Альтернатива

      Всю следующую неделю Билли не мог спокойно жить, что дико его выводило. Он все время возвращался мыслями в тот странный вечер, прокручивая в голове слова Стива. И хотя еще в ту ночь у Билли было предостаточно времени подумать обо всем, пока он бесцельно шатался по пустым улицам ночного Хоукинса, в попытке скоротать время до утра, он так и не пришел к какому-то логическому завершению своих душевных метаний. Безусловно, Харрингтон придурок, это было константой в хаотичных размышлениях Харгроува. Но проблема заключалась в том, что он слишком много думал про этого самого придурка, в попытке разобраться наконец в собственной голове. Он был одним из самых запутанных элементов, не подходил под привычное деление на белое и черное и этим только больше бесил. Но как бы Билли не пытался это отрицать, ему было не так уж гадко в компании Стива, если они оба не открывали рты, чтобы сказать очередную обидную для другого херню. Может, если бы они общались при иных обстоятельствах, все сложилось бы по-другому. Не будь у Билли такого придурошного отца, вся его жизнь сложилась бы иначе.       Поведение Стива выбивало почву из-под ног, ведь Билли с трудом давалось осознать, что кто-то просто так, по собственному желанию, проторчал с ним в ванной час, обрабатывая раны, а после, несмотря на грубость, дал остаться у себя дома, не ожидая подлого нападения со спины. У Харгроува просто не было выстроенной системы поведения на такой случай. Когда дело не касалось защиты и нападения, у Билли голова шла кругом от наваливающихся пластом малознакомых чувств. Все становилось гораздо сложнее.       Вспоминая свое поведение в ответ на помощь Стива, Харгроув только тяжело вздыхал и закатывал глаза настолько сильно, насколько мог. Совершенно тупая привычка кидаться словами направо и налево и неумение закрывать свой рот доставляли определенные неудобства. Еще никогда в своей жизни Харгроув не посвящал столько времени анализу своих и чужих действий.       К среде Билли пришел к тому, что, похоже, Стив и правда ничего не хотел от него. Более того, он его абсолютно точно не боялся, и даже не ждал благодарности за свою помощь.       К четвергу Билли ясно осознал – он не ненавидит Харрингтона. Разве что Стив его бесит целой кучей вещей. Хоть список составляй, под сотню пунктов.       К пятнице Билли понял, что где-то глубоко (ну очень глубоко) внутри у него все же теплилось чувство благодарности Стиву. Ведь никто и никогда в Хоукинсе не стал бы добровольно помогать Билли, да к тому же терпеть его колкие и ничем не обоснованные выпады в свой адрес. В какой-то момент Билли даже задумался, не его ли вина в том, что в бедовой голове Стива, судя по всему, напрочь отсутствует инстинкт самосохранения.       К субботе Билли пришел к тому, что (блятьблятьблять и еще тысячу раз блять!) он, кажется, хочет снова увидеть Стива, даже если не может придумать зачем. Да хоть посмотреть на выражение его лица после очередной тупой шутки над ним, может же Билли себе это позволить?       В воскресенье Билли вдруг понял, что за всю эту неделю Харрингтон ни разу не попался ему на глаза, зато в голове крутился постоянно.  

***

      Билли все же встречает Стива в понедельник, на парковке у Молла, когда сам привозит туда Макс.       - У тебя вообще есть личная жизнь, Харрингтон? Или после того как тебя бортанула Уиллер ты решил отдаться без остатка дружбе с малолетками? – привычно брызгая ядом, говорит Билли, приближаясь к знакомой BMW. Кажется, Харгроув совершенно разучился разговаривать с людьми нормальными человеческими словами, не кидаясь сразу же сарказмом или откровенными оскорблениями.       Стив закатывает глаза и обреченно посмеиваясь, оборачивается. На его лице вовсе не видно злости или раздражения на очередную шпильку в свой адрес. Он только вопросительно поднимает брови, мол, «это все, на что тебя хватило?». Билли замечает промелькнувшую во взгляде Стива настороженность.       - У тебя ее похоже тоже нет, раз ты следишь за мной и моей личной жизнью, - почесывая щеку, саркастично подмечает Харрингтон.       - Не обольщайся, я привез сюда Макс, - знал бы Стив, что Билли в глубине души н а д е я л с я его тут встретить, сам того до конца не осознавая. Или попросту запрещая себе думать об этом.       - Ты стал выглядеть гораздо лучше с прошлой нашей встречи, - оглядывая остатки ранок на лице Билли, с легкой улыбкой выдает Стив, будто они старые приятели и Билли совсем не наговорил ему гадостей в последнюю встречу.       - А тебя все так же будто переехал каток, ты уж не обижайся. Эти дети на тебя явно плохо влияют, - быстро бросает первое, что пришло в голову Харгроув, пытаясь тщательно скрыть, что какого-то черта его сердце только что пропустило удар и застучало чаще. Нужно сходить в больницу, показаться кардиологу, это уже ненормально. Тупой Харрингтон, что с ним не так.       Стив смеется, не отрицая сказанных слов. Кажется, словно его почти ничем нельзя вывести из себя, настолько он к этим дурацким и обидным шуткам привык за несколько их коротких и недружелюбных встреч.       - Между прочим, чьими стараниями с тебя все так быстро сошло, - ухмыляется Харрингтон, взмахивая руками и недвусмысленно намекая на себя.       Билли мнется пару секунд, словно раздумывая, готов ли он произносить вслух то, о чем думал в течение этой недели, рассеянно озираясь по сторонам, будто боясь, что их могут подслушать, уличив минутную слабость Харгроува.       - Да…эм…Спасибо. За…ну ты понял, за все это, - все же решившись, выдавливает Билли, неосознанно понижая громкость своего голоса. Харгроув очень старался, чтобы это звучало непринужденно и сухо, будто ему абсолютно плевать и это только формальность, но вышло как-то слишком нервно и взволнованно. Черт.       Стив смотрит на него, замерев, пока его брови ползут все выше. Когда Билли замолкает, Харрингтон упирается руками в бока и запрокидывает голову, начиная заливисто смеяться. Харгроув застыл, сводя брови к переносице. Блядский Харрингтон опять выдавал непонятную Билли реакцию на простые человеческие слова, заставляя шестеренки в голове крутиться быстрее. Он смеется над ним? Смеется потому, что это звучало жалко? Или у него просто припадок?       - Иисусе, чертов Билли Харгроув оказывается знает такое слово, как «спасибо»! – воскликнул Стив, вытирая тыльной стороной ладони выступившие от смеха слезы, - Я помечу этот день красным цветом в календаре, клянусь.       Билли готов придушить гаденыша на месте.       - Пошел ты нахер, Харрингтон, - беззлобно (где-то прошло торнадо, не иначе) фыркнул Харгроув, разворачиваясь и топая в сторону своей машины, не зная куда себя деть от смущения. Он что, блять, покраснел?       - Билли! – спустя пару секунд окликает его Стив. Харгроув останавливается и оборачивается, не успев еще далеко отойти. Неужели ждал, что Харрингтон его окликнет?       - Может…ээ… Встретимся еще как-нибудь? Без таких обстоятельств, надеюсь, просто, ну… затусить? – Стив мнется, теребя в руках ключи. Он так долго выбирал последнее слово своего предложения, что ему показалось, словно прошла вечность, но он все равно неправильно выразил свою мысль. Он тысячу раз все взвесил, прежде чем задать этот вопрос, но все равно был не уверен в правильности своего выбора.       - На свидание меня зовешь? – с похабной усмешкой спрашивает Билли, приближаясь обратно к машине Стива. Лучшая защита от смущения – смутить соперника во сто крат сильнее. А Билли пиздецки смутился от такого предложения, а еще больше он смутился от долбанного Харрингона, выглядящего как пятиклассник, впервые зовущий девчонку погулять. Стив бормочет что-то невразумительное в попытке объяснится, уже пожалев, что затеял все это. Его опасение быть понятым как-то не так подтвердилось.       - Да не парься, я прикалываюсь. Кто вообще согласился бы на это? Даже Уиллер предпочла для таких дел фрика Байерса, - произносит Харгроув, тут же прикусывая свой острый язык от того, каким несчастным за мгновение стал взгляд Стива. Он вдруг стал похож на застывшую восковую фигуру, человека в которой выдавали лишь подрагивающие губы.       Билли не умел вовремя остановиться и закрыть рот, когда его начинало нести. Он хотел всего лишь подколоть Харрингтона, как делал это всегда, но кажется задел чуть сильнее, чем того хотел. Стив совсем сник, теряя, кажется, свою последнюю надежду на то, что с Билли можно говорить по-человечески. Харгроув понял, что он, блять, только что снова облажался и по-крупному. Кто его вообще просил рот открывать? Фразу «язык мой – враг мой» по любому придумали глядя на Билли.       - Я заеду в среду, в семь, - брякнул Харгроув, назвав случайный день и час, не рассчитывая услышать что-то кроме «иди нахуй», чего вполне заслуживал. Но должен же он был хотя бы попытаться исправить то, что наворотил? Пусть и такой убогой импровизацией. Пусть и кажется, что теперь он зовет блядского Харрингтона на блядское свидание.       - Что? – Стив поднял совершенно растерянный взгляд на Харгроува, словно пытаясь прочитать по лицу, что творится в его странной голове. Харрингтон перестал улавливать логику и последовательность происходящего. Сначала Билли пытается поблагодарить его, потом снова поливает грязью, а в итоге соглашается на предложение Стива, еще и сам диктует условия. Харрингтон чувствует, как у него происходит короткое замыкание. Если Билли и любит качаться на качелях, то только на эмоциональных.       - Ты позвал меня…затусить. Едем к карьеру и пьем пиво, - Билли мысленно хлопнул себя по лбу. Какой к черту карьер? Что они оба там не видели? Почему Стив еще не ушел, а стоит и слушает эту ересь, непонятливо хлопая своими оленьими глазами?       - Ладно, - коротко и безэмоционально отвечает Стив, не понимающий сам, почему до сих пор не послал Билли к чертовой матери, где ему и было самое место. Кажется, он уже стал перенимать черту Билли совершать какую-то нерациональную хрень. Харгроув удивлен этому не меньше, и, черт, он очень хочет не упустить этот шанс попробовать побыть не мудаком хотя бы раз.       Стив запутался. В себе в первую очередь. И если желание помочь Билли Харрингтон хоть как-то мог самому себе объяснить, то душевные порывы стать Харгроуву кем-то вроде приятеля – абсолютно нет. Они с Билли разные, чертовски. Но каждый раз глядя Харгроуву в глаза Стив словно видел в нем частичку себя, смотрел в кривое зеркало, где искаженно, но все же было видно его собственную сущность. У них были разные семьи и разные проблемы, разный круг общения и разные страхи, но видя боль в Билли, Харрингтон чувствовал, что в нем такая же, или очень похожая. Стив, помогая Харгроуву и снося все его тычки, неосознанно пытался залатать широкие трещины в себе самом, которые разрослись, когда никто не помогал ему. Стив пытался прикрыть все это обычным сочувствием парню с тяжелой судьбой, но понимал, что врет самому себе. Харрингтон не мог отрицать, что несмотря на все, Билли все же чем-то нравился ему. Стив хотел узнать, что прячется под толстым панцирем агрессии, которым Билли прикрывался от враждебного мира. Может быть, он даже надеялся, что однажды Харгроув впустит его под этот свой панцирь.