Любимец Смерти

Школа гудела от возбуждения и едва сдерживаемого нетерпения. Полы были помыты, недостающие стёкла в окнах извлечены из кладовок и установлены на свои места, загаженные мухами портреты перевешены куда подальше, шторы наглажены, а особенно уродливые студенты снабжены специальными мешками на голову. Филч, заработавший на продаже восстановленного Гарри антиквариата и сменивший свои привычные тряпки на ярко-фиолетовую, парчовую мантию, дефилировал по коридорам и грозил каждому, кто пройдёт по помытому страшными карами. Одним словом, к приёму гостей обитатели школы были готовы, как и любые хозяева, ждали когда те прибудут, но глубоко внутри уже предвкушали момент, когда же дорогие гости уберутся уже восвояси, чтобы можно было спокойно жить в привычном бардаке. И сейчас все жители замка, начиная от директора и заканчивая кошкой завхоза, встречали прибывающих на землю Магической Британии гостей. На улицу выгнали даже первокурсников, за месяц не успевших ещё привыкнуть к школьной жизни и теперь, со слегка одуревшим видом толкущихся в первом ряду. — Сколько нам их ждать-то ещё? — проворчал Рон, зябко пряча руки в карманы, — ночь уже, а их всё нет. Гарри прищурился, посмотрел куда-то в ночное небо и привычным движением обнял стоящую рядом Гермиону. Девушка прижалась к нему и поплотнее запахнула мантию, лето кончилось, а вместе с осенью на Шотландию надвигались первые холода. — И как они сюда добираться будут? — продолжал гундеть Рон, — не пешком же. Может на мётлах прилетят? — Явятся одни на телеге летучей, огромной, аки дом, а волочить телегу ту по тверди небесной будут кони о двух крылах, что плотью рыжих отроков питаются, да огненной водой запивают. Другие же из пучины вынырнут на посудине диковинной, под волнами морскими ходящей, да во чреве своëм люд честной несущей. — Ага, как же… — Рон закатил глаза и отвернулся. Гермиона хихикнула и по самые глаза закуталась в шарф. В небе, на фоне луны появилась маленькая точка. — Что это там? — Карета, — стоящий чуть в стороне ото всех Малфой прикрыл горящие раскалёнными угольками глаза. От него пахнуло сухим жаром и Луна, пристроившаяся подле него на плоском валуне, довольно зажмурилась, остальные посмотрели на неё с завистью. Любой другой, кто пытался подойти к Малфою погреться, моментально зверел и начинал бить ближнего своего по морде. Меньше всего везло одиночкам, они начинали бить по морде сами себя. — Может всё-таки заклинанием погреемся? — шепнула парню Гермиона. — Не стоит смущать гостей нашей смекалкой и сообразительностью. — Дешёвые трюки, мистер Поттер? Не думала, что они вам потребуются. — Для этих чёртовых, дешёвых лягушатников у меня есть только дешёвые трюки. Девушка извернулась и удивлённо посмотрела на Поттера сверху-вниз. — Что тебе сделали французы? — Ты правда задаёшь мне этот вопрос? — ноздри Поттера возмущённо затрепетали, — ты, англичанка, спрашиваешь, что мне сделали французы? — Д-да? Точка на небе увеличилась и превратилась в карету. Несла её дюжина крылатых лошадей, их огромные копыта взбивали воздух в унисон с крыльями, а могучий храп и ржание уже можно было расслышать. Испытующий взгляд Поттера ни на секунду не оторвался от лица Гермионы. — Столетняя война? — Что? Нет! — Гарри воздел свободную руку к небу, указал на карету и угрожающе сощурился, — эти пожиратели улиток считают свою кухню лучше нашей! Гермиона улыбнулась и ткнула парня локтем под рёбра. Задравшие головы ученики разом ахнули и Гермиона подняла взгляд к небу, карета резко провалилась вниз, казалось ещё миг и она разобьётся о землю, но кони только раз взмахнули могучими крыльями и полёт её выровнялся, а спустя несколько секунд она мягко приземлилась на траву. Все вокруг облегчённо выдохнули, Хагрид же подхватил здоровенные вёдра и, с несвойственной для себя скоростью понёсся к карете. — Кстати говоря, — Гарри хрустнул шеей, лицо его стало задумчивым, — нужно познакомить французов со зверушками Хагрида, готов поспорить и их они сожрут с огромным удовольствием. — Кто-кого сожрёт? — вклинился в разговор Невилл, — соплохвосты сожрут французов? — Нет, — Гарри с сожалением цыкнул зубом, — нет, эти твари для них великоваты. У соплохвостов нет шансов, французы сожрут их всех подчистую. Но это даже хорошо, бедолаги всё равно хотят сдохнуть. Гермиона мучительно наморщила лоб, Невилл тоже погрузился в размышления, даже Драко приоткрыл один глаз. Все пытались понять кто же именно хочет сдохнуть. Вопрос был нетривиален, соплохвосты определённо не цеплялись за жизнь, как и те, кто попытался бы их съесть. Даже сами соплохвосты и те порой дохли в корчах после плотного обеда сородичами. — Французы хотят сдохнуть? — наконец предположил Невилл. — У тебя какая-то нездоровая фиксация на французах, — невозмутимо покачал головой Поттер, — кстати вот и они. Пока кони беспокойно фырчали, прядали ушами и били копытами землю, а не такой уж высокий на их фоне Хагрид скакал вокруг и квохтал, как курица-наседка, крошечный паж слез вниз, разложил лесенку, а затем быстро отскочил в сторону. Из кареты вышла она. Необычной красоты женщина, закутанная в чёрную мантию, украшенная золотом и опалами, статная, стройная, волоокая, с оливкового цвета кожей и ростом в три с половиной метра. — Мать моя женщина… — Это что, великанша? По толпе прокатилась волна шёпотков и выкриков. Из-за явления этой выдающейся дамы, выход остальных гостей из Шармбатона почти никто не обратил внимания. Больше всех, однако, пялился Хагрид, застыл с открытым ртом и, не моргая, глядел на щебечущую с Дамблдором женщину. — Как думаешь, какой у неё размер ноги? — Внезапно спросил Невилл. Гарри удивлённо моргнул. — Восьмидесятый? — предположил он. Гермиона вытянула шею и окинула взглядом женщину. — Меньше, — уверенно заявила девушка. — Ну пусть семидесятый, — Поттер пожал плечами, — тебе-то какая разница? — Мордред, как же я хочу, чтобы она на меня наступила, — прошептал Невилл. Поттер оторопело уставился на однокурсника, затем медленно отвёл взгляд и уставился в пространство перед собой. — Гермиона, ты сейчас что-нибудь слышала? — безразлично спросил он. — Нет, — в тон ему ответила девушка, — ничего не слышала и говорить о том, чего я не слышала не желаю. — Помни Невилл, всё должно быть безопасно, разумно и добровольно, — Рон бросил на Невилла полный превосходства взгляд, достал омнинокль и навёл его на делегацию Шармбатона, — главное умеренность. — Откуда ты вообще знаешь лозунг БДСМ? — Гарри помотал головой, а когда Рон уже собирался ответить, махнул на него рукой, — не хочу знать и не хочу думать о том, чем вы там с Панси занимаетесь. Где я свернул не туда в вашем воспитании? — Ты бил их палкой, Поттер, — вновь приоткрыл один глаз Драко. — И им, похоже, понравилось. Вообще, мои воспитанники хотя бы простые социально ответственные извращенцы, твои же… Гарри указал на Блейза и Миллисенту. Парочка слизеринцев, не моргая, наблюдала за французами, одновременно с этим строча что-то в небольших книжечках. Вокруг них, сам собой, образовался пятачок пустого пространства, куда другие студенты не заходили, уж больно жутко на них начинали пялиться эти двое. Драко сощурился, сверкнул глазами, но спорить не стал. Ожидание делегации Дурмстранга прошло в некомфортной тишине. В основном потому, что Невилл не переставал пялиться на ноги мадам Максим, а Рон перемигивался с Панси самым пошлым образом. Впрочем, когда воды чёрного озера забурлили и на поверхность, с громыханием и чавканьем, вынырнул древний парусник, рыжий извращенец слегка побледнел и нервно сглотнул, а взгляд его оторвался от его слизеринской пассии и приклеился к уводимой прочь упряжке огромных коней. — Какое забавное совпадение, подводный корабль. — Ты просто выяснил на чём они приедут и решил подшутить. — Может так, а может и нет. Заметь, Билли, рыжих среди французов нет, — подлил масла в огонь Гарри, — как думаешь, когда они выпустят лошадок погулять? — Глупости какие, — Рон нервно сглотнул, — зачем это их выпускать? Им и с Хагридом неплохо будет. — Чтобы подножным кормом питались. Трудно наверное таких громадин прокормить, а у нас тут недостатка в рыжих нет. Рон неуверенно засмеялся. — О, смотри-ка, Крам. — Где?! Болгарский ловец действительно появился на палубе корабля в компании смурного мужика и десятка одетых в подбитые мехом накидки ребят. Гарри всмотрелся в лицо мужчины и недовольно поморщился. Тощий, скуластый, с пустым и немного потерянным взглядом, совершенно при этом Поттеру не знакомый. Замена бесследно сгинувшему годы назад Каркарову. Замена, которую действия Поттера спровоцировать не могли, ведь сам он в то время пачкал пелёнки, счастливо агукал и бился башкой об пол каждый раз, когда пытался встать на ноги. Понять что же это значило для них было трудно, однако определённые уроки из ситуации всё же было необходимо вынести. Самый очевидный — магам следует показать ходунки, быть может дела шли бы лучше, не будь каждый второй маг ушибленным на голову. Гарри вздохнул, сгрёб Гермиону в охапку и побрёл обратно в замок. Девушка побрыкалась немножко, попыхтела, назвала варваром, а затем успокоилась, поворочалась, устраиваясь удобнее и даже начала уютно сопеть. В конце концов, такие тихие моменты очень скоро могли стать роскошью, а им обоим было о чём подумать. * * * В воздухе высоко над их головами висели тысячи свеч, но стены возносились выше и там, куда не доставал мягких, тёплый свет, растворялись, превращаясь в усыпанное звёздами ночное небо. С одного края на это окно в небо начала лениво наползать туча и в зале стало темнее. Голоса трёх сотен человек на мгновение стали громче, а затем вновь опустились до неразборчивого ропота. Спину Гарри в очередной раз ожгло чьим-то взглядом, ощущения были такие, будто по коже продрали наждачкой. Досталось даже сидящим рядом с ним. — Проклятые французы, — процедил Гарри, с прищуром разглядывая стол Рейвенкло. — Ты уверен? — Гермиона поёжилась и пригладила вставшие дыбом волосы, — может всё-таки профессор защиты? Гарри скептически посмотрел на китайца, уныло ковыряющего палочками кровяной пудинг. Старая добрая английская кухня держала беднягу в тонусе, он сбавил вес, начал бегать и даже охотиться по ночам в запретном лесу. Он даже научился говорить «я очень голоден» без акцента. — Нет. Думаю в этот раз учителя не при чём, не каждый же год среди них должен быть пожиратель. — В прошлом году среди них был Волдеморт, — указала Гермиона. — Логично, — признал Поттер, — но давай не надеяться на лучшее. Девушка медленно изогнула бровь и попыталась скрыть улыбку. Безуспешно, впрочем. — Французы хуже Волдеморта? — Да, — Гарри повозил вилкой по тарелке, закинул в рот кусок говяжьей кости и, похрустев ей, скосил взгляд на подругу, — если наши, любящие деньги, насилие и секс с членами семьи друзья нашли серьёзную поддержку на континенте, то всё стало гораздо сложнее. Даже я не могу просто так творить всё, что вздумается с гостями школы. Это у нас дома мне можно хоть калёным железом людям пятки жечь и ничего мне за это не будет, благодаря некомпетентности министерства и протекции Дамблдора, а с иностранцами это не сработает и всем нам, коллективно, сделают очень больно. Гермиона задумалась, а затем новым взглядом осмотрела замотанные в шарфы и меха гостей. — И каков план? — Я ведь уже говорил, — Гарри помахал вилкой и усмехнулся, — импровизация! — Будьте доб’rы, пеrедайте, пожалуйста, кок-а-вин! — громко спросил чей-то голос. Поттер поднял блюдо на которое указывала аккуратная женская ручка, не глядя сунул его куда-то себе за спину, и повернулся к Гермионе. — Пусть сами едят свою стряпню. — Но это очень вкусно, я ела такое блюдо, когда мы с родителями были во Франции, — произнесла девушка, — да и эльфы, должно быть, очень старались. Со вздохом принятия Гарри поднялся, догнал уходящую француженку, выхватил из её рук блюдо и, вернувшись к Гермионе, положил ей полную порцию. Спину ему вновь ошпарил знакомый уже взгляд. Гарри ухмыльнулся. Развернувшись на пятках, он, ленивым шагом приблизился к француженке, вложил в её руки блюдо и выпрямился в полный рост. Чтобы посмотреть ему в лицо миниатюрной блондинке пришлось задрать голову, во взгляде её, впрочем, не было враждебности. Она смотрела на него несколько долгих секунд. Молча. В конце концов француженка лишь улыбнулась, томно взмахнула ресницами и вернулась за свой стол. — Мне стоит начать беспокоиться, мистер Поттер? — вздёрнув одну бровь, спросила Гермиона, как только парень вновь приземлился на скамью, — мисс Делакур, похоже, положила на вас глаз. Парень оглядел окружающих и звонко шлёпнул себя рукой по лбу. Все парни вокруг смотрели вслед француженке, потели, нервно сглатывали и разве что слюни не пускали. Один он не заметил в девушке ничего необычного. — Кто бы мог подумать, что шпионкой окажется вейла? — Гермиона вытянула губы трубочкой, — хорошо, что ты заметил её так быстро. — Из нас двоих — я саркастичный остряк, побитый жизнью и циничный. — Она тааак, на тебя смотрела, будто готова была наброситься. Гарри со стуком уронил голову на стол. — Нужно срочно рассказать Дамблдору! — продолжила Гермиона, — уж он-то должен знать, что делать с такими коварными девушками. Подняв голову со стола, парень сощурился и вперился в подругу сердитым взглядом. С десяток секунд он молчал, затем распрямился и, хлопнув ладонью по столу, ткнул пальцем в сторону директора. — Этот старик последний раз трогал женщину, когда его рожали! Сказал он это громко и отчётливо, несколько вогнанных в ступор вейлой слизеринцев даже очнулись и уставились на него, глупо хлопая глазами. Кто-то за столом барсуков подавился и теперь кашлял, гулко стуча себя кулаком в грудь. — И пусть меня разразит гром на этом самом месте, если он лучше меня знает, что делать с девушками. Дамблдор пошевелил усами и повёл рукой. С потолка прямо на темечко Поттера упала молния, зависла на мгновение в воздухе яркой вспышкой, а затем распалась роем танцующих бабочек. — Это — не считается! — вытянув вверх палец, заявил парень, повернулся к нервно облизывающейся Гермионе и положил ей руку на плечо, — ты идёшь со мной! — Гарри, я пошутила. — Раскаяние тебе не поможет. — Гарри! Гарри, я просто пошутила! — безуспешно вырываясь из рук взвалившего её на плечо парня, выкрикнула Гермиона, — Гарри, опусти меня! Не обращая внимания ни на сучащую ногами Гермиону, которая одновременно старалась и вырваться и не дать юбке задраться выше допустимого, ни на сорвавшуюся коршуном в их сторону Макгонагалл, ни на поднявшийся в зале гвалт, Гарри нацепил на грудь значок перфекта, выпятил челюсть, насупился, став похож на неандертальца, затем запрыгнул на стену и ловко, точно обезьяна, взлез под самый потолок, где и исчез в одном из многочисленных невесть для кого сделанных окошек. Дамблдор пожевал губами и скосил взгляд на мадам Максим. Женщина, что даже сидя была выше его почти в два раза, смотрела вверх с немым изумлением. — Дамблёдорр, ваши ученики ч’rезвычайно… Необычны. — О, да, Гарри весьма одарённый молодой человек. Как и его друзья. Мадам Максим решила ничего не отвечать. Только скользнула взглядом по залу, задерживаясь на каждом, кого видела в обществе Поттера, а затем, величаво поведя плечами, вернулась к еде. Директор же Дурмстранга, урождённый Иванов Иван Иванович, если верить его словам, успевал одновременно пить, есть и слушать. Верить ему, однако, не хотелось совершенно, ведь вёл он себя, как изображающий лжеца актёр сельского театра. Постоянно покашливал в кулак, отводил взгляд, неистово чесался и остроумно мычал в ответ даже на самые простые вопросы. — М-мма. И часто у вас такое происходит? — О, не слишком, — легкомысленно улыбнулся Дамблдор, — всего два-три раза в неделю. Не больше пяти. — Хм-м… Дверь возле преподавательского стола приоткрылась и в Большой зал шагнул богато разодетый Филч. По пятам за ним семенили домовики с чопорными и торжественными мордашками, на спинах они несли старинный, инкрустированный жемчугом сундук. Дамблдор огладил свою белоснежную бороду и поднялся на ноги — Торжественный миг приблизился. — Дамблдор оглядел, улыбаясь, обращённые к нему лица. — Турнир Трёх Волшебников вот-вот будет открыт. Мистер Филч, ларец сюда, пожалуйста… Филч стукнул тростью по полу и эльфы бережно водрузили ларец на стол перед директором. Все взгляды в зале скрестились на Дамблдоре. Старик выпрямился, прокашлялся и начал свою речь. * * * Бешеная скачка по стенам закончилась дуновением ветра, хлопком двери и донёсшимися откуда-то снизу знакомыми голосами. Гермиона приоткрыла один глаз и уставилась в слишком знакомый пол, покрытый пушистым ковром. Движением плеча, Гарри подкинул взвизгнувшую девушку вверх, поймал обеими руками в самой верхней точке и бережно опустил вниз, не забыв чуть прижать её к груди перед тем, как поставить на землю. Гермиона облизнула губы и осмотрела знакомую с детства спальню. Аккуратно заправленную кровать, шкафы с книгами, небольшой стол у окна, картины на стенах и старые игрушки. — Ты привёл меня… домой? — Да, — Гарри провёл рукой по волосам, нервно, как показалось девушке, и улыбнулся. Одной из тех улыбок, от которых на лицо Гермионы сам-собой вылез румянец, — хочешь сходить со мной на свидание? Тугой, холодный узел, медленно затягивающийся в животе Гермионы взорвался тёплыми искрами. — Я… Да, с радостью. — Хорошо, — выдохнул Гарри, приблизился к ней и, наклонившись, клюнул губами в щёку, — будь готова через час. Гермиона подалась ему навстречу, но он уже исчез. Несколько мгновений она стояла в полной тишине, одна, а затем, судорожно выдохнув, понеслась к двери. Споткнулась по пути о кровать, с грохотом уронила на бок кресло, а затем, походя хватив дверью о стену, сбежала вниз по лестнице. Родителей она застала в гостиной, Том обходил диван, зачем-то сжимая в руках кочергу, а Хизер торопливо застёгивала рубашку. — Гермиона? — опустив кочергу, спросил мужчина. — Мам! Хизер, боровшаяся в этот момент с непослушной пуговицей, подскочила от неожиданности на месте и уставилась на бросившуюся к ней дочь. — Мамуменясвиданиесрочнопомогимне! — Что? Гермиона выдохнула, прикрыла глаза ненадолго и, пригладив растрепавшиеся волосы, вновь посмотрела на мать. — У меня свидание с Гарри. Через час. Муж и жена понимающе переглянулись. Свидание, особенно первое, особенно неожиданное и неожиданно желанное просто обязано было ударить Гермионе в голову. Именно поэтому она сейчас и стояла перед ними, выпучив глаза и едва не подпрыгивая на месте от возбуждения. Хизер справилась, наконец, с пуговицей, шепнула что-то на ухо мужу и приобняла дочь за плечи. — Пошли, подберём тебе платье, — Том глухо заворчал и женщина, слегка прищурившись, стрельнула в него взглядом, — не слишком тесное. Больше Том ворчать не стал, вместо этого он просто махнул рукой и, нахмурив брови, ушёл на кухню, где тут же начал недовольно греметь посудой, хлопать дверью холодильника и тихо говорить сам с собой. А женская часть семейства Грейнджер, упорхнула наверх, делать невозможное. Ведь совершенно невозможно всего за час приготовиться к первому в жизни свиданию. Особенно если ты Гермиона Грейнджер, девушка, которая была готова ко всему, кроме романтики. * * * Узлы и нити, так выглядели охранные заклятья в этом доме. Протянутые тут и там нити, переплетающиеся тугими узлами, сплетающиеся по углам в толстые канаты. Странный выбор и непозволительная беззаботность. Покрытая искусной резьбой палочка цвета старой кости легко порхала в руках Поттера, выписывала сложную вязь, кончик её, сияющий мягким светом подхватывал и бережно отодвигал в стороны нити, преграждающие парню путь. Умение обходить защитные чары и обереги, которому Поттера обучил Флитвик оказались в этом доме как нельзя кстати, даже несмотря на печальное состояние установленной тут защиты. Даже не знай Гарри приёмов и ухваток полугоблина, он мог бы зайти и выйти отсюда быстрее, чем хозяин дома успел выговорить слово «экспеллиармус». Если задуматься, то причина почему Флитвик не хотел учить его вскрывать магическую защиту крылась именно в этом — он слишком часто вламывался в чужие дома. Последняя, преграждающая ему путь нить удлинилась и, влекомая незримым дуновением, вспорхнула к потолку. Гарри прислушался, потянул носом воздух, а затем, не теряя больше времени, распахнул дверь в чулан. Здесь нитей и узлов не было вовсе, только стеллажи с разложенными на них коврами. Чистыми и педантично подписанными. — Для законника и буквоеда Барти слишком сильно любит запрещённое барахло. Гарри небрежно щёлкнул ногтем по привязанной к ближайшему ковру бирке. Девятнадцатое октября тысяча девятьсот девяносто второго года, Кабул, верблюжья шерсть, вышивка волосом шадхавара. Совсем новый. И не слишком дорогой, понял парень, заметив надпись на обратной стороне бирки. Рыночная цена двадцать два галеона и семь сиклей. У Поттера были деньги, золотые галеоны, доллары, кобаны и дхармы. Оставлять Краучу их взамен ковра он не стал. Он заплатил рублями. Крауч непозволительно расслабился. Небольшая встряска ему не повредит, как не повредят ему и магические русские рубли, правда волшебным в них был только скачущий каждый день курс и таинственное свойство пропадать в никуда при каждом удобном случае. А ещё никто не знал откуда же они, чёрт их дери, появляются. Закинув ковёр на плечо, Гарри с прищуром зыркнул на купюры, а затем раскрыл дверь и ступил на дно заросшего овражка в парке возле дома Грейнджеров. Ворот рубашки внезапно стал для него слишком тесен. Парень повертел головой, дёрнул пальцами за воротник, а затем шумно выдохнул через нос и шлёпнул себя по лицу. — Не будь тряпкой! Резким движением Гарри раскатал ковёр и бросил его на землю. В глуховатом уголке парка, заросшем кустами и сорной травой не было ни души, только лежали тут и там старые бутылки, да смятые пивные банки. Лучше места, чтобы проворачивать мутные магические делишки не придумаешь. — Вверх! — уверенным голосом приказал Поттер, сев на ковёр. Ничего не произошло. Следующие десять минут Поттер тыкал пальцами и чесал каждый рисунок и каждую вышитую на ковре закорючку, но чуда не произошло. Он даже подёргал за венчающие углы ковра кисточки. Как оказалось, нужно было просто достать нож. Коврик после этого не стал капризничать и послушно взлетел над землёй на десяток сантиметров. Мудрость Аль Капоне оставалась актуальна во все времена. — Невидимость есть? — опасно близко поднеся нож к задрожавшему ковру, спросил парень. Золотые кисточки по углам ковра возмущённо взметнулись вверх. — Если мне придётся убеждать тебя ещё десять минут, то я отдам тебя директору Дурмстранга. Кисточки вопросительно наклонились в сторону. — О, ты не знаешь, что русские делают с коврами? — Поттер сокрушённо покачал головой, наклонился пониже и, облизнув губы, зашептал: — они не летают на них. Даже не кладут на пол. Нет. Они вешают их на стены. Ковёр дёрнулся, возмущённо затрепетали золотые кисточки. Но парень ещё не закончил. Наклонившись ещё ниже, он провёл свободной рукой по краю ковра, осторожно, даже нежно, а затем с хрустом сжал кулак. — Они пришьют к тебе маленькие металлические кольца, вобьют в стену гвозди и подвесят тебя на них. Кончик ножа замер в миллиметре от ворса, холодная, мерцающая потусторонним светом сталь словно затягивала в себя окружающий свет. — А иногда, в середине зимы, когда ударяют лютые морозы, они будут выносить тебя на улицу, бросать в снег и избивать палками… Лезвие опустилось чуть ниже и коврик прогнулся, стараясь избежать невообразимо острой кромки. — И так будет продолжаться из года в год, пока время и домашняя моль не превратят тебя в половую тряпку. Ковёр затрясся и, обессиленно упал на землю. — Никогда больше ты не увидишь неба. Гарри опустился рядом с ним на колено и положил ладонь на мягкий ворс. — Но со мной ты вновь сможешь летать. В следующую минуту они уже воспарили над парком, скрытые от глаз обычных людей. Всего за несколько секунд ковёр взлетел под самые облака, низкие и плотные, а затем, зависнув в верхней точке на мгновение, нырнул вниз, летя вниз всё быстрее и быстрее, только чтобы в последний момент, с воем разрываемого воздуха выровняться и понестись вперёд, едва не задевая верхушки мелькающих мимо деревьев. Гарри захохотал и широко раскинул руки. — Вперёд, к моей Жасмин! — крикнул Поттер и снова засмеялся, ковёр, не снижая скорости вопросительно понял кисточки, — скоро поймёшь. Сначала к моей Жасмин, потом в кино. Вперёд! Ковёр пожал кисточками и послушно полетел над тихими улицами и ровными, будто по линейке нарисованными рядами домов, туда, куда указывал парень. Прямо к окну, за которым, в игре неясных теней на плотных занавесках, можно было рассмотреть две фигуры. Неслышный и незримый, ковёр подплыл к самому стеклу и замер. Гарри помедлил, всмотрелся в своё отражение и пригладил волосы. А затем, словно нехотя, протянул руку и постучал костяшками пальцев по оконной раме. Тени заметались, раздался неясный топот, занавески распахнулись и перед Гарри предстала девушка с густыми, вьющимися волосами и карими глазами. Растерянная, немного испуганная, чуть запыхавшаяся, с лёгким румянцем и обычно бледных щеках. Гарри улыбнулся, протянул руку и приложил руку к стеклу. Гермиона засуетилась и открыла окно, в нос парню ударил запах корицы и яблок, её запах, тот, от которого в груди начинало разгораться пламя. Настолько горячее, что хотелось кричать и бросаться на стены, лишь бы хоть немного обуздать его. Когда это пламя появлялось, даже запертый в глубине его души зверь затихал и переставал биться о прутья своей клетки. — Привет, — взгляд Гермионы скользнул по новенькому, с иголочки костюму и вернулся к его лицу. — Привет, — немного заторможенно ответил Гарри и протянул ей руку. Девушка показалась ему почти невесомой, она была, как прикосновение солнца и дуновение ветра. Гарри помог ей подняться на ковёр, а, когда она слегка покачнулась, немного растерявшись от податливости ткани под ногами, приобнял за талию и прижал к себе. Хизер сказала что-то, но Гарри не услышал её, Том высунулся из окна и потребовал вернуть дочь к полуночи. Гарри решил, что вернёт её к июлю. Может быть ещё на рождество, но это не точно. Коврик мягко поплыл вверх и остановился только, когда дома под их ногами превратились в крохотные, сияющие электрическими огнями игрушки. Гарри осторожно отодвинул в сторону волосы девушки и коснулся губами её шеи. — Это будет только наша ночь. * * * Если бы у тебя была ложка и тебе нужно было бы передвинуть гору, что бы ты сделал? Крам нахмурил брови и снова повторил про себя вопрос. Его английский был не слишком хорош, но всё же он был уверен, что понял вопрос смуглого слизеринца правильно. Слизеринцы славятся хитростью, быть может это ловушка? Кто, чёрт подери, вообще так начинает разговор? — Я не понимать. — В чём разница между гиппогрифом? — с абсолютно пустым выражением на лице спросила высокая девушка со труднопроизносимым именем. Крам чуть повернул голову и краем глаза посмотрел на Дитриха. Немец знал английский лучше всех, однако и он, похоже, ничего не понимал. По крайней мере, если судить по тому, как он пучил свои голубые, обрамлённые выгоревшими почти до белизны ресницами глаза. — Мне говорить, вы торгуете… информация. Да? — Где бы ты спрятал жареный бекон в доме престарелых? — задал вопрос смуглый слизеринец. Блейз, кажется так его звали. — Другим лаймам они информацию может и продают, — проговорил на русском Стефан, здоровенный болгарин, так и не ставший вратарём в их школьной команде, — но с нами дел иметь не желают. — Пустая трата времени, — высказался Дитрих, — пошли уже, нечего нам тут делать. — Не торопитесь и подыграйте мне. — Вижу, вы не хотите торговать. Хотите только издеваться. Делать розыгрыш, — Крам твёрдо посмотрел в глаза Блейзу, — это есть невежливо. Он запахнул полы своей багровой мантии, развернулся на каблуках и, не повышая голоса, бросил через плечо: — Мы уходить. Дитрих и Стефан смерили напоследок двоицу долгими взглядами и потянулись следом за ним. Раскисшая земля близ берега озера хлюпала под подошвами сапог, брюки и полы мантии напитались водой от высокой травы и теперь неприятно липли к ногам. Шёл Крам нарочито неспешно и это окупилось. — У него крепкие нервы. — Определённо. — Он бы здесь неплохо прижился. Болгарин остановился и посмотрел на слизеринцев через плечо. — Так вы всё-таки хотеть торговать? Блейз подал своей высокой подруге знак и та, не говоря ни слова, достала из сумки пару небольших книжиц, одну новую, а другую старую и какую-то потрёпанную. Слизеринец сложил их вместе, достал волшебную палочку и выжидающе посмотрел на Крама. — Тебя интересует Поттер? Крам коротко кивнул. — Всех интересует Поттер, — слизеринец повёл плечами и смерил фигуру болгарина взглядом, — не все получают, что хотят. — Мы платить. — Как и другие. Вот только для всех цена разная. Поттеру на тебя плевать, поэтому заплатишь ты пятьдесят галеонов. — Он снова нас проверяет? Или у него с головой проблемы? — процедил Дитрих. — Дорого, — отрезал Крам, — и мы не брать кот в мешке. — Нас это устраивает, — слизеринец скосил взгляд на подругу и едва заметно кивнул, та ответила ему нечитаемым взглядом и вновь раскрыла сумку, явно намереваясь убрать книги обратно. — Двадцать галеонов. Ты говорить, что Поттеру на меня плевать. — Именно поэтому цена пятьдесят. — Двадцать пять, это щедрая цена. Блейз слегка наклонил голову набок. Во взгляде его впервые с начала разговора будто бы проскочило нечто, похожее на эмоцию. Не то, раздражение, не то умиление. — Ты платишь деньгами, — снисходительно, как маленькому, пояснил слизеринец, — это всегда малая цена. Сбить цену не получилось. Даже после того, как к торгу подключился Дитрих, с его хорошо подвешенным языком, слизеринец не отступил. Спустя полчаса дурмстранговцы, молчаливые и недовольные, собрались в кружок и дружно вывернули карманы, вытряхнув свои сбережения в общую кучку. Денег хватило едва-едва. И эту немаленькую сумму слизеринец принял с будничным безразличием. Уходили с места встречи молча. Хотя, «уходили» было не совсем тем словом, они продирались сквозь нехоженый подлесок, вымахавший за лето возле берега озера. Да и шли они не то, чтобы молча, по правде говоря, каждый раз, как кто-то из них спотыкался на поросшей травой кочке, или особенно упрямая ветка цеплялась за чью-то одежду раздавался сдавленный мат и шипение. А вот слизеринцы действительно не производили ни звука, по крайней мере до тех пор, пока мат на трёх языках окончательно не стих вдалеке. — Сколько удалось стрясти с французов? — спросил, обернувшись к подруге Блейз. — Восемьдесят. — О, — парень уважительно поднял брови. — Их было больше. Миллисента встала вровень с Блейзом, с виду она была также спокойна и собрана, как и всегда, однако, треск застонавшего под внезапным порывом ветра деревом разбил эту иллюзию. Неожиданный звук заставил её напружиниться и заозираться по сторонам. Впрочем она быстро взяла себя в руки. — Мы ещё ни разу не продавали информацию о нём. Ты уверен, что он не придёт забрать свой фунт плоти. — Поттеру не нужна победа в Турнире, — Блейз изящно крутанул палочку в пальцах и точным движением убрал в кобуру, — он хочет развлечься. — Но если книга попадёт не в те руки… Блейз закатил глаза. — То он щёлкнет тебя по носу, а меня заставит пробежать пару кругов вокруг озера, и совершенно точно он не сделает с нами ничего, чего уже не сделал Малфой. Они синхронно развернулись и пошли прочь по незаметной тропинке, петляющей между кустов орешника. Блейз впереди, Миллисента позади. Скрываясь и выныривая из зарослей они уходили всё дальше, а потом и вовсе затерялись в причудливых петлях вьющейся по прибрежному леску тропинки. * * * «…и холод. Жуткий холод», — прозвучал из книги женский голос с тяжёлым акцентом. Шотландским, кажется. Звякнуло стекло, послышались гулкие глотки. Флёр не в первый раз уже слушала эту запись, сейчас женщина допьёт и продолжит говорить, голос её будет хриплым, язык скоро начнёт заплетаться, но всё, что нужно, она сказать успеет, — «а эта тварь… Огромная туша… я сперва подумала, что он порубил её на куски», — женщина снова замолкла, на этот раз ненадолго, — «она замёрзла. Замёрзла и разбилась, как стекло. Настолько там было холодно. А в центре стоял он…» Флёр побарабанила ногтями по столу. В книге было много таких записей, разговоры студентов, профессоров, несколько бесед политиков и аристократов, а ещё вырезки из газет и многочисленные записи со слов очевидцев. Были тут и колдофото. На каждом из них запечатлён либо Поттер, либо последствия его действий, и это были не просто шалости. Нет, это были разрушения. Человек, которого мадам Максим считала её будущим противником, уничтожал всё, что вставало у него на пути. Некоторые фото… впечатляли. Пьера даже стошнило. Флёр перевернула страницу, побарабанила пальцами по столу и, выдохнув, заставила себя посмотреть на фото. Раз за разом на странице повторялась одна и та же сцена. Перепаханная словно взрывами земля, вывороченные неведомой силой корни огромных деревьев, чьи перекрученные ветви закрывают небо и разорванные на части тела. Трупы вампиров. Десяток старых, сильных тварей, словно сошедших со страниц бестиария, каждая из которых опасна смертельно даже для умелого мага, были разбросаны по земле тут и там. Разорваны на части, раздавлены, выпотрошены, точно скот. — Это не обязательно сделал Поттер, — подала голос Мари. Милая, вечно сомневающаяся во всём Мари. — Не знаю, как вас, — Пьер поёжился и посмотрел в окно кареты, туда, где за поросшим травой, пологим холмом, чернел захвативший все окружающие горы и долины лес, — но меня куда больше волнуют обитающие тут твари. Габриэль снова попыталась зайти Флёр за спину и незаметно заглянуть в книгу, но девушка в последнюю секунду повернулась к сестре и щёлкнула её по носу. — Габи! — Ну Флёр! — заныла девочка, — ну дай посмотреть! — Нет! — шикнула девушка на сестру, — ты ещё маленькая. — Ты всё время так говоришь! Флёр сощурилась и придавила сестрёнку взглядом, та сперва набычилась, но, когда девушка угрожающе подняла указательный палец, отступила. Увы, не она одна вела себя, как ребёнок. Оливия, ещё одна девушка из её свиты, вновь сцепилась с Пьером. Кто-то мог подумать, что все эти страсти были лишь проявлением пылающих внутри них чувств, что они могли бы быть прекрасной парой, что настолько мужественная девушка и женственный юноша просто-напросто созданы друг для друга… Подумал бы и ошибся. Причина, по которой Пьер оказался допущен в её ближний круг, была проста, прозаична и видна каждому, кто хоть раз наблюдал Пьера вблизи. И была это отнюдь не искренняя любовь к одной из её подруг. — Наш маленький пупсик испугался? — издевательским тоном сюсюкала Оливия, — пупсик хочет домой? К мамочке? — Да, я испуган, — те крохи достоинства, что у него ещё оставались, Пьер вложил в эти слова. Одёрнув замызганную мантию, он поправил дрожащими руками свою изрядно пострадавшую причёску и с вызовом посмотрел на Оливию, — и мне не стыдно это признать. Ты вообще видела, что у них тут творится? Оливия презрительно фыркнула. — Тролли, оборотни, разыскиваемые преступники, — Пьер взглянул на Флёр с немым укором, — вампиры! И все постоянно бьют друг другу морды! Это дикость какая-то. Вы вообще представляете, что они сделают с нами, если даже к своим соотечественникам они так относятся. — Пусенька-лапусенька баися, — ещё более мерзким голосом протянула Оливия, — пусенька хочет сдаться? Пьер поджал губы, ошпарил Оливию уничижительным взглядом, отвернулся и принялся внимательно изучать ногти на руке. — Поттер будет неприятным соперником, — нехотя признала Флёр, — даже если книга лжёт. — Да, он определённо… Особенный, — промурлыкала Оливия. Все в комнате замолчали. Каждый думал о чём-то своём. Флёр задумчиво разглядывала обложку книги, словно надеялась разглядеть нечто, сумевшее ускользнуть от её взгляда, Оливия, миниатюрная, едкая, как щёлок брюнетка, хитро улыбалась, Мари мечтательно накручивала на палец рыжий локон, а Пьер достал зеркальце и теперь, с брезгливой миной отчищал с воротника пятнышки рвоты. И только Габлиэль мялась на месте, не зная, куда себя деть. — Спорим у него есть куби… — Чур он мой! — выпалил Пьер. — Да ты озверел, голубок! — тут же взвилась Оливия. — Он точно не такой! — алея щеками встала на её сторону Мари. — Да на него шарм Флёр не подействовал! — закричал Пьер, тыкая в вейлу пальцем, — он за мою команду играет, подруга, признай это! — Поттер играет за Шармбатон?.. — удивлённо наклонив голову, спросила Габриэль. — Что? Нет, я имел в виду… — Он не играет за Шармбатон, Габи, — Флёр выразительно посмотрела парня и тот замолк на полуслове, — да и чемпионы ещё не выбраны. Девчушка обиженно надула губки и Флёр, не справившись с собой, принялась её тискать. Габриэль даже не пыталась отбиваться, а просто терпела, с застывшим на лице страдальческим выражением. Флёр же, преодолев приступ нежности, усадила сестру на колени и, с широкой улыбкой, принялась гладить ту по голове. — Когда уже, наконец, чемпионов выберут? — вздохнула Габриэль. — Завтра. Не можешь дождаться, когда твоя сестрёнка станет чемпионом? — Жду, когда тебе будет чем заняться! — девочка вырвалась из объятий, строптиво топнула ножкой и, задрав нос, вышла из комнатки. Промелькнула в приоткрывшемся на секунду проходе заспанная мордашка пажа, колыхнулся огонь магических светильников, взметнулись напоследок золотые локоны Габриэль и дверь захлопнулась. Вечерний сумрак за окном постепенно сменялся темнотой ночи. На небосводе, одна за другой, загорались звёзды, необычайно яркие после неба над Шармбатоном, вечно сияющего колдовскими огнями. В озере, отражающем последние, невзрачные лучи заката, кто-то лениво плескался, быть может один из обитателей покачивающегося на волнах корабля, а может кто-то из подводных жителей, а за водной гладью непроницаемой стеной поднимался лес. И чем меньше оставалось снаружи света, тем выше и мрачнее он казался. В дверь постучали. Наверное, тот самый паж, что промелькнул в двери секундой раньше. Флёр нащупала в кармане крошечный клочок пергамента и поднялась на ноги. Пришла пора бросать своё имя в кубок. * * * Гарри разорвал поцелуй и громко, с хрипом втянул в себя воздух. Тот показался ему свежим, даже холодным. Дыхание вырвалось из него с низким рыком, мир вокруг распался на неуловимые, ничего не значащие фрагменты, единственной неподвижной точкой стала она. Её запах, жар её кожи, мягкость её тела, что плавилось от его прикосновений, точно воск. Звук её дыхания. Стоны. Прерывистый, сбивчивый шёпот. Звук его имени, слетающий с её губ. Она лежала под ним. Нагая, бесстыдно раскинувшаяся, раскрывшая его взгляду всю себя, с прилипшими ко лбу волосами, глядящая на него и сквозь него. Гарри коснулся её щеки, провёл пальцами по губам, скользнул ладонью по шее. Нежная, беззащитная и такая хрупкая... От этого доверия ему хотелось кричать. Его тело требовало действия, требовало встать и показать миру, кому она принадлежит и что произойдёт с тем, кто посмеет хотя бы посмотреть на неё. Вместо этого он наклонился и поцеловал её так нежно, как только мог. Гермиона ответила ему. Не жадно, как в начале, а медленно, спокойно. Она открывалась ему и исследовала его, точно также, как и он изучал её. Каждому из них открылись новые грани. Гарри положил руку на грудь девушки и чуть сжал её, Гермиона застонала ему в губы и выгнулась дугой, прильнула к нему всем телом и почти сразу же с измождённым вздохом упала обратно на ковёр. Переплетя с девушкой пальцы, Гарри толкнулся в неё в последний раз, а затем перекатился на спину и уставился в небо над головой. По блёклой утренней синеве пастельными росчерками ползли алые и розовые облака. Прямо перед ним, серебрился бледный, испещрённый рытвинами лик луны с острыми, будто бритвой отсечёнными краями. А далеко внизу, в покрытом полотнищем молочного тумана лесу, начинали петь птицы. Впервые Гарри слышал их голоса так близко. — Холодно, — сонно прошептала ему в ухо Гермиона. Обняв прижавшуюся к нему всем телом девушку, Гарри улыбнулся и легонько поцеловал её в лоб. — Полетели обратно? — Не хочется, — буркнула девушка и уткнулась носом ему в шею. — У нас сегодня занятия. — Мм-м. — Мне надо закинуть имя в кубок, — закрывая глаза, произнёс Гарри, — и подготовить всем сюрприз. — Самым большим сюрпризом для всех, будет твой отказ от участия, — сквозь сон пролепетала Гермиона. Гарри открыл глаза и, не шевелясь, уставился в небо. — Мордред… — произнёс он, наконец, — просто сойти со сцены и заставить какого-то несчастного ублюдка всё расхлёбывать. Это отличная идея, мне такое вовек не забудут. Парень вздохнул и скривился. — Но мне и самому хочется испытать то, что они там наворотят. Да и дракон… — Гарри невольно пошевелил пальцами, будто перебирая невидимые монеты, — а ещё ставки. Нет, со сцены сходить никак нельзя. Он посмотрел на Гермиону. Та дышала спокойно и ровно, чуть морща во сне носик. Гарри за мгновение замер, улыбнулся мягко и, поцеловав девушку в макушку, ужом выскользнул из её объятий. Белая деревянная дверь с мутными стеклянными окошками появилась перед ним и бесшумно отворилась, впуская ковёр-самолёт в уставленную деревянными статуями, пахнущую смолой и лаком комнату. Комнату дома в Годриковой лощине. Коврик проплыл между завершёнными скульптурами и грубыми пока ещё заготовками и завис в сантиметрах от кровати, позволяя Гарри сойти на пол. Девушка спала крепко. Поттер тронул её за плечо, тряхнул легонько, но она лишь вздохнула чуть громче и зарылась лицом в его плечо. Не проснулась она и тогда, когда он поднял её на руки и переложил на кровать. Жёлтый свет тусклого уличного фонаря, просачивающийся внутрь сквозь мокрое после недавнего дождя окно, упал ей на лицо, и Гарри едва слышно хмыкнул. Шторы в его комнате не было, ему они скорее мешали, но сейчас пришлись бы кстати. Жестом палочки заставив стекло потемнеть, Гарри стопкой сложил на тумбочке вещи девушки, сам надел плотные плавки и оставил матери записку на холодильнике и, резко разогнавшись, рыбкой нырнул в открывшийся перед ним проход. А на другой стороне сделал несколько лихо закрученных кульбитов и, с лихим гиканьем, ввинтился в студёные воды тёмного озера. Подводная живность, волшебная и обычная, при его появлении, попряталась кто-куда, и даже гигантский кальмар, старый и степенный, с удивительной прытью забился под огромную древнюю корягу, в незапамятные времена сползшую на дно. Вышел из озера парень только через полчаса, вдоволь накупавшись, погуляв по деревне русалок и вырезав ножом на каменных стенах их домов парочку похабных стишков. Всё в тех же плавках, с отвратительно довольной улыбкой, он проскакал через весь замок, вися на перилах и карнизах, поздоровался с парочкой знакомых горгулий, поменял местами шлемы нескольких доспехов. Сегодня от магических жителей замка он не скрывался. Напротив, он будто бы специально привлекал к себе как можно больше внимания, чтобы любой, кто пожелает увидел, как он впихивает в Кубок Огня целый мешок мелких кусочков пергамента. В какой-то момент, пламя в кубке почти погасло, а изнутри даже раздались звуки подозрительно похожие на кашель, но Поттер просто схватил тот за ножку и, не церемонясь, продолжил горстями запихивать бумажки внутрь. К тому моменту, когда портреты сообщили Дамблдору о случившемся, парень уже закончил и, трансфигурировав пустой мешок в собственную статую, вложил кубок ей в руки. — Прелестно, — парень наложил на статую последнее зачарование, посмотрел той в глаза и неторопливо кивнул. Статуя кивнула в ответ, — ты знаешь, что делать. Статуя кивнула ещё раз. Поттер ухмыльнулся и забросив в кубок упавшую на пол бумажку, исчез. * * * Мир вокруг неё был тихим и спокойным, шелестела над головой нежная листва, лица касались мягкие дуновения ветра, яркие лучи солнца пробирались сквозь кроны деревьев и невесомыми зайчиками прыгали по её коже. Трава, на которой она лежала казалась периной. Ласковое тепло лета обнимало её, точно чьи-то руки. Покрытая зеленью и цветами земля под ней едва ощутимо колыхнулась, снова зашелестели листья. Или может это была бумага? Упавший в глаза луч солнца показался ей слишком ярким. Гермиона вздохнула и попыталась перевернуться на другой бок. Только чтобы очутиться внезапно в чьих-то твёрдых объятиях. — Доброе утро, — шепнул ей на ухо голос Гарри. Гермиона с трудом открыла глаза. Проснулась она в смутно знакомой комнате. Лежали они оба на кровати, но, на самом деле, комната эта была больше похожа на мастерскую, нежели на спальню, был тут и большой верстак, и причудливого вида инструменты, названия и половины из которых были ей не знакомы. Перед её лицом, чуть выше уровня глаз, висела в воздухе раскрытая книга. — М-мм… — девушка пошевелилась и застонала. Всё её тело болело. — Выпей. Гарри поднёс к её губам откупоренный флакон. Пряная прохлада покатилась от её губ вниз до живота, взорвалась фейерверком лёгкого онемения, а затем всё её тело стало легче, боль пропала. Даже тянущее напряжение внизу живота исчезло. Гермиона выдохнула, полностью расслабилась и закрыла глаза. Вновь на неё накатывал сон, укачивал её мягкими волнами дрёмы. — Пора вставать, — настойчивый шёпот парня вновь выдернул её на поверхность. — Точно? — Гермиона обхватила руку Поттера, прижала её к своему животу и свернулась вокруг неё калачиком, — может останемся тут? — Точно. Он погладил её по животу, а затем его ладонь скользнула ниже. Гермиона прикусила губу и тихонько застонала. — Я тоже хочу остаться, — горячий шёпот обжёг её ухо, — ты бы знала, насколько. Но не сегодня. Рука парня исчезла. Постель под ней скрипнула и качнулась, горячее тело, подпирающее её со спины исчезло. Гермиона перевернулась на спину и замерла, будто пришпиленная к месту насмешливым взглядом изумрудных глаз. Впрочем ступор прошёл почти сразу. Она схватила простынь и натянула до подбородка, Гарри хмыкнул и отвернулся. — Мама хотела с тобой поговорить. — З-зачем? — Узнаешь, — таинственно ответил Поттер, — я вернусь через час. Надеюсь, ты будешь одета, иначе мы никуда не пойдём. — Может тогда не одеваться? Гарри хмыкнул, от его взгляда девушка покраснела до мочек ушей и натянула простыню до самого носа. Оставив книгу на тумбочке, парень чмокнул её в лоб и скрылся за окованной железом деревянной дверью. «Драконий жир в кулинарии, тысяча и один восхитительный рецепт», Г. Рамзи, прочитала Гермиона на корешке, выдохнула, а затем закрыла глаза и зарылась лицом в ещё хранящую его тепло подушку. Поднялась она только спустя десяток минут. Она не читала, не думала ни о чём, а просто глядела в потолок над собой, прислушиваясь к своему телу. Да и встала она не по собственной воле, вскочить и начать судорожно одеваться её заставил звук шагов и осторожный стук в дверь. — Гермиона, дорогая, ты там? — Да, миссис Поттер! — Я зайду? — Минуточку! — девушка скомкала порванные на коленях колготки и ловко нырнула внутрь платья, — заходите! Первой в комнату просунулась огненно-рыжая голова женщины. При взгляде на девушку, в её изумрудно-зелёных глазах, так похожих на глаза Гарри, зажглась знакомая озорная искорка. Впрочем она не стала ничего говорить, а только кашлянула в кулак и быстро стрельнула взглядом в быстро спрятанные за спину колготки. — Ты же выпила зелье? — Да! — Хорошо. Я подготовила для тебя ещё несколько. — Это совсем необязательно, — забормотала девушка, понимая, что медленно начинает краснеть, — в конце концов мы будем в школе, да и… — Именно поэтому нам нужно поговорить сейчас, пока ты ещё чего не надумала, — Лили приобняла Гермиону за плечи и повлекла прочь из комнаты, — мадам Помфри замечательный колдомедик, но не со всеми проблемами ты сможешь к ней обратиться. Да и мама твоя… Вы же с ней разговаривали про пестики и тычинки? — Да. — Гермиона глубоко вздохнула и, пересилив смущение, продолжила, — а ещё я читала об этом сама. И в анатомический атлас заглядывала. И в… другую литературу. — Замечательно, — Лили улыбнулась краешками губ и отперла закрытую на ключ дверь в конце коридора, — ведь говорить мы будем вовсе не об этом. Взгляду Гермионы открылась домашняя лаборатория в которой было, казалось, всё. В банках на длинных полках были разложены ингредиенты, названия и половины из которых были девушке неизвестны, на столе стояли разномастные котлы и очаги с живым, разноцветным пламенем, драгоценными самоцветами сияли разлитые по флаконам и склянкам неизвестные зелья. А по центру комнаты, на круглом деревянном столике с одной резной ножкой, лежала невысокая стопка книг и скромного размера сундучок, раскрытый на манер одного из тех ящичков для инструментов, что во множестве можно было увидеть в гараже её отца, разве что внутри него, на полочках вместо инструментов, аккуратными рядками были расставлены пузырьки с зельями. — Увы, нигде не написано о том, как жить с партнёром, который весит больше двухсот килограмм и способен голыми руками рвать сталь. За Гарри я не переживаю, он о себе позаботиться может сам, да и силу свою знает. А вот за тебя мне боязно. Поэтому, — небрежным жестом Лили подозвала к столику пару стульев, — мы сейчас присядем и я расскажу тебе, что делает каждое из этих зелий. — Право слово, это лишнее. Мы будем осторожны, — девушка запнулась на мгновение, задумавшись с кем и о чём говорит, — и вообще, это очень и очень смущает. — Эти зелья не только для тебя, и не только для того, о чём ты подумала — Лили всё же усадила Гермиону на стул и протянула ей первую книгу, — они ещё для тех, кому покажется, что маглорождённую выскочку нужно проучить, а таких, поверь, будет немало. — Их и до этого было немало. — А будет ещё больше. Мужчины могут решать свои споры иначе, но у нас, женщин, свои способы. И в эту науку ни твоя мама, ни мадам Помфри, ни энциклопедии тебя посвятить не смогут. Гермиона перевернула книгу и вчиталась в название на обложке. «Девятьсот семьдесят одно зелье и снадобье для молодой ведьмы. От эпилятора до слабительного». — Так что учить тебя маленьким ведьминым хитростям буду я.