Любимец Смерти

      Гермиона в последний раз скользнула взглядом по странице, заполненной строками убористого текста, кивнула и закрыла тетрадь. С решительным видом она стянула волосы в пучок на затылке, вдохнула, медленно выдохнула и наставила палочку на деревянную панель. Пара взмахов, шепот заклинания под нос и ещё недавно искорёженная панель возвращает себе прежнюю форму.       Магия Гарри прошлась по комнате, ломая и корёжа всё на своём пути, Гермиона же чинила испорченное. Панели, книги, доски пола и немногие украшения. За её спиной над ремонтом резной полочки мучился Невилл. Пыхтел, покрывался потом и краснел, с каждой попыткой брови его взлетали всё выше и выше, в глазах уже давно не осталось ничего, кроме отчаяния, но он всё равно продолжал размахивать палочкой.       Полочке, впрочем, от его стараний лучше не становилось. Гермиона поначалу порывалась поправить его, научить, как правильно, но затем махнула рукой. Невилл был слишком сосредоточен, чтобы её слышать, и в то же самое время почти доведён до умопомрачения неудачами. Жуткое сочетание, несмотря на его мирный нрав. Обычно он пребывал в таком состоянии в присутствии Снейпа, и всё кругом рано или поздно взлетало на воздух, и в том, что то же самое не произойдёт сейчас, Гермиона уверена не была.       Со вздохом девушка прикрепила панель на место и перешла к следующей, времени до отбоя осталось немного, а сделать нужно было как можно больше. Дафна же, как назло, не торопилась. К тому моменту, как снаружи зашуршал гобелен и отворилась дверь, Гермиона уже успела починить десяток панелей и даже разок спрятаться за диваном от заискрившегося Невилла.       - Располагайтесь, - Дафна распахнула дверь и повела рукой, - если желаете, можете присесть.       В класс, опасливо оглядываясь, зашли четверо: Рон, в жестоких тренировках обученный абсолютно всему, даже штурму помещений, тут же скользнул чуть в сторону от двери и замер там на полусогнутых, «логово Поттера» явно пугало его до дрожи, следом за ним прошла с горделиво задранным носом Панси, а следом за ней, мрачными тенями вплыли Миллисента и Блейз. Они от общения с Драко так и не оправились, на всё они смотрели с подозрением, а окружающих и вовсе будто бы мысленно взвешивали да подписывали.        Гермиона уже подумала было, что это все, кто придёт, как в проходе показались ещё двое. Драко и Луна, в отличие от остальных страха перед «логовом» они не испытывали.       - Куда садиться? – спросила Панси, голос её звенел, как туго натянутая струна. Носа она, впрочем, не опустила, - тут нет стульев.       - Вы с лёгкостью можете это исправить, - Дафна закрыла дверь и кивком обозначила направление, - вы же не забыли захватить с собой палочки?       В углу за дверью громоздилась куча перекрученного мусора. Выглядела она так, будто неведомый гигант сперва решил навязать из добротных стульев узлов, а когда у него не вышло, расколотил оставшиеся и собрал в небольшую горку.       Гермиона подошла к подруге и непринуждённо прислонилась к двери. Один небольшой жест палочкой и замок тихо щёлкнул, отрезая недавно пришедших от свободы. Рон, который явно первым сообразил, что к чему, побледнел и затравленно оглянулся на окно.       - Мы на шестом этаже, - поигрывая палочкой, сообщила Гермиона.       - Нас больше!       Дафна медленно наклонила голову и выгнула бровь.       - Ты, очевидно, плох в математике, - улыбнулась Дафна, - вас всего двое. Возможно даже ты один.       Рон оглянулся и выдохнул сквозь зубы. Миллисента и Блейз, ёжась под пристальным взглядом Малфоя, уже подходили к куче и примерялись как бы половчее её разобрать. Луна уже некоторое время безмятежно разглядывала стену, а как раз когда Рон обернулся, прошла вглубь класса и стала водить пальцем вдоль трещин в дереве. Эти трое Рона разочаровали, но поразила в самое сердце его Панси, которая достала палочку, но вовсе не для драки. Лишь одного сердитого выдоха Драко ей хватило, чтобы покладисто кивнуть и метнуться к Невиллу, полка в руках которого внезапно начала прорастать листьями.       - Предатели!       - Рон, прекрати ломать комедию, - закатила глаза Гермиона, - это просто уборка. И если бы ты дослушал мою просьбу, то…       - Просто уборка?! – Взвыл Рон, воздев руки вверх, - Грейджер, у Поттера съезжает крыша! Он вообще уже не понимает где находится и кто он такой! Вот сейчас придёт сюда и передушит нас всех, как пикси, или в окошко выкинет! Просто уборка…       На мгновение Гермиона дала слабину, её плечи опустили, а губы её мелко задрожали. На лице Дафны на какое-то мгновение проступила неуверенность, но затем она выпрямила спину и Гермиона, видя это, тоже взяла себя в руки. Драко презрительно ухмыльнулся и потёр уродливый шрам, пересекающий его бровь.       - Это подарок, - Луна провела пальцем до места где трещина расходилась в стороны и начинала ветвиться, образуя на дереве причудливый узор, - и он важен. Для тебя тоже, ведь это что-то, что ты можешь отдать и чего не станет меньше.       - Чего?       - Но если ты не считаешь себя его другом, то можешь уйти.       Под взглядом пустых, глядящих словно сквозь него глаз Луны, Рон попятился и сел на первый стул, что уже успели починить Блейз и Миллисента. Несколько секунд он сидел молча, затем набычился, покраснел и хотел было вскочить, но не стал. Вместо этого он вздохнул, сжал кулаки и глубоко задумался.       - Дурацкий Поттер, - проворчал он, наконец.       Луна улыбнулась и вновь отвернулась к стене.       - Займись стульями, - холодно произнесла Дафна и засучила рукава. ***       В коридоре пахло непривычно и странно, Гарри замер и принюхался. Воздух доносил до него терпкие нотки древесной смолы, тонкий, как шёлк, аромат воска, цветочную сладость духов и солоноватый запах пота. А ещё в коридоре пахло едой и чем-то настолько острым, что в горле начало свербеть. Поттер недоверчиво склонил голову набок, а затем зажмурился и чихнул.       - Что у них там происходит? – спросил он, оттопырив нижнюю губу.       Нюх Поттеру при желании мог заменить зрение, и сейчас он чуял, что внутри их класса что-то происходит. Там собрались почти все его друзья и сидели в полной тишине, они, кажется, даже отгородились заглушающими звук заклинаниями. Гарри подошёл ко входу и вновь принюхался.       Это, впрочем, было ошибкой. Острая вонь ударила ему в нос с такой силой, что Поттеру пришлось отбежать к окну и десяток секунд сосредоточенно дышать, выгоняя порченый воздух из лёгких. Всё это время парень думал, а когда вновь вернулся к двери, на лице его уже плотно сидел созданный из рыцарского шлема противогаз.       - Как же я не хочу знать, что они там нюхают…       Гарри медленно повернул ручку и толкнул дверь. Время послушно замедлилось, а затем и вовсе будто бы замерло. Гобелен взметнулся за его спиной, а затем застыл в воздухе, свет потускнел, всё вокруг стало тусклым и красновато-оранжевым. На этот раз Гарри не хотел ничего ломать и потому шагнул вперёд мягко и неторопливо, не ворвался, но вплыл внутрь.       Вплыл и замер, а время, напротив, возобновило свой ход.       Мысленно Поттер был готов ко многому, но вот к чему он точно готов не был, так это к тайной вечеринке. Стены класса были приведены в порядок и украшены лентами, в углах стояли горшки с цветами, а под потолком висели воздушные шарики разных цветов и размеров. А в центре комнаты, лицом к двери стояли взволнованные Дафна и Гермиона, вечно хмурый Драко и яркая Луна, кислый Рон, Панси и счастливый Невилл. Даже Блейз и Миллисента сумели изобразить нечто похожее на радость.       - Привет, - робко улыбнулась Гермиона и убрала за ухо кучерявую прядь.       - Пмффмф, - ответил ей Гарри и указал на Невилла, - эмф фто мфмфф?       Лонгботтом улыбнулся доброй-доброй улыбкой и нежно погладил мясистого вида корешок. Корешок испустил газы. Гарри всплеснул руками и закатил глаза.       - Пупырчатка благоухающая, - пояснил Невилл, а затем, пользуясь всеобщим вниманием, забубнил: - встречается в экваториальных лесах Амазонки. Для того, чтобы отбить нюх хищников, охотники натирают ей…       Гарри прошёл мимо Невилла, выхватил у него из рук корешок, подошёл к окну и вышвырнул корешок в ночь.       - Моя пупырчатка! – возопил Невилл и бросился вслед за своим корешком, но был перехвачен Поттером, насильственно усажен на стул и стреножен ремнём от собственных штанов.       Долго, впрочем, ему печалиться не пришлось. С гордым клёкотом, насколько мог быть гордым клёкот птицы с мозгом размером с горошину, в комнату впорхнула Гаруда, в когтях её был зажат злополучный корешок. Своим великолепным появлением добавив к уже стоявшей в классе симфонии запаха густое амбре тухлятины, она уселась на шкаф и, точно хвастаясь, расправила отливающие острой сталью крылья. Уже начавший стягивать противогаз Поттер достал нож.       - Ну всё, нам конец, - обречённо протянул Рон, - сейчас он нас начнёт резать и выбрасывать в окно.       - Правда? – облизнув губы спросила слегка порозовевшая Панси.       Гарри сорвал противогаз и уставился на Паркинсон. Глаза его слезились, ноздри мелко трепетали, да и в целом, смотрел он на неё, как Дамблдор на пожирателей, но нападать не спешил.       - Не начну! - рявкнул он, ко всеобщему облегчению, - не в моих привычках ублажать девиц с сомнительными наклонностями.       Панси фыркнула и привычно задрала нос. Нос её был не слишком примечательным, можно даже сказать, весьма посредственным, но внимание Дафны привлёк и заставил задуматься. Многое теперь встало на свои места, особенно то, с каким остервенелым удовольствием Паркинсон из этого самого носа выщипывала волосы. Гарри был прав, наклонности у Панси и впрямь были необычны.       - Гаруда! – рявкнул Поттер и указал на окно.       Птица наклонила голову и задумалась. Ну, по крайней мере, присутствующие могли бы поклясться, что именно это и произошло, хотя мысли в её голове были явлением исключительно редким. Но даже у этой дурной птицы были чувства, и смотреть на то, как её хозяин плачет и наматывает на кулак сопли, было выше её сил, поэтому она всё-таки взяла корень в клюв, прижала уши к голове и была такова.       Гарри, наконец, смог вздохнуть с облегчением. Утерев лицо, он новым взглядом взглянул на кабинет. На лице его появилось странное, нечитаемое выражение, он не казался сердитым, как минуту назад, брови его приподнялись вверх, а губы словно были готовы изогнуться в улыбке.       - Тебе нравится? – прервала паузу Гермиона.       - Кое-что можно было сделать и лучше, но… Мне приятно.       Малфой подошёл к Поттеру, замер на пару секунд, а затем поднял руку и неловко похлопал друга по плечу. В классе повисла такая тишина, что можно было расслышать, как где-то вдалеке, возможно даже на совятне, кто-то поминает Поттера и его птицу. Поминает исключительно бранными словами.       - Но откуда вы узнали, что я ухожу?       - Как уходишь? – резко спросила Дафна, - куда?       Гарри крякнул и взлохматил себе шевелюру. Дафна смотрела на него большими глазами, Гермиона не знала, куда деть руки, а Драко хмурился. Весел был только Рон. Поттер скользнул взглядом по их лицам и присел на скрипнувший под его весом стул.       - В отпуск, - изрёк он, наконец.       - В отпуск? – упёрла руки в бока Гермиона.       - Именно. Буду загорать на пляже, много двигаться, охотиться… - Гарри задумался на мгновение, - есть рыбу. Сырую.       - Почему сырую? – Заинтересовался Рон.       - Помолчи, Уизли.       Это было поразительно, но Рон прислушался к Дафне и замолчал. Гарри часто бил его по заднице и редко по голове, так что мыслительные процессы у рыжего проходили легко и непринуждённо, и были они тем быстрее, чем ближе оказывался метафорический ботинок к мягкому месту. А уж способности Рона определять, с какой именно скоростью этот самый ботинок к нему приближается позавидовал бы кто угодно. И прямо сейчас он явственно ощутил на своём седалище лёгкий ветерок от изящного девичьего башмачка.       Рыжий вытянулся по струнке и, не поворачиваясь к Дафне спиной, отошёл в сторону.       - Геройство – работа вредная. Много стресса, нет ни выходных, ни праздников, работать приходится с людьми, да и начальник тот ещё самодур… В общем, я заслужил отпуск, как никто другой. Не уйду сейчас, и справка мне точно больше не понадобится.       - Какая справка? – шёпотом спросила Панси у Рона, но тот в ответ только замотал головой.       - О том, что я нормальный.       - А кто её может выдать? – Заинтересовался Блейз, лицо его, впервые за долгое время, перестало напоминать портрет мороженого леща, - мадам Помфри может?       - Почти уверен, что да, - кивнул Поттер, - мне мою выдал ветеринар.       - Придурок в порядке, - буркнул Драко и отошёл к окну, где привычно спрятался в тени.       Гермиона взглянула на Дафну, а затем улыбнулась. Гарри так легко было не сломать, им всем просто нужно было напомнить об этом. ***       Гарри протянул руку и положил резак на место. Тёмное лезвие блеснуло под лучами полуденного солнца гладким боком, а деревянная рукоять, отполированная до блеска тысячами прикосновений, будто бы засияла внутренним светом, став похожа на драгоценный опал. Каждый инструмент на этом столе он сделал сам.       Выбрал деревья, молодые и старые, живые и давно уже умершие, высушил, отсёк всё лишнее и придал форму, что лучше всего лежала в руке. Добыл руду, бросил в пламя и, в пылающей жаром темноте кузни, придал металлу тот облик, который увидел свет. Эти инструменты были выражением его воли и сути. Тем же самым был и стол, на котором они лежали, и тонкой работы скульптуры, наполнявшие комнату в доме, где он был рождён.       Сейчас Гарри оставлял всё это позади. Может быть, он вернётся, может быть нет, но, в любом случае, в этот раз они ему не понадобятся. Да и, когда он вернётся, они уже не будут подходить ему также, как раньше. Впрочем, он всегда может сделать новые.       Отец всё также топтался под дверью. Он то поднимал руку, чтобы постучать, то опускал и отступал назад в нерешительности. Делал он это почти бесшумно, его выдавало то, чего он не мог контролировать: скрип досок под ногами, биение сердца, шелест выдыхаемого воздуха. Гарри закатил глаза и подошёл к двери.       - Отец, - с бесстрастным выражением произнёс Поттер, резко распахнув дверь.       - Кхм-м…       - Поразительная нерешительность для лидера, ветерана… - Гарри опёрся плечом о дверной косяк и скрестил руки на груди, - самца.       Джеймс расправил плечи и скрипнул зубами.       - Нам надо поговорить, - отчеканил он, затем выдохнул и, уже мягче, добавил: - сын.       - Ладно.       Джеймс удивлённо наклонил голову набок. Он ожидал споров и едких шуток, готовился быть терпеливым и понимающим, но всё это не понадобилось. Просто ладно.       - Нет ведь никаких причин, почему мы не можем поговорить, не так ли? – ухмыльнулся Гарри, - я никогда не говорил, что не хочу с тобой общаться. Просто ты вёл себя, как говнюк.       - Я? – брови Джеймса поползли вверх, - ты между прочим и сам та ещё заноза.       - Мне четырнадцать, я известен и красив, быть героем – моя профессия. Чего ещё ты ожидал?       Джеймс прикрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул. Затем криво усмехнулся и неловко положил руку на плечо сына.       - Мы с Бродягой хотим наведаться в паб.       Гарри наивно похлопал глазами и потёр подбородок. Спустись сейчас с небес на землю херувим, и он показался бы прожжённым циником на фоне зеленоглазого ангелочка с фамилией Поттер. Увы, херувимов не существовало, а Гарри был столь же далёк от праведности, как портовый головорез. Или политик.       - Мы планируем хорошо провести время, - зашёл с другой стороны Джеймс.       Гарри остался глух к его намёкам. Парень со скучающим видом почесался и стал ковырять в носу, со скучающим видом уставившись в потолок. У Джеймса задёргался глаз.       - Я хочу, чтобы ты пошёл с нами.       - Наконец-то.       Гарри шагнул вперёд, оттёр отца в сторону и закрыл дверь, ключ провернулся в скважине с тихим щелком, а затем, с хлопком уже другой, невидимой двери, растворился в воздухе. Домой возвращаться сегодня Гарри не планировал.       - Веди, - коротко обронил он, и последовал за отцом. ***       Молчание затягивалось. Сириус поставил кружку на стол, причмокнул и, кончиками пальцев провернул её вокруг своей оси. Занимали его сейчас отнюдь не толщина пены и не вкус, но виду он не показывал. Джеймс мрачно зыркал на окружающих, хмурил брови, когда слышал чей-то смех и кривился каждый раз, как засовывал нос в кружку.       Гарри с непрошибаемым спокойствием хлебал сок.       - Люди за тридцать именно так время проводят? – спросил парень, скользнув взглядом по виляющей бёдрами официантке, - веселятся, как могут?       - Обычно нет, просто твой папа отвык от нормальных пабов и хорошего пива, - ухмыльнулся Сириус.       - Паршивое тут пиво, - буркнул Джеймс.       - Конечно, оно же не похоже на ослиную мочу, - Сириус хохотнул и взмахом руки подозвал официантку.       - Тогда у нас проблемы, - Гарри залпом допил сок и страдальчески вздёрнул брови.       - Это какие? - осторожно спросил Джеймс.       - В центре Лондона очень трудно найти осла, приправить пиво не выйдет.       Сириус зафыркал в принесённую официанткой кружку, лицо его украсили пышные пенные усы. В руках Гарри не пойми откуда появилась камера, щёлкнула вспышка и всего через пару секунд, удивлённая физиономия Сириуса проявилась на выскользнувшем из аппарата снимке. Проделано всё это было настолько быстро, что мужчины даже сообразить не успели, что произошло.       - Покажу маме, - Поттер спрятал фото за пазуху и откинулся на спинку стула, - пусть порадуется.       - Этим ты её не удивишь, - Сириус усмехнулся и неспешно вытер лицо, - она и не такое видела.       Джеймс напрягся. Вероятно. Это было бы заметно, умей он расслабляться, но, увы, данный бесспорно полезный навык был им уже давно похоронен, как ненужный и даже вредный.       - Неужели?       - Конечно! – Сириус громыхнул кружкой о стол и подался вперёд, - пошли мы как-то раз на день матери…       Джеймс вцепился в кружку так, что суставы хрустнули. Занятный, но малоизвестный факт: средняя кружка значительно крепче средней же головы, в столкновении этих двоих Джеймс в девяти случаях из десяти поставил бы на кружку. Сейчас был тот самый десятый случай, когда он был готов поставить на голову, да и то, только потому, что знал наверняка: череп Блэка крепче не только кружки, но даже предметов куда более прочных. По крайней мере, свидетелем того, как в столкновении с аристократическим лбом проигрывали табуретки, бладжеры и даже кирпичи, он не раз бывал и сам.        Додумать Джеймсу помешал могучий пинок, подкинувший его вместе со стулом на пару десятков сантиметров вверх.       - Гарри!       Возмущению Блэка не было предела. Джеймс же просто радовался тому, что седалище его по крепости не уступало черепу Блэка. Не зря родители так часто пороли его в детстве.       - У папеньки снова паранойя разыгралась, - жеманно оттопырив мизинец, Гарри пригубил сок, - мысли о твоей кобелиной натуре никак не могут покинуть его голову.       Блэк вздохнул и посмотрел на Джеймса с каким-то даже осуждением.       - Я бы никогда не переспал с женой друга и матерью крестника.       - Десять лет назад, единственной матерью, в чью койку ты бы не полез, была бы мать Тереза, - проворчал Джеймс.       - Кто это? Я её знаю? – по-собачьи наклонил голову Блэк.       - Не твоего она полёта птица, - хмыкнул Джеймс, похлопал друга по плечу и поднял кружку, - выпьем! За любимых женщин!       - Гарри, ты пьёшь два раза! – подмигнул крестнику Сириус.       Парень закатил глаза и поднял стакан. Если эти двое сейчас начнут пить за всех своих женщин, то утро они встретят с кружками в руках. ***        Видавший виды амбар жаловался на холод и сырость совсем как древний старик, он скрипел стенами, подвывал залетающим в щели между досок ветерком, плакал дырами в поросшей мхом черепице. По крыше его пока ещё шептал легкомысленно утренний дождь, но совсем скоро, когда раздутый шар Солнца выползет, наконец, из-за горизонта и зальёт мир червонным золотом, он прекратится. Вся сырость станет росой и облаками, а старик с развалившимися воротами и покосившийся крышей начнёт скабрезно трещать, рассыхаясь.       Гарри покосился на храпящих в куче сена мужчин, а затем перевёл взгляд на забившегося в угол осла. Ишак дрожал, прижимал уши к голове и периодически мочился. На полу прямо под ним стояла пара полных пивных кружек.       Стропила под весом Поттера опасно затрещали, но спускаться парень не торопился. С педантичностью достойной лучшего применения, он отмерил нужную длину верёвки и завязал изящный узел, затем зацепился за стропила одной рукой и плавным, контролируемым движением опустился вниз. Щёлкнув ногтем по висящим на высоте трёх метров над полом палочкам, он осклабился и спрыгнул вниз.       Приземлился он громко и тяжело, доски пола под его ногами проломились, с крыши посыпался мелкий мусор. Джеймс всхрапнул, двинул Сириусу локтем в челюсть и заполз чуть глубже в кучу сена. Гарри отряхнул руки и за спиной его, со странной неторопливостью, появилась дверь. Делать ему тут было больше нечего.       Один шаг, и он оказался на вершине небольшого островка, окружённого со всех сторон морем. Не было тут ни деревьев, ни животных, ничто не жило на вылизанных и просоленных волнами камнях. С каждым годом остров становился всё меньше, каждый день и час терпеливое море подтачивало его, утягивало на дно песком и галькой. Вот и сейчас серо-свинцовые волны неустанно грохотали внизу и каждый их удар отзывался глубоко внутри трусливой дрожью и мурашками.       Подлый голосок внутри вновь проснулся. Просто прыгни в волны, шептал он, в бурлящую пену, туда, где крошатся камни и вскипает вода. Впрочем, теперь голос стал умнее и, когда Гарри отмахнулся от него, замолчал. Это больше не была животная борьба силы против силы, теперь это была шахматная партия.       Гарри сел на камни и поднял взгляд к тяжко ворочающимся наверху тучам. Чтобы пролиться вниз злыми потоками воды им не хватало сущей мелочи: резкого порыва ветра, случайного разряда молнии. Пока что этого не происходило и они лишь медленно несли свои раздутые тела к большой земле. Но так было лишь до поры.       - И что мне делать теперь? – Спросил Гарри у самой тёмной тучи.       Та, конечно же, не ответила, небо во все времена было паршивым собеседником. Гарри это не удовлетворило. Пару минут он выковыривал из щелей камушки и кидал их вверх. Порой ветер даже не сносил их в сторону и тогда парень ловил их и вновь подкидывал в воздух.       Впрочем, это занятие ему быстро наскучило, и дальше он стал сбивать один камушек в полёте другим. Затем попытался выяснить, сколько раз сможет попасть по нему до того, как тот упадёт на землю. Это заняло его ещё на десяток минут, но вскоре он понял, что при желании, камешек может не касаться земли вовсе. Затем возле него закончились камни.       Отпуск оказался скучнее, чем он себе представлял.       Дождь начался внезапно. С неба упала сплошная стена воды, грянула залпом миллионов разбивающихся в пыль капель и закрыла весь мир непроницаемой серой пеленой. Время послушно замедлилось, мир потемнел, а Гарри, поднявшись на ноги, устремил взгляд в море. Некоторое время он сидел и просто смотрел на остановившиеся волны, а затем открыл дверь и шагнул к городскому шуму и тусклым огням.       Улицы встретили его шумом голосов, визгливыми криками зазывал, звоном посуды и какофонией запахов, что сбивала с ног. Гарри прикрыл глаза и вдохнул полной грудью. Переулок за торговыми рядами, в котором он оказался, был едва ли не доверху завален мусором, света здесь почти не было, да тот парню и не был нужен, он и без того прекрасно слышал, как с писком и скрежетом крохотных коготков разбегаются во все стороны тысячи крыс. Гарри переступил через бурую лужу и, походя пнув свалившийся на него сверху мешок с мусором, вышел из переулка.       Он помнил этот рынок, в прошлый раз людей тут было куда меньше. Только лысый здоровяк с проломленной головой, парочка бродяг с синими от уколов руками и кошелёк лысого здоровяка, который они никак не могли поделить. Сегодня же тут кипела жизнь.       Тряпьё, чаи, фигурки будд и тощие боевые петухи с когтями на лапах размером с указательный палец. Ряды громоздились друг на друга, продавцы трясли товаром и орали, покупатели ходили от прилавка к прилавку, смотрели, трогали товар, торговались. И никто из них не обращал на Поттера внимания.       Гарри потянул воздух носом, облизнулся и пошёл по следу. Толпа ему ничуть не мешала, когда ты не менее, чем на голову выше любого из присутствующих и вдвое тяжелее, вообще мало что способно стать проблемой, а потому у нужного магазинчика он оказался спустя всего лишь десяток отдавленных ног и одну нечаянно пнутую под зад бабку. Взгляду его открылось всё великолепие Китайской уличной кухни.       Почти сразу же, как по мановению волшебной палочки, из кармана его разгрузки появился на свет десяток фунтов и начался торг. Языковой барьер помехой не стал, они договорились на пальцах, а под конец их весьма содержательной встречи каждый был уверен в том, что удачно надул другого. И, надо сказать, это оказались лучшие десять фунтов, потраченные Поттером в жизни.       Куриные лапки в кунжутных семенах, жареные скорпионы и кузнечики, рубленые свиные кишки и много других восхитительных блюд, заняли всё свободное пространство прилавка. Пока весело чирикающий со следующим покупателем китаец споро раскидывал еду Поттера по коробочкам, сам парень осмотрелся, задержал взгляд на стульчиках кафе под навесом, которые в Британии считались бы детскими, а затем задрал голову и посмотрел на многоуровневые строительные леса, облепившие фасад здания напротив.       Приняв из рук продавца мешок с едой, Гарри пересёк улочку, одним прыжком взлетел на мерно гудящий трансформатор, и уже оттуда перескочил на леса. Бамбуковые подмости сухо скрипнули под его весом, но остались целы. С такой лёгкостью, будто он не весил в два раза больше обычного человека, Поттер рванул выше и остановился только когда над его головой осталось лишь небо.       Гарри свесил ноги с края подмостей и вскрыл коробочку с куриными лапами. Трапеза его была мирной и приятной, но ровно до тех пор, пока внизу кому-то снова не проломили голову. Со вздохом, Поттер отставил в сторону початую коробку с утиными головами и спрыгнул вниз.       Всё было привычно и даже обыденно. Женщины причитали, мужчины бестолково топтались на месте, а один, особенно решительный, тряс покойника. Весьма нетрадиционный способ реанимации, особенно если хочешь, чтобы мозги оставались внутри, а не снаружи. Всё было также, как и всегда, разве что сейчас люди могли его видеть.       Лежащий на земле мужчина был весьма непримечателен. Лысый, слегка обрюзгший, с небольшим брюшком и недельной щетиной, он с лёгкостью сошёл бы за близнеца для доброй половины собравшихся здесь зевак. Забавно, но человек с тесаком для мяса в руке, уже почти добежавший до выхода с рынка, выглядел точно также, разве что волос у него было чуть поменьше, а жира чуть побольше.       Гарри присел рядом с мертвецом на корточки, внимательно всмотрелся в его лицо, но затем отвернулся и поднялся на ноги.       - Я в отпуске, никакой работы. Пусть дед разбирается.       Парень вновь взглянул на мужчину и взъерошил себе волосы.       - Мордред, ладно.       Глаза его разом почернели и люди, сбившиеся вокруг в плотное кольцо, рассыпались в стороны одновременно и не сговариваясь, а затем от Поттера пахнуло лютым холодом, и они все точно также в едином порыве побежали прочь. Влага южной ночи от холода выпала липким туманом, воздух разом стал сухим настолько, что резал горло. Спустя несколько секунд глаза Гарри вернули свой привычный цвет и парень, засунув руки в карманы, пошёл обратно к лесам.       - Из-за сдачи… - Хохотнул он, а затем резко замолчал и вздёрнул голову вверх.       Кто-то ел его еду.       Гарри остановился, неторопливо расстегнул ремень штанов и, будто примеряясь, пару раз взмахнул рукой. Ремень был широкий и плотный, из добротной кожи с тяжёлой пряжкой. Один удар таким ремнём и дисциплина от задницы сама собой доходила до головы, таща на привязи осознание порочности содеянного.       На этот раз Гарри взлетел на крышу дома так легко и бесшумно, будто не имел веса. С ремнём руке и с глазами, пылающими от гнева, он приземлился за спиной вора и замер на месте. Из бумажной коробки, орудуя палочками с недостижимым мастерством, ел его дед.       - Положи на место удон и проваливай, старик!       Яма приветственно взмахнул рукой и продолжил трапезу.       - Ты жрёшь мою еду, - медленно наматывая ремень на кулак, Гарри пересёк крышу и встал за спиной деда.       - А ты воруешь мою работу.       - Скорее делаю тебе одолжение, – Гарри скрестил руки на груди.       - Разве я тебя о чём-то просил? – улыбнулся Яма.       Гарри прикрыл глаза и с силой потёр переносицу. Выглядело это так, будто у него внезапно разболелась голова.       - Хорошо, - медленно произнёс парень, - я всё понял. Положи мою еду обратно.       Негромко рассмеявшись, Яма поднялся на ноги и обернулся к внуку. Костюм его был как всегда безупречен, ботинки отполированы до зеркального блеска, волосы уложены в модную причёску. Если не приглядываться, то выглядел он, точно мужчина с плаката, воплощение успеха и богатства. И иллюзия эта была бы совершенной, если бы не антрацитово-чёрные глаза, хищное выражение породистого лица, да лёгкий холодок, что сам собой появлялся где-то глубоко внутри в его присутствии.       - Ты не понял ничего, внук. – Уголки губ Ямы дрогнули, по его чёрной жилетке отблеском пробежала багровая волна, - но это и не удивительно, ты всё-таки слишком зациклен на частностях и потому не видишь всей картины. И слишком трясёшься над своей человечностью, чтобы понять о себе кое-что действительно важное. Это пройдёт.       - Почему бы тебе не объяснить мне всё сейчас.       - Всё необходимое тебе уже известно.       За спиной Ямы появился бледный конь. Когда его копыта коснулись крыши, мир вздрогнул и притих, всё движение на несколько секунд остановилось и стало слышно, как заполошно бьётся сердце затаившейся в водосточной трубе мыши.       - Не просто смотри, а наблюдай, и ты всё поймёшь. Таков мой тебе совет, - вибрирующий голос Ямы разнёсся над неспящим городом, но никто кроме Поттера его не услышал. Смерть несколько секунд смотрел на внука, а затем вскочил в седло и потрепал Кудоса по гриве, - вы отбываете через семь дней, до тех пор можешь отвлекать себя как тебе угодно, можешь даже воровать мою работу, но когда придёт время – будь готов.       Кудос заржал, взвился на дыбы и взмыл свечой в небо, а огни города послушно притухли и ненадолго стали видны звёзды. Гарри посмотрел на свой ужин, скривился, а затем хмыкнул и пожал плечами. Еды осталось немного, но несколько пустых коробочек были под завязку забиты яблоками. Он снова сел на край крыши и запустил руку в одну из таких коробок.       Через неделю он увидит другие миры. И произойдёт это в день отбытия Хогвартс-экспресса на большую землю. Школьники покинут свой маленький мирок, и ненадолго отправятся в мир большой. Гарри бы сказал, что это весьма символично, верь он в значимость этих самых символов. Хотя, в таком случае он, наверное, относился бы к своим словам чрезвычайно серьёзно и, как бы парадоксально это не было, большая часть его высказываний стала бы полной чушью. «Я полностью доверяю министру Фаджу», «мы живём в справедливом обществе», «ого! Эта религия выглядит правдоподобно! Приятно знать, что тот парень воскрес из мёртвых!».       Гарри доел яблоко, швырнул огрызок вниз, а затем поднялся на ноги и с душераздирающим хрустом потянулся. У него была целая неделя, и он собирался провести её с пользой. ***       Паровоз издал протяжный свист, рванулись с лязгом поршни, глухо ухнули пришедшие в движение вагоны, состав тяжко вздохнул и, окутавшись паром и дымом, тронулся в путь. Со стуком колёс он отполз от платформы, гудком попрощался с Хогсмидом, набрал скорость и понёсся по равнинам у подножий гор.       Гермиона запечатала дверь взмахом палочки и рухнула на диван. Дафна в это самое время пинками пыталась загнать под тот же самый диван свой чемодан, которому, судя по томным стонам, это нравилось. И, судя по довольному ржанию из соседнего купе тому, кто его заколдовал, это нравилось не меньше. Дафна пнула чемодан в последний раз, сердито сдула упавшие на лицо волосы и уселась на диван рядом с Гермионой.       - Люциан Фойл… - Протянула Гермиона и важно кивнула.       Дафна буркнула едва слышно что-то себе под нос.       - Мальчик-который-пережил-месть-Дафны, - продолжила Грейджер.       - Гриффиндорцы не должны уметь язвить.       - О, мы много чего умеем. Например мы умеем расколдовывать развратные чемоданы.       Гермиона гордо вздёрнула нос и скрестила руки на груди. Её собственный чемодан, конечно, не стонал, Люциан с товарищами проявили недюжинную фантазию и вложили в заклятье душу, возможно даже буквально. А потому чемодан сально шутил и пару раз попытался прихватить Гермиону за ляжку. Впрочем, это было единственным, что они смогли сделать.       Дни, прошедшие с момента ухода Гарри оказались напряжёнными и спокойными одновременно. Слизеринцы со старших курсов бросали на них двоих многозначительные взгляды, поигрывали волшебными палочками прямо в большом зале и вслух рассуждали о том, какая незавидная судьба ждёт предательниц, но почему-то никак не решались действовать. Порой Гермионе даже казалось, что им что-то мешает.       То лестница тронется с места чуть раньше, чем обычно, то вынырнет из незаметной ниши Снейп, то кошка Филча, почему-то одетая в белоснежную шубку и ярко-фиолетовый цилиндр, усядется в конце коридора и будет таинственно сверкать оттуда своими зелёными глазами, пока они с Дафной не доберутся до поворота. Может это была удача, а может за ними кто-то ловко присматривал, Гермиона не знала, да это было и не важно. Главное, кучке озлобленных слизеринцев не удалось добраться до них двоих.       Из мыслей Гермиона вынырнула внезапно и по совершенно неожиданной причине. В окно постучали. Девушки переглянулись. Они знали всего нескольких человек, способных провернуть такое и всего одного, который действительно стал бы.       Открывали замочек и тянули вниз неподатливую створку девушки вместе.       - Привет, - как ни в чём не бывало махнул рукой Поттер, проскользнув внутрь купе.       Гермиона обняла его так крепко, как только смогла. Отчасти в отместку. Обычно, тот, кого она так обнимала, сдавленно ухал и делал вид, что хрустящий позвоночник – это вовсе не больно. С Поттером на такой фокус рассчитывать, конечно, не приходилось, однако это не помешало ей попробовать. Дафна же просто улыбнулась и незаметно коснулась его руки.       - Ты… В порядке? – осторожно спросила Гермиона, попытавшись поймать взгляд Гарри.       Беспокойство её было весьма обоснованным, ведь взгляд Поттера ей поймать никак не удавалось, и удастся не могло, ведь парень одновременно смотрел в две разные стороны. Его левый глаз смотрел на неё, правый косил в окно.       - В полном! – заверил её парень.       - У тебя тут… - Дафна дергано махнула рукой, указывая на косящий в окно глаз.       - Ах да, - Гарри моргнул, и когда открыл глаза, взгляд его был направлен только в окно.       Дафна тихонько хрюкнула.       - Это забавно, но немного жутко, - призналась Гермиона, - как прошли твои выходные?       - Абсолютно бессмысленно, - отрезал Поттер, - я любовался видами, ел вкусную еду, читал и занимался хобби. Чудовищная трата моего времени.       Девушки молча уставились друг на друга. Лица их выглядели не столько удивлёнными, сколько возмущёнными.       - Ничему не научился, не сделал ничего полезного, - перечислял Поттер, загибая пальцы, - пару раз пытался подраться, но у тех ребят быстро кончились зубы.       В дверь постучали.       - Эй, предательница! Ты там? – проорал знакомый голос с другой стороны, - мы скоро зайдём, не скучай!       - Я совсем забыл поприветствовать мистера Фойла, – добро улыбнулся Гарри, - мне придётся отлучиться ненадолго. Не желают ли милые дамы по моему возвращению сыграть в покер?       - Мы будем с нетерпением ждать вашего возвращения, мистер Поттер, - благосклонно кивнула Дафна.       Поттер одёрнул рукава, поправил воротник и пригладил волосы. Второй раз Люциан постучать не успел, дверь распахнулась и тут же захлопнулась перед его носом.       В стену постучали.       Впрочем, сейчас гадать о том, кто это делал не приходилось. Гарри стучал по стене тупым предметом. Предмет кричал и повизгивал. Гермиона подняла палочку и, прошептав заклинание, круговым движением обвела купе. Стало тихо.       В окружении чёрного дыма и белого пара, Хогвартс-экспресс нёсся вперёд, колёса его весело стучали по рельсам, отсчитывая пройденные мили. С левой стороны вздымались к небу некогда неприступные горы, теперь замшелые и старые, как сам мир, а на их необъятных, поросших сочной травой просторах нашлось место и лесам, и извилистым реками, и скалистым обрывам. Горы эти были домом зверям и тварям, что никогда не видели человека. По правую руку расстилались до самого горизонта холмы и долины, сытые и спокойные, спящие спокойным летним сном.       Купе тоже погрузилось в томную полудрёму. Впервые за долгое время девушки смоли выдохнуть и расслабиться. Идиллию нарушали только редкие удары от которых дрожали стены и подпрыгивал диванчик.       Гарри бесшумно открыл дверь и шагнул в купе. Стряхнув с ладони налипший клок чьих-то волос, он вновь оправил слегка помятую одежду и сел напротив девушек. Выглядел парень при этом настолько непринуждённо, что казалось, будто он просто выходил проветриться.       Смерив подруг нечитаемым взглядом, он скрестил руки на груди и уставился в потолок.       - Одними носками за такое не расплатишься, - произнёс он задумчиво.       - Так нам всё-таки помогал Дамблдор, - заключила Гермиона.       Гарри кивнул, достал из воздуха колоду карт и стал сноровисто её тасовать. Карты перелетали из одной руки в другую будто сами по себе, крутились, изгибались, а временами и вовсе пропадали из виду, только чтобы мгновением позже появиться в совершенно другом месте.       - Сегодня мы уходим, - произнёс Гарри, когда карты были розданы, а колода легла на столик возле окна.       - Так скоро? А как же…       - Никто не заметит нашего отсутствия, - Гарри положил на стол три карты из колоды и перевернул их рубашками вверх, - мы вернёмся в тот же момент, из которого ушли.       - Я успею повидать родителей?       - Не знаю, - пожал плечами Поттер.       На свои карты Гарри даже не посмотрел, он просто сложил их вместе и убрал в карман на груди. Дафна отвернулась.       - Вы исчезнете надолго? – спросила девушка.       - Скорее всего, ты даже не заметишь нашего отсутствия.       Не сдержав удивления, Дафна вздёрнула брови и обернулась, Гарри с улыбкой протягивал ей карты.       - Другой мир, не связанная с нами система отсчёта, независимо от нашего текущее время, - выражение лица парня стало трагичным и даже откровенно страдальческим, - для тебя не пройдёт даже секунды, а мы состаримся на годы…       - И вернёмся мы старыми, седыми и морщинистыми, - притворно вздохнула Гермиона, - это совершенно нелогично. Твой дед может многое, но я не думаю, что в других мирах он способен творить то же самое, что и здесь.       Это не слишком приятное ощущение, когда люди рядом с тобой, притом люди хорошо тебе знакомые, вдруг начинают говорить на незнакомом языке. Вдвойне неприятно, когда язык остаётся прежним, но ускользает смысл. В таких случаях ты всегда хочешь переспросить, но стесняешься, ведь вдруг, только вдруг, на вопрос твой они ответят снисходительными взглядами и объяснят всё. Не могут не объяснить. Вот только сделают это другими словами, попроще, чтобы даже ты понял.       Впрочем, когда дело касалось Гарри, виной всему обычно была странность ситуации, а не глупость или тугоухость слушателя.       В купе внезапно стало абсолютно темно и тихо. Исчез стук колёс и редкий скрип деревянных панелей, шум ветра за окном и приглушённые голоса учеников из других купе. В звенящей тишине осталось только их дыхание.       - Рано, чёрт, - рыкнул Гарри.       - Что происходит? – голос Гермионы подрагивал, но это не был страх. Волнение, или, быть может, возбуждение, - мы отправляемся?       - Да, - лаконично ответил Гарри.       Под потолком купе вспыхнула лампочка. Гарри отвёл взгляд от окна и посмотрел прямо на Дафну.       - Почему ты здесь? – спросил он, а затем вскочил на ноги и, глядя в потолок рявкнул так, что у девушек заложило уши, - почему она всё ещё здесь?! Ты должен был забрать только нас двоих!       Темнота за окном качнулась, на мгновение Дафне почудилось, что там, за стеклом, кто-то ей улыбнулся. Затем свет снова погас и вокруг не осталось ничего. Только тьма. ***       Гермиона открыла глаза и медленно выдохнула. Аккуратные дорожки тёмно-красного цвета, идеально подстриженные газоны, живописные деревья и кустарники… Девушка облизнула пересохшие губы и медленно пошла вперёд.       Она оказалась в парке. Не на поле боя, не в пещере и не в бескрайней снежной степи. Её никто не пытался схватить или съесть. По сравнению с некоторыми другими её приключениями это было хорошее начало. И беспокоила её только одна вещь: ни Гарри, ни Дафны нигде видно не было.       Спину её обдало горячим воздухом, раздался знакомый храп. Девушка резко обернулась и улыбнулась с облегчением. Посреди дорожки, во всей своей неземной красе, стоял огромный конь.       - Кудос! – радостно воскликнула Гермиона и стала гладить коня по здоровенной шелковистой морде, - я уж было подумала, что осталась одна.       С презрительным фырчанием конь вытянул шею и развернул голову чуть в сторону. Намёк был более чем прозрачным, так что Гермиона встала на цыпочки, вытянулась вверх и стала чесать этому капризному малышу подбородок, и за ушами, и у основания шеи, и продолжала до тех пор, пока простое лошадиное счастье не вырвалось наружу довольным ржанием и мелким подёргиванием одной из задних ног. Постояв несколько секунд неподвижно, Кудос вздохнул и повернулся к Гермионе боком, а затем, поразмыслив немного, и вовсе опустился на землю, чтобы девушка смогла взобраться в седло.       Сев на коня, Гермиона привычным движением положила руку на луку седла и выдохнула. Она не знала, куда понёс её Кудос, но доверяла ему достаточно, чтобы успокоиться и не мешать. Только теперь, ухватившись за что-то знакомое и понятное, она смогла по-настоящему присмотреться к окружающему её миру.       Люди здесь были одеты иначе, куда ярче и откровеннее чем она привыкла, очертания машин и домов были другими. Пару раз Гермиона видела идущих по улице людей, которые разговаривали сами с собой, или прижимали к ушам маленькие разноцветные коробочки, но никто вокруг почему-то не обращал на это внимания. Выглядели они при этом сосредоточенными и ужасно серьёзными.       - Куда мы едем?       Конь скосил на неё взгляд, но до ответа не снизошёл. Только дёрнул ухом, да неспешно взмыл над улицами. Люди внизу их не замечали, может потому, что Кудос не хотел быть замечен, а может из-за того, что взгляды их прилипли к крошечным экранам тех самых коробочек и редко поднимались к небу.       Совсем скоро конь поднялся на пару сотен метров вверх и завис под тощими, почти прозрачными облаками и, замерев, потянул носом воздух. Гермиона огляделась и удивлённо вздёрнула брови. С такой высоты Лондон казался ничуть не изменившимся, расстояние скрадывало все те детали, что бросались в глаза внизу. Всё так же неторопливо несла свои мутные воды в Северное море Темза, всё так же возвышался над ней Тауэрский мост и точно также, как и всегда, стоял на её берегу Лондонский Тауэр. Мрачный, коронованный множеством башен, щурящийся крохотными оконцами и бойницами.       Появилась она в парке Баттерси. С того места, где они зависли, отлично было видно и его причудливое озеро, и обширные луга, и даже зоопарк, в котором Гермиона частенько бывала с родителями в детстве. Даже стаи птиц, то и дело взлетающие над деревьями, казалось, были ей знакомы.       Кудос тихо заржал и уверенно пошёл рысью к окраинам города.       Улица, на которой они приземлились была обветшалой и словно неживой. Людей вокруг почти не было, а те, что были, шли быстро и не оглядывались по сторонам. Офисные здания по обе стороны от дороги, казалось, были давно заброшены, в их слепых окнах не было ни света, ни движения.       Единственной, кто выбивался из общей картины, была женщина с густой шапкой вьющихся каштановых волос, сидящая с закрытыми глазами на лавочке возле одного из зданий. Она была спокойная, красивая и очень усталая. Не сводя с неё взгляда, Гармиона слезла с коня и вытерла об одежду внезапно вспотевшие ладони.       - Добрый день… - неуверенно начала Гермиона, затем встряхнулась и уже твёрже добавила: - здравствуйте.       Женщина напряглась на мгновение, затем глубоко вздохнула и только после этого медленно открыла глаза. Гермиона сжала кулаки и встретила взгляд карих глаз. Точно таких же, как и её собственные.        ***       Скука и однообразие, однообразие и скука. Одинаковые дома, одинаковые машины, заборчики, дорожки и даже, чёрт подери, постные хари хозяюшек, что провожали Поттера настороженными взглядами из окон одинаковых кухонь. Адское местечко. Гарри остановился возле дома с номером четыре и посмотрел на своего деда.       Яма стоял на крыльце, прислонившись спиной к двери, смотрел на внука и крутил на кончике пальца длинный нож.       - Где Дафна?       - В лучшем мире.       Гарри закатил глаза и подошёл к деду.       - В каком конкретно?       - Сосредоточься на важных вещах.       Яма толкнул дверь и зашёл внутрь. Если раньше Гарри только предполагал, что на этой улице живут страшные люди, то теперь он окончательно в это поверил. Чтобы поддерживать такую чистоту в доме, нужно ненавидеть не только окружающих, но и себя самого, равно как и для того, чтобы расставлять кухонную утварь по линейке и украшать окна занавесками, способными вызывать эпилептические припадки.       - А я их знаю, - удивлённо цокнул языком Гарри, увидев развешанные по стенам фотографии, - это семья моей тётки.       - Естественно.       - И зачем же мы тут?       - Я проводил тебя в этот мир, но дальше ты пойдёшь один, - усмехнулся Яма, - смотри, наблюдай, размышляй.       Гарри обвёл дом свежим взглядом. Вновь присмотрелся к фотографиям на стенах, затем принюхался и подошёл к притаившейся под лестницей двери в чулан. Когда он заглянул внутрь, брови его медленно поползли вверх. Слишком долго каморку под лестницей он разглядывать не стал, только почесал задумчиво голову, закрыл дверь и вернулся к деду.       - Нам же не обязательно ждать их тут?       - Ты ведь запомнил их лица, не так ли? – ответил вопросом на вопрос Яма.       Распахнуть дверь в другое место здесь оказалось также просто, как дома. Между им самим и его целью нет и не может быть никаких преград, таково его право. Сейчас его целью стал Вернон Дурсли, чьё лоснящееся лицо улыбалось с фотографии в опрятной рамочке над дверью в чулан.       Гарри прошёл через дверь и скривился. Его встретили выхлопы, запах множества людей, затхлая вонь тесных вольеров, стоячей воды и грязных животных. Яма остановился позади внука и сложил руки на груди. Если с появлением Гарри звери в зоопарке заметались по своим крохотным клеткам с истошным воем, то с его приходом, они замерли в неподвижности и лишь мелко дрожали, боясь даже вздохнуть лишний раз.       Гарри развернулся и уверенным шагом двинулся ко входу в зоопарк. По правде говоря, не заметить семейство Дурсли было сложно, они шумели, суетились и заполняли собой всё свободное пространство. На самом деле они трое занимали столько же места, сколько и обычная французская семья из пяти человек, или китайская из тринадцати. Или шестнадцати, если их как следует утрамбовать.       Быстрым шагом обогнав шумную семейку, Гарри остановился прямо перед ними и стал со скукой разглядывать главу семейства.       - Тебе что-то нужно, парень? – ворчливо поинтересовался Вернон.       Вместо ответа Поттер наклонился чуть в сторону, так, чтобы видеть топчущегося за спинами Дурсли паренька. Гарри этого мира был похож на самого Поттера весьма отдалённо, он был почти точной копией Джеймса, от Ямы в нём не было ни единой черты. Под внимательным взглядом Поттера, паренёк стушевался и неловко махнул рукой.       - Дорогой, может просто его обойдём?       Вернон важно встопорщил усы и попытался обогнуть Поттера, но тот внезапно схватил и сжал ладонь Вернона.       - Как поживает мой племянник? – доброжелательно спросил Поттер. Взгляд его, однако, оставался твёрдым и неотрывно буравил лицо Вернона.       - Да что ты себе позволяешь?.. – запыхтел Вернон.       Мужчина медленно багровел и раздувался, но начинать орать не спешил. На Поттера ему приходилось смотреть снизу-вверх, да и руку освободить у него никак не получалось, ладонь его будто попала в тиски.       - Петуния, зови констебля! – крякнул Вернон.       - Мы ему не интересны, - насмешливо прогудел Яма.       Дурсли синхронно повернули головы в сторону опрятной синей будки на углу. Констебль, нервно оглядываясь по сторонам, семенил в противоположную им сторону. Смотрели Дурсли на полицейского до тех пор, пока он не исчез из виду, а затем они заметили Яму. Гигант смотрел на них с высоты своего огромного роста и молчал, губы его кривились в лёгкой улыбке.       - А-а, я знаю, кто вы такие, - сощурив и без того крохотные глазки, протянул Вернон, - вы одни из этих ненормальных!       Улыбка на лице Ямы стала неприлично широкой.       - Смейтесь сколько угодно, Сэр! Только держитесь от нас подальше, обществу вас и таких, как вы, Сэр, мы не рады!       Яма наклонился и лицо его оказалось на том же уровне, что и лицо Вернона.       - Вернон Дурсли, двадцать шесть лет, семь месяцев и одиннадцать дней, тромбоз сонной артерии. – Смерть перевёл взгляд абсолютно чёрных глаз на Петунию, - Петуния Дурсли, двадцать шесть лет, три месяца и один день, черепно-мозговая травма и травматическая ампутация ног выше колен в результате лобового столкновения.       В последний раз улыбнувшись Вернону, Яма распрямился и повернулся лицом ко внуку.       - Я ухожу. Полагаю ты во всём разберёшься сам.       Гарри, не отводя взгляда от Вернона, кивнул. Когда Яма исчез, мир вокруг словно вздохнул. Ожил ветер, заклубились на небе облака и даже лучи Солнца как будто стали ярче. Прежними остались разве что Дурсли. Мертвенную бледность не смогли прогнать ни смех пробегающих мимо школьниц, ни ласковое тепло летнего дня.       - Двадцать лет это много, - перед тем, как отпустить руку Вернона, Гарри сжал её чуть посильнее, а затем подошёл к своей копии, - многие не успевают даже проститься. До свидания, мистер Дурсли, не тратьте время понапрасну.