Оттенки её глаз

Рин Тринадцать лет назад — Хотя бы взгляни на доклад, — устало предложил Обито, протягивая мне кипу аккуратно скрепленных скрепкой бумаг, на что я закатила глаза. Я сыта международными делами по горло. Но я не могла позволить себе низкую успеваемость. Я все равно собиралась все это прочитать, как только Обито уйдет. — Я закрыл глаза на то, что сам его сделал. Но я не хочу, чтобы мне снизили итоговый балл из-за тебя. Так что, сделай милость, бабочка. Я смерила его выразительным взглядом, но Учиха и бровью не повел. Обито предложил совместно закончить работу. Точнее, после пар засталкерил меня, и нашел, где я живу. Вломился в дом с ноутбуком, и не отреагировав на мои крики, принялся убеждать (умолять) меня, чтобы я приняла участие в совместном семинаре. — Тема: «СТАНОВЛЕНИЕ СОТРУДНИЧЕСТВА МЕЖДУ ЯПОНИЕЙ И СТРАНАМИ ЕЭС». Как же сло-ожно, — притворно захныкала я, откинувшись на подушки, и приложила ко лбу тыльную сторону ладони. Схема была очень проста: Я много ною, Обито — сдается, и делает все сам.       В действительности, все крутилось вокруг Гэмпейтокицу, моего отца, и высокого влияния Соединенных штатов на мир в целом. Вокруг мира, из ограничений и высоких ожиданий. Не могу же я сказать это ему…       Я отвлеклась на входящее сообщение.       Рэн все приставал, и уговаривал меня вернуться. Я скучала по нему, но помнила о уговоре. Осталось вытерпеть бакалавриат, и я свободна от отца, и от всего, что связано с ним. Я уже мысленно представляла, как открою свой цветочный магазин. Мама бы оценила.       Неосознанно засмотрелась на кулончик. Маленькая капелька из бриллианта. Последнее, что от неё осталось. Не считая фотографий папарацци и статей, где фигурировала мама. — Если не хочешь читать, — вдруг произнес Обито. Я запрокинула голову и приоткрыла рот в удивлении. Он возвышался надо мной, стоя слишком близко. И пахло… приятно. Как я могла не услышать то, как он подошел? — Давай, я тебе расскажу ключевые моменты. У тебя хорошая память, думаю, выкрутишься.       Сегодня, на нем не было ненавистного мне, официального костюма. В нем, он мне напоминал отца. — Хорошо, — сказала я, отвечая ему тем же пристальным взглядом. Как же бесил его строгий тон. — С чего ты взял, что у меня хорошая память? Сердце пропустило удар. Неужели узнал? — Наблюдал. — Зачем? — спросила я, облизнув пересохшие губы. — Просто интересно, бабочка, — парировал он. — Как долго? Обито прыснул, и приблизив свое лицо близко к моему, прошептал: — Достаточно, чтобы заметить, что ты притворяешься дурочкой. Я хотела рассмеяться, и назвать его шизофреником, но почему-то промолчала. Он плюхнулся на кровать, заставив меня подпрыгнуть на месте. Наглость, должна была иметь границ. Но у него они были смазаны. — Итак, становление сотрудничества…       Его голос в голове стих, воспоминание сменилось другим, обстановка и запахи изменились. Когда-то — Профессор Тобирами просил разделиться на пары. Свободно? Молодой человек поправил черную маску у рта, и кивнул. Не заинтересованно, даже сонно. Я весело усмехнулась.       Так вот, какой ты, Хатаке Какаши.       Признаться, я ожидала большего радушия и… почему-то охраны. Я слышала от мамы, что он под протекцией его величества Орочимару. Сводный дядя Какаши, вызывал во мне эмпатию, и в детстве, даже, получала от него, немало крутых кунаев. Больше, о наследнике не было информации. Это и неудивительно: система клановства была до боли устаревшей.       Какаши пользовался популярностью, не было ни одного абитуриента, который не знал бы его. Так что, неудивительно, что я заработала пару тройку презрительных взглядов, от его одногруппниц.       Сегодня, факультет бизнеса и управления, и международники, посещали совместные лекции, по высшей математике. Аудитория, признаться, была душной. Все распределились по парам, а Обито не пришел. Он всегда приходит на полчаса раньше занятий. Заболел что ли? Я послала ему короткое сообщение. Так, стоп. Я тряхнула головой. Привыкла, что он постоянно, где-то рядом ошивается.             Друзей завести, толком и не успела. Чтобы скучно не было, поинтересовалась, вот и все.       Гул в аудитории, выдернул из мыслей об Обито. Все приступили к заданию, а мне, стало вдруг… как-то неловко. Хатаке молча делал записи в тетради, даже не взглянув на меня.       Значит, задание делаем по отдельности. Вот тебе и командная работа. Я себе в голове, уже успела нарисовать разные сценарии, как мы находим общий язык, учитывая, в каком мире и оба родились и выросли. Как я делюсь переживаниями…       Может, я бы почувствовала себя не такой одинокой, в этой личной борьбе. Но, похоже, его единственная личная борьба, это борьба со скукой.       И как Обито мог позволить себе не прийти?! Я проверила телефон. Даже на сообщения не отвечает. Послала ему очередное: «Попробуй не придти ко второй паре» — Псс… Хатаке… — М-мм? — я удостоилась всего-лишь косым взглядом. Но его поведение, меня почему- то не обижало. А даже смешило. Хотя, местами, раздражало. — Давай, вместе сделаем, — прошептала я, наклонившись к его уху. Я заметила, как его плечи напряглись. — Знаю, ты не в восторге… — Нет, — ответил он, перебив. — Я…       Пауза была долгой, и я даже подумала, что ему внезапно стало скучно, прямо посреди предложения. Ну, спасибо, что хотя бы не заснул. — Не знаю, как работать в команде.       Вот. Это. Новость.       Я захлопала глазами.       Он же не серьезно? Но то, как он застенчиво отвернулся, нервно сжимая ручку, убедило меня в правдивости его признания. Все обходили его стороной, считая, что он не переносит людей, какой-то парень, всегда за его спиной кричал, что слаб перед энергией его юности. Правда, я не знала, что это значит.       Я тепло улыбнулась и толкнула его игриво плечом, чем сильно удивила. Его расширенные зрачки, вызвали смех, и в ту же секунду… Хлопок двери в аудитории, заставил меня вздрогнуть, а всех одногруппников — замолчать.       В дверях стоял Обито, весь запыхавшийся, растрепанный, красный. Он пробормотал что-то преподавателю, тот недовольно кивнул. Его глаза нашли мои, а потом и Какаши. Учиха нехорошо прищурился, но пройдя мимо меня, занял место рядом с Такахаши Мэй. Я стиснула невольно зубы, уловив её смех.       Когда мы сдали наконец задание, хлынул ливень. А я никогда перед выходом не проверяла прогноз погоды. Каждый раз, божилась, что буду, но потом забывала. У меня встреча с Рэном, на которую я опаздываю. Он не может меня долго ждать, намечался важный саммит Большой Семерки, отец тщательно к нему готовился, и братишка не мог себе позволить прогулочки. Плевать.       Я бросилась бежать через ливень, но вдру, кто-то схватил меня за локоть. Первой мыслью в голове, было то, что это враги отца.       Нет… Я закричала во весь голос, руки на автомате потянули за мужское запястье, и перебросили через плечо. Последний раз, меня похищали в детстве, остался шрам спине.       Я не помнила ничего, о том периоде жизни. Кто-то вырвал из меня воспоминания, оставив пустоту.       Из-за этого, меня до сих пор мучали кошмары. Приходили люди со страшными и перекошенными лицами. Я все еще помнила запах крови. Но страхи были беспочвенны: в турецкой позе, на луже сидел идиот. Обито. — Это всего-лишь ты. — деланно-небрежно сказала я, стараясь скрыть страх, который оставил послевкусие тревоги. Но по рукам прошлась дрожь. Я впилась ногтями в ладони. — Где ты этому научилась, бабочка? — охрипшим голосом, спросил он. Все-таки, заболел. — Не твое дело, — бросила я. Не могла же я сказать, что брала курсы по самообороне у лучшей охраны отца. И, я все еще чувствовала злость за его игнорирование. А мне так любезно не улыбался, как Такахаши. Вдобавок, огрызнулся на Хатаке, чем разозлил меня еще сильнее. Я недовольно подала руку, чтобы он встал. Если болел, зачем пришел? Удивил внезапностью, а сейчас огорошил очередным глупым вопросом. — Что у вас с Хатаке? — Ничего, чтобы касалось тебя, Учиха. Лучше беги к Мэй, она наверное, сгорает от желания посмеяться над твоими плоскими шуточками,— вырвала руку из его крепкой ладони я, почувствовав, неожиданное нервное возбуждение в области солнечного сплетения. Он подошел вплотную. — Зачем ты это делаешь? То дружелюбен и заботлив, а потом, делаешь вид, что мы не знакомы. Видимо, была моя очередь удивлять вопросами. — Дура! — выпалил он, притягивая меня за талию. — Сам дурак! Его ухмылка была не к месту, но я залипла на неё. Обито, конечно же, это заметил, отчего она стала еще шире. — Бабочка, это что, ревность? — Что?! — удивилась я. — Ты не в себе. Пусти. Ты чего улыбаешься как идиот? Но он еще сильнее сжал пальцы на талии, отчего по спине пробежал электрический ток. Дождь беспощадно хлестал щеки. Темные волосы, кольцами закрывали его глаза, сверкающие, от непонятного мне триумфа. Я часто задышала, опустив глаза на его приоткрытые губы. — Ревнуешь, бабочка? — прошептал он. Мы стояли посреди улицы, на нас косились люди, а дождь лил как из ведра. Над головой взрывалось ноябрьское небо. Мне было тепло, и в этот самый момент, я подумала, какой он привлекательный. Пухлые губы, волевой подбородок. Выпирающие мышцы. Я заскользила по ним ладонями и невольно облизнула губы. Наплевав на все, на тревогу о будущем, на отца, на все ограничения. Я обхватила его лицо руками, и наклонив голову, осторожно коснулась губами его влажных губ. Обито не двигался, ждал, словно прирос к земле. Я обреченно вздохнула, и посмотрев в его глаза, в одну секунду, решительно обхватила его за шею, поймав его нижнюю губу. Поцеловала нежно, пробуя его на вкус. Местами, с осторожностью. Не чувствуя ответной реакции, в голове промелькнули сомнения, но они рассеялись в ту же секунду, когда он ответил мне не лаской, а жадным, алчным поцелуем. Кусая губы до припухлости. Я чувствовала холодный ветер и мурашки по всему позвоночнику. Я не помню, сколько мы так стояли, но помню, что целовались, словно подростки, одержимые друг другом идиоты. Обито отстранившись, с усмешкой сказал: — Ревнуешь. И я впервые рассмеялась. Звонко и беззаботно. Как в детстве. Однажды в библиотеке университета. — Договор был подписан! — восклицал упрямо Обито. — Не был. Ты что, сам составлял договор? Тогда где Курилы? — Был! Советский союз подписал его, после Второй мировой войны! Между СССР и Японией дипломатических отношений не было, поэтому СССР пошел на переговоры ради заключения этого мирного договора. А потом, все начали отрицать! — Нет. — устало вздохнул Какаши. — Никакие острова не передадут, и Какаши прав — никаких подписей не было, и не будет. — не выдержала я, этого бессмысленного спора. — О компромиссах никакой речи и быть не может, после того, как в 60-х, был подписан договор о военном сотрудничестве, и базы США расселились как у себя дома в нашей стране, Россия отозвала все свои предложения.       В открытую конфронтацию с Россией, себе эта коалиция позволить не сможет. Меня охватило злорадство. Здесь отец бессилен. Российские власти, ему не по зубам, как бы алчно, не был Масаши поглощен собственными амбициями.       Теперь, даже Какаши удивленно смотрел на меня, и подозрительно прищурился. Глаза Обито засверкали, как у преданного пса на поводке, с каким-то восхищением и гордостью. Я смутилась увидев их реакции. — И прекратите, — разозлилась я. — Завтра зачет, а вы все спорите о ерунде. Хотя обещали помочь с выш.матом. И вообще, у тебя другая специальность, Какаши. Тот прокашлялся, и виновато пробормотал извинения. Я смерила выразительным взглядом Обито, и тот извинился, только после того, как отхватил затрещину. — Отец интересовался этим, — кратко пояснил он. — Вы договорились не ссориться, а помочь мне с высшей математикой. Мужчины как дети. А эти двое — особенно. Столько месяцев, я пыталась их сдружить, и у меня, вроде, получалось. Но как-то со скрипом…       Они оба грызлись, во в итоге, со скрипом поладили. Соперничество — залог и фундамент их взаимоотношений. Правда, только со стороны Обито. Какаши, как и положено наследнику, был идеален во всем. Ему хорошо давалось все. Кроме общения. И его недостаток, был самым главным достоинством Обито.       Оба даже не догадывались, что их дружба гармонична и прекрасна. Несмотря, на пылкий темперамент моего парня, и хладнокровие, моего лучшего друга. Тринадцать лет назад, перед свадьбой. — Почему ты меня называешь бабочкой? — сказала я, поправляя его свадебную бабочку. Мне нравилось это прозвище, но именно сегодня, меня это очень заинтересовало. — Потому что, — он обвил мою талию, и поцеловав в лоб, прошептал: — Я никогда не мог тебя поймать. Ты словно, в мыслях, всегда улетала от меня. Куда-то далеко, где я тебя не смог бы догнать. С первой встречи, я почувствовал, что ты словно… не из моего мира. Не из нашего. Но сегодня, я тебя наконец поймал. За день, до «самоубийства»       Я поклялась Обито, что мы будем счастливы, даже когда нас попытается разлучить отец, сломать быт или разведет судьба. Но, я не сдержала свое слово, написав, самому важному человеку в своей жизни, ничтожную записку, из пары слов. «Не вини себя. Люблю. Навечно твоя, Рин»       Я рассказала Рэну о документах, и о том, что мы сможем закончить правление отца. Он помог мне с деталями. Обито сказали, что тело сгорело в искусственном пожаре. Все отфотошопленные фотографии моей смерти, отослали отцу. Но я не предвидела, что отец начнет мстить Обито. — Пожалуйста, обеспечь его безопасность. Я обещаю тебе, следующим президентом, станешь ты. Этих доказательств против отца и его союзников, достаточно. Настоящее время Мы были молоды, беззаботны, влюблены и счастливы. Пулей, я разорвала горло очередному приспешнику отца. Второй, пытался вывихнуть мне руку, но я вовремя схватила кинжал, и молниеносно извернулась, исполосовав ему пальцы. Он закричал, и тотчас забарахтался от судорог. Отравленное лезвие, вывело его из строя ненадолго. Слева от меня, третий, и четвертый охранники, направили на меня стволы. Не раздумывая, я украсила острыми кунаями их лбы. А их тела, украсили длинный коридор. Стены были в брызгах крови. Мраморный пол был в смазанных алых мазках. Как в самой живописной картине. Осталось только сжечь здесь все дотла. Я осторожно продвигалась к его кабинета, на ходу включая наушник. — Все пошло по плану. Высылай людей.       Забила кровавыми пальцами пароль входа и выдохнула. В этом мире, не бывает вечного счастья. Как и вечной боли. Все мимолетно, кроме воспоминаний. И никогда не знаешь, что тебе подарит, твоя же собственная память. Как и никогда не узнаешь, в какой ситуации окажешься. Рок судьбы или выбор? Я прижала дуло пистолета к затылку отца. — Все кончено. Охрана была в отключке от химического дыма. Многочисленные люди отца, были ликвидированы. Саске и подкрепление уже стояли снаружи. Орочимару, Какаши и… Обито были в безопасности. Только от Рэна никаких вестей. Он стоял неподвижно, словно прирос к земле. Я услышала приглушенный звук. Масаши нервно сглотнул? Эффект неожиданности сработал. Спустя несколько секунд напряженного молчания, спросил: — Кто это? — Потерянная совесть. Снова воцарилось молчание. Я два раза нажала на наушник. — Несмотря ни на что, начинайте операцию. Внезапный смех в комнате обескуражил меня. Он обошел стол, и сел как ни в чем ни бывало. — Так ты жива, дочка. Изумительно. И вот, он снова это делает. Давит на больное. Жалкий, кровожадный монстр. — Не называй меня так. — зло процедила я. Он улыбнулся, и я искренне не понимала, что он в этой ситуации находил смешного. Но, когда раздались щелчки за моей спиной, я осознала, что это была ловушка. — Р-рин… — хриплый голос брата, заставил меня вздрогнуть. Отец встал, и подошел к шкафу. — Мои собственные дети, обвели меня вокруг пальца. — он размеренно захлопал в ладони. — И, признаться, вы меня удивили.       Двери открылись, из него вывалился Рэн. Он упал на колени, и посмотрел на меня. Избитый, весь в крови. — Что ты с ним сделал, чудовище?! — Ничего летального. Просто, узнал некоторые детали. Масаши похлопал по спине Рэна, чем вызвал его кашель. Из уголка рта потекла струя крови. Он потерял сознание и упал. Во мне разливалось отчаяние. Если ему не оказать помощь, он может умереть. Я не могла потерять и его. — Я очень вами горжусь, я говорил? — спокойно сказал он, наливая себе виски в стакан. — Но ваши игры затянулись. — Уже совсем скоро, для тебя будет все кончено, отец. — Ты о том, что Рэн мне рассказал? — он ухмыльнулся, сделав глоток. Паника отразилась на моем лице, отчего уголки его губ, стали шире. — Они уничтожат любые улики, любое упоминание, они уничтожат всех. Твои игры в самоубийство, тронули меня. И дали прекрасный повод, поиздеваться над тем щенком. Но я устал, — допив остаток виски, он громко стукнул по поверхности стола. — Вы знаете, как я отношусь к предательствам?! Вас ждет тоже самое, что и вашу мамашу. Я направила на него пистолет. Пальцы дрожали от гнева, не будь сзади меня амбалов и псов отца, я бы давно с ним разделалась. — Ты и её убил, своими руками, не так ли, папочка? — Она, как и ты, вечно совала свой нос в дело, которое её не касается! — его голос, перешел на яростный крик. — Грязная кровь. Как знал, что весь её род проклят.       Я стиснула зубы от злости, сдерживая слезы. Преступления этого чудовища должны были иметь границы. Поэтому, я решила не ждать карму свыше. А самой ей стать. — Да как ты… смеешь, такое говорить о ней? Это ты её убил, она как и я, узнала про твои грязные тайны. Мама всегда боролась в этом змеином логове, но ее убили. Убили из-за его алчности. — Прекращай, Рин. - прорычал гневно отец. — Опусти оружие. — Мама, всегда нас учила, — голос дрожал, но несмотря на это, я улыбнулась. В наушнике, раздался голос Саске, ожидающего моего сигнала. Одинокая слеза покатилась по щеке и я с решимостью в голосе, сказала: — Metsuki Sutemi…       Иногда, чтобы победить, нужно иметь смелость посмотреть поражению в глаза. И не смотря на это, все равно стремиться к тому, во что веришь. Я улыбнулась отцу.       И нажала на курок.       В лопатках и в затылке взорвалась адская боль, но я успела прикрыть Рэна спиной. Помещение заполнили люди: услышала как выломали дверь и раздался топот ног. Я ощутила жжение, которое сменилось болью, словно, кто-то сверлит мне голову. — П-помогите… Чьи-то руки оттащили меня от Рэна, и крепко прижали к себе. Теплая струйка крови прошлась вдоль виска. Сознание с каждой секундой темнело, но услышав этот голос, спустя столько лет, я попыталась сохранить фокус зрения и в последний раз взглянуть на его лицо. — Обито… — прошептала я. Дрожащей ладонью хотела дотронуться до него. Убедиться, что это не сон. Он перехватил мою руку и прижал к своей щеке. — Тише, ничего не говори… -прошептал он, оставив поцелуй на коже. Его слезы капали на мое лицо. — П-почему… Ты плачешь? — слабо улыбнулась я. — Не волнуйся больше ни о чем, моя бабочка. – его руки прижали меня к себе крепче. — Я тебя поймал.              Чувствуя, как сознание, медленно и безвозвратно ускользает от меня, я приподнялась и коснулась его губ своими. Пачкая их кровью. Мы оба понимали, что мы видимся в последний раз. — Я люблю тебя.       Я не жалела, ни о своей жизни, ни о смерти. Я, женщина, которая боролась за жизни многих людей. Женщина, которая стремилась к свободе. И всегда отстаивала то, во что верила. Отстаивала справедливость и любовь. И то, что скоро отец расплатиться за свои грехи, а я погибаю на руках у любимого, доказывает, что я достигла всего, чего желала.       Впервые, за столько лет, я выдохнула с облегчением.       На губах, засияла улыбка. Я выиграла. — Metsuki Sutemi...