О дикий новый мир II / Победа Шрёдингера

      Как вы думаете, насколько интересно работать в разведке? Ну, на самом деле, смотря в какой. Тот недолгий период, когда я был в контрразведке, оказался вполне ничего, но когда я перешел в штаб, сначала в визуальный отдел, а потом — в отдел обобщенной разведывательной информации, это стало все больше напоминать любую другую офисную работу.       В чем заключались мои обязанности? Так как я пришел из визуалов, всем показалось логичным поставить меня на первый этап обработки спутниковых снимков. Это было невероятно тупое занятие, потому что нужно было просто размывать зоны, которые никому не полагалось видеть. Заметьте, без предварительного изучения (скорее всего, этим занимался отдельный департамент).       Список этих зон был коротким и очень редко обновлялся. Уже ко второй неделе я написал простейшую программу, которая делала все автоматически, и меня перевели в ИТ. Ну тот отдел, где по переписке выявляют потенциальных и действующих террористов. Нет, я не мог читать сообщения любого человека в мире. Я занимался базой ключевых слов и словосочетаний на своих трех языках. Наверное, это помогло предотвратить кучу терактов. Можете не благодарить.       В общем, я был в очень удачном месте для поиска нужной информации и нужного человека. Знаете, что интересно? Мне ни разу не попались снимки территории Того Мира. То есть, буквально, вот Атлантический океан, а за пару десятков миль до побережья Португалии начинается белая или серая полоса, которая кончается только где-то на 24 параллели, так что я мог взглянуть на Бангладеш, а иногда и на восточную часть Индии, но ни разу официально не видел обновлений по Афганистану или Ирану.

***

      Вербовка — это такая сложная вещь. Даже если она происходит санкционировано. А уж если это все совсем незаконно… Например, ты не можешь выбрать того, кто лучше всего соответствует требованиям, потому что обычно у этого человека оказываются невероятные моральные принципы или нездоровый патриотизм. А ведь надо еще выяснить эти потенциальные уязвимости или неуязвимости.       Так что я целый месяц потратил на как бы непринужденное общение с разными коллегами во время ланча. В начале пятой недели Дэйв стал намекать, что дело продвигается медленно. Я посоветовал ему не вмешиваться… ну ладно, я был не так вежлив. Если говорить правду, я рявкнул: «Go f*ck yourself, you smartass!». Он насмешливо посмотрел на меня и сказал: «Ты понимаешь, что тебе нужно лучше стараться, если ты хочешь оскорбить меня? Пока это звучит, как очень хорошая идея для приятного времяпрепровождения». Невозможный человек!       Вскоре я выделил для себя одну коллегу женского пола и осознал, что вся наша команда до этого представляла собой страшный сон феминисток с общим числом женщин в 0,0. Когда я спросил у Дэйва, с чем связан такой вселенский сексизм, он ответил, что мы просто очень любим женщин и беспокоимся о них, поэтому не хотим подвергать опасности. — А на самом деле? — не сдавался я. — Мы не сможем обеспечить защиту от сексуальных домогательств и отдельную казарму. — А если еще честнее? — Меня не устраивают их физические показатели. Вместо супертренированной женщины можно взять среднего мужчину с таким же результатом. — Почему у меня ощущение, что даже это неправда? — Ну ладно, хорошо! С ними слишком сложно! Им нужны реальные аргументы. Вся идея покажется им бессмысленной, никчемной или жестокой. Думаешь, почему я и полслова не говорю об этом Джес? Она сразу докопается до правды и заставит меня свернуть программу. — То есть из-за отсутствия сильных аргументов и убедительных причин для ввязывания в эту затею, мы берем только тех, кто ведется на то, что у нас есть? — А это не очевидно? — Почему-то нет. — Кроме того, нам не нужны люди умнее нас. — Ты хотел сказать, умнее тебя. — А, точно. Умнее тебя. Так что начни уже использовать свои мозги и добудь нам доступ к каналу.       Да, коллега, на которую я нацелился. Я, конечно, сильно опасался, что она окажется умнее меня. Она выглядела умной. Я имею в виду, она походила на тех людей, которые, если верить стереотипам, вынуждены быть умными, потому что… ну… Короче, потому что они страшные! Она была лет на 10 старше меня, с почти двухмерным телом и абсолютно незапоминающимся лицом, знаете, таким, из-за которого азиаты лишний раз убеждаются, что все белые идентичны? Плюс ко всему этому великолепию она была слегка асоциальна. Ну, чем не идеальный кандидат?       Однажды утром я принес ей кофе, чем весьма ее озадачил, но не обрадовал. — Я не пью кофе, — она повернулась обратно к компьютеру. — А что ты пьешь? — я как можно дружелюбнее улыбнулся. Она кивнула на свою бутылку с водой (конечно, многоразовую бутылку). — Отличный выбор, — одобрил я. — Увидимся за обедом? — Зачем? — она не возмущалась и не удивлялась. Просто выясняла цель. — Я относительно недавно в этом отделе, хотел получше узнать коллег. — Так что, моя очередь подошла? По какому принципу составляется очередность? — опять! Ноль сарказма, вопрос по существу. — Случайный порядок.       Она поморщилась, но кивнула. — Хорошо. Мы можем провести обед вместе.       Это было многообещающее начало!

***

      Ее звали Лидия. Это одно их тех имен, которому черта с два придумаешь уменьшительную форму. По крайней мере, в английском. Во французском у меня было два варианта, но я счел за лучшее их пока не использовать. У нас было много общего: мы закончили Пойнт, она тоже была в командировке в Колумбии (за 12 лет до меня, но, как выяснилось, за это время мало что изменилось), она была не в восторге от боевых выездов (хотя ей повезло больше, и она была всего в одном), и — сюрприз и скандал! — она не была помешана на своей работе! — Ты производишь впечатление трудоголика, — сказал я, не успев подумать. — Это распространенное заблуждение, — не моргнув глазом, ответила она.       Она объяснила, что излишняя зацикленность снижает эффективность. Особенно, в такой работе, как наша. Лидия была очень тактична, сказав «наша»: ее направление отличалось от моего примерно как подметание садовых дорожек отличается от ландшафтного дизайна. Я выяснил, что в свободное время она готовится к марафонам, читает и пишет картины. Кажется, я опять плохо замаскировал свое удивление, потому что она сказала: — Я осознаю, что творческие люди должны отвечать некоторым стереотипам внешности, но когда ты — часть армии, и постоянно находишься под жестким дресс-кодом, выбора особо нет. Но я к этому и не стремлюсь. К тому же, как бы странно это ни звучало, моя работа весьма творческая. Домой я ехал в глубокой задумчивости. Общаться с Лидией было не самым простым делом. Хотя бы потому, что она не задавала вопросов, так что все это выглядело, как смесь допроса и собеседования, где в конце я спросил, есть ли у нее, что спросить у меня, а она ответила: — Нет. Это же ты хотел меня лучше узнать, а не наоборот.       Ну, скажите, разве она не очаровательна? И при этом, я не мог дождаться нашего следующего разговора, потому что, общаясь с ней, приходилось прикладывать немало усилий, но при этом она была намного более честной и, как это не парадоксально, открытой, чем все те, кого я собеседовал до нее. Это вызывало невероятное возбуждение мозга. Состояние, из которого я не вышел даже за ужином с Дэйвом. Формально, я был там, но почти все мои системы были задействованы в планировании следующей встречи с Лидией.       В конце концов, Дэйв как следует пнул меня по лодыжке, чтобы я очнулся. — Кёрк, что происходит? Ты пытаешься доказать гипотезу Римана или влюбился? — Можно сказать, и то, и другое. — Весьма интересно. Поделишься подробностями? — Еще рано говорить, но, по-моему, мы отхватили джек-пот.       Я рассказал про Лидию, не скрывая своих восторгов. В конце Дэйв пожал мне руку и сказал: — Поздравляю. Если первой у вас родится девочка, назовите ее Гретхен. — О, заткнись! — я почему-то почувствовал, что краснею. — Я даже не думал… К тому же, она не такая. — Какая «не такая»? Она еще большая гомо, чем ты? Она не человек? Ты не в ее вкусе? — Да не знаю я! И почему мы вообще об этом говорим? — Потому что, во-первых, ты об этом думал, это настолько очевидно, что я даже на секунду напрягся, не начать ли мне беспокоиться; во-вторых, если бы ты не подумал, я бы сказал, что тебе следует это сделать. — Зачем? — В вашем отделе самая жесткая политика насчет отношений между коллегами. И если бы тебе удалось ее скомпрометировать, мы бы дожали ее шантажом. — Я не хочу ее компрометировать. — Как будто это главная причина… — Что ты имеешь в виду? — Чем ты собрался ее компрометировать? Комплиментами? Прочувствованными вздохами над ее прямолинейностью? — Это вызов? — Что? Не-е-ет! — протянул Дэйв, что доказало, что это был именно вызов. Я задумался еще сильнее. Настолько, что не смог спать. Часа в три ночи, когда я широко распахнутыми глазами рассматривал тени на потолке, Дэйв пихнул меня локтем и сказал: — Что-то цвета слоновой кости и из проката, Вашингтон, бежевый. — Я должен угадать, что здесь лишнее? Вашингтон. Остальные два — цвета. — Нет. Это ответы на твои вопросы, чтобы ты уже перестал ломать над ними голову. Это про ее свадебное платье, где вы будете жить, и какого цвета у вас будут занавески. Теперь ты перестанешь вздыхать и вертеться и уснешь? — Перестань надо мной насмехаться и сделай вид, что ревнуешь. — Как? У меня нет в этом совершенно никакого опыта. Ты бы хоть ее номер телефона добыл, чтобы я мог позвонить и устроить скандал. Хотя, подожди! Я могу дождаться, когда вы вместе выйдите с работы, схватить ее за волосы и завопить: «Ты что, решила увести моего мужика, bitch?!» — Типичный ты. — Угу, я же постоянно это делаю. Ладно, кого я обманываю? Я настолько неотразим, что мне даже сложно представить, кто может составить мне конкуренцию. — Никто из ныне живущих. — Вот именно. А ты слышал, что канадские ученые нашли лучший способ борьбы с бессонницей? Хочешь попробовать?       Если вы вдруг не знаете, это такой ораторский прием. Если вы собираетесь сказать что-то очевидное или глупое, или снизить градус серьезности, нужно начинать со слов «Канадские ученые доказали…». Например, если кто-то опоздал на встречу, он, скорее всего, услышит: «Канадские ученые недавно открыли, что если опоздать, то ты не придешь вовремя». Я уверен, что это какой-то вид национализма, но все еще не могу перестать это делать.       Хотите узнать что-то безумное? На следующее утро Лидия подошла к моему столу и поставила передо мной кофе. — Привет! Я считаю, что это вредная привычка, но если ты готов идти на этот риск, то вот черный кофе без сахара, — сказала она и пошла дальше, не дождавшись даже спасибо.       Мы снова обедали вместе. Я старался больше узнать о ее направлении. Но, чтобы не вызвать подозрений, спрашивал о другом. Например, можно ли как-то увидеть ее картины. — Нет. В них отсутствует художественная ценность, и я храню их дома. — Ты можешь сделать для меня фото? — Могу, но не уверена, что хочу. — Пожалуйста? Я не буду пытаться анализировать тебя через твое творчество. — Меня это не беспокоит. Я не верю в это.       Я так и не понял, да это или нет. Но, неожиданность №… не знаю, пусть будет 150, — на той же неделе она показала мне фото одной своей картины. Я не смог удержаться от смеха, разглядывая, скажем так, не очень хорошо нарисованный пруд, из которого навстречу низко нависшему облаку в виде рыбы выпрыгивала… рыба. — Я предупреждала — никакой ценности, — Лидия бросила телефон в ящик стола. — Нет, слушай, это здорово! — Я не верю в лесть. — Да нет! Это как слэшеры категории Б: они настолько плохи, что хороши! Это твой ироничный ответ современному искусству. — Как я уже отмечала, я не пыталась этим ничего сказать. — Детка, это круто! Искусство ради искусства.       Упс! Я только что назвал человека, который, скорее всего, не понимает шуток, «деткой»? Запахло неприятностями…       Но Лидия только покачала головой и сказала: — Дай мне работать. Увидимся за обедом.       Через неделю она согласилась пойти после работы в паб. Там, преодолев пару пива, я рассказал о своем происхождении. — Покажи свой номер. — Э.э… — я совершенно не понял, что она имеет в виду. Если бы это была не Лидия, я бы решил, что это какой-то непристойный намек. — Ну, номер? Всем клонам после рождения вшивали куда-то в руку титановую пластину с чипом и выступающим номером. Его можно прощупать сквозь кожу. — А, конечно, — я расстегнул манжет и закатал рукав на правой руке. — Она немного вросла в мышцу, щупай сильнее.       Через пару минут Лидия сказала: — Почему мне кажется, что там ничего нет? — Потому что там ничего нет. Нас отмечали не так. — О! — и — вот оно! — я первый раз увидел, как она смутилась. — Но если ты хочешь убедиться, что чипа нет и в другой руке или еще где-то, я в твоем распоряжении.       Кажется, ненадолго она всерьез об этом задумалась, но ответила: — Нет, спасибо.       Честно говоря, я вздохнул с облегчением, но решил не уходить далеко от личных тем. — А как у тебя? Татуировки?       Она заказала шот текилы, видимо, надеясь запить свое смущение, и ответила: — Конечно. Как у всех в Армии. Перед БКТ я набила на плече I Will Survive. Ты?       Я не стал рассказывать свои ассоциации с ее тату и покачал головой. — Ничего. — Как тебе это удалось? — Непросто. Но мой… хм… мой отец всегда был против, — ага, я чуть не проговорился про Дэйва. — Он тоже в Армии, и я не люблю спорить о таких незначительных вещах.       К концу вечера мы уже знали о куче неловких ситуаций, которые произошли с нами в «плебейский» год в академии. Я дал Лидии свой номер, и она сказала: — Знаешь, я могла и сама узнать. Я обладаю суперспособностью — могу узнать, что угодно. Шутка. — Доля шутки, — поправил я. — Я была обязана это сказать, чтобы ты не подумал, что я хвастаю, — в ходе беседы выяснилось, что чувство юмора у нее есть — специфическое, но хоть что-то. — Хотя шифрование сообщений и пароли на личных устройствах — это и правда, не более, чем формальность, — обронил я. — И не говори, — согласилась она. — Я в выходные буду готовиться к марафону. Не хочешь потренироваться? — Почему бы и нет? Но предупреждаю, дамочка, Вам придется сложно: я был в команде по триатлону. — Кёрк, мы не будем бежать на время! — она реально закатила глаза! — Просто 10-12 миль с утяжелителями. О, мое такси! — она посмотрела на сообщение. — Даже не думай провожать меня, — она спрыгнула со стула, качнулась, махнула мне и ушла.

***

      Раз в неделю мы стали ходить в паб, еще раз — на тренировку, каждый день обедали вместе. Я даже побывал у нее дома. После паба Дэйв заливал в меня литры воды и аспирин и усмехался: «Какая у тебя активная социальная жизнь в последнее время! Подожди, я сказал «социальная»? Я же имел в виду… Нет, именно социальная я и имел в виду».       Особенно он расслабился, когда я показал фото Лидии, которое я сделал после марафонной тренировки.       Несмотря на несомненную пользу для моего психического состояния, общение с Лидией давно было бы прекращено, если бы оно не начало приносить пользу для Проекта. А оно начало!       Она решила, что я не самый тупой человек, которого она встречала в жизни, и начала обучать меня практическим аспектам своей работы. Не в рабочее время. И не прося ничего взамен. Я приносил с собой еду. Однажды я остался у нее ночевать. Постелив мне на диване, она сказала: — Только, пожалуйста, Мэтью, без глупостей, а то я выставлю тебя на улицу и сообщу в отдел кадров. — Ну, хорошо, Лили, я обещаю не посягать на твою честь. Но можно вопрос? — Да. — Что со мной не так? Абсолютное большинство людей находят меня неотразимым. — Сомневаюсь. — Ты не могла бы оставить хоть что-то от моей самооценки? 15%? Я смогу просуществовать на этом. — Ты не урод. — Спасибо! Но, серьезно, ты не?.. — О, я слышала про армейские стереотипы. Распространено мнение, что 99% женщин здесь — гомосексуальны. — Но это не так? — Я думаю, процентов 60, не больше. Но не я. — И тем не менее… — У меня просто другие приоритеты в жизни. — Я понял.

***

      И я думал, что тему на этом придется закрыть навсегда, но через пару дней, когда Лидия на спор пыталась расшифровать мое сообщение за 300 секунд, она вдруг сказала: — Пока у тебя свободна пара минут, подумай над одним предложением, — она даже не отрывала взгляд от экрана. — Я решила родить ребенка. Будешь донором?       Легкое удивление? Да, на первой части новости, так как Лидия отлично скрывала даже само наличие материнского инстинкта. А уж когда она мне предложила принять участие в этом, с позволения сказать, проекте, звук удара моей челюсти об пол должен был разнестись по всему городу. — Готово. Изображение, текст и формула. Правильно? — Да, — прохрипел я. — Текст читаем? — Да, но тут ошибка. — Это специально. Чтобы сложнее было расшифровать. — Умно, — Лидия, наконец, повернулась ко мне. — Так что ты думаешь? — Но ты же говорила… — Мэтт, я не просто так употребила слово «донор», а не «отец». Мне нужен биологический материал. — Мой? — Не заставляй меня усомниться в твоей адекватности. Твой, конечно, я же с тобой разговариваю. — Почему я? — Справедливый вопрос. Ты неплохо выглядишь, меня устраивает твой характер, реакции, обучаемость. Ты прошел физ. тесты, и тебя регулярно обследуют. Дополнительно понадобится сдать всего один анализ, если ты согласишься открыть доступ к твоей мед. карте. Я сразу подпишу документы о тайне отцовства и отказе от финансовой поддержки. Нам даже не понадобится извещать отдел кадров, так что удастся избежать всех этих неудобств с переводом одного из нас в другой отдел. — Я, определенно, должен подумать. — Конечно. Но не больше года. Мне уже 35. — Я думал, ты младше… Лили, это комплимент. — Да? Окей. Начнем сегодня работу с выделением паттернов для поиска в зашифрованных массивах? — Ты не угодишь в тюрьму за раскрытие информации? — Нет. Мы работаем по одному направлению. И кроме того, ты представляешь, сколько стоит оборудование, чтобы сделать это все в домашних условиях? — Нет. Сколько? — Хорошая попытка, Кёрк. Для начала принеси мне стаканчик со своим генетическим материалом, а потом уже выясняй детали.       И вот что это было: шутка или реальное условие? Если брать в расчет обычную прямолинейность Лидии, следовало предположить второе. Но с другой стороны, это была новая тема… Нет, я определенно не мог разобраться с этим вопросом в одиночку.

***

      Почему-то начать этот разговор с Дэйвом было непросто. И я опять протянул до глубокой ночи, пока он не огрел меня подушкой и не проворчал: — Я сейчас запихну в тебя полбутылки снотворного, если ты не перестанешь дергаться. — Она хочет от меня ребенка, — наконец, выпалил я. — Почему я не удивлен? Наверное, потому, что я это предполагал? Хорошо, что мы заранее подумали об имени. Гретхен, помнишь? А если мальчик… Как насчет Морис? Или Алистер? — Денни, это ни черта не смешно! — Нет, это уморительно! Но нужно ее предупредить, что понадобится огромная удача, чтобы ребенок не унаследовал ее внешность. — Перестань, она совсем не страшная! — Как скажешь. Ну, и когда вы запланировали отдать материал на заморозку? — Почему ты сразу предполагаешь искусственный путь? — Даже не знаю! Давай-ка посмотрим… Как-то раз у меня отпал наконечник от шнурка. Я промучился с теми кроссовками не меньше получаса, и был весьма раздражен. Сам сможешь вывести отсюда мораль? — Чувак, не сравнивай свои шнурки с моими! И вообще, я просто еще не пробовал. — Что бы, интересно, это значило? Сколько вы с ней вместе времени провели? И сколько раз ты хотя бы теоретически это представлял? — Эм… сегодня? — И что произошло? — Отвали! Я просто не сосредоточился!       Дэйв внезапно укусил меня за ухо. Я чуть до потолка не подпрыгнул, а он только рассмеялся. — И как это тебе удалось так быстро сейчас сосредоточиться? — Денни! Это серьезный вопрос! Мы говорим о человеческой жизни! — Она будет продолжать делиться информацией, если ты не пожертвуешь ей часть себя? — В том-то и дело, что я не знаю! Вроде бы она четко дала понять, что я просто отвечаю ее критериям, как носитель генетического материала, и она не хочет меня видеть ни в какой другой функции, но некоторые ее комментарии… — Не усложняй ситуацию. Дай, что она просит, и постарайся побыстрее закончить с ней, пока на нее не обрушился токсикоз. — Черт, без отца остаться даже в 16 лет тяжело, а если жизнь с этого начинается… — …то Гретхен не узнает разницы. Сколько тебе еще времени с ней нужно? — Недели три. Но я же не могу потом сразу уволиться. А если у меня еще появятся вопросы? — Ты можешь потянуть с ответом. — Это неплохой вариант, но… — В чем «но», Мэтт? Разве что… — он схватил меня за подбородок и развернул к себе, — ты тоже хочешь ребенка.       И… я серьезно влип, потому что даже в темноте на таком расстоянии ничего не скрыть.       Но я попытался. — Нет. Вот еще, — и попытался вырваться. Но пальцы Дэвида держали так крепко, что я начал опасаться за судьбу своей подъязычной кости. — Черт, Мэтт! Мы же это обсуждали! — Это было сто лет назад, Дэвид. И я не уверен, что хочу этого сейчас, а не через 10 лет. И еще больше не уверен, что хочу видеть именно Лидию матерью. — Но это выглядит, как последний шанс, не так ли? Не исчезнуть бесследно, продолжение в детях, всё это дерьмо?! — он отпустил мой подбородок, чуть не свернув шею, и отвернулся. По нашим меркам это была жуткая сцена, приравнивающаяся к получасовому ору, битью посуды и вызову полиции соседями.       От ужаса я не мог пошевелиться. И это все была моя вина! Мы же, и правда, обговаривали этот аспект. — Извини, — сказал я в потолок. — Я буду тянуть время. Я бы все равно даже не увидел, как этот ребенок родится.       Дэйв повернул голову, просверлил меня взглядом и снова демонстративно отвернулся.       Но через полчаса (в течение которых, ясное дело, никто так и не уснул) он сказал: — Делай, что хочешь. Это твоя жизнь.       Это было плохо. Настолько, что даже сто моих «извини» не помогли бы.

***

      Утром (только формально это можно было назвать утром, на самом деле это все еще было бессонное вчера) кошмар продолжился. Я попытался обнять Дэйва, когда он доставал кофе с верхней полки и был беззащитен, и он процедил сквозь зубы: — Займись лучше делом.       Я счел за лучшее уйти на работу уже в шесть и провести время в спортзале, чтобы прийти в себя.       Когда Лидия, как обычно, принесла кофе, я спросил: — Лили, а мы можем перенести вечер похода в паб на сегодня? — Да, — сказала она, не задавая больше никаких вопросов.       Весь день я пытался как-то связаться с Дэйвом, но попадал прямиком на голосовую почту или автоматические ответные сообщения. Сначала это меня беспокоило, а потом взбесило. И, вроде бы, я уже знаю, что должен вдвойне контролировать себя в таком состоянии, но не делаю этого.       Так и тут, вместо того, чтобы просто ничего не делать, а лучше — еще и молчать, пока мы спускались с Лидией на лифте в подземный гараж после работы, я шагнул к ней и поцеловал. Она не вырубила меня на месте и даже не нажала тревожную кнопку, но и особого энтузиазма тоже не проявила, а если точнее — вообще не шелохнулась, причем, замерла она явно не от нахлынувших чувств, а как будто стараясь перетерпеть. Мы молчали, пока не сели в ее машину. — Ты понимаешь, что это домогательство? — Это было по-дружески. — Только потому, что я не поддалась, когда ты попытался засунуть мне в рот язык.       Наверное, мне следовало извиниться и/или пообещать, что это не повторится, но в этот момент я был слишком занят, планируя как раз-таки повторение и думал, что бы такое сделать, чтобы сильнее взбесить Дэйва. Не дождавшись от меня чего-то вразумительного, Лидия выехала из гаража. К счастью, она поехала в паб, а не сдавать меня в полицию. Когда мы припарковались, она повернулась ко мне и без тени улыбки сказала: — 70% изнасилований совершается друзьями, знакомыми или членами семьи. — Лили, серьезно? Ты так обо мне думаешь?! — У меня теперь есть основания. Когда на тебя ни с того ни с сего нападают… — Не драматизируй. Это не нападение. И давай не будем делать вид, что это совершенно неожиданно. Я провожу с тобой больше времени, чем с…с кем бы то ни было. — И у меня не было причин опасаться тебя до этого момента. — Черт! Ты ведешь себя так, будто я убить тебя пытался! — Пойдем-ка в людное место.       Она не шутила. Похоже, мой 5-секундный поцелуй произвел совсем не то впечатление, на которое я рассчитывал. Просто отлично! Теперь я наводил ужас на единственного человека, который был мне вроде как другом.       Но что является огромным достоинством Лидии — она не будет тебя мучить, ходя вокруг да около. Поэтому, как только мы нашли место и сели, она сказала: — Ты был неправ, запомни это и никогда не делай ничего подобного. Но дело не только в тебе. Я уже сказала, что не являюсь любителем женщин, но от мужчин я тоже не в восторге. — Могла бы намекнуть. — Не знала, что в этом есть необходимость. Мы с тобой как-то избегали тем, связанных с личной жизнью, но я должна тебе кое-что о себе рассказать, чтобы у тебя не было заблуждений. — Окей, — осторожно сказал я. Все это звучало настолько устрашающе, будто сейчас она признается, что прибыла с другой планеты, и их вид не вступает в физический контакт с людьми, потому что наши биологические жидкости убивают их на месте. Ну, я почти угадал. — У меня обычно нет проблем с мужчинами, потому что мы друг друга не интересуем, — вы бы слышали ее тон: это была простая констатация факта, никакой обиды, сожаления и прочего, что ожидаешь услышать. Мне захотелось с ней поспорить, сказать, что не такая уж она и непривлекательная… Но Лидия кивнула на бутылку, которую передо мной поставили и сказала: — Займи рот этим. Мне не нужна поддержка или одобрение, — я послушался, а она продолжала. — Но на первом выезде что-то пошло не так. Мы были в середине полугодовой командировки, когда в спортзале подошел один из сержантов, сказал что-то положительное про мою выносливость и хлопнул по заднице.       Второй раз за два дня моя челюсть вступила в жесткий контакт с полом. Я просто не мог представить человека, который решится сделать такое с Лидией. И я в шоке пробормотал: — Нет… — Да уж… — она отхлебнула пиво. — Я сломала ему три пальца, включая указательный, без которого особо не постреляешь. И знаешь, что самое странное в этой истории?       У меня в голове вертелось множество вариантов, но я только покачал головой. — На базе, кроме меня, было всего еще три женщины. И две из них сказали, что я не права. Но оказалось, что я не только права, но и должна была сразу доложить командованию. Промедление дорого мне стоило, — она первый раз замолчала в нерешительности. Меня переполняли жуткие предчувствия. Я хотел взять ее за руку, но уже понял, что это плохая идея, и сжал руки в кулаки. Лидия шумно выдохнула и сказала: — Я просто разозлила его, да еще и показала, что никуда не иду жаловаться, типа, сама со всем справлюсь… А он уже через два дня напал на меня в женском туалете.       Меня резко замутило. — Лили, но он же не… Нет ведь? — Да. Технически на это можно посмотреть по-разному, потому что он не использовал…то, что обычно используют в качестве орудия. Но да, еще как да. — Я хочу его убить, — и это была чистая правда. Первый раз в жизни у меня было дикое желание уничтожить человека каким-нибудь наиболее болезненным способом. — Не говори глупостей. Он за все ответил. Это было непросто, потому что для человека в ярости он довольно хорошо все продумал, даже сам способ — поэтому у меня не было прямых доказательств. И все, буквально все отговаривали меня от заявления. Но я пошла до конца, и его осудили по косвенным уликам. После чего вышвырнули из Армии, лишили наград и выплат и занесли в базу секс-преступников. Полагаю, жена от него тоже ушла. И он до сих пор за решеткой. — Тем лучше для него, — не смог сдержаться я. — И знаешь что, Мэтт? Все меня осуждали. Просто поразительно, что люди могут сказать. Начиная с того, что мне повезло, что на меня вообще кто-то внимание обратил, до того, что Джейсон меня игнорировал, и это я сама засунула в себя ручку от швабры и обвинила невинного человека, разрушив его карьеру и семью. — Да, совершенно определенно, люди — идиоты, а все мужики — козлы. — Но не ты? — Получается, и я тоже. — Ладно тебе. Думаю, это не тот случай, когда мы должны полагаться на силлогизмы, — Лидия даже улыбнулась. — Так я прощен? — Да. Но в следующий раз сначала спроси разрешения.       Она только что сказала «в следующий раз»? Увидев выражение моего лица, она уточнила: — Я не про себя говорю. Если только… — Что? — одновременно с настороженностью и надеждой спросил я. — Если твоим условием донорства не будет естественное зачатие. — Ты бы пошла на это?       Лидия почти незаметно поморщилась, но кивнула. — Если по-другому никак, то да. — Нет, тогда, конечно… — у меня зазвонил телефон. Я надеялся, что это Дэйв, но увидел номер Камиль. — Лили, прости, это мама, — я отошел в сторону туалета, показав знаками, что рассчитываю на повторение заказа. Кажется, Камиль даже не поздоровалась, а сразу сказала: — Бенуа, что за глупости? — В чем дело? — Я разговаривала с Дэвидом. — Что? Зачем? Когда? Что за черт? С каких это пор вы разговариваете, да еще и без меня? — Он зашел ко мне и… — Еще и зашел? Он у вас там? — Заткнись на секунду и послушай! — Камиль даже по своим меркам была очень раздражена. — Что там еще за женщина? Оставь ее в покое, ты ничего в них не понимаешь! Если у тебя проблемы, вернись к психологу, и не занимайся ерундой! Ты понял? — Я запутался. Когда ты полюбила Денни? — Сильно сказано, но его я хотя бы знаю. Не заставляй меня опять пересматривать всю картину мира, я только что привыкла к тому, что есть! — Дэйв сказал, что ему все равно, что я решу. — А что еще он мог тебе сказать? — Я так устал от того, что вы все давите на мое чувство долга… — Бенуа… — К Дэйву так ты привыкла, а к моему имени нет? Прости, мне пора. Я отключил звук телефона и вернулся к Лидии. — Лидия… — Мэтью? Сядь и успокойся, я не выйду за тебя. — Почему? — Только не говори… Ну, ладно. Я не хочу, и ты не хочешь. — Откуда ты знаешь, что я этого не хочу? — У тебя уже кто-то есть. — Не факт. — Серьезно? Вот уж не думала, что ты считаешь меня настолько глупой и невнимательной. — Что меня выдало? — Ничего…ничего очевидного. Просто у таких людей, как ты, всегда кто-то есть. — Окей, да. — И что он думает обо мне? — Лили! — я почему-то покраснел и закашлялся. — Опять спросишь, как узнала? Даже не знаю, с чего начать… Скажу просто, что даже с моим небогатым опытом это очевидно. — Не важно, что он думает, это наше с тобой дело. — Я не люблю полагаться на чувства, но сейчас я не могу отделаться от ощущения, что это прямая дорога к неприятностям. Если ты еще не понял, я не очень молода, и в моем возрасте успех зависит от множества факторов, в том числе, психологических. Я не хочу и не могу позволить себе волноваться за твое и свое благополучие. Забудь, что я предполагала, я куплю материал в банке. — Ты меня совсем не любишь. — При чем тут это? Мэтью, ты доводишь ситуацию до абсурда. Я попросила об услуге, а ты превратил это во вселенскую драму и вообразил неизвестно что. Ты понимаешь, что даже если это случится, мы не станем семьей, у тебя не будет никаких прав на этого ребенка, мы, возможно, даже не увидимся, потому что я планирую переезд. — Я тоже. — Это правда или ты разрабатываешь какой-то план, чтобы использовать меня, как суррогатную мать? — Правда. Мы уезжаем через 4 месяца. Я полагаю, навсегда. Ты будешь по мне скучать?       Лидия вздохнула как будто с облегчением. — Не знаю. Ты для начала должен уехать, я не могу предсказать свои чувства. — Ну так что, Лидия, сделаем ребенка? — Не так быстро. Отправь мне свою мед. карту, потом я начну готовиться. Сколько алкоголя ты обычно пьешь? — Только то, что ты видишь. — Окей. Куришь? — я помотал головой. — Совсем ничего? — За последний год — нет. — Ты работал с ядерным оружием? — А это не секретная информация? — Ладно. Все будет понятно по анализу. Перед которым тебе нужно 4 дня воздерживаться от секса. — Хм… Есть вероятность, что это будет невероятно просто организовать… А можно уже засчитать одни сутки? — Нет. Сначала брось пить.       Я воспринял ее слова буквально и попытался выплюнуть в бутылку то пиво, которое уже было у меня во рту. Уверен, выглядело это отвратительно, но Лидия ободряюще улыбнулась. — Спасибо, что помогаешь мне не привязываться к тебе сильнее. — Пожалуйста. Могу еще сказать что-нибудь тошнотворное. — Нет, пока справляюсь. Я дам тебе знать, где нужно будет сдавать анализы, — Лидия достала из сумки несколько пятерок и бросила на стол. — Я угощаю. Тебя подвезти? — А я не могу поехать к тебе? — Нет. Или тебя выгнали из дома? — Нет пока. Лили, вообще, ты должна знать, что все не так трагично. На самом деле, когда я рассказал Дэйву про твою идею, он был совсем не против. Он очень даже меня поддерживал до тех пор, пока я… — Мэтью? — настороженно спросила Лидия. — Что ты сделал? — Я нечаянно выдал, что, в некотором роде… запал на тебя. — О, господи! — Лидия начала ожесточенно тереть виски. Может, чтобы окончательно протрезветь или просто хотела запустить дополнительный генератор, который вырабатывает терпение. — Ты иногда такой идиот, что я удивляюсь, как ты еще функционируешь и не умер от голода, не найдя ложкой рот на собственном лице! — Ауч! Ты ранила меня в самое сердце. — Ох, прости! Но почему у меня такое ощущение, что ты «в некотором роде западаешь» на каждого человека, который теряет бдительность и неосторожно дает тебе такую возможность? Ты случайно не рассылаешь валентинки всем вежливым кассирам и учтивым таксистам? — Эй! Я не такой ветреный! Я шестой год с одним человеком! Ты хоть представляешь, насколько это непросто, когда ты три года находишься в учебном заведении в окружении сотен привлекательных мужчин, которым идет форма? — Ну так, немного могу представить. Постой-ка, почему три года? — Потому что я не во всем идиот. — Шестой год, значит? Впечатляюще. — На самом деле дольше, но там была проблема моего несовершеннолетнего возраста. — Потому что он старше?       Я кивнул. — Так вот почему я в твоем вкусе. — Ну уж, не настолько старше! То есть…я хотел сказать… Черт, Лили, ты понимаешь, о чем я? — Отлично понимаю. Это все значит, что если я зазеваюсь, мне потом не отделаться от тебя до конца жизни. — Знаешь, что поможет тебе от меня отделаться?       Она смотрела на меня и молчала, так как знала, что я все равно продолжу. — Если я перееду, тебе больше не придется иметь со мной дело. А чтобы я переехал, я должен найти другую работу. — Стой. Что ты имеешь в виду? У тебя отличные перспективы. Сколько ты знаешь капитанов твоего возраста? — Плевать. Меня тошнит от Армии. — В чем моя роль? — У меня есть кое-какие наметки, но для той работы требуются определенные навыки. Ты можешь меня научить. — Что именно?       Я незавуалираванно выдал список тем, без которых я не мог бы влезть в канал GRL, и Лидия помрачнела. — Пахнет трибуналом. И немного расстрелом. — Клянусь, что не буду использовать это против этой страны.       Я не обманывал, нет ведь? Что бы ни случилось, эта часть мира будет продолжать жить в неведении. — И то, как ты говоришь «эта страна», не добавляет мне спокойствия. И мне не нравится, что мы говорим об этом в общественном месте, — Лидия встала. — Я подвезу тебя до дома. Или ты не хочешь, чтобы я знала, где ты живешь? — Э…э… — Да ладно тебе. Обещаю не стоять под окнами и не писать признания на асфальте. — Хорошо.       Когда мы подъехали к дому, я сказал: — Может, ты останешься у меня? — Да что ты никак не успокоишься? Нет, я не согласна, чтобы меня использовали для экспериментов или мести, эта тема закрыта. И как бы мне не хотелось увидеть воочию человека, который выдерживает твою компанию долгие годы, я бы предпочла, чтобы это случилось при других обстоятельствах. — Поцелуй на прощание? — Убирайся из моей машины, — но сказала она это с улыбкой.       Через час от нее пришло сообщение: «Завтра первый настоящий урок. Предупреждаю, мы будем подходить к пределам твоего IQ». И в конце текста было нечто невероятное — подмигивающий смайлик!

***

      После этого мне стало проще дышать, потому что я не только гораздо ближе подобрался к выполнению задачи, но и принял для себя решение про эту «небольшую услугу» для Лидии. Я не собирался больше обсуждать это с Дэйвом и знал, что если я не упомяну это, он тоже промолчит, потому что иногда он такой, совсем, как обычные люди, которые предпочитают просто не знать.       Так что, когда Дэйв вернулся через пару дней, я сделал вид, что ничего не произошло, и просто спросил: — Как дела дома? — Камиль? — поинтересовался он источником информации. — Нет, я настолько продвинулся в овладении шпионскими навыками, что могу в любой момент определить твое местоположение.       Дэйв скептически приподнял бровь, и я сдался. — Да, твоя лучшая подруга Камиль. — Прекрати ревновать. Если хочешь, беседуй с мадам Дженкинс, сколько пожелаешь. — Точняк. — В том-то и дело. И кроме того, раз тут все затормозилось, мне нужно было обновить информацию. — У нас прорыв. — Да? — Определенно. Но нужно тысяч 60 на дополнительное оборудование. — Это уже мелочи.       Я сел напротив и сказал: — 116 дней.       Дэйв кивнул и спросил: — Так мы в порядке? — Глупо было бы выбрать этот момент, чтобы быть не в порядке. — Ты должен знать, что я злился на себя, а не на тебя. — Это очевидно. На пятый раз я научился отличать экзистенциальный кризис от тех случаев, когда ты просто ведешь себя, как последняя сука. Так что можешь не рассказывать, как на тебя давило чувство вины и ощущение, что ты не можешь дать мне все, что я заслуживаю. — Близко к тексту. — Так что лучше расскажи мне то, что я не знаю. — Они впервые отправили Туда нового человека отсюда. Не как в тот раз, а для внедрения. — Одного? — Насколько я понял, да. Ты, может быть, даже помнишь ее: дочь Макловски, она одно лето была вместе со мной инструктором в лагере. Мэри, такая длинная и странная. Я был уверен, что у нее не всё в порядке с головой. — Не-е, я не помню инструкторов женского пола. Какая у нее миссия? — Непонятно. Или они не внесли эту информацию, или она доступна только со станции руководителя ее миссии. — Как-то подозрительно, что она забрасывается туда незадолго до нас. — Я ставлю на совпадение. — А ты никогда не думал, что тебе нужно было просто продолжить работать с отцом, и на ее месте мог быть ты? — Во-первых, мы еще не знаем, что у нее за место, но я уже подозреваю, что мне бы оно не понравилось, а во-вторых, работать с Генералом? Нет, я найду занятие поприятнее, например, буду выдирать себе ногти раскаленными щипцами. — Невероятно драматично. — Ну, хорошо, знаешь, что произошло в этот раз? Когда они увидели, что я приехал один, в тот же вечер за ужином у нас сидели две смутно знакомые мне девушки из «хороших семей» с дипломами лучших университетов, идеальной внешностью и манерами. — Да уж, отвратительная компания! Они с Джессикой приехали? — Мы с тобой отличаемся одинаковым уровнем проницательности. До меня тоже не сразу дошло, что их привели для своднических целей. — Подожди-ка! То есть твоя семья предположила, что пока меня нет рядом, и ты не находишься под моим садомическим влиянием, можно быстренько сосватать тебя для улучшения породы? — Я не знаю, о чем они думали, это настолько абсурдно, что я даже не нашел в себе сил устроить скандал. — Да ладно! Даже немного? — Ну-у… я сделал вид, что мне пришло сообщение… — Ты достал телефон за столом? Во время ужина? И ты говоришь, что это не скандал? — О, да, я тот еще бунтарь! Я объявил, что мне весьма жаль прерывать вечер в такой прекрасной компании, но у меня образовалось неотложное дело, и я должен срочно уехать. И тут отец спросил, какое такое дело, и не может ли оно подождать один час… — Не-ет… — не ожидая ничего хорошего для Генерала, выдохнул я. — Мне не оставалось ничего другого, как сказать, что это срочное гейское дело, для разбирательства с которым я не могу оставить моего мужа — который мужчина — одного, поэтому возвращаюсь первым же рейсом в наше любовное — очень гейское — гнездышко, которое я всегда и при любом раскладе предпочту их дому. — Да ты, и правда, держал себя в руках! Ни одного непотребства! — Я же джентльмен! Но так как билет у меня был только на следующий день, я ночевал у Камиль. — Она-то не пыталась сделать что-нибудь идиотское? — Нет. Мы с ней отлично пообщались. На самом деле, благодаря ей я не свихнулся. И полагаю, это было прощание с моими родителями. — Жаль, что так. — Плевать. Очень надеюсь, что у тебя все получится, потому что этот источник информации я потерял.

***

— Было бы быстрее, если бы я видела, что ты делаешь, — сказала Лидия. — Если ты это увидишь, мне придется тебя пристрелить, — серьезно сказал я. — Так и знала, что это что-то незаконное, — как-то очень расслабленно сказала она. — Я все пытаюсь надеяться, что ты от этого не пострадаешь. — Есть шанс. Так как я знаю, как находить таких умельцев, как мы с тобой, я немного догадываюсь о том, что нужно сделать, чтобы нас не обнаружили. — Чуть-чуть успокаивает. — В любом случае, я решила, что если остатки моей фертильности сработают, я перееду в Коста-Рику. — Лили, что ты там будешь делать? — Куплю хижину рядом с заповедником и буду писать картины в технике примитивизма.       Я скептически посмотрел на нее, и она улыбнулась в ответ. — Нет, конечно. Но думаю, без работы не останусь. К тому же, там на удивление хорошая система здравоохранения. Для людей моего возраста это важно. — Мне кажется, или ты сегодня уже раз 10 что-то сказала про свой возраст?       Она вздохнула и почесала переносицу. — Я самую малость разочарована, потому что не забеременела с первого раза. — Лили, ты даже не сказала, что уже пыталась! — Зачем? Ты мне больше ничем не можешь помочь. Но если тебе интересно, в следующий раз я буду делать ЭКО. — Значит, ты не отчаялась? — Я решила отчаяться после 5-й попытки. — А у тебя есть деньги на столько попыток? — Ну, это будет в течение 3-х лет, так что…       И тут я совершил очередной неосмотрительный поступок. К тому моменту наша с Дэйвом квартира уже мало походила на человеческое жилье: с импровизированной серверной в бывшей кладовой и почти третьей частью превратившейся в склад, с абсолютным минимумом мебели (даже от кровати пришлось избавиться), она напоминала штаб-квартиру революционеров. Или террористов. В общем, я совершенно открыто подошел к кухонному шкафу и достал пару пачек денег. — 10000. Больше не могу. — Мэтью, я, определенно, не возьму это. — Не волнуйся, я знаю, как покрыть эту растрату. Я еще не продал машину и планирую залезть в пенсионный фонд. — Не в этом дело. Деньги — это улика. Как я объясню их происхождение? — Используй их, когда переедешь. К тому же, это наличные, с ними проще. — Я хочу знать, откуда они у тебя. — Не хочешь. — Черт тебя побери, Кёрк! Зачем я с тобой связалась?! — Не смогла устоять перед моим шармом, конечно. А теперь ты меня уже настолько любишь, что сопротивление бесполезно, и голос разума давно не может противостоять нахлынувшим чувствам. — Ты даже не представляешь, насколько ты не умеешь флиртовать, — вздохнула Лидия. — Или это проявляется только с женщинами? — Нет, со всеми, — с готовностью согласился я. — Я абсолютно беспомощен в этом. — Как тебе удалось заполучить?.. — она явно забыла имя. — Денни? О, я просто сказал, что люблю его, буду принадлежать ему до конца жизни и исполнять любые желания. — Эм… — Лидия несколько растерялась от такого признания. — И тебе удается сдерживать это обещание? — В пределах разумного. Дело в том, что когда ты это обещаешь, это совершенно искренне, но в реальности, ты не совсем понимаешь, что это значит. А если это еще и односторонний процесс, это все может весьма плохо закончиться. Но если все взаимно, то сдерживать обещание довольно легко… во все эти периоды между непониманием, ссорами, обидами и тем случаем, когда ты ломаешь руку об его лицо. — Мэтью! — да, похоже, я выудил из нее новую интонацию: ужас, смешанный с недоверием. — Было за что. Кроме того, пластическая хирургия и стоматология творят чудеса. Да не смотри ты на меня так: больше никому не удавалось и вряд ли удастся в будущем привести меня в такую ярость. И, Лили, убери деньги, это все очень подозрительно выглядит.       К моему облегчению, она не стала больше спорить, взяла мою материальную помощь и терпеливо стала ждать, когда я закончу подключение. В конце концов, я вошел, но канал молчал.       Конечно, я не ожидал, что это все работает, как круглосуточная радиостанция, но все-таки был немного разочарован. Оставалось настроить автоматическую запись на случай, если что-то проявится в наше отсутствие.       И тут случилось неизбежное: пришел Дэйв. Это странно, но я опасался его встречи с Лидией почти так же, как хотел, чтобы это все-таки произошло. Не хотел я их знакомства только по одной причине: я был уверен, что как только мы сможем обходиться без помощи Лидии, Дэйв предложит избавиться от нее, особенно, после того, как я выдал ей гораздо больше, чем было необходимо и желательно, да еще и привел ее в нашу штаб-квартиру. Хм, он мог предложить устранение и без личного знакомства… В общем, оставалось надеяться, что он прочитает ее мысли и поймет, что она — не угроза для нас, и оставит ее в живых.       Скромный размер нашего жилища позволял охватить взглядом от двери 95% площади, так что Дэйв сразу оценил обстановку и сказал: — Добрый вечер. Простите, что врываюсь без предупреждения. Может, мне пока уйти? — Можешь остаться, если найдешь, где сесть.       Это даже не было преувеличением: у нас остались всего два стула. — Спасибо, — Дэйв прошел и протянул Лидии руку. — Майор Дэвид Александр Дженкинс. Сомневался насчет полного имени, но, похоже, на этом этапе уже глупо скрывать такие мелочи. — Согласна. Майор Лидия Ковач, — она перехватила взгляд Дэйва на своем животе и сказала. — Нет еще.       Он кивнул и встал у меня за спиной, заглядывая в экран. — Как у вас тут дела?       Я почувствовал руку у себя на шее, большой палец нажал на почти уже завязавшиеся узлом мышцы, и я вспомнил, сколько времени просидел, почти не двигаясь. Но я могу функционировать почти в любой ситуации, поэтому мне удалось говорить, почти не издавая стонов удовольствия, от того, что мои плечи и шея снова оживают. — Мы почти закончили на сегодня. На следующий раз останется только зайти на все станции и скачать архивы. — Это было довольно странное дело, — сказала Лидия. — До меня не сразу дошло, почему мы не можем войти, а потом — почему возникают проблемы с дешифровкой. Все оказалось до смешного просто — тут используется чрезвычайно старая технология, которой от 30 до 40 лет, это как руны читать на Розеттском камне. — Мы когда скачали пробный файл, даже не сразу поняли, что это: аудио, текст или изображение — ни один из этих форматов давно не используется. — Но это не проблема для таких гениев, как вы? — Пришлось углубиться в историю, — улыбнулась Лидия. — Это было, как путешествие в средневековье, где одно изображение весило по паре мегабайт, а файлы могли повредиться при архивировании. — Вы бы для аутентичности и атмосферности нашли еще такие кубические мониторы с электронно-лучевыми трубками, — усмехнулся Дэйв и, к моему глубочайшему неудовольствию, отошел от меня к холодильнику, чтобы достать воду. — Это уже каменный век, — Лидия снова улыбнулась. Я был в небольшой растерянности: они спокойно разговаривали и постоянно улыбались друг другу. Я что, серьезно ожидал чего-то другого? Мы же взрослые цивилизованные люди, что мы, не сможем спокойно пообщаться 15 минут? — Так что, все-таки естественный или искусственный путь? — уже через пару минут спросил Дэйв, и я понял, нет, мы никакие не взрослые и не цивилизованные. — Денни! — взмолился я. — В любой другой компании это был бы неприличный вопрос, — сказал Дэйв. — Но мы здесь уже на стольких уровнях повязаны, что нет смысла сдерживаться. И разумом я понимаю, что вероятность того, что Кёрк это сделал, ничтожна мала, но это не значит, что он не мог попытаться. Так что, вам удалось насладиться мгновениями растерянности и неловкости, в то же время не лишенных взаимного любопытства и даже небольшой доли эстетического удовлетворения? — Это самое длинное сложноподчиненное предложение, которое я слышала за последний год, — констатировала Лидия. — Но мой ответ будет коротким — нет. — Это поразительно, — признал Дэйв. — Нет. В клинике это проходит спокойнее, гигиеничнее и эффективнее, — сказала Лидия. — Я понимаю, что была обязана ответить на этот вопрос, но мы бы не могли больше этого не касаться? — Аминь, — пробурчал я. — Я даже сосредоточиться не могу. — Я полагаю, мне уже можно уйти, — Лидия поднялась. — Вот мы и познакомились. — Великолепно. Мы даже можем обойтись без «Было приятно познакомиться», — усмехнулся Дэйв. — Вы не пробовали своей прямолинейностью чертить границы Техаса? — Как насчет того, чтобы не включать в предложение столько бесполезной информации? — Лидия надела пальто. — Я постараюсь, — сказал Дэйв, вместо того, чтобы всадить ей нож в шею. — Вас подвезти? — Нет необходимости.       Мы переместились к двери, где с гостями обычно завязывается долгий прощальный разговор. Но Лидия, конечно, себе такого не позволяла. Я едва успел прислониться к Дэйву, как она уже говорила «пока». Стойте! Какого черта мы так себя вели при Лидии? Ведь шел уже третий год договоренности о публичном непроявлении чувств, которому мы неукоснительно следовали.       И это было несложно, потому что мы и раньше были не из тех парочек, которые ходят за руку, бесконечно целуются на улице и завтракают, сидя друг у друга на коленях, а тут вообще ни о чем невозможно было догадаться. Если не знать, куда смотреть. И это не значит, что как только мы оказывались дома, так тут же ни секунды не могли держать руки при себе, наверстывая упущенное время… Ничего подобного. Даже дома мы обычно были так заняты, что ни сил, ни времени на серьезные заигрывания не оставалось. При этом секс почти всегда случался, если мы падали не дальше расстояния вытянутой руки (потому что это был единственный способ добиться на пару минут того состояния, когда в голове пусто — уснуть без этой спасительной пустоты уже давно не представлялось возможным), а вот с остальным… Я помню, как-то раз мы по-настоящему не целовались несколько недель! И я понял, что что-то не так только, когда это наконец-то произошло.       Но в последнее время я был более прилипчивым. Нет, я не висел постоянно у Денни на шее и не обслюнявливал его ежеминутно поцелуями, но мне все время его не хватало, меня ломало, если мы были врозь больше нескольких часов, и я не мог находиться рядом, не касаясь его.       Это были какие-то глупые вещи, которые больше ожидаешь от влюбленного школьника, а не от документально подтвержденного взрослого, буквально, раненого в боях и слегка циничного себя.       Но я, и правда, делал все это: прилипал ногой к его ноге под столом, клал голову ему на плечо, когда приходилось читать что-то с одного экрана, прижимался, пока мы ехали в лифте…       И в тот момент я прислонился к Дэйву, как будто и минуты не мог просто простоять! Потому что не мог! Потому что я буду продолжать настаивать, что вот так стоять или спать обнявшись — это самое удобное в мире, не важно, как быстро у меня затекает шея, отнимается рука или становится невыносимо жарко. И самое невероятное, что Дэйв тоже обнял меня. Знаете, это была одна из тех канонических картин: мы-совершенно-безопасные-моногамные-геи-трогательно-демонстрирующие-чувства-и-это-совсем-не-отвратительно-вы-же-видите-где-наши-руки, от которых всем немного не по себе, но они все равно улыбаются. Нам только сочетающихся свитеров не хватало. И контекста. Потому что Дэйв позволял себе такое только в трех ситуациях:       1) подействовать на нервы своей семье;       2) если кто-то ко мне подкатывал или ему казалось, что до этого недалеко;       3) если с нами не было никого, кроме Шварценбахера.       Ума не приложу, какая из ситуаций была тогда… Когда Лидия ушла, я решил уточнить: — Уж не думаешь ли ты?.. — Не знаю, что и думать. Это, официально, самая загадочная женщина, которую я встречал в жизни, особенно, если учесть, какое впечатление она произвела на тебя. — А на тебя? — Она, определенно, крута и нестандартна, мягко говоря. — Но она тебе нравится? — Почему это так важно? — Она права, ты не можешь просто ответить на вопрос! — Окей. Я ее обожаю. Но предпочел бы больше не встречаться. Этот ответ тебя устроит? — Вполне. Представляешь, уже завтра мы сможем получить доступ почти ко всем архивам GRL. — Мы не успеем даже поверхностно со всем ознакомиться, у меня есть идеи по некоторым периодам, которые нужно обязательно просмотреть, но сосредоточиться придется на текущей миссии Макловски и актуальном обмене сообщениями. — Тебе не кажется, что это немного похоже на сигнал от внеземной цивилизации? — Не слишком-то романтизируй ситуацию. Это не случайно найденное племя, это дело рук горстки странных и не очень хороших людей. А в остальном, они такие же, как мы — только бедные, откатившиеся к позднему средневековью и говорящие на придуманном языке… — Дэйв вдруг резко замолчал. — Что? Сообщения же будут от агентов, они не на местном наречии. — Мэтт, а на месте? Я совсем упустил этот момент! Я слишком долго был в ситуации, где, если ты знаешь английский и испанский, тебя поймут практически везде! — Успокойся, это, в любом случае, нечто, созданное на основе европейских языков. Имея в запасе три, мы не пропадем. — Это у тебя три. Мой третий — это португальский, это не сильно спасает ситуацию. — Но у тебя есть я, не так ли? — Точно. Но я все равно надеюсь найти в их архивах какой-нибудь разговорник. Или словарь. — А на месте наймем переводчика. — Да. Наймем. С полным соцпакетом.