Кубок огня, льда и желаний

      Алиса, Полина и Валерия вместе сошли с корабля, а потом разминулись в замке. Валерия поднялась на заброшенный седьмой этаж, который действительно пустовал. Она шла немного вглубь, но потом остановилась, когда услышала чью-то перепалку.       — Вот же чертовщина, открывайся давай!       — Я же говорила тебе, что он просто так не сработает!       — Да знаю я, знаю… Тише! Кто-то идёт.       — Вольно, это всего лишь я. — сказала Валерия, приблизившись к Ане и Яне, которые окружили старый шкаф. — Ну и что это за антиквариат? И почему я вижу вас так редко, неужели вы меня избегаете?       — Нет, что ты! — в унисон затараторили Находкины, как всегда продолжая мысли друг друга.       — В замке просто столько всего интересного!..       — …Не оторваться!..       — …Потребуется вся жизнь…        — …Чтобы исследовать все его потайные уголки!       — Ясно, ясно. Ну а здесь вы что позабыли? Этаж ведь пустой!       — О, это только кажется. Особенно коридор — очень любопытное место. В нём постоянно то появляется, то исчезает что-то необыкновенное! Вот, например, этот шкаф.       Валерия осмотрела его. Самый обычный непримечательный предмет мебели.       — Однажды мы заглянули в него и нашли чайник. Думали выбросить его, но увидели инициалы нашей семьи с обратной стороны. Оказывается, это часть дедушкиного сервиза, который он потерял, когда посещал Хогвартс тридцать лет назад! Мы стали экспериментировать и оставлять вещи в замке, и шкаф каждый раз возвращал их! Только теперь, кажется, он разгадал наш замысел и никак не вернет сапог, который Яна забросила в озеро.       — Вот как! — Валерия ещё раз осмотрела шкаф. Интересно, выдаст ли он ей что-нибудь? Наверняка за два месяца в Хогвартсе она что-то да потеряла.       — Давай, попробуй! — подтолкнула её Яна.       — Открой его! — попросила Аня.       — Хорошо, только не давите! — не выдержала Валерия. Как только они дали ей свободное место, Валерия взялась за ручку и потянула на себя. Дверца отворилась. Поначалу ей показалось, что шкаф пуст, но, приглядевшись, она увидела старую пыльную чёрную сумку.       — У-у-у! — в унисон заинтересовались Находкины. — Давай, доставай скорее!       Валерия неуверенно потянулась к сумке.       — Как странно. Не помню, чтобы у меня была такая. Хм, увесистая, — она взвесила её в руках, — опасности не чувствую. Давайте заглянем внутрь.       Девушка засунула руку и стала поочередно доставать содержимое: потёртую кожаную куртку, полупустую бутылку огневиски, конфеты, мятую пачку сигарет, ключи и книжицу.       — Это явно сумка какого-то старшекурсника. Я открою записи и узнаю, кому она принадлежит, и верну владельцу. Не при вас. — Строго посмотрела она на сующих во всё нос Находкиных.       — Эх, — расстроились они. — Ой, погоди, шкаф хочет вернуть что-то ещё! — Шкаф загудел, открыл один отдел, выплюнул в Яну мокрый башмак, а затем исчез.       — Ура, мой ботинок! — она быстро осушила его, затем натянула на ногу.       — Что ж, время обеда. — Сказала Аня. — Мы совершили достаточно открытий, пришло время и подкрепиться!       — Точно! — вспомнила Валерия. — Спускайтесь в зал и сразу идите к Алисе и Полине. У них есть задание для вас. Очень секретное, даже от Игоря.       Девушки сразу заинтересовались предложением и пустились вниз навстречу новой загадке.       — Думаю, за волшебством шкафа стоит домовик.       — А я говорю — пикси! — спорили сестры, удаляясь от Валерии.       Ледяная волшебница прикинула, сколько от них ждать неприятностей. Валерия провела некоторое время на этаже, исследуя его, но потерпела поражение в попытке найти что-то необычное. Она немного подустала и приняла решение отдохнуть от маскировки и вернуться на корабль.       Девушка сняла очки и прошептала Финито, превращаясь из невидимки в Валерию Черных. Она размяла уставшие плечи и пересекла коридор, чтобы спуститься по лестнице с другой стороны.       Пока волшебница шла по ступенькам, она с любопытством разглядывала его архитектурные элементы. Её взгляд задержался на сцене на волшебном витраже сбоку, изображающую ожесточённый спор между Годриком и Салазаром. Не глядя под ноги, она оступилась и неожиданно наткнулась на другого ученика. Руки другого волшебника, как бы удерживая и предотвращая падение, сжались на её предплечьях, что было сделано напрасно, ведь маги-защитники всегда твёрдо стояли на ногах.       — Прошу прощения! — хотела она забыть о столкновении и двигаться дальше, но он всё равно не отпускал её, наоборот — его цепкие пальцы ещё сильнее вдавились в её кожу. Девушка подняла глаза, чтобы попросить отпустить её, но слишком поздно поняла, что попала в ловушку Волохода.       — Кто это у нас? — наигранно спросил он, хотя определённо узнал её и, мало того, мог избежать столкновения. — И снова мы встретились, Черных, когда ты пренебрегаешь обязанностями, — упрекнул он, в то время как с его губ не сходила улыбка, словно он делал ей комплимент. — Итак, староста, почему ходишь не строем, не по Уставу, м? Почему витаешь в облаках, а не смотришь перед собой? — напирал он, не давая возможности ответить. — И что это с волосами? Почему распущены, а не убраны назад? — он со странным блеском в его тёмных глазах убрал прядь ей за ухо, больно потянув за неё. Когда она поёжилась от неприятного ощущения, он сдавленно засмеялся, будто его забавляла её боль, отчего у Валерии побежали мурашки на затылке. В его смешке была какая-то издёвка, острота, которая проникала сквозь защиту и вонзалась прямо в слабости человека.       — Лазар, достаточно, у нас выходной. — Валерия была не в настроении играть в его игры в послушных солдатиков, — отпусти наконец, мне неприятно! — Вырвалась она, отступив на пару шагов.       — Какой выходной, Черных? — удивлённо уставился он на неё так, словно она сошла с ума. — Мы — дурмстрангцы, дети Режима, мы не знаем отдыха. Видимо, мне пора донести Каркарову, чтобы он напомнил тебе об обязанностях. Если староста так распустилась, то чем тогда заняты её подопечные? Может, мне пойти и их проверить? — он провёл большим пальцем по нашивке старосты на её мантии, не сводя с девушки глаз. В нём промелькнуло желание, но не сексуальное. Его взгляд был расчётливым, механическим и холодным.       — Не втягивай их в это! — ощетинилась волшебница. — Да что же это такое, почему ты ведёшь себя так мерзко? — она почувствовала горечь и обиду на то, что Лазар давил на неё без причины, в горле появился неприятный ком, а защитные инстинкты взвыли, побуждая оградить подруг от озлобленного волшебника с комплексом превосходства. C него будто спала маска, и каждая черта его красивого лица исказилась беспричинной злобой и неприязнью.       — Я? А я всегда такой, — надвигался он, пока снова не поравнялся с ней, — сильный, требовательный, берущий своё. Но главное, я всегда помню, кто я и откуда. А ты, ты забыла обо всём в стенах этого… курорта! — обвинил её Лазар, обмахнув Хогвартс.       Её терпение было на исходе, но вместо злости к неё горлу подступала обида и горечь.       — Ты не знаешь, о чём говоришь, и видишь лишь то, что хочешь видеть, — лишь ответила она, из последних сил сохраняя спокойствие, — и я не собираюсь объяснять слепцу всё на пальцах.       — Зато я знаю, что ты не столь сильная, какой притворяешься. — Прошептал он, словно видел её насквозь. — Жаль. Сила решает всё. — Его дыхание шевелило пряди у щеки. Валерия молча сморгнула глупые подступившие слезы, которые затуманили её глаза, и направилась прочь. — Запомни, Черных, — услышала она вслед, — Дурмстранг всегда избавляется от слабого звена.

***

      Валерия ворвалась в каюту, принося с собой всю ярость колючего северного ветра. На глазах блестели льдинки, а сердце сковало жгучим морозом. В ней накипело слишком много эмоций, слишком много разочарования.       Она бросила сумку на кровать, схватила одну пуховую подушку и со всей клокочущей яростью запустила её через всю комнату, затем схватила другую и протяжно проорала в неё. Когда буря стихла, и лёд на глазах начал таять, она осела и громко разрыдалась в подушку.       Она принялась грубо тереть лицо тыльной стороной ладони, запрещая себе плакать, но горе было не остановить. Наконец, нарыдавшись до опустошения, она запрокинула голову и стала безразлично водить глазами по каюте. Её взгляд упал на один из разбросанных её ветром листов бумаги, серебряную верже с гербом семьи Черных.       На ней одна за другой появлялись буквы слова «сэстэ», а затем вырисовывался причудливо изогнутый вопросительный знак, а после послание растворилось.       «Брат!» — спохватилась Валерия, ползя на коленях к заколдованной бумаге для сообщений внутри семьи. — «Только он ко мне так обращается, используя скандинавский».       Она схватила её слегка трясущимися после истерики пальцами, затем торопливо отыскала письменные принадлежности, чуть не опрокинув чернильницу, и поспешила ответить.

Брур, ты ли это?

Да, ледышка, это я.       С губ Валерии сорвался истеричный то ли всхлип, то ли смех. Я вижу, как на пергаменте расплываются капли. Ты что, таешь?       Она окончательно вытерла слезы и с улыбкой начала переписку.

Нет, тебе кажется. Арктур, где ты пропадал всё время? Почему ты не писал мне?

      Моя сестра самая заботливая, всегда интересуется самочувствием и делами брата. Но если тебя так интересует, защита корабля Дурмстранга оказалась намного сильнее, чем я предполагал. Она сбивала все средства связи, и мне пришлось приложить немало сил, чтобы подослать зачарованный пергамент.

Прости. Просто я так рада наконец-то получить весточку от тебя! Расскажи, как ты. Ты ведь уже в Британии, да? Чем ты занимаешься? Когда я смогу увидеть тебя?

      Тебе не за что извиняться, я написал бы также. Да, я уже в Британии, меня завалили работой и бумажной волокитой в Оксфордском офисе Министерства. Но есть и хорошие новости! Я завёл неплохие знакомства в лице Персиваля Уизли и молодых политиков, которые учтиво пригласили меня посетить первое состязание Турнира в Хогвартсе.       «Это замечательно! Как там мама, папа?» — ответила она. После долгой переписки Валерия окончательно успокоилась и узнала, что брат достаточно серьёзно занялся тайной семьи Блэк, а также вступил в элитное сообщество зельеваров-экспериментаторов, которые работают над созданием «химеры в пробирке». Он был несказанно доволен приглашению Малфоев на новогодний приём, а также попросил дождаться его приезда, прежде, чем она откроет загадочную тетрадь из старой сумки, которая выпала из шкафа. Он подозревал, что это личный дневник, и если принадлежит чистокровному, то на нём наложено защитное заклинание, проклинающее любого, кто решил вторгнуться в личную жизнь хозяина. Напоследок он спросил:       Валерия, тебя точно ничего не беспокоит?       Она прикусила губу, но всё же решила поделиться переживанием за себя и Седрика, правда, зашифровано.

Мне кажется, я ввязалась во что-то, что может расцениваться, как предательство Режима.

      Некоторое время не следовало ответа, затем на пергаменте нарисовался вопрос. Скажи, а ты хорошо сегодня спала?       Валерия с недоумением перечитала вопрос Арктура. Порой он говорил вещи, которые никак не относились к теме разговора.

Да… На самом деле, сегодня я спала крепче, чем за все ночи пребывания в Хогвартсе. А что?

      Я скажу тебе две вещи, Валерия. Первая: Самая мягкая подушка — это чистая совесть. Вторая. Режим — это всего лишь форма правления. Он когда-то возник и когда-то уйдёт. А мы, Черных, всегда поступаем по велению сердца, не оглядываясь на какое-то там правительство. Мне пора, но ты подумай об этом. Если что, я тебя вытащу. Крепко обнимаю, Самый великолепный (и несносный) мужчина, Твой бесподобный старший брат.       Валерия рассмеялась и попрощалась с Арктуром. Каким бы он не был засранцем, он всегда находил способ поддержать её в трудную минуту. Она спрятала зачарованную бумагу, а затем прибралась, испытывая небольшую нотку укола совести за то, что позволила эмоциям вырваться на свободу.       После Валерия поняла, что у неё больше ни на что не остаётся сил, поэтому переоделась в сорочку и улеглась в постель. Как и вчера, она погрузилась в сладкий сон, едва голова коснулась подушки.