О дикий новый мир II / Победа Шрёдингера

      Я был уверен, что отлично всех провел, и никто и не догадывается, в каком состоянии я нахожусь, но на следующий день Рой, человек, который совмещал функции капеллана и психолога, подошел, когда я бесцельно сидел на лавке снаружи, выкапывая пяткой траншею в снегу. Он сел рядом и сказал: — Завтра-то пойдешь? — Куда я, на хрен, денусь. Все же сразу начнут: «Ты не имеешь права сейчас ломаться. Мы же и понятия не имеем, где мы! Это ты нас сюда притащил!». А те, в другое ухо: «Если что-то пойдет не так, отвечать тебе. Мы не убьем тебя, но замучаем так, что ты будешь мечтать о том, чтобы все это кончилось». — Но мы, и правда, пока здорово от тебя зависим. — Вот пока ты это не сказал, я как-то не до конца это осознавал, да ведь? Спасибо! — Ты имеешь право злиться. — Ну, хоть что-то! — Нет, серьезно, это нормально. Но многого я пока не могу понять. Такое ощущение, что ты мгновенно преодолел все стадии, а потом вернулся обратно. Обычно так не бывает, и я немного обеспокоен. — Черт, Рой, да не убью я себя! Вы все достаточно надавили на мое чувство долга: начиная с Дэйва и заканчивая всеми, кто приходил сегодня принести соболезнования, и подводил к тому, что напоминал, чем они все пожертвовали ради этой операции. Как будто я был не в курсе. — Ничего, сейчас начнется работа по обустройству, у них не будет времени задаваться вопросами. — Так просто, да? Ненавижу командные посты! — я ударил по заново зашитой ране. — Не делай скоропалительных выводов, — я вопросительно посмотрел на него. — Сначала представь, что тебе проще — отдавать приказы или подчиняться. — Тут и представлять нечего… — начал было я, и тут… Черт побери! У меня не было больших проблем с подчинением и дисциплиной в академии и армии, но я всегда знал, что это временно. Я почти или совсем не раздумывая делал все, что говорил Дэйв — но это был Дэйв. А теперь… Когда эти недоумки из правительства заявились и начали распоряжаться, мне хотелось свернуть им шею, запихнуть им в глотку все эти договоры, приказы и распоряжения. Я чудом сдерживался, практически, переживая несварение от удерживаемых внутри слов. Хм… — Впрочем, какая разница? Как только всех пристроим, меня отправят подметать улицы. — Ты опять забегаешь вперед. Наблюдай, привыкай и изучай. Нам нужны свои люди в правительстве, — Рой похлопал меня по руке и ушел.       Да уж, правительство… Я не мог себя заставить даже душ принять и съесть целую порцию еды.

***

— Сколько времени вам нужно на речи? — спросил Стив в утро похорон. — Нисколько. Не будет никаких речей. — Не будет для публики и телевидения. Но здесь… — Зачем? Я не собираюсь рассказывать, каким он был сослуживцем, командиром, а уж тем более, бойфрендом. — Но, может, кто-то другой… — Он затащил всех нас, практически, в другое измерение и бросил. Я бы не рассчитывал на добрые проникновенные речи. И вообще, я надеюсь, что это быстро закончится. Все уже готово? Они уже…уже закрыли его? — Нет, там что-то доделывают, хотели оставить открытым до начала. — Ну, тогда я немного опоздаю. — Не пойму я тебя. Если вспомнить, как все это начиналось, я скорее ожидал, что тебя будет не оторвать от…тела, а ты… Боишься? — Стиви, ты постоянно такие глупости говоришь, что я реально не понимаю, как ты получил работу в GRL! Чего мне бояться? Просто не вижу смысла. Ему уже все равно, мне тоже лучше не станет, так что, зачем? Лучше займусь чем-нибудь полезным. — Окей. Хотел предупредить, что я буду работать с вами на постоянной основе. В GRL пока хаос, но с нами уже связались и попросили держаться поближе к вам. — А ты не должен делать это тайно? — Какой смысл? — он пожал плечами. — Александра все знает, Тано — тоже, они даже успели поделиться информацией с новой кандидаткой. Я не раскрыл остальных, но уже понятно, что герметичность Проекта нарушена, и нам придется вырабатывать новую стратегию поведения. — Так они уже знают про все это? — Нет. Новый график сеансов еще не утвержден, и Бог знает, когда до них дойдут новости. Но, возможно, они попросят от тебя избавиться. — Вот как? — как-то не очень меня испугали эти сведения. — К тому времени я уже придумаю обоснования, почему этого делать не следует. Я серьезно считаю, что ты можешь быть очень полезен.       Я только покивал, и вдруг какая-то потусторонняя сила взяла меня за шиворот и повела через два цеха к складу, где мы оборудовали временный морг. Я старался особо не думать и не сбавлял скорость, пока не остановился перед открытым гробом. Священник и наш врач сразу отошли. Я заставил свои глаза посмотреть вниз и спросил, как мне показалось, нейтральным тоном: — Что с лицом?       Врач кашлянул и засунул в карман тряпку. — Я уже говорил, что тут неподходящие условия. Они использовали грим, потом образовался иней, а теперь это все тает… Пытаемся исправить. — Это совсем лишнее. Стирайте все и закрывайте.       Я дотронулся до его руки и поморщился: она тоже была влажной, холодной и немного склизкой. — Просто отлично, — только и смог сказать я, вытирая свою руку о брюки. — До встречи, что ли. И не жди, что я буду два года ходить в трауре. Даже сегодня я не буду расхаживать в черной шляпе с вуалью. Понятно? — не дождавшись ответа, я покачал головой, усмехнулся и ушел.

***

      К счастью, на нас свалилась куча дел. Конечно, Бенуа постарался подобрать нам жилье подепрессивнее. Когда он первый раз показывал мне комнаты, я приложил все усилия, чтобы не показать ни одной эмоции. Это его, понятное дело, не устраивало. — Ну, как? — Мило, — я прошел через комнату и открыл окно. Ковер чавкнул под ногами. — Запускали отопление, — объяснил он. — Были прорывы. — Я вижу, вы справились, — я кивнул на следы от сварки на стенах. — Конечно. Но круглосуточно оно работать не будет. Час утром и полтора — вечером. — Мм, — сказал я. — Ковровое покрытие нужно будет снять. — Ты думаешь? — я щелкнул выключателем. Свет, как ни странно, появился. — Нет, я имею в виду, везде. Если там не вода, то плесень или столько пыли, что от нее никогда не избавиться. — Спасибо за заботу, — я вышел из комнаты и пошел дальше по коридору, мимо ряда дверей, открытых в почти идентичные комнаты. В конце была душевая с рядом раковин по одной стороне и, наверное, пятнадцатью душами — по другой. — Без перегородок. Жизнь становится все лучше, — я одарил Бенуа ослепительной улыбкой. — Я сделаю вид, что услышал только сарказм, — сказал он. — Матрасы привезут сегодня. Если понадобится дополнительная мебель и посуда, можно будет съездить на склад. Но на особую роскошь не рассчитывайте. — За это я снимаю с вашего отеля одну звезду! — воскликнул я. — Теперь у вас минус три.       Проигнорировав меня, он продолжал: — Мы снесем несколько перегородок на втором этаже и сделаем помещение для занятий. Кухня и столовая — на первом. — Бассейн-то хоть с подогревом? — Я сейчас возьму ремень, и у тебя будет задница с подогревом. — Интересное предложение, но я, пожалуй, откажусь. — Ты уверен, что у нас есть хоть один общий ген? — К сожалению, да. Кстати! Что дашь за довольно свежие фото Камиль и Марселя? — Кого? — кажется, вначале он серьезно не понял, о ком я говорю, но уже через пару секунд осознание пришло, и он сказал только «О». — Они прямо здесь, — я достал телефон. — Не знаю, нужно ли мне это. Я большую часть жизни без них провел. — Ну, как хочешь. — Хорошо, давай, — он протянул руку. — Не так быстро, — я спрятал телефон за спину. — Я хочу комнату с душем. — Ладно. — Да ну? — На другом этаже есть комнаты с душем. — Жди, — я начал листать, бормоча достаточно громко: — Не то…это мне медаль вручают…упс, член…опять…хм, интересно…диплом…кто это?.. Это я в космосе…это я с президентом…не в том смысле…член, член, член…как это вообще?.. ладно, потом…а, вот, — я показал ему старое фото с Дня зачисления, где Дэйв обнимал уже обритого меня в белой рубашке, а родители стояли чуть в стороне почти не неловко улыбаясь. — Не пытайся меня шокировать. Я знаком с Ее святейшеством — после этого ничего в жизни не шокирует. — Я еще и не начинал. Насмотрелся? — Еще есть? — Пара штук. О, кстати! Сейчас я покажу тебе любимую фотку Камиль. Она там даже заморочилась сделать коллаж, — я зашел в отдельную папку и открыл фото разделенное пополам, правая половина заметно лучшего качества. На первый взгляд казалось, что кто-то просто скопировал и немного затонировал левое фото, но, присмотревшись, можно было найти отличия.       На обеих фото был ребенок в черном спортивном костюме, стоящий у бортика катка, улыбаясь и задрав ногу за спину, небрежно придерживая лезвие правой рукой. Только вот слева улыбка ребенка была восторженной, а пацан справа был скорее растерян. — Не особо помню этот день, но уверен, что это она мне сказала встать именно так.       Бенуа молчал и смотрел. И смотрел. И смотрел. Потом моргнул и сказал: — А я помню. Было 10 вечера, и меня не могли вытащить с тренировки. Я тогда первый раз идеально сделал связку два плюс полтора оборота, и мне казалось, что теперь я могу все. — Я тоже дошел до двух оборотов, но потом меня все достало. — Понятно. Камиль была в восторге? — Еще в каком! А уж когда я перешел в хоккей… Она утверждала, что это игра для идиотов, не учитывая, что мозгов там нужно хоть как больше, чем в фигурном катании. — Может, в детстве мы и были похожи, но сейчас, по-моему, ничего общего. — Я тоже так считаю, и поэтому испытываю некоторую неловкость, когда твоя бывшая заливает пол слюной, глядя на меня. — Не льсти себе… Какая именно бывшая? — Я зову ее Алекс, сокращенно от Александра. — Тем более не льсти себе. Забавно, в твоем возрасте я уже был отцом. — А кто сказал, что я не отец? — Что? — Что? — Наука так далеко шагнула? Кто из вас мать? — Придурок, — покачал я головой. — Моя коллега. — Да ты разносторонний человек! Или неразборчивый. — Первый вариант, — я не чувствовал особого желания объяснять характер моих отношений с Лидией. — Ты? — Забавно. Всю жизнь меня преследовали эти инсинуации, но никому и в голову не приходило спросить прямо. Нет, не проникся как-то. — Это у тебя просто мужика нормального не было. Но ты извращенец калибра покрупнее. Для тебя даже названия не придумали еще. Я этим займусь. Понтификофил? Монахосексуал?       На этом он метнул в меня планшет, и я почувствовал, как по щеке потекла кровь. — Ну вот, а я так любил это лицо… — я потер щеку, убедившись, что пальцы не достают до кости. — Не дергайся, я не буду тебя бить, ты же инвалид. — Как будто тебя это останавливает. — Эй! Я всего один раз вырубил тебя, и то я не знал про твое слабое здоровье. А потом я сдерживался, как бы мне ни хотелось врезать тебе. — Ты потрясающе благородный человек. — Что есть, то есть. Пластырь найдешь?

***

      Странное дело, мы с Бенуа больше всех друг друга раздражали, но и больше всего общались, особенно после того, как он взял меня к себе на работу. На тупую, грязную, физическую работу, но хоть что-то. Как-то плавно я начал более плотно общаться с Алекс и Евой.       О, Ева… Даже не знаю, с чего тут начать. Вы когда-нибудь чувствовали кровную связь с кем-то? Вот и я нет. До того, как ее увидел. Хотя, может, она просто очень хороший человек.       Нет, зачеркните! Никаких «может»! Ева — очень хороший человек, что абсолютно необъяснимо, при таких-то родителях… Она потрясающая, добрая и милая — то есть ни черта не годится на место Мамы. Немало помогает любить ее то, что мы говорим на одном языке. Вообще, почти вся их обширная семья знает французский, так что хоть здесь я смог выдохнуть, потому что во фритише я неуклонно прогрессирую (я все их ругательства за день выучил — каково?!), но все еще чувствую себя далеко не уверенно.       Кстати, по поводу их французского. Ева, например, определенно, билингв, но их произношение звучит самую малость странно: они иногда ставят ударение на те слова в предложении, которые я бы точно не выделял и делают ненужные паузы. Я уже молчу про идиомы и фразеологизмы. Нет, не могу молчать! Я просто не знаю, с чего они взяли, что некоторые речевые обороты существуют. Наверное, это прямой перевод с фритиша, но я иногда все еще прихожу в растерянность от некоторых опусов, вроде: «Если ты такой умный, почему твои туфли не красные?» или «Мои уши! Из-за тебя снова придется стоять в очереди на Высочайшую исповедь». Нет, это еще ничего! Тут можно догадаться, но вот другой пример: «Чего так мало? На карточке живого места не осталось?» Эту фразу говорит и молодежь, которая понятия не имеет о ее происхождении, и только старики пояснили, что это связано с очень старой системой распределения еды.       Так вот, Ева. Первое, что она сделала, когда мы познакомились, обняла меня и начала гладить по голове и говорить, как ей жаль, что я столько лет «терялся» из семьи. Я был так ошарашен, что не знал, рассмеяться или начать бесконтрольно рыдать от такого приема. Даже позже, когда ее начали вводить в курс моей ситуации, она не начала испытывать ко мне отвращение, а придумывала для меня всякие оправдания еще до того, как я сам успевал что-то объяснить. В общем, я люблю ее, как никогда не любил никого из своей семьи. Меня даже не смущает ее довольно спорный вкус. Она совсем не худая, что не мешает ей носить пуловеры в обтяжку с огромными яркими цветами, шорты, майки и прочие вещи, которые бы выглядели ужасно на ком угодно, но только не на ней. А еще, она плотник! Честное слово! И не какой-то убогий любитель, кое-как собирающий скворечники из готовых деталей, а абсолютно профессиональный опытный плотник! Ну, круто же!       Стоит ли говорить, что когда Алекс в очередной раз доводила Еву до истерики, мне хотелось отправить понтифика в ад каким-нибудь болезненным и неприятным способом. И, конечно, куча людей подумала на меня, когда экс-Мама исчезла. Бенуа так вообще приперся ко мне в выходной в семь утра. Я, правда, не спал, но не в этом дело! Что за предвзятое отношение? Он даже не поздоровался, а сразу рявкнул: — Что ты с ней сделал? — Да с кем, nazzo? — я сделал последнее отжимание и поднялся. — С Марго! — Ничего. А ты? — С чего ты вообще взял?.. — А с чего ты вообще ко МНЕ приперся, когда она…пропала, я полагаю? Это не твое дело. Пусть ее Служба Безопасности ищет. — Кое-что случилось, — он сел на кровать. — Фу! Ты точно говоришь про стариковский секс! — Какого черта?.. Ну ладно, да, но мне еще далеко до статуса старика. — Если бы не моя легендарная способность контролировать рвотный рефлекс… — Легендарная что?.. О, schwilze! — Но, чувак, серьезно? Стой! В большинстве случаев, я вполне могу понять, почему. Скажем, твоя жена — нет вопросов! Но Алекс? Если бы существовало такое понятие, как отрицательная сексуальность, ее бы использовали в качестве иллюстрации!       Он пнул меня по лодыжке, но меня такой ерундой было не остановить. — Это потому, что она все еще монашка, да, мистер клириколюб? — Она никакая не монашка. — О да? Она уволилась с поста понтифика, но из церкви ее пока никто не изгонял. — О! — Прозрение! Какой же ты придурок, невероятно! Я все расскажу твоей жене. — Только попробуй. — И что ты мне сделаешь? Может, пристрелишь во сне? — мой вопрос подозрительно походил на просьбу. Бенуа посмотрел на меня исподлобья и хмыкнул. — Не расскажешь. — Нет. Но из-за нее, а не из-за тебя. — Без разницы. — Хочешь услышать что-то невероятно тупое? — Нет. — Они все еще по-человечески не рассказали Ив про Ту сторону. Она предполагает, что мы пришли откуда-то с востока, но в общем-то даже не догадывается, что у нас были военные намерения. И у меня язык не поворачивается что-то сказать. Я не хочу, чтобы она была во всем этом… Но раз уж она там, не логичнее ли посвятить ее во все? — Не сейчас. У нас семейный обед в воскресенье, — Бенуа почесал переносицу. — Ты, вроде как, тоже приглашен. — Вот как? — я начал сосредоточенно смотреть в пол. — У меня работа. — Я знаю. После. — Посмотрим. — Я не буду тебя уговаривать. — Знаю.       Тут в двери постучали. — Что за выходной? — проворчал я. — Да?       И, кто бы мог подумать, зашел Зак. Ну, помните Зака? Ну, тот, который почему-то привлек мое внимание еще на первой базе?       Он вежливо кивнул Бенуа, сказав на фритише «Доброе утро», потом обратился ко мне: — Сэр? — Завулон? — Простите, меня зовут Зак. — А, точно! Что случилось? — У нас есть вопрос. — Спрашивай. — Публично? — Да. Он не понимает ни одного слова. — Тут несколько ребят…они хотели узнать, нет ли возможности вернуться домой? — Все зависит от того, хотят ли они жить. Если нет, то, конечно, хоть сейчас. — Я понял, сэр. — Ты среди них? — Нет. — Так почему не пришел тот, кому это реально нужно, и не забабахал впечатляющую презентацию? — Сэр, я не знаю… — Не «сэр» мне тут! В чем дело, Захария?       Он отвел глаза, и у меня закружилась голова. — Так, значит? Вы что, не пропускаете ни одного моего взгляда? — Это был не один взгляд, капитан…сэр…то есть… — F*cking hell! — Я не против…то есть, что такого? Но… — Убирайся, пожалуйста. — Простите. — Ты что, серьезно, ради такого случая оторвал рукава от футболки? Но при этом даже речь не подготовил? Как ты вообще себе эту ситуацию представлял? Вон! — Извините, — он сказал Бенуа «до свидания» и ушел. — Что это было? — спросил Бенуа. — Ничего, — Ладно. Так что, придешь? — Конечно, да. Не сидеть же все время здесь с кучей идиотов.