.       Если до этого Юнги недоумевал, то теперь откровенно сердился, и Джин, улыбнувшись, прижался сладким поцелуем к его губам, проведя по ним языком, а затем еще раз, будто дразнясь.       — Но теперь я хочу задержаться. — Джин удобнее расположился на локтях по бокам от головы Юнги, подав назад бедра, чтобы облегчить ему задачу. При том, что Юнги уже начал бережно растягивать его для будущего удовольствия, потеряв стыд и с нескрываемым восхищением разглядывая теперь чуть напряженное лицо Джина, который туго, но при этом без сопротивления впускал в себя. — Я готов.       — Нет, ты не готов. — Юнги, вставив пальцы, прижимая костяшками к коже, слегка расставил их, начав медленно вытаскивать. Эффективно и наименее болезненно. При том, что Джин на самом деле был… мягким. Гостеприимным.       — Юнги. — Джин улыбнулся, прижавшись лбом ко лбу Юнги. — Пожалуйста. Возьми меня. Членом.       — Важное уточнение. — Юнги заулыбался, Джин заулыбался, чуть приподняв бедра, которые Юнги взял, направив как раз к своему члену, заметив, что Джин напрягся. — Я буду аккуратен.       — Забыл, как это бывает. — Джин как будто виновато и при этом взволнованно быстро улыбнулся, и Юнги обхватил его повыше талии.       — Тогда сам? — В этом случае, Джин сможет контролировать болезненность ощущений, и Джин, прекрасно это понимая, кивнул, одной рукой уперевшись Юнги в грудь, ближе к плечу, другой — осторожно взявшись за его член.       На который начал неожиданно уверенно опускаться. Медленно, но методично, не останавливаясь, не давая себе передышки, при этом очаровательно хмурясь и жмуря глаза. Юнги стал нежно поглаживать его бедра, большими пальцами чуть надавливая на внутренней поверхности, приближаясь к его члену. Джин открыл глаза, улыбнувшись и, впустив себя головку, теперь двумя руками упираясь в находящиеся под ним плечи. Медленно, туго, горячо из-за неохотно растягивающихся мышц, но это в любом случае будет стоить того. И Юнги подставил ему руки, чтобы Джин переплел их пальцы, получив опору, полностью опустившись на член, наконец, сумев расправить плечи и немного расслабиться.       — Ты такой красивый… — Юнги смотрел, не моргая, и ничего не мог с собой поделать, затем за руки потянув Джина к своим губам.       — Как ты.       Это был неторопливый секс. Глубокий, но при этом бережный, с ласковыми поглаживаниями, перебивающими друг друга поцелуями, чувственно сдерживаемыми, но все равно вырывающимися стонами… Юнги поднялся, сев, и Джин, прижавшись к нему бедрами, ощущая член максимально глубоко, выдохнул ему в шею, крепко обхватив плечи, при этом продолжив двигаться, упираясь в кровать ступнями. Интимно и максимально близко, ощущая эту близость теперь каждым нервным окончанием, которыми была усеяна кожа. Горячая, влажная, гладкая, побуждающая то и дело прикасаться к ней губами.       Движения незаметно стали более резкими, и Юнги сразу почувствовал, что Джину хотелось большего. Поэтому он легко опрокинул его на спину, сразу оценив, как крепко ноги Джина сжали его бедра. И теперь ответственность за удовольствие взял на себя Юнги, одной рукой надежно упираясь в матрас сбоку от головы Джина, другой крепко ухватив его за бедро. Сильно. Глубоко и резко, буквально выбивая из Джина тихие надрывные стоны. Он вцепился в его плечи и весь как будто сжался, напрягся изо всех сил, чтобы быстрее достичь оргазма и помочь Юнги, который стал двигаться жестко, но беспорядочно, начав терять ритм из-за сжавшего его яйца удовольствия.       Предвкушения разрядки. И рука с бедра Джина протиснулась между их животов, сжав его член. Движение, еще одно, и Джин выгнулся, поджав ноги, сокращаясь вокруг члена Юнги, который уткнулся носом Джину в плечо, чувствуя, как сокращался теперь его член, как будто подгоняемый последними глубокими толчками.       Спустя пару сладостных мгновений, которые они теперь делили на двоих, Юнги почувствовал в своих волосах игривые пальцы, которые начали аккуратно зачесывать его длинную челку от лица, стоило ему поднять голову.       — Ты что-то говорил про вино и шоколад? — Джин улыбался устало и абсолютно счастливо. И, как будто это могло помочь Юнги улыбнуться также, он приник к его губам.

* * *

      Джин лежал под боком у Юнги, который одной рукой держал бокал, а другой — чувствительно копошился в волосах Джина, который бездумно подавался за его рукой, то и дело прикладываясь к вину.       — И что мы теперь будем делать? — Ответ был почти очевидным, но Юнги хотел, чтобы Джин его озвучил.       — Регулярно любить друг друга и находиться в серьезных отношениях. — Джин мечтательно улыбнулся. — По началу тайно, разумеется, а потом… Контракт мне не запрещает любовь, просто нужно будет это грамотно обставить.       — Мой братец поможет. Он как раз мне должен за то, что я долго терпел его храп.       — Братец? — Джин повернул к Юнги голову и удивленный взгляд.       — Ким Намджун. Один из исполнительных продюсеров. — Юнги самодовольно улыбнулся. — Да, меня взяли по блату.       — А я возьму тебя по любви. — И Джин потянулся за поцелуем, который сразу получил, не сумев оторваться, потому что Юнги придержал его, пальцами обхватив шею.       — Будем скрываться, но ты всегда сможешь зайти ко мне в студию после окончания рабочего дня. С бутылочкой шампанского. — Юнги прикрыл глаза, припомнив испытанное однажды удовольствие.       — Кстати. — Джин зазвучал неожиданно бодро для создавшегося лениво романтического момента. — Мои стихи, на которые я хотел попросить тебя написать музыку, были о тебе.       — Что? — Это была неожиданная новость, и Юнги искренне теперь удивлялся, вылупившись на хитро улыбающегося Джина. — Я хочу прочесть. И…       — Послушаешь. Когда песня выйдет в релиз. — Теперь Джин улыбался самодовольно. — Господин Ли написал волшебную музыку. А ты, каждый раз слушая ее, будешь вспоминать о том, как настойчиво отшивал меня.       — Ай, как жестоко! — Юнги закатил глаза, затем нахмурившись. — Ты всё еще мстишь мне за мою грубость, правда?       — Нет. Но ты… — Джин отставил бокал, допив его одним глотком, затем полностью развернувшись к Юнги и забрав бокал у него. — Можешь отомстить мне за мою жестокость.       Джин многозначительно улыбался, пока Юнги притянул его к себе, заставив упереться руками в спинку дивана, и припал к его шее, поместив его затылок в своей ладони и с упоением вслушиваясь в довольные и очень чувственные постанывания Джина, который покорно выгибал шею.       Это будет длинная, наполненная чувствами и их физическим выражением ночь. Если повезет, длиною в жизнь. Совместную.