«change my way»

У кого большая любовь, у того большое испытание. — Джалаладдин Руми.

Всю жизнь, кажется, Хюмашах сталкивалась с разными проблемами, печалями, болью. Ведь если Аллах любит человека, то Он испытывает его. Султанша действительно повидала многое за свою не столь длинную жизнь, встречаясь лицом к лицу с грехом, смертью, любовью и благословением. Каждый раз она крепла под натиском эмоций, обуревавших сердце; долго, но крепла. Но вместе с тем каждый раз в ней обрывалось что-то: порой нечто отжившее себя, порой нечто бесценное и незаменимое. Султанша сидела на краю кровати, держа в руках расписной платок, который был местами мокрый от горьких слёз и местами тёмный от растекшейся подводки с чарующих глаз Госпожи. Однако эмоция на её лице была крайне холодна и безжизненна, даже яркие природные краски с лица султанши поблекли, сделав её похожей на статую. Внешний вид полностью описывал происходившее внутри Хюмашах — всё замерло. Бюльбюлю было невыносимо видеть свою вечно сияющую Госпожу в таком обличии; он успел не один раз проклянуть Шайтана, что потянул его за язык, когда он рассказал о последних новостях Султанше. Евнух присел на колени рядом с Хюмашах и всмотрелся в её лицо. — Наша дорогая Госпожа, Вы для нас последний луч света в этом мире. Не лишайте нас, простых рабов, вашего сияния, - тихо проговорил тот, смотря в её глаза. — Как могло такое произойти, Бюльбюль? - Хюмашах взглянула на слугу, слегка нахмурив брови. — Султан Мустафа одобрил развод, точно также одобрив и этот брак, Госпожа моя, - евнух отвёл взгляд в сторону, он был не в силах смотреть на боль, что читалась в лице Султанши. — Халиме… - проворчав сказала та, закатывая глаза. Хюмашах совсем и напрочь забыла про существование своего прошения о разводе. Только сейчас она осознала, насколько далеко всё зашло. Только сейчас она поняла, что Зульфикар ей более никем не приходится, и что их пути официально разошлись. Госпожа злилась; под разгорячённые мысли попал сам Зульфикар, из ниоткуда появившаяся вдруг в столице Михримах, коварная Халиме, которая считала своим долгом испортить жизнь каждому. Но в особенности Хюмашах злилась на себя, за то, что не смогла остановить это развитие событий. Но всё это было иррационально, все её чувства находились под властью огромного горя. Не успев ухватиться за тонкую нить любви, которая ускользала у неё на глазах, она увидела, как сгорало это чувство на костре печали и обиды. — Я хочу выйти в сад, - уставшим голосом произнесла Хюмашах, которая потирала рукой лицо, дабы прийти в себя. В ответ на эту просьбу, Бюльбюль мигом подскочил, доставая плащ Султанши и аккуратно преподнося ей этот предмет одежды. Та неспешно поднялась и завязала тёплую накидку, после чего направилась к выходу из покоев. Однако в коридорах опустевшего для неё дворца она встретила человека, которого не столько не ожидала здесь увидеть, сколько просто не имела никакого желания узреть. Михримах как всегда сияла изнутри, пока её яркие голубые глаза были широко распахнуты, исследуя мир вокруг. Однако при виде сестры в мрачном настроении она слегка смутилась. — Зачем ты пришла? - твёрдо высказала Хюмашах, остановившись напротив неё. — Мне нужно с тобой поговорить, - робко сказала младшая, рассматривая лицо Султанши, что полностью отражало её настроение. — Я не думаю, что мы найдём тему для разговора, - отрезала та, следуя дальше по коридору. — Я не просила этой свадьбы! - вдруг резко выдала Михримах, смотря вслед Госпоже, после чего та остановилась и обернулась, прожигая взглядом младшую. Хюмашах пригласила жестом головы Султаншу выйти с собой в сад, после того как увидела смущённые семейной сценой лица слуг, что замерли как камни. — Сестра, если ты обижена на меня из-за этого брака, то поверь мне, я сама не ожидала, что в качестве подходящей для меня партии выберут Зульфикара Пашу, - говорила слегка взволнованно Михримах, на что Хюмашах никак не реагировала. Она прекрасно понимала, кто объявил янычара идеальной партией для молодой Султанши. — Но я очень нуждаюсь в мужской фигуре рядом с собой, мне нужна его поддержка, чтобы вновь ощутить баланс в жизни. — И именно поэтому ты решила найти поддержку в моем бывшем муже? - съязвила Госпожа. — Неужели так мало во всей империи достойных мужчин? — Не ты ли мне говорила о желании развестись, Хюмашах? Неужели Паша не может вновь обзавестись семьей и найти счастье с другой, если не нашёл его с тобой? - Михримах остановилась и вопросительно взглянула на сестру, отчего у той загорелись глаза, а на лице отчетливо отображался гнев. — Как ты смеешь так говорить со мной, зная о моей боли? - высказала Султанша с широко открытыми глазами и оскалом на лице. — Прости, сестра, я не хочу более вмешиваться как-либо в твою жизнь. Но со своей стороны также не хочу, чтобы ты вмешивалась в мою, - лицо Михримах переняло эмоцию сестры, она нахмурила густые брови, после чего развернулась и оставила Хюмашах одну, пока та, до сих пор недоумевая от всего случившегося, стояла на месте и смотрела на удаляющуюся Султаншу с примесью разных и отнюдь не положительных эмоций в душе.

***

Прошёл долгий месяц с момента, когда Зульфикар узнал о своём браке. Стало ли ему легче от осознания, что он будет делить ложе с другой женщиной, с которой можно было начать всё сначала и построить свой тихий мир? На этот вопрос он сам не желал отвечать. По началу янычар действительно хоть немного был рад тому, что у него вновь будет семья, что у него будет место, где его всегда будут ждать. Однако с каждым днём он всё больше боялся, что это могло оказаться лишь иллюзией в его голове. Он всё ещё иногда писал Хюмашах, о происходящем в его жизни, о его мыслях, чувствах, потому что не хотел её забыть; он боялся, что в один день не вспомнит её голоса, её лица, её запаха. На свои письма он не получал ответа, но он знал и чувствовал, что она читала каждую написанную им строку, в которую вкладывал неиссякаемые запасы любви. Зульфикар не хотел отпускать прошлое, но вместе с тем он хотел попробовать начать строить будущее. Может, там его ждало нечто, о чём он и не мог мечтать? В полном своём составе в лице Али, Зульфикара, Бекира и Али мужчины собрались во дворце Чичек. В последнее время Зульфикар редко виделся с друзьями, ведь, несмотря на заключение в четырёх стенах, огромная часть государственно важной работы всё ещё оставалась на нём. Паша совсем не наслаждался этой работой, ведь от Султана Мустафы ему присылали либо черновые варианты документов, либо и вовсе нечто, похожее на записки. Зульфикару приходилось переписывать и редактировать сие множество бумаг, состоящих из различных удостоверений, разрешений, указаний. Вся эта бюрократия проходила именно через него и занимала немалое количество времени. Но Зульфикар целенаправленно не отказывался от этой работы, то ли из-за огромного чувства ответственности, то ли из-за осознания, что если это не сделает он, то не сделает никто. Мужчины, расположившись в одной из крупных пустовавших комнат, стояли подле длинного дубового стола, на котором лежало несчётное количество сверкающих украшений из разных металлов и камней с рынка Стамбула и всей империи, что привезли янычары Зульфикару, дабы тот выбрал свадебный подарок для Михримах. — Зульфикар, ты, должно быть, поистине счастливый раб Аллаха, раз уже второй раз твоей женой становится Султанша, - отметил Аслан, отчего Паша не смог сдержать смеха, который подхватили остальные. Женитьба на представителе династии имела гораздо больше проблем, чем явных плюсов, особенно это касалось немалых денежных затрат, однако янычар никогда не винил в этом Хюмашах или Михримах, ведь они не выбирали этот статус. — Я совершенно не представляю, что выбрать, глаза разбегаются, - честно признался Зульфикар, проводя пальцами по дорогим украшениям. Для всех четверых это обилие аксессуаров выглядело совершенно одинаково. — Мне однажды жена очень тонко намекнула: «чтобы подобрать женщине достойный ювелирный подарок, надо ориентироваться на цвет её глаз», - поведал Бекир. — И, знаете, я ведь совсем не прогадал тогда с подарком, - похвастался воин, на что другие поддержали его легким смешком. — Тогда нам стоит поискать здесь что-нибудь небесного цвета, - отметил Зульфикар, разглядывая цветные камни. Мужчины совместно принялись за поиск и откладывали в сторону то, что, как им казалось, подходило под обозначенные цветовые параметры. Увидев золотое колье, украшенное изумрудами, Зульфикар изобразил лёгкую улыбку, ведь прекрасно знал, кому могло подойти столь искусное изделие; именно черты Хюмашах прекрасно читались в этих материалах — золотые волосы и изумрудные глаза. Он отодвинул этот аксессуар, но все равно иногда поглядывал на него, представляя его блеск на шее Госпожи. Зульфикар направился к тому месту, где располагались подходящие варианты для Михримах, которые отбирали все присутствующие. Дело оставалось за малым — выбрать из пары вариантов наиболее подходящее. Янычар кружился вокруг драгоценных ожерелий, пытаясь представить их на шее Михримах Султан, и остановился на одном. Это было изделие из мелких алмазов и ярко-голубого аквамарина, который цветом был точь-в-точь как чистые и вечно сияющие глаза Госпожи. Колье было на тонкой серебряной цепочке, на которой сначала шла дорожка из маленьких камней, а потом из одного более крупного, что был особенно изыскано выделен ажурными узорами. Когда Зульфикар указал братьям на выбранный им подарок, те удовлетворённо покачали головой, соглашаясь с его выбором. — Али, у меня есть к тебе просьба, - шепнул на ухо тому Зульфикар, пока остальные янычары уносили оставшиеся украшения. — Передай Хюмашах Султан это ожерелье от моего имени, - тот указал на сверкающий вдали аксессуар, свет от которого отражали изумрудные камни на нём. — Ты точно обезумел здесь, сидя в четырёх стенах, - Али взглянул на того с самым нескрываемым удивлением. — Это будет моё последнее письмо и подарок, которого она едва ли достойна. Я прошу тебя, - произнёс тот со всей серьёзностью и достал свернутую желтоватую бумагу из-за пазухи и выдал её другу. Али нехотя взял письмо, тем самым согласившись выполнить просьбу брата, и глубоко вздохнул.

***

— По воле Всемогущего Аллаха, по завету избранного Пророка, по решению улемов, в присутствии свидетелей… Как её представитель, принимаешь ли ты в мужья Зульфикара, сына Абдуллы, давшего калым тридцать тысяч акче? — Принимаю. — Принимаешь? — Принимаю. — Принимаешь? — Принимаю. — Как представитель Зульфикара Паши, принимаешь ли ты в жёны Михримах Султан, дочь Султана Мурада? — Принимаю. — Принимаешь? — Принимаю. — Принимаешь? — Принимаю. — А вы, в качестве свидетелей, подтверждаете? — Подтверждаем. — Подтверждаете? — Подтверждаем. — Подтверждаете? — Подтверждаем. — Я в присутствии всех свидетелей объявляю этот брак совершённым. Мой Аллах, сделай этот брак счастливым и благословенным. Укрепи, мой Аллах, этот брак также, как Ты укрепил брак между Адамом и Евой, между Пророком Мухаммадом и Хадиджой, мир им и благословение Аллаха, между Али и Фатимой, да будет доволен ими Аллах. Господи, ниспошли на нас свою благость в этом мире и мире загробном, и спаси нас от мучений. Соблюдение всех свадебных обычаев было крайне утомительным делом для обоих супругов, поэтому они оба не могли дождаться окончания этого длительного дня и стихания всевозможных шумов, музыки и песен; особенно этого ждала Михримах, которая выходила замуж будто в первый раз, имея такое же сладкое предвкушение будущей жизни. Для Зульфикара этот день прошёл в раздумьях и лёгкой тревоге перед брачной ночью: он всё ещё не мог представить рядом с собой другую женщину. Ему казалось, что это один большой сон, который скоро закончится. Зульфикар находился в своих покоях, которые теперь, начиная с этой ночи, он должен был делить со своей женой. Он смотрел в окно, сложив руки за спину. Смотря на огромный лунный диск и еле заметный бесконечный звёздный ковёр на небе, он думал лишь о том, что боится сделать Михримах несчастной; ему не хотелось испортить её жизнь так же, как он сделал это с жизнью Хюмашах, это был его главный страх, который он скрывал глубоко внутри себя. Именно в этот момент Зульфикар поклялся перед Аллахом, что ценой собственной жизни будет защищать Михримах от всех бед, даже если они будут исходить от него самого; все тысячи звёзд были тому свидетелями. Как только двери резко отворились с характерным скрипом, янычар дёрнулся и обернулся. Перед ним предстала Султанша, облачённая в ярко-красный свадебный наряд. Она медленно проследовала на середину покоев, после чего замерла и, как ей казалось, почти не дышала, отдаваясь волнению. Зульфикар почувствовал лёгкий разряд, прошедший по всему телу, и шагнул ей навстречу. Сблизившись до минимального расстояния, он поднял переливающуюся от света свечей фату, и в его голову ударили воспоминания. Воспоминания его первой брачной ночи с Хюмашах. Он вновь узрел в Михримах те черты, что осели в памяти как самая сильная молитва. Зульфикар взглянул в сверкающие глаза Султанши, что были подобны глубокому океану, очищающим его душу и мысли — он забыл всё. Казалось, что смотря в самую глубь её взора он увидел там то, что так долго искал — умиротворение и покой. Для него это была очень интимная и предопределяющая сцена, которую он вынужден был нарушить, дабы преподнести тот подарок, что он выбирал несколько дней назад. Проведя Госпожу к зеркалу, он аккуратно отодвинул её вьющиеся волосы и фату, которые она придерживала руками. Только расправившись с застежкой на аксессуаре, он смог узреть всю красоту её волос, которые напоминали ему по цвету манящий крепкий кофейный напиток. Улыбка украсила лицо Султанши ничуть не меньше, чем сам драгоценный подарок; в тот момент Зульфикар мысленно поблагодарил друзей и в особенности Бекира, которые помогли ему сделать правильный выбор. Михримах обхватила тонкими пальцами твёрдую ладонь Зульфикара и повела его за собой. Они сели на край супружеского ложе и соединились во взгляде. Госпожа потянулась к лицу янычара и почти невесомо поцеловала его сначала в левую, затем в правую щёку. Зульфикар не мог пошевелиться, всё в нём в тот момент замерло, и он просто застыл, наслаждаясь таким невинным прикосновением и одновременно делая вдох, дабы лучше ощутить ненавязчивый запах её волос. — Если ты не желаешь, то ничего не будет, - прошептала Михримах, отдаляясь от его лица и заглядывая ему в глаза. С каждым разом, что Зульфикар видел её взгляд, он всё больше околдовывал и зазывал. В тот момент ему хотелось забыться в неизвестном, открыть новые чувства в глубинах этого безмятежного океана. Ему хотелось открыть новый путь в потерянной жизни. — Измени мой путь , - тихо произнёс тот, приближаясь к шее султанши. Зульфикар прикусил губу, когда почувствовал прилив наваждения этим образом, этой невинностью, что источала Султанша. Он сдерживался, чтобы растянуть эти одурманивающие сердце и тело моменты первых робких поцелуев. Янычар оставил дорожку из лёгких прикосновений губ от ключиц до щеки Михримах, чувствуя частый пульс на её шее. Взглянув на неё, он увидел на лице Госпожи взбушевавшиеся краски, пока глаза горели желанием, а улыбка оставалась еле заметной. Зульфикар улыбнулся, увидев её манкий взгляд, на что она взялась обеими руками за его щёки, проводя по бороде и спускаясь ниже. Михримах, взглянув на его губы, перехватила его поцелуй, расстегивая длинными бледными пальцами кафтан, а затем снимая с себя красную фату и откладывая её позади себя. Зульфикар прильнул к худому телу Султанши, подхватив её левой рукой за талию и медленно опуская Михримах на кровать с шёлковыми простынями, после нависая над ней, продолжая поцелуй, который проходил целую градацию от нежного до пылкого. Янычар отстранился от неё, чтобы снять мешавшую движениям рубаху, а затем вновь приблизится к ней за новым, окутывающим сознание, соприкосновению мягких губ. Зульфикар сидел на краю кровати, смотря на только-только восходящее солнце. Наверное, впервые за долгое время сегодняшний сон казался ему настолько крепким. Он не мог отрицать, что скучал по женскому теплу рядом с собой, по эстетике их тел. Он был удовлетворён, но был ли он по-настоящему счастлив? Янычар не знал ответа на этот вопрос. Где-то внутри сидела глубокая обида на то, что он не мог рядом видеть ту, с кем тьма никогда не наступала; Хюмашах была его солнцем, озаряющим вечный день. Но также именно сегодня Михримах стала для него той, кто озаряла словно Луна его тёмную ночь, осевшую в душе. Сама Михримах после пробуждения, увидев рядом мирно сидящего Зульфикара, чувствовала себя счастливейшим человеком. Она ощущала себя на своём месте. Госпожа прекрасно понимала, что ей ещё предстояло лучше узнать своего мужа, однако те качества, что она уже успела в нём заметить, вызывали нескрываемый восторг. Смотря на него, она понимала, что могла чувствовать себя как за каменной стеной, которая одновременно могла защитить и одновременно укрыть мягким одеялом своих чувств. Однако её восхищения прервал шок и легкий ужас от представшей перед ней картины — спина Зульфикара была полна различных шрамов. Они имели отнюдь не одинаковую длину, глубину и цвет. Некоторые из них были похожи на поверхностные, белые и еле заметные царапины, а некоторые поражали своим масштабом и нанесённым уроном. Михримах присела и легко дотронулась до спины янычара, проводя пальцами по оставшимся шрамам, исследуя их и задумываясь о страшных историях, в которых они были получены. Зульфикар не дрогнул и лишь наслаждался тем, по чему так долго скучал — по таким простым прикосновениям. — Самыми болезненными оказались шрамы на сердце, - произнёс тот, остановив её руку, после чего поднёс её к губам. — Я хочу залечить твои раны, - прошептала Михримах, крепко обнимая Зульфикара сзади, на что тот скромно улыбнулся, ясно понимая, что эти рубцы могла стереть лишь та, кто их оставила.