Broken

pyrokinesis – нежное электричество

      Енджун не помнит, когда все между ними успело так сильно запутаться. Возникшее напряжение нарастало с той вечеринки, со временем превращаясь во что-то поистине стихийное и бесконтрольное. Главным двигателем их странных взаимоотношений всегда выступал Бомгю. Казалось, младший первым не выдерживал потрескивающее между ними электричество, причиной зарождения которого когда-то выступил он сам, и отдавался этой необузданной и порочной стихии, что каждый раз стремилась завладеть ими.       Поначалу это всегда происходило будто бы случайно: стечение ряда событий и обстоятельств, приводивших к одному и тому же исходу - секс. Страстный и безудержный. Как угодно. Где угодно. Стихийно. Никаких обязательств. "Друзья с привилегиями" – кажется, так тогда сказал Бомгю? Енджун не уверен.       Когда дело касалось младшего, он не был уверен абсолютно ни в чем.       Почему случайность стала закономерностью? Задайте Енджуну вопрос попроще, потому что ответить на этот у него определенно не получится: изначально Енджун сам не до конца отдавал себе отчета в происходящем между ними, но в одном был уверен наверняка – Бомгю стал для него чем-то сродни зависимости, отказаться от которой для него не представлялось возможным.       Точкой невозврата для самого себя Енджун считал тот вечер, когда он во второй раз поддался искушению со стороны Бомгю: провокации младшего сорвали Енджуну крышу, заставляя окончательно признать свое непреодолимое желание по отношению к нему. Он пустился во все тяжкие, когда разложил Бомгю прямо на том самом пушистом ковре на полу, начисто забыв о категориях морали, чести и достоинства, забыв о дружбе с Тэхеном и о том, что у него нет никаких прав на выгибающегося под ним парня. Енджун познавал его тело, пробуя его на вкус, впитывая в себя его запах. Целовал и прикусывал губы Бомгю, водил языком по солоноватой от пота коже, ласкал его член и обнаруживал чувствительные места под чужие громкие стоны и собственное сбившееся дыхание, эхом разносившиеся по комнате.       Для Енджуна в тот момент существовал лишь Бомгю - его личное грехопадение, свидетельницей которого в ту ночь стала лишь одинокая луна на темном, лишенном звезд небосводе: все звезды в ту ночь находились в глазах Бомгю, и Енджун их видел. Они таили в себе множество секретов и опасностей, влекли последовать за ними в неизвестность, не оставляя Енджуну выбора.       Тэхен отсутствовал почти неделю, решив, что этого времени окажется достаточно для того, чтобы Бомгю остыл. В своих рассуждениях Кан опирался на опыт, полученный им ранее. Однако ему было абсолютно невдомек, что эта неделя не только углубит ту трещинку, что оказалась проложена между ним и Бомгю после ссоры на вечеринке, но и станет плодородной почвой для дальнейшего взращивания химии, возникшей между Бомгю и Енджуном.       Проживание один на один с Бомгю прошло для старшего как миг, как наваждение - мир сузился до размеров их общей квартиры и двух человек, находившихся в ней. Казалось, у Енджуна сорвало все предохранители: страсть, желание, любопытство, азарт, ненасытность. Все эти чувства были сфокусированы на одном человеке, который, судя по всему, был совсем не против стать объектом вожделения, позволяя старшему делать все, что хочется, но при этом оставаясь тем, кто контролирует все происходящее.       Бомгю был абсолютно непредсказуемым в своем настроении в эту неделю: что ни день, то новая черта его характера. Енджун видел в нем страсть и пылкость, хрупкость и нежность, гиперактивность и шумность, задиристость и игривость. Но ни разу – холодность и надменность, что порой кардинальным образом меняли облик Бомгю, когда он был чем-то недоволен. Возможно, это было связано с тем, что желания Енджуна никоим образом не шли вразрез с интересами Бомгю - удовольствие младшего сливалось с его собственным, и казалось, он смог отпустить на время все свои заботы и тяготы. Енджун действительно постарался для этого. И для него эта неделя стала периодом чистой эйфории.       ***

Три дня дождя - Перезаряжай

      Они были обманчиво похожи на двух наконец дорвавшихся друг до друга возлюбленных, что были вынуждены долгое время держать свои чувства под замком за семью печатями. Однако, когда Тэхен появился на пороге квартиры с твердым намерением помириться с Бомгю и, к своему удивлению, не встретил сопротивления с его стороны, все вновь возвращается на круги своя, заставив Енджуна столкнуться с неутешительной реальностью, представшей его взору после того, как пелена наваждения наконец спала.       В их жизни абсолютно ничего не изменилось.              Бомгю все так же встречался с Тэхеном, и Енджуну казалось, что он сходит с ума, ведь ситуация повторялась: Бомгю вновь вел себя со старшим так, будто никакой недели наедине друг с другом и в помине не было. Не было также никакой рефлексии произошедшего, вопросов, скандалов, выяснения отношений или драм. Лишь взаимное замалчивание общей тайны и старательное выстраивание иллюзии нормальности.       Однако для Енджуна изменилось многое. Неделя с новыми открывшимися для него сторонами личности Бомгю взрастила в его душе побеги нового глубокого и пугающего чувства, посаженные на благоприятной почве физического влечения. С подобным Енджун раньше не сталкивался, но догадки насчет природы этого чувства имелись, и ему очень не хотелось оказаться правым. Потому что в таком случае ситуация складывалась для него максимально дерьмово: нельзя было забить и забыть, вернувшись к стандартному образу жизни. Не было никакой уверенности в том, что все не повторится вновь, замкнувшись в итоге в порочный круг без возможности разорвать его с минимальными потерями. Енджун не сможет отказаться от этого, несмотря на осознание всей ненормальности и неправильности происходящего.       Все этические категории, которые в обычной ситуации представляли для Енджуна первостепенную важность и выступали в качестве прочного фундамента для формирования его мировоззренческой картины, оказывались пустыми и бессмысленными, когда дело касалось Бомгю. И младший умело этим пользовался, давил на нужные точки, пускал в ход грязные приемы, говорил нужные слова из раза в раз до тех пор, пока в этом не отпала необходимость - все барьеры Енджуна были разрушены, разум взывал к совести и чувству вины лишь постфактум, а тело и душа стали всецело принадлежать Бомгю.       Это было похоже на очередную шутку судьбы: Енджун, который всегда был свободным от отношений и любовных привязанностей, сам не заметил, как оказался в прекрасной, но непредсказуемой клетке-ловушке своих стремительно разрастающихся в душе чувств, выбраться из которой он не мог, даже если бы хотел.       Со временем Енджун будто сам стал с нетерпением ожидать того момента, когда Бомгю вновь не выдержит. И Бомгю приходил. Раз за разом. Снова и снова. Позволял овладевать своим телом и любить себя, предаваясь страсти и похоти, но ничего не обещая взамен. Есть лишь умопомрачительный секс, при мысли о котором все внизу живота скручивается в сладко тянущий узел. И в этом для Енджуна состояла жестокая правда: большего от Бомгю ожидать бессмысленно, ведь приоритетом для него был и останется Тэхен.       Старший это прекрасно понимал, но продолжал идти на поводу собственных желаний, чувствуя себя при этом наглым вором: всегда нужно соблюдать осторожность в своих действиях, чтобы ненароком не оставить "улики" на чужом теле. Однако, глядя на россыпь засосов, поставленных Тэхеном, Енджун не мог не испытывать пожирающее его чувство ревности, которое он, будучи не в силах игнорировать, вкупе с другими негативными эмоциями сублимировал в необузданную страсть, трахая Бомгю до тех пор, пока у младшего не начинали подкашиваться коленки от напряжения и усталости.       Бомгю был похож на шкатулку Пандоры со сложным встроенным механизмом, которую Енджун однажды открыл по неосторожности и обнаружил в ней большое количество поломок. Старший пытался разгадать Бомгю шаг за шагом, внимательно и терпеливо изучая все детальки механизма его души, перебирая их бережно в надежде помочь наладить функционирование системы.  У Енджуна на это ушло немало времени, потому что понять Бомгю оказалось задачей не из легких. Енджун знал, что Бомгю влюблен в Тэхена, а Тэхен - без ума от Бомгю; Енджун видел это давно. Видел, как расцветает Бомгю под щенячьим взглядом Тэхена и с какой нежностью смотрит на него в ответ.       – Ты в последнее время стал чаще улыбаться этой своей особенной улыбкой, – сказал как-то Енджун Бомгю, лежа на кровати и бесцельно глядя в потолок. – Она такая глупая, но когда я не вижу ее на твоем лице, то начинаю по ней скучать.       – Может быть, – Енджун не смотрит на него в этот момент, но чувствует, как тот смущенно улыбается, пока говорит это. – Наверное, я счастлив.       – Я хочу в это верить.       Улыбка сходит с лица Бомгю, сменяясь непонимающим выражением, когда старший поворачивается к нему.       – Что ты имеешь в виду, Ён?       – Просто будь осторожен, ладно?       – Я всегда осторожен, – сузив глаза, отвечает Бомгю. – Нам не о чем волноваться. Разве есть какие-то проблемы?       Взгляд Енджуна опускается на руки младшего, нервно ковыряющие заусенцы на пальцах, и задерживается там на мгновение. Заметив это, Бомгю прекращает свое занятие и плотнее кутается в одеяло. Снова замерз.       – Просто, – глубоко вздохнув, начинает Енджун, – как бы это противоречиво ни звучало, я не хочу, чтобы ты добивался поставленной цели в ущерб самому себе. Ты – это ты, Бомгю. Прими себя, иначе в итоге это отразится на всех нас.       Бомгю ничего не отвечает.         ***       Я бы мог завязать, но без этого жизнь - одиночная камера       Притворись, что тебе наплевать, что не видишь ожоги и ссадины       Я сгорю, улыбаясь во все тридцать два, не пытайся спасать меня

Own Maslou&pyrokinesis – Оберег

      Тэхен казался Бомгю идеальным вариантом для того, чтобы попробовать начать все с чистого листа, наконец оставив далеко позади всех призраков прошлого, столько лет следовавших за ним по пятам. Енджун долгое время пристально наблюдал за тем, как отчаянно Бомгю стремится убежать от своих демонов, воссоздать себя заново, отринув большую часть своей личности, которую он так сильно ненавидел. Ломая и отстраивая заново, подгоняя себя под идеалы другого человека.       Бомгю прикладывал для этого все усилия, но, сколько ни пытайся, от себя не убежишь. Для Енджуна со временем становилась все более очевидной вероятность провала данной затеи: что-то продолжало не складываться, потому что все старательно скрываемые Бомгю изъяны и несовершенства рано или поздно вновь начинали вылезать наружу, заявляя о себе и сводя их обладателя с ума. Обнажить их перед Тэхеном представлялось для Бомгю чем-то категорически недопустимым, поэтому в кризисные периоды своей идентичности, Бомгю неосознанно продолжал возвращаться к Енджуну, находя в его объятиях свой личный островок безопасности, понимания и принятия, в котором так нуждался.  Без необходимости оправдываться, казаться кем-то другим.       Старший неизменно был рядом, долгое время успешно пряча все свои душевные терзания глубоко внутри, не меняясь в лице при виде того, как Тэхен собственнически обнимает и целует Бомгю на его глазах, абсолютно не стесняясь проявлять свои чувства открыто. Енджун держался за счет тех самых побегов, выросших до масштабов беззаветной любви и проросших в нем настолько глубоко, что каждый раз находились силы терпеть и внешне выглядеть молодцом, в то время как в его душе все медленно, но верно летело в тартарары.       Этот «треугольник» жутко изматывал Енджуна, однако любовь и желание быть рядом всегда побеждали, стоило потерянному и хрупкому Бомгю вновь появиться на пороге его комнаты. Сложившаяся часть элементов головоломки под названием Чхве Бомгю, намертво склеенных между собой чувствами Енджуна, лишала его последней возможности спастись: если ему необходимо быть рядом для того, чтобы помочь младшему справиться с демонами и не сойти с ума, значит, Енджун сделает это в ущерб себе.       До тех пор, пока остаются силы, он был уверен, что выдержит это. Сам Енджун ничего не мог сделать с этой ситуацией, ведь все целиком и полностью зависело от Бомгю. Старший был готов подарить ему все, что тот пожелает, посвятить ему свою жизнь, ни разу об этом не пожалев, но Енджуну никогда не дотянуть до уровня Кан Тэхена в глазах Бомгю. И при одной только мысли об этом его разум все чаще оказывался поглощен чувствами бессилия и безысходности, ведь неумолимо приближающийся исход окажется не в пользу Енджуна; периодически захлестывающие злость, отчаяние и обида, стихая, больше никуда не девались, наоборот со временем все сильнее разрастаясь в его душе ядовитым плющом.       - Я вновь чувствую себя продажным, - как-то неожиданно признался ему Бомгю. Обычно он не признавал вслух свои ошибки и тревоги, не говоря уж о масштабах существовавшей в их команде проблемы, все сильнее грозившей перерасти в катастрофу. – Я столько сил потратил на попытки стать лучше, чем был когда-то, однако в итоге лишь продолжаю бить собственные антирекорды, мечась из крайности в крайность, будто сам не зная, чего хочу, хотя еще не так давно я был уверен в обратном.       - Хочешь, чтобы кто-то из нас облегчил тебе выбор? Я все правильно понимаю? – сглотнув, дрогнувшим голосом спросил Енджун.       Удивлен ли он был? Слабо сказано. Енджуну казалось, что в душе Бомгю нет никаких сомнений по поводу того, что он делает, настолько уверенно младший себя подавал, но только что услышанное повергает в шок.       Бомгю, как всегда, ему не отвечает, поджимая губы.       - Ты издеваешься, Бомгю? – издает нервный смешок старший, прерывая повисшее в комнате напряженное молчание. – Я буду гореть в аду за то, что столько времени иду у тебя на поводу и обманываю друга, глядя ему прямо в глаза, а ты не можешь понять, что тебе нужно? И что, мы так и умрем, не разобравшись? Это не продлится вечно, ты же это понимаешь.       Разумеется, Бомгю понимает, и его слова лишь подтверждают мнение Енджуна. Когда-нибудь этому настанет конец. Енджуну становится невыносимо плохо, когда Бомгю тянется к нему, привычно прячась в объятиях старшего.       - Я ведь люблю тебя, Гю, - обреченно шепчет ему Енджун, нисколько не расслабляясь в чужих объятиях и тяжело выдыхая. Он впервые говорит об этом вслух и чувствует, как к нему прижимаются крепче, однако легче от этого не становится. – Но я не железный - у меня тоже есть свой предел неуязвимости, и твои игры с каждым разом ранят меня все сильнее. Что ты прикажешь мне с этим делать?       Бомгю целует его, не давая Енджуну продолжить, но позволяя почувствовать что-то кроме боли за последнее время. Бомгю пытается исправить ситуацию. Наклеить пластыри на собственноручно нанесенные им раны на сердце Енджуна. Извиниться так, как умеет это делать лучше всего. Избавить старшего на время от ненужных размышлений. Самому сбежать от необходимости что-то объяснять.       И Енджун прекрасно понимает, что пытается сделать Бомгю, но не сопротивляется. Он чертовски соскучился по нему за эти пару месяцев разлуки, несмотря на то, что видел младшего почти каждый день. Достаточно было протянуть руку, чтобы коснуться его кожи, но в то же время Бомгю был так далеко от него. А потому сейчас Енджун позволяет младшему снять с себя лишнюю одежду и полностью переключить свое внимание на более приятные вещи.       Круг замкнулся.