Любимец Смерти

      В этот раз судьба свернула в сторону легко и будто бы даже охотно. Свернула и тут же стала торить новый путь, местами схожий, а местами до неузнаваемости отличный от прежней жизни Снейпа. Оба эти пути, старый и новый, переплетались и наслаивались друг на друга, создавая новую нить судьбы.       Гарри это принесло лишь облегчение. Он расправил плечи, выпрямился и глубоко вздохнул, с его плеч точно сняли неподъёмную ношу. Снейп же, полностью подавленный волей Поттера, корчился и выл. Он двоился, его рвали на части противоречивые чувства и воспоминания, каждый миг его существования был борьбой. И то, что боролся он сам с собой, ухудшало всё многократно.       Он побеждал и проигрывал одновременно. Рвал на части свои воспоминания, поглощал их, усваивал и снова рвал. Единственным якорем, стало воспоминание о том, кто же именно шагнул в пустоту, кто из них двоих сделал этот выбор. Но даже так, Снейп, из чьей жизни забрали свет, не сдавался. День за днём, он растворялся в душе того Снейпа, в чьей жизни свет остался, но вовсе не бесследно.       Ведь теперь он помнил не только жгучую ревность, но и тоскливое одиночество, не только любовь, столь сильную, что она обжигала, но и всеобъемлющую, глухую скуку. Все те тяготы, через которые он прошёл, которые сделали его тем, кто он есть, в этой второй жизни, обратились кривым отражением.       Ещё один день его новой жизни минул. Снейп закричал и Поттер, который сдерживал его всё это время, упал на колени, до крови закусив губу. Вот в одной жизни он сидит в библиотеке, напротив него сидит Лили и старательно скребёт пером по пергаменту, огненный локон постоянно падает ей на лицо и она, надув губки, убирает его за ухо. И от всего этого так тепло, так светло на душе, что Снейпу приходится всё время стирать со своего лица глупую улыбку от уха до уха. А вот он же, в то же самое время, сидит за тем же самым столом, надёжно укрытым между высоких книжных шкафов, но компанию ему составляют только книги.       Разговоры с приятелями по факультету – одиночество. Перепалки с Поттером – горячие споры, порой до хрипоты, с другими учениками на чьих гербах синева и бронза. Во второй жизни таких споров о вещах и предметах почти столько же, как и светских бесед, болтовни о баллах и спорте в жизни первой. Но одиночества там всё равно куда больше. Именно поэтому, наверное, шляпа и одела его в серебро и синеву, ведь какой факультет может быть лучше, когда в твоей жизни есть только ты сам, да стопка книг, а ничего более тебе и не нужно.       Особенно, если книг было в сотни раз больше, чем людей, и каждая открывала тебе что-то новое. Порой знание, а порой приключение. Историю, в которой герой был важен.       А ещё, в мирах, что открывались ему на страницах книг, всегда были цвета. Достаточно было лишь дать волю воображению, и вот ты уже гуляешь по тесным улочкам восточных городов, умытый жарким солнцем и овеянный ароматами неведомых пряностей, или бредёшь по щиколотку в горячем песке навстречу смертельным опасностям и несметным сокровищам, а может стоишь над кипящим котлом, ловя в бурлящей пене стремительно меняющиеся оттенки цветов. Каждый такой момент лучше настоящей жизни.       Именно поэтому во второй своей жизни, Снейп не видел за стеной из книг настоящих людей, они проплывали мимо него, точно миражи. Впрочем, в Хогвартсе он смог увидеть цвета вживую, в этом обе его жизни были почти одинаковы. Разве что во второй жизни, Снейп был более фанатичен в своём стремлении к знаниям.       Две линии жизни сплетались всё плотнее, проникали друг в друга.       День, когда они окончательно стали неразличимы, наступил неожиданно. И странным образом, это был тот самый день, которого Снейп ждал и страшился сильнее всего. Тот самый день, когда он стоял на коленях, а страшная, похожая на осколок кости палочка упиралась ему в предплечье. Именно в тот самый момент Снейп ощутил, что где-то в глубине, в самом центре его естества, там, куда он никогда не заглядывал, рвётся нечто очень важное. Точно паутина под ударом бури.       Именно в этот момент, тот Снейп, который привык драться за то, что считал своим, привык отвечать ударом на удар и злом на зло, который считал себя сильным, проиграл. Потому что второй Снейп, тот, кто всю жизнь был бледной, невыразительной тенью, мог стоять с высоко поднятой головой и ни перед кем не гнуть спину. И то, что все его воспоминания были безжалостно разорваны и поглощены уже не имело значения, потому что самого себя Снейп обмануть не мог, ведь он прекрасно знал, кем бы он хотел быть в тот день.       Два набора воспоминаний сливались всё легче и легче, а та самая паутинка в глубине уже даже не рвалась – рассыпалась пеплом, а на её месте проступал новый, неуловимо похожий на прежний, но всё же уникальный узор. И вся старая грязь, все те кандалы, что прежде тянули его вниз, сгорели вместе с ней. А в следующий момент, всё существо Снейпа содрогнулось от волны чужой ярости.       Один Снейп нависал над котлом, на его лице не было ничего, кроме упрямой сосредоточенности, и руку его направлял убелённый сединами волшебник. Другой же валялся в ногах у тощего, давно уже не похожего на человека колдуна. Сильный и гордый Снейп, слишком часто падавший на колени и привыкший гнуть спину, рассказывал о пророчестве. Рассказывал не потому, что должен был, а потому, что привык отвечать злом на зло и ударом на удар, потому что уязвлённая гордость и растоптанная любовь не позволяли ему оставить всё, как есть.       Ярость рванула паутинку и в глазах Снейпа потемнело, а лицо его обожгло холодом. Смерть была близко.       А потом Пустота исчезла и на пол дома Николь Забини выпали двое. Чуть более моложавый, апатично смотрящий в потолок Снейп, и злобно, точно дикий зверь, скалящийся Поттер.       - Ты хотел меня убить… - прошептал зельевар, - Поттер…       Парень исчез было, но тут же появился снова уже гораздо ближе, в крепкой хватке тепло улыбающегося Ямы. Несколько секунд Поттер пытался вырваться, бил деда не глядя, наотмашь, не обращая внимания на рвущуюся одежду и разбитые в кровь кулаки, но затем обмяк и ожёг зельевара яростным взглядом.       - Ты заслужил смерть, - произнёс парень, глядя Снейпу прямо в глаза.       Яма коротко кивнул, слегка поклонился замершей истуканом Николь и зашвырнул внука в возникшую рядом с ним дверь, а после шагнул в неё и сам. С его уходом на дом опустилась тишина. На этот раз совершенно привычная и обыденная, наполненная тысячей звуков, которые так легко не заметить. ***       Дафна выдохнула и разжала плотно стиснутые зубы. Её лицо и шею сковал спазм, из-за чего девушка напоминала фарфоровую куклу, неподвижную и холодную. Под столом, побелевшими от напряжения руками, она стискивала подол юбки.       - Я буду учиться дальше, мама, - выдавила Дафна сквозь зубы, - мне нравится школа, и я не хочу оставлять своих друзей.       - Ах, дорогая, - всплеснула руками Елена, - это полная чушь.       Высокая, статная женщина сидела перед зеркалом и точными взмахами палочки укладывала волосы. Каждый локон был на своём месте, искусно наложенный макияж подчёркивал достоинства и скрывал недостатки, а глубокое декольте привлекало внимание к алебастровой коже. Мать Дафны была женщиной с обложки, идеальной, но в то же самое время совершенно плоской, иные замковые горгульи имели больше индивидуальности, чем она.       - В Америке ты найдёшь приятелей получше, - женщина уложила последний локон и придирчиво себя осмотрела, - тем более это уже решённый вопрос. Фрэнк обо всём договорился, вы с твоей сестрой…       - Асторией, - процедила Дафна.       - Асторией, - повторила Елена, - отправитесь в Ильверморни. И я рассчитываю, что вы обе хорошо себя там покажете, Фрэнк занимает высокий пост в магическом Конгрессе, нельзя допустить, чтобы вы бросили на него тень.       Губы Дафны дрогнули, но она быстро взяла себя в руки, разве что прикрыла глаза ненадолго, да отвернулась так, чтобы не видеть мать.       - К тому же, ты уже скоро закончишь пятый курс, а после сдачи СОВ, учиться и вовсе не нужно.       - Я на третьем курсе, мама, - процедила Дафна, сверля ненавидящим взглядом стену.       - Да? – Женщина на мгновение отвлеклась от зеркала и удивлённо глянула на дочь, - ну да неважно. Скоро ты станешь взрослой и школа тебе будет больше не нужна. Это всё равно пустая трата времени.       - Я так не думаю, - упрямо стиснула зубы Дафна.       - Милая, просто посмотри на меня, - женщина развела руки в стороны и улыбнулась собственному отражению, - я ушла из школы сразу же, как только смогла и ничуть об этом не жалею.       - Ты встретила папу.       - Нас женили, - холодно улыбнулась своему отражению женщина, - и это оказался замечательный брак, он был удобен нам обоим.       - И ты мне уже подобрала мужа, не так ли, мама? – тихо спросила Дафна.       - Не понимаю, чем ты недовольна. Все чистокровные семьи так делают. Я в твоём возрасте уже знала кто будет моим суженым.       - Я не желаю становиться племенной кобылой только для того, чтобы тебе приятнее жилось, - выплюнула Дафна, наконец обернувшись к матери.       - Какие глупости, - прощебетала Елена, легкомысленно отмахнувшись от слов дочери, - от этого лучше будет всем, и тебе, и мне, и твоему новому папе.       - Он не мой отец! – прокричала Дафна, - не был и никогда не будет! Если тебе так хочется, то уезжай к нему в Америку и там живи, а нас с сестрой оставь в покое!       Выражение лица Елены впервые с начала разговора поменялось. Брови её сошлись к переносице, уголки сжатых в тонкую линию губ опустились, глаза опасно сощурились. Странным образом, так в ней появилось хоть что-то живое.       - Теперь Фрэнк твой отец, и именно так ты будешь к нему обращаться. И запомни вот ещё что: до твоего совершеннолетия именно я решаю, с кем ты живёшь, как, и что ты делаешь. Тебе ясно, дорогуша?       - Где ты была, мама, когда нам нужна была помощь? - прошипела Дафна, утирая рукавом злые слёзы, - почему нам помогали чужие люди? Хотя чего это я? – девушка всплеснула руками, - у тебя были дела поважнее.       - Неблагодарная!.. - женщина вскочила на ноги и попыталась схватить дочь за руку, но та вывернулась и стремительно выбежала из комнаты.       В распахнутую дверь влетел шум таверны. Голоса, взрывы смеха, звон посуды. Жизнь в «трёх мётлах» била ключом и Дафна воспользовалась этим сполна, тут же затерявшись в толпе гостей. Елена не стала догонять дочь, только холодно улыбнулась и вернулась к зеркалу.       - Ничего, милая, ты ещё скажешь мне спасибо. ***       Кое-как протиснувшись сквозь толчею у барной стойки, Дафна выскочила на улицу, пробежала с десяток шагов и, тяжело дыша, остановилась. Проходящие мимо люди бросали на неё любопытные и обеспокоенные взгляды, никто из них не был с ней близко знаком, но они все, и жители Хогсмида, и другие ученики, были охочи до слухов и сплетен. Дафна прикрыла глаза и выдохнула.       А когда открыла, уже ничто, кроме изредка кривящихся губ и стиснутых кулаков не выдавало обуревающих её чувств. Выдохнув ещё раз, девушка отошла к краю улицы и медленно направилась к школе. Вышла из Хогсмида, прошла мимо неподвижных карет и ступила на размокшую после весенних дождей дорогу. Грязь тут же облепила её туфли и налипла на подол платья, но Дафна даже бровью не повела.       По левую руку от неё вздымался лес, не Запретный, но тоже древний и неприветливый, чуть ближе к дороге раскорячилась насквозь трухлявая хижина. По правую руку лежало Чёрное озеро, его поверхность была гладкой, точно стекло, ни единое дуновение ветра не нарушало мертвенного спокойствия окружающего мира.       Впереди же был Хогвартс. Громада замка возносилась в небо так высоко, что стоило лишь немного отвести взгляд, и она сливалась с горными вершинами, у подножия которых рос запретный лес. И всё это: замок, горы, исполинские деревья, казались крошечными и обманчиво близкими.       Дафна вздохнула и остановилась, молча глядя на неподвижную гладь озера. Простояв несколько секунд в глубокой задумчивости, она скривилась, а затем совершенно неаристократично сплюнула и уставилась на красный от крови плевок на земле. С тихим шипением девушка подошла к берегу, наклонилась к воде и уставилась в своё отражение.       Губа была прокушена чуть ли не насквозь. Боль и медный привкус во рту, догнали девушку только сейчас.       Из кустов неподалёку внезапно донеслось громкое ржание.       - Ты окончательно рехнулся, Поттер.       Невидимый конь фыркнул и Гарри расхохотался.       - Он прав, ты завидуешь.       - Читай по губам, Поттер, - отчеканил Малфой, - твой. Конь. Не. Разговаривает.       - Неужели? Тогда почему Луна его понимает?       Послышался короткий свист, а сразу за ним громкий удар. Дафна склонила голову набок и повернулась к густым зарослям, что опускались в этом месте почти до самой воды. Спор между парнями всё набирал обороты и девушка отступила на пару шагов назад, ведь прелюдию эту она видела уже не впервые и прекрасно знала, чем всё кончится.       Обычно терпения у спорщиков не хватало надолго, и этот раз исключением не был. Земля под ногами Дафны дрогнула, деревья и кусты качнулись под напором неожиданно поднявшегося ветра и даже неподвижная гладь озера покрылась мелкой рябью. Парни мутузили друг друга основательно и с упоением. Ветер, поднятый движениями двух чудищ, окреп, в воздух поднялась сухая листва, потом во все стороны полетели уже выдранные с корнем молодые деревца и кусты, а последним от земли оторвался Малфой. Сделал он это, впрочем, без всякого энтузиазма и почти сразу же шмякнулся обратно, прямо под ноги Дафны.       Развалившись перед девушкой в позе морской звезды, он открыл заплывший глаз и спокойно кивнул.       - Гринграсс.       - Малфой.       - У тебя лицо опухло.       Дафна мазнула взглядом по стремительно оплывающей физиономии Малфоя, а затем медленно выгнула бровь.       - А у тебя снова сотрясение мозга.       - Чушь, - лаконично ответил Драко и рывком поднялся на ноги.       - Ах да, прости, я совсем забыла, - подбоченившись, Дафна скрестила руки на груди, - там сотрясаться нечему.       Драко насупился, однако отвечать не стал. Вместо этого он стёр кровь с уже начавшего сдуваться лица и целеустремлённо попёр обратно в кусты. Дафна быстро глянула на своё отражение в воде, невесело хмыкнула и ступила на проложенную Малфоем просеку.       - Луна не понимает твоего коня, - раздался из-за густого орешника голос Малфоя.       Над кустом поднялась здоровенная конская башка, презрительно осмотрела окрестности и фыркнула.       - Если ты его лягнёшь, то он помрёт, - протянул в ответ Гарри, - просто посмотри на него: бледный, трясётся весь.       Конь всхрапнул.       - От злости он трясётся совсем иначе.       Вновь что-то свистнуло и стукнуло. Конь снова поднял голову. В этот раз он методично что-то жевал. Дафна пригладила волосы и обошла орешник, взгляду её открылась небольшая полянка. С одного края она выходила к воде, с другого была ограничена молодыми, но уже крепкими деревцами, а с остальных надёжно огорожена густым кустарником.       - Ты мне должен три галеона, - спокойно глядя на коня произнёс Драко.       - Видимо я слишком сильно ударил тебя по голове, Малфой, - Гарри похлопал Кудоса по боку, - это просто конь, он тебя не понимает да и кошелька у него нет.       - Я говорил с тобой, - рыкнул Драко, - твой конь сожрал мой топор!       - Он не мой. К тому же, я более, чем уверен, что он бы не смог. Правда, Луна?       Дафна поняла, что не заметила ещё одного участника беседы. Луна стояла в десятке метров за Кудосом, на губах её играла загадочная улыбка, а в руке лежал короткий топор. Ещё десяток топоров был воткнут в землю у её ног. Вместо ответа блондинка размахнулась и метнула снаряд прямо в Гарри.       Дафна и ахнуть не успела, как Поттер выхватил топор из воздуха над своей головой.       - Почему метанию её учил ты, а мишенью должен быть я?       Кудос наклонил голову и аккуратно откусил голову топора.       - Шесть галеонов, Поттер.       Будто в пику словам Малфоя, конь поднял хвост и уронил на землю пару яблок.       - Вот она, цена денег – лошадиное дерьмо, - патетично воскликнул Поттер, - наша же дружба бесценна!       - Я тебя ненавижу.       Вновь завязалась драка. Луна отряхнула руки и, всё с той же мечтательной улыбкой на лице, подошла к Дафне. Смотреть на то, как парни вколачивают друг друга в землю было страшно, но в то же самое время, завораживающе. Большую часть девушки даже не способны были увидеть, только краткие отблески того, что происходило на самом деле. Лишь паузы, когда Драко и Гарри замирали, сцепившись друг с другом.       Всё остальное обратилось в хаос. На крошечную поляну обрушилась безудержная стихия. Она терзала землю, крошила камни и разрывала даже сам воздух. И посреди всего этого буйства, на нетронутом пятачке чистой земли стояли две девушки.       - Ему очень плохо, - внезапно произнесла Луна.       Её тихий голос с трудом прорвался сквозь рёв и грохот, но Дафна всё же её услышала.       - Драко помогает ему так, как может, но этого мало.       Парни в очередной раз замерли, и Дафна успела рассмотреть лицо Гарри. Никогда прежде она не видела его таким: злым, потерянным, отчаявшимся.       - Это… Не может быть, - пробормотала Дафна, - он сильный…       - Когда стоишь на краю, совсем неважно насколько силён ты сам, - взгляд Луны пронизывал насквозь, - важно только то, достаточно ли сильны те, кто стоит позади и смогут ли они удержать тебя от падения.       - Я… Поняла.       Кудос всхрапнул и, чуть повернувшись в сторону, лягнул промелькнувший мимо него, расплывчатый от скорости силуэт. Хаос исчез, а на поляне в одиночестве остался стоять Малфой. Гарри же, пробив собой дыру в кроне ивы, улетел в озеро.       Некоторое время раздавался плеск и недовольное бурчание, а затем на берег вылез недовольный Поттер и медленно снял с головы пучок водорослей. Дафна не удержалась и хихикнула.       - Привет!       - Привет, - ответил Поттер.       - Отлично выглядишь, - улыбнулась девушка. Улыбка вышла кривоватой, но вполне искренней.       - Да? – Поттер почесал за ухом и вернул водоросль на место, - тогда оставлю, пожалуй.       Закатив глаза, Драко сплюнул и пошёл собирать топоры. Луна последовала за ним. Они очень странно и гармонично смотрелись друг рядом с другом: мрачный, поджарый парень и хрупкая девчушка почти на две головы его ниже.       Вскоре Дафна и Гарри остались на поляне одни.       - Я была в Хогсмиде.       Девушка подошла поближе к воде и, поправив юбку, села на траву. Погода всё ещё не радовала ясными деньками, но сегодня тучи всё же расступились, и жаркое горное солнце уже успело прогреть землю. Хотя, песок у самой кромки озера был сырым и прохладным, да и от воды всё ещё тянуло зимним морозцем.       - Там всё также скучно? – Гарри приземлился рядом и странным взглядом скользнул по вытянутым к воде ногам девушки.       - Смотря с чем сравнивать, - Дафна прищурилась, - смотреть на твой полёт в озеро было интереснее.       Кудос за их спинами зажмурился и с довольным видом кивнул головой.       - Кстати говоря, - девушка откинулась назад и хитро улыбнулась, - ты уже освоил свою анимагическую форму?       - Не понимаю о чём ты, - с честным лицом ответил парень.       - Интересно, - девушка нахмурила бровки и прикусила кончик ногтя, - ты больше стыдишься того, что твоя форма – это утконос, или того, что освоить её ты не смог?       - Так, ну это уже просто обидно, - Гарри вскочил на ноги, отряхнулся, как пёс, раскидав водоросли по всей поляне, а затем сосредоточенно уставился прямо перед собой, - тебе это понравится, ты уж поверь.       Брови его медленно поползли к переносице, а мышцы напряглись так, что одежда жалобно затрещала. Спустя десяток секунд лицо его исказилось в гримасе чистой, незамутнённой ярости.       Напружинившись и сжав кулаки до хруста, он втянул воздух сквозь плотно стиснутые зубы, а затем закричал. Дафна отшатнулась от Поттера и закрыла руками уши. Когда первый испуг прошёл, она присмотрелась к другу внимательнее.       Лицо Гарри побагровело, на лбу и шее вздулись вены, а мышцы и жилы, казалось, вот-вот прорвут кожу. Рубашка на его спине и руках разошлась по швам, волосы встали дыбом, даже глаза будто бы изменили цвет, засветившись внутренним светом. С громким рыком, парень резко выпрямился и поднял лицо к небу, а затем внезапно замолчал.       Дафна облизнула губы. Взгляд её прикипел к мускулистой спине Поттера, его сильным рукам, а затем, когда парень обернулся, к его тяжело вздымающейся груди. Потом ниже, и ниже…       - Кя!       Дафна испуганно дёрнулась и подняла взгляд. Лицо Гарри было так же прекрасно как всегда. Вернее было бы, если бы не здоровенный утиный клюв, выросший на месте рта и носа.       - Кяяя… - снова попытался что-то сказать Гарри, - яяаачёрт.       Клюв исчез, а парень зашипел и принялся массировать переносицу. Дафна же сидела, открыв рот и выпучив глаза.       - Чёртов утконос, он слишком силён, его не так просто обуздать.       Дафна моргнула, а затем отмерла и засмеялась. Гарри улыбнулся и сел рядом с ней. Девушка успокоилась немного, взглянула на лицо Поттера и снова расхохоталась.       - Кстати говоря, я рассчитал твою анимагическую форму, - непринуждённо произнёс парень, разглядывая свои ногти.       - Что?       - Она чрезвычайно… Экзотична.       - Нет, - выдохнула Дафна.       - Вы с Гермионой же давно их рассчитали, не так ли?       - Ты не посмеешь…       Гарри ухмыльнулся и похабно пошевелил бровями.       - Гарри, - Дафна выдохнула и нервно разгладила юбку, - никто, ни одна живая душа не должна узнать, что я зайка.       - О-оо… - улыбка на лице Поттера стала широкой до неприличия, - а что мне за это будет?       Дафна переместилась Гарри за спину, положила голову ему на плечо и тихонько сказала:       - А за это, я не скажу твоей маме, куда делась бутылка Огденского из её тайника.       Лицо Поттера на мгновение вытянулось, но он быстро взял себя в руки.       - Приемлемые условия.       - Мы с тобой оба змеи, - прошептала Дафна парню на ухо.       Гарри выдохнул, откинул голову назад и устремил взгляд в небо.       - Устал?       - Нет.       Поднялся небольшой ветер. Поверхность озера пошла мелкой рябью и отражение неба в воде разбилось миллионами ярких осколков.       - Нет, я не устаю, - повторил Поттер.       - Тогда в чём дело?       Дафна чуть подалась вперёд, так, чтобы лучше видеть лицо парня. Гарри скосил на неё взгляд, а затем уставился на водную гладь. Глаза его будто бы следили за чем-то, что прячется под самой поверхностью.       - Есть вещи, которые меня злят, и с которыми я ничего не могу поделать, вот и всё.       - Таких вещей должно быть очень немного.       - На самом деле их куда больше, чем хотелось бы, - Гарри вздохнул, а затем заговорил нарочито громко и чётко, - например, прямо сейчас Люциан Фойл сидит в кустах и размышляет чем бы в меня запустить. С непроходимой тупостью Люциана я сделать ничего, увы, не могу.       Дафна обернулась и увидела скрючившегося под орешником семикурсника. Его обычно бледное лицо пылало, но вовсе не от смущения. Неловко скособочившись, он попытался выползти из-под ветки, но зацепился мантией за какой-то корень и громко запыхтел.       - Ты себе очень поможешь, Люциан, если прямо сейчас уйдёшь, - холодно произнёс Гарри.       - Лучше не расслабляйся, Поттер, - семикурсник, наконец, смог выбраться из-под куста и вскочил на ноги, - я буду расстроен, если кто-то другой доберётся до тебя первым.       - Если бы я мог, то уже забыл бы твоё имя, - не оборачиваясь, ответил Гарри.       Люциан гордо вздёрнул нос и вылетел с поляны, точно ошпаренный.       - Клоун, - фыркнул Гарри, - странно, что в этот раз он пришёл один. Откуда только храбрость взялась?       - В этот раз? – уцепилась за оговорку Дафна.       - Пару месяцев назад тебя называли предательницей, меня маглолюбцем, а Гермиону грязнокровкой, - Гарри ухмыльнулся, - а потом, совершенно внезапно, прекратили. И почему, как ты думаешь?       - Ох, твоя вежливость и деликатность общеизвестны, - томно вздохнула Дафна, - должно быть ты их уговорил.       - Да, - хохотнул Гарри, - насилие делает людей очень сговорчивыми. Но кое-чего я всё равно не понимаю. Они как будто становятся увереннее, их планы с каждым разом наглее, и пугаются они уже не так, как прежде, что бы я с ними не делал.       - Значит ты просто не делал с ними ничего по-настоящему плохого.       - Какая ты кровожадная, - Гарри поднялся на ноги и подал Дафне руку, - вот только Дамблдор попросил быть с ними помягче.       - Меня он об этом не просил, - девушка приняла протянутую руку.       - Ну, поиграйся, если хочешь, - засмеялся Гарри.       Рывком подняв девушку на ноги, он с хрустом потянулся и последний раз взглянул на озеро.       - Не знаю, как ты, а я голоден.       Гарри отступил чуть в сторону и распахнул перед лицом Дафны дверь. Дверь к лету, солнцу, ласковому бризу и мягкому шуму волн. Девушка оправила волосы, улыбнулась и шагнула на горячий песок. ***       Дни текли спокойно и скучно. Весна вступила в свои права, деревья зеленели свежей листвой и даже Запретный лес, хоть ненадолго, перестал быть мрачным и враждебным. Он тоже будто бы радовался уходу зимы.       Людям же, как и всегда, не хватало ума радоваться таким простым вещам. Все их мысли были заняты учёбой, работой и другими людьми. И, если бы последним в мыслях было уделено чуть меньше места, то и о первых двух беспокоиться пришлось бы не так сильно.       Одним из тех, кто выбросил из головы все заботы и просто наслаждался прекрасной погодой, был Дамблдор. Старик выбирался на улицу и подолгу грелся на солнышке, блаженно жмурился, да время от времени похрапывал.       Странно, но чем громче он храпел, тем тише ругалась себе под нос Макгонагалл. Уж она-то приходу тепла была точно не рада, ведь теперь ей приходилось не допускать, запрещать и наставлять не только в здании школы, но и за её пределами. В общем, сейчас она напоминала скорее лошадь в мыле, нежели кошку.       Хагрид с полубезумным видом буквально жонглировал какими-то тварями, перекидывая их из одного ящика в другой на заднем дворе своей хижины. Твари не то совокуплялись, не то жрали друг друга прямо в полёте, но, чем бы они ни были заняты, меньше их не становилось. Даже после того, как Гаруда повадилась ловить и поедать налету, единственным, что уменьшилось, стала не их популяция, а желание Филча жить, ведь совятня после такого оказалась загажена под самый потолок.       Рон и Панси всё также продолжали свои ежедневные пробежки. Уизли к ним уже давно привык, Паркинсон же слишком боялась Поттера, чтобы прекратить. Хотя, быть может, ей просто нравилось, когда за ней гонялся парень с плёткой, по крайней мере в те моменты, когда Рон не видел, лицо у неё становилось мечтательным и восторженным.       Гарри же был мрачен и собран. Он не радовался весне, не беспокоился об экзаменах, не думал об окружающих его людях. Каждую минуту своего времени он старательно забивал делами большими и малыми. Даже такими, каких за ним никогда раньше не водилось.       Не поднимая головы строчил на уроках конспекты, на дополнительных занятиях тряс профессоров, вытягивая из них малейшие крупицы знаний, тренировался, читал, творил. И всё это он делал с угрюмой сосредоточенностью. Круг людей, на которых он хоть немного обращал внимание, сократился до Гермионы, Дафны да Драко. Большинство жителей школы вздохнуло с облегчением, меньшинство же… Меньшинство было напряжено до предела.       Гермиона зашла за угол, успокоила дыхание и прислушалась. За ней никто не шёл. Подождав ещё немного, но так ничего и не услышав, девушка скользнула за гобелен и спрятанную дверь. Хорошо смазанные петли не издали ни звука.       Бывший класс встретил её теплом, запахом дерева и шелестом страниц. На самом деле в школе было много таких вот уединённых, уютных уголков, да и найти их было не так уж трудно. Многие из них были заняты, одни очищены и обустроены нынешними обитателями школы, другие предыдущими поколениями студентов. Но этот уголок был особенным, ведь они нашли и оживили его вместе. Каждый из них вложил в него частичку себя.       Сегодня, впрочем, радости от пребывания тут не было.       Гарри сидел в центре комнаты напротив гротескной деревянной фигуры. Когда он притащил её сюда, она была всего лишь искривлённым, давно уже мёртвым куском дерева. На нём не осталось ни листвы, ни ветвей и даже кора с него облезла, но сам он был всё ещё крепок. В уродливом, узловатом стволе крылась сила и жизнь, которую только предстояло увидеть и вытащить наружу. Просто не каждый мог это сделать.       Гарри мог. Из старого, местами подгнившего куска дерева он вытащил на свет образ, настолько же уродливый, насколько уродливым было само дерево. Вылезшая наружу тварь не была страшна из-за небрежности Поттера. Нет, каждая её черта была выведена с филигранной точностью и даже в те моменты, когда Поттер скупыми ударами ножа пластал дерево на части, точно глину, он не ошибался.       Всего за несколько часов, неаккуратная колода превратилась в двойника самого Гарри.       Только не было в этой скульптуре ни доброты, ни спокойствия, ни терпения. Один взгляд на перекошенную деревянную фигуру вызывал дрожь. Скособоченный, истерзанный и тёмный, он смотрел на мир с такой ненавистью, такой злобой, что хотелось закрыть глаза или отвернуться, сделать что угодно, лишь бы не видеть его лица.       Гермиона зажмурилась, медленно выдохнула, а затем вновь посмотрела на скульптуру. Гарри как раз вырезал волосы, по одному волоску за взмах. Руки его мелькали настолько быстро, что были почти неразличимы. На полу у его ног уже выросла основательная куча стружки. Девушка всё-таки отвела взгляд и подсела к Дафне.       - Он так и не заговорил?       Дафна покачала головой и опустила на столик раскрытую на первой странице книгу. Гермиона вздохнула и достала из сумки пухлый свёрток. Стоило только развернуть вощёную бумагу, как по комнате пополз умопомрачительный запах. Гарри даже не шелохнулся, так и продолжил выписывать кончиком ножа вязь по поверхности дерева.       - Плохо дело, - заключила Дафна, ноготком подцепила кусок хлеба и заглянула внутрь сэндвича, - с кальмаром?       - Его любимые, - чуть громче, чем нужно, произнесла Гермиона.       Гарри на мгновение замер, а затем замахал ножом ещё быстрее.       - Как думаешь, что он пытается сделать? – спустя пару минут прошептала Гермиона.       Дафна пожала плечами и потянулась за бутербродом.       - Не трогай, - внезапно буркнул Гарри, - возьми другой.       - Ладно-ладно, - Дафна закатила глаза, а затем, повернувшись к Гермионе, улыбнулась.       Гарри отошёл от скульптуры на шаг, распрямил плечи и хрустнул шеей. Он смотрел на скульптуру со странной смесью эмоций на лице: презрением, злостью, жалостью, но вскоре все они исчезли. Их вытеснил гнев.       Первый удар перешиб левую ногу статуи, а правую превратил в мочало. Второй оторвал ей руки по локоть. Третий пробил насквозь грудь.       Гарри ломал и рвал дерево голыми руками. Бил, не замечая ни содранной чуть ли не до костей кожи, ни вонзившихся в кулаки щепы. Когда он закончил, статуя превратилась в гору красноватых от брызг крови обломков.       Ещё несколько секунд Гарри стоял неподвижно, затем пнул кучу щепы в последний раз и подошёл к девушкам. По пути он заляпал кровью пол, стол и, под конец, пристально глядя на Дафну, со зловещим видом накапал крови на бутерброд с кальмаром. Девушка закатила глаза и фыркнула.       - Мой!       - Твой, - покладисто согласилась Гермиона, - я это всё специально для тебя принесла. Но давай всё-таки обработаем руки, хотя бы, чтобы кровь не шла.       - У тебя тоже кровь идёт, но я же не возмущаюсь по этому поводу, - проворчал Гарри.       Гермиона резко свела колени, глаза у неё стали с галеон, а на лице её начал разливаться румянец.       - Я не… Да как ты вообще… - выпалила, запинаясь, Гермиона, а затем, когда Дафна сдавленно хрюкнула, рявкнула: - хам! – и отвернулась.       - Хам, - согласно выдохнул Гарри и стал меланхолично жевать бутерброд.       Жевал он вдумчиво, не торопясь. То и дело останавливался, чтобы выдернуть из руки очередную занозу, придирчиво изучал её, а после выкидывал в кучу мусора на полу. Когда заноз, наконец, не осталось, он просто достал палочку и один раз ей взмахнул.       Остатки статуи собрались в единый ком. Дерево оплывало и текло, точно расплавленный воск. Спустя десяток секунд бесформенная клякса собралась в новую форму. Теперь это была дующаяся Гермиона. Губки бантиком, нахмуренные бровки, выбившаяся из причёски прядка волос… Каждая деталь выглядела так мило, что даже настоящая Гермиона не удержалась и расплылась в улыбке. Последним штрихом, что вызвал восторженные вздохи девушек, стали распустившиеся в волосах скульптуры цветы. Их нежные лепестки сверкали бесчисленными капельками росы и дышали жизнью.       - Как ты это сделал? – спросила Дафна, с трудом оторвав взгляд от скульптуры, - это не школьный уровень.       Гарри хмыкнул.       - На самом деле вы обе могли бы так же, будь у вас восемь дополнительных часов в сутках и идеальная память. Все необходимые знания у вас уже есть.       Девушки взглянули на скульптуру по-новому. Превращения мышей в кубки и спичек в муравьёв по сравнению с такой демонстрацией мастерства выглядели блёкло.       - Я бы даже сказал, что все базовые знания дают на младших курсах, - задумчиво потёр подбородок Гарри, затем прикрыл глаза и будто бы отмахнулся от чего-то невидимого, - заткнись!       - Что?       - Не обращай внимания. Так вот, - Гарри вздохнул, пальцы его подрагивали и он, заметив взгляд Дафны, спешно сжал кулаки, - дальше будут только детали и тонкости. И много труда.       Гермиона стрельнула взглядом в Дафну и мягко улыбнулась.       - Так на каком ты сейчас уровне? – спросила она.       - В трансфигурации я не хуже Спраут.       - Ого! – преувеличенно бодро воскликнула Гермиона.       Дафна, слегка прищурившись посмотрела на подругу, а затем перевела взгляд на Поттера. Вид у него был сосредоточенный. И сосредоточен он был на чём угодно, кроме разговора.       - Значит, экзамены для тебя теперь не проблема? – задала ещё один бессмысленный вопрос Гермиона.       Бессмысленным он был потому, что девушка уже знала на него ответ. Экзамен стал бы для Поттера проблемой только в том случае, если бы за неявку у него отнимали деньги, ничто другое его просто не трогало. И Гермиона понимала это не хуже Дафны.        - Нет, - рассеянно ответил Поттер.       - Гарри, что происходит? – Спросила слизеринка.       Повисла неловкая тишина. Гермиона нервно кусала губы, она явно знала ответ на вопрос, но почему-то не хотела говорить. Гарри просто витал в облаках.       - Скажем так, - после слишком долгой паузы произнёс Поттер, - есть кое-кто, кто хочет моей смерти.       - Таких людей много.       - Это не человек.       Гарри откинулся на спинку дивана, заложил руки за голову и уставился в потолок.       - И он у меня в голове. А ещё он с каждым днём всё лучше учится притворяться мной.       Внутренности Дафны стянуло тугим узлом.       - Голос его с каждым днём всё труднее отличить от моего собственного.       - Это… - Дафна поймала себя на том, что мнёт подол юбки и заставила себя сложить руки на коленях, - трудно понять.       - Да уж, - хрипло хохотнул Гарри, - труднее, чем эту дурацкую трансфигурацию.       - Гарри, - она помедлила, а затем подняла взгляд и посмотрела парню в глаза, - ты знаешь, что делать?       Поттер промолчал. Только отвернулся и уставился на скульптуру. Гермиона состроила страшное лицо и выпучила на Дафну глаза.       - Я видела, что тебе плохо, что… - торопливо добавила Дафна, затем запнулась и замолчала, - что тебе страшно, - после глубокого вздоха продолжила она.       На скулах Гарри заходили желваки. Он всё также молчал.       - Я просто хочу помочь! - почти прокричала девушка, - скажи мне хоть что-нибудь!       - Хватит! – рявкнул Гарри и вскочил на ноги.       Прекрасная скульптура покачнулась, выдохнула, точно живая и осыпалась на пол кучей обломков. Магия Поттера будто взбесилась и понеслась по комнате упругой волной, уродуя всё, к чему прикасалась. Да и сам Поттер был похож скорее на разбушевавшуюся стихию, а не на человека. Он пылал, глаза его метали молнии, но в то же самое время от него во все стороны расходились волны лютого холода. И каждая несла с собой тёмную тоску, отчаяние и неясные голоса, шёпот, что забирался в самую душу.       На мгновение Дафне показалось, что он ударит её. Она хотела вскинуть руки, защититься хоть как-то, но не успела. Гарри зарычал и скрючился, закрыв лицо руками, а затем просто исчез. Так, словно его тут и не было.       - Господи…       Дафна посмотрела на свои руки. Пальцы её мелко подрагивали, а лицо было мокрым от пота. Гермиона выдохнула и обмякла, а затем наклонилась вперёд и упёрлась лбом в колени.       - Что с ним? – спросила Дафна и сглотнула. Голос её был хриплым и слабым, - он никогда таким не был. Почему?       - Потому что это не он, - ответила со вздохом Гермиона.       Гермиона не поднималась и Дафна осторожно тронула её за плечо. Гриффиндорку трясло. ***       Поттер, не разбирая дороги, нёсся по коридорам Хогвартса. Хотя, правильнее было бы сказать, что дороги он не видел вовсе, ведь взгляд его был обращён внутрь. Попадись что-то на его пути и оно было бы сметено прочь без сомнений.       Хотя, в какой-то момент ему всё же почудилось, что он-таки сбил какую-то бабку, однако парень быстро выбросил эту мысль из головы.       А вот Батильде Бэгшот, в тот же самый момент показалось, что её сбил Хогвартс-экспресс. В её время люди были покрепче. По крайней мере именно так Батильда частенько говорила своим ученикам. Крепче, сильнее, умнее и сегодня ей предстояло это доказать.       И поскольку она была приличной леди старой закалки, за свои слова Батильда привыкла держать ответ. Она была готова к этой битве. Скрючившись зигзагом, она оттолкнулась от колонны с ажурной лепниной потерявшими чувствительность ещё в семьдесят шестом году пятками, снесла пудовой сумочкой голову мирно посапывающему доспеху и налету вонзила спицы в висящий на стене гобелен. Старая тряпка затрещала, но всё-таки выдержала вес не менее старой бабки.       Уже позже, с кряхтеньем собирая по всему коридору листки с замшелым кодексом давно отменённого турнира, Батильда довольно ворчала и потрясала сухими кулачками, будто бы показывая, кто тут на самом деле главный. Но Гарри этого, конечно же, не видел. Он был уже далеко.       Старые, в трещинах и пятнах зеркала, покрытые чешуёй ржавчины краны, звон падающих капель, затхлый запах плесени и сырости, едва уловимый душок канализации. Гарри стоял посреди давно запущенного туалета в глубинах подземелий и всматривался в своё отражение.       - Ты знаешь, чего я боюсь.       Произнёс Гарри. Одна его рука взметнулась вверх и попыталась вцепиться ему в горло, но он перехватил её другой и с трудом, рывками, опустил ниже. Прижав скребущую пальцами по груди ладонь к телу, он выдохнул сквозь зубы и оскалился.       - А я знаю, чего боишься ты.       В глазах его ожила тьма. Гарри уже давно не выпускал её на свободу и теперь, сбросив кандалы воли, она хлынула во все стороны так быстро, что спустя всего пару секунд, зелени в глазах парня почти не осталось. Улыбка Поттера стала холодной.       - Все умирают, и ты тоже умрёшь, - прошелестел Поттер, - поэтому ты отступала, когда рядом был мой дед. Неразумные твари чувствуют его присутствие особенно тонко, а ты всё же неразумная тварь, хоть и божество.       Гарри продолжал смотреть в зеркало, отражение смотрело на него в ответ. Только это было вовсе не его отражение. Эта тварь выглядела, как он и двигалась, как он, она ничем не отличалась от него, но была совершенно другой. Вся фигура этого не-Гарри из отражения пылала нечеловеческой ненавистью, в то самое время, как настоящий Гарри был также нечеловечески спокоен.       - Ты паразит, - разлепило сухие губы отражение.       - Нет, - покачал головой Гарри, - я человек. И я слишком долго боролся за то, чтобы им оставаться.       - Человек. – Отражение скривилось, - гоблин. Маг. Никакой разницы, все вы одинаковы.       - Убирайся, - прошелестел Гарри, тьма в его глазах отвоевала себе ещё немного места.       Отражение склонило голову и мир вокруг Гарри пропал. Вокруг него взметнулись тысячи теней, гибких, как тростник и непоколебимых, как скалы, они нахлынули на парня, а когда отступили, мир вокруг него стал совершенно другим. Мрачным и искажённым, точно горячечный сон.       Он стоял посреди Большого зала, в самом сердце Хогвартса. Только тут не было ни столов, ни парящих свечей, ни сотен студентов. Только закрученные в крутые дуги стены, оплавленные горгульи и кучи гниющей еды.       Гарри огляделся и замер на мгновение. Во все стороны от него плеснуло зимней стужей, черты его лица заострились, из-под истончившейся кожи проступили кости, а на плечи, саваном упало полотнище тумана. Большой зал вздохнул, точно огромный зверь, жгуты плотных теней порскнули во все стороны и исчезли. Всё вокруг вновь стало нормальным и привычным. Только вход не изменился, так и остался искажённым в крике уродливым зевом.       - Это твой разум, - прозвучал со всех сторон голос отражения, - попробуй найти меня, пока я не разорвал его изнутри.       Гарри выдохнул облако пара и обратил взгляд своих запавших внутрь черепа глаз в проход. Туда, где корёжили его душу копошащиеся червями тени. Гарри сделал первый шаг и отпустил всю свою тьму на волю. Если выбора больше нет, то он позволит одной тьме сожрать другую. ***       Никогда в жизни Гарри не видел снов, а может и видел, но не помнил. Тот момент, когда Яма изменил его, был будто бы началом фильма, экран включился и стал показывать его жизнь, кадр за кадром. К каждому моменту он мог вернуться, мог посмотреть заново, мог задом наперёд, мог поставить на паузу. А вот всё, что было раньше этого, он не помнил вовсе. Разве что несколько размытых не воспоминаний даже, образов.       Может тогда он был слишком мал и не был способен помнить хоть что-то, а может память обычного человека, хранящая не то, что было, а лишь мимолётное впечатление о произошедшем, абсолютно терялась на фоне громады нынешних его воспоминаний.       Гарри не знал, что такое сны. Но теперь, он готов был поспорить, что чертовски хорошо представляет что же это такое. Ведь последнее время каждая его ночь была наполнена тягостными видениями, в которых он бесконечно бежал за врагом, которого не мог догнать, или, быть может, убегал от него сам. Порой, понять что именно происходит было невозможно.       Стряхнув с себя липкий морок, Поттер открыл глаза и повертел головой, шея его отозвалась глухим хрустом. Парень довольно ухнул и подошёл к раковине. В облюбованном им туалете работал всего один кран, вода слегка пахла тиной, но была холодной и чистой, а ещё, почему-то, очень вкусной. Особенно в такие моменты.       - Ну что? Провёл время с пользой? – Гарри вынул голову из-под струи воды и ухмыльнулся отражению, - я вот провёл.       Отражение послушно открывало рот и кривлялось. Оно не перебивало, не умничало и не вставало в позу. Одним словом, вело себя совсем не так, как настоящий Гарри Поттер. И это было прекрасно.       Вернее, в это Гарри хотелось бы верить.       А вот в то, что это не долгожданная победа, а просто новый виток противостояния верить не хотелось совершенно. Потому что залезшая ему в голову тварь развивалась, и если сперва она была лишь шёпотом на границе сознания, то после стала врагом куда более опасным, ведь научилась не только подтачивать волю, но и захватывать тело. До чего она додумалась теперь представлять не хотелось.       Гарри вздохнул и стряхнул с лица последние капли влаги.       - Директор хочет тебя видеть.       Голос портрета, что появился в этом туалете пару дней назад, сквозил беспокойством. Раз уж его общество заставляло нервничать портрет, то дело плохо. С другой стороны, чего можно ожидать, если из-за постоянных споров с воображаемым другом-маньяком, твоя харизма опускается до уровня горного тролля во хмелю? Гарри бросил в лицо ещё одну пригоршню воды и мрачно ухмыльнулся своим мыслям.       - Директор хочет тебя видеть.       Повторил портрет слово в слово, ровно с теми же интонациями, что и раньше. Желание подшутить пропало также резко, как и появилось. Ни один вменяемый человек не захочет шутить над паршивым магнитофоном.       С победной улыбкой Гарри выпрямился и торжествующе вскинул вверх руки.       - Всё ещё не съехала крыша! – воскликнул он, - как же я хорош.       - В моё время, таких как ты замуровывали в стенах заживо, - отозвался нервно стучащий зубами портрет.       Гарри обернулся. «Питер Пришибленный», гласила вычурная табличка, «трудился золотарём герцога Кентерберрийского, был убит упавшим сквозь крышу ночным горшком». На портрете был изображён измождённый мужчина с бледной пергаментной кожей под которой проступали тёмно-синие вены и блёклыми глазами навыкате. На заднем плане виднелся замок с провалившейся крышей, а на плечах мужчины висел ободок разбитого горшка.       - Мне кажется, это что-то личное.       Ответить портрет не успел, прямо перед парнем в воздухе открылась дверь, в которую тот без промедления шагнул.       - Вы никогда не поверите, что я только что видел! – заявил Гарри, приземлившись в жалобно скрипнувшее кресло.       Дамблдор отодвинул в сторону кипу свитков и неспешно сложил руки на животе. Макгонагалл, которая в это самое время подкладывала ему на стол новые свитки застыла с протянутой рукой и приоткрытым ртом.       - Я видел говорящий портрет! – торжественно заявил Гарри.       - Поразительно, - кивнул Дамблдор.       Макгонагалл ничего не сказала, но очень выразительно покачала головой. Поттер опять предавался разнузданному веселью и нарушал правила, но она с этим сделать ничего не могла.       - А знаете, где я его видел?       Дамблдор слегка наклонил голову и глянул на парня поверх очков.       - В уборной, - страшно вращая глазами, протянул Поттер, - не думал, что вы любите подглядывать за учениками, директор!       - Альбус! – всплеснула руками Макгонагалл.       Увы, предаваться разнузданному веселью любил не только Поттер, за Дамблдором такой грешок тоже водился. Впрочем, что грешок по мнению Макгонагалл, то преступление в глазах зануд из министерства. Как, впрочем, и правоохранителей, да и родителей детишек.       - По счастливому стечению обстоятельств, этот самый туалет, девочки, - Дамблдор даже выделил последнее слово поднятием бровей, - с некоторых пор перестали посещать вовсе. Их пугает холод, шевелящиеся тени и «заклинания» на неизвестном наречии. Должен сказать Гарри, что я с самой войны не слышал столь изобретательных заклинаний, включающих гениталии, их применение и чьих-то матерей.       Гарри пристально поглядел на Дамблдора и молча вытянул над столом руку. Директор усмехнулся в усы, очки его таинственно блеснули и на свет из глубины ящиков стола была извлечена вазочка с лимонными дольками. Большая часть долек, впрочем, из неё почти сразу же исчезла – Гарри мелочиться не стал и сгрёб сразу горсть.       - Первой магической?       - Войны с Гриндевальдом.       - Это определённо повод для гордости, - заметил Гарри, жуя мармелад, - кстати, что это за вкус?       - Вкус старости, - ответил Дамблдор.       Макгонагалл, которая, наконец, набралась смелости попробовать угощение, поморщилась и положила дольку обратно.       - Какая мерзость, - Гарри причмокнул и закинул в рот сразу несколько штук, - однако познавательно, думал помру не узнав, каково это.       - Я как всегда восхищён твоим чувством юмора, - старик сцепил пальцы в замок и устроился в кресле поудобнее, - однако, полагаю, пришло время перейти к делам. Я позвал тебя, чтобы задать один чрезвычайно важный вопрос: контролируешь ли ты себя?       - Ответ на него так же скучен и лишён вкуса, как и ваши угощения - наверное.       - Напротив, это даже слишком пикантно, - Дамблдор поднялся на ноги и подошёл к окну, - я освобождаю тебя от занятий и экзаменов. Реши свои проблемы и возвращайся.       Вдалеке над лесом, рассекая воздух пламенными крыльями, кружил Фоукс. Гордо и неспешно он поднимался ввысь, оставляя за собой пламенный шлейф, что медленно таял в лучах рассветного солнца. Над ним хищной тенью парила Гаруда. Порой она складывала крылья и падала вниз, под кроны деревьев, и возвращалась наверх уже с добычей. Этот танец повторялся каждое утро и каждое утро Дамблдор распахивал окно, чтобы увидеть его во всей красе.       - Я не опасен для учеников.       - Кроме тех, кого ты отправляешь в чертоги мадам Помфри – безусловно.       - Тогда в чём же дело?       - Дело в том, мистер Поттер, - встряла в разговор Макгонагалл, голос её звучал сухо, - что в занятой вами уборной от холода полопались трубы и вода затопила школьный погреб…       От неожиданности Гарри даже прекратил есть, а затем, когда пришёл в себя, стремительно накрыл ладонью один из карманов.       - Штраф платить не буду!       - Конечно же нет, - ехидно ответила женщина, - профессор Дамблдор заверил меня, что это произошло совершенно случайно. И совершенно случайно поблизости оказались вы, мистер Поттер.       Танец феникса и стимфалийской птицы закончился и директор обернулся к Гарри. Линзы его очков половинок задорно посверкивали.       - Попрощайся с друзьями и собирайся.       - Как скажете, - проворчал Гарри и выбрался из кресла, - но мармелад я всё равно забираю!       Дамблдор пошевелил усами недовольно, но всё же махнул рукой и вновь обернулся к окну. Мармелад пал жертвой во имя благой цели. Старик вздохнул тоскливо, и вернулся за стол.       Лестница везла Гарри вниз. С привычным скрипом и шорохом проскакивала она этажи, а парень тем временем жевал мармелад со вкусом старости и размышлял о том правильно ли он понял слова своего деда, и действительно ли он борется с пролезшим к нему в душу паразитом. А в это же самое время, в замке внизу Гермиона и Дафна ворочались в своих кроватях и в их милых головках клубились очень похожие, тяжёлые мысли.       Но, вне зависимости от того где они были и что делали, все трое в итоге пришли к одному и тому же заключению: многое, очень многое им ещё предстоит сделать.