Желание

Вегас приходит первым. Гонимый не жаждой обойти брата, а собственным интересом, неизмеримой нуждой получить что-то дороже денег и принципов. Нужной в такой маленькой, незаметной для Кинна игрушке, зайце, который не двинулся с места, дожидаясь их, потому как судьбу свою знал ещё до того, как прозвучал сигнал к началу погони. И если сам Пит был зайцем, то Вегас - гончей. Горящей, неуправляемой и жадной до смерти. Говорят, охотничьи собаки развивают нечеловеческую скорость в попытке добраться до жертвы, но едва их желание крови пересиливает трезвый ум, они разбиваются на скорости о деревья. Насмерть. Эти существа, не знающие в своей жизни ничего, кроме охоты, считали вполне логичным умереть однажды именно так. И почётнее для них, казалось, не было смерти. -Повезло, что у Господина ума больше, чем у собаки, - Пит кусает свою щёку изнутри, пуская кровь, он говорит с кем-то из темноты, прекрасно осознавая, что там нет ни души. Он один посреди дороги. К тому же, ничего его здесь не держит. Он может вернуться домой, а завтра всё равно оказаться перед Вегасом. Хоть связанным, хоть свободным. Сегодня ночью он перестанет быть слугой Кинна. Не нужно много ума, чтобы понять чем это всё закончилось. Одни только крики Порша стоили неземных усилий, чтобы не броситься в ответ. Он слишком был горд своей победой и удавшимся планом. Кричащую наседку он способен вытерпеть. -Забирай, - Кинн снова приобретает вид Господина, снова становится прям и твёрд, как сталь, не собираясь выслушивать ни отказы, ни крики, ни мольбы. Корн воспитывал его окруженным тысячью подлиз и угодников, запугиваниями и плавающей моралью. Вегас знает, он сам рос бок о бок с братьями главной семьи, только вот...методы у их отцов отличались. Корн вскормил в сыне непомерное эго и гордость, по которой не то что не пройтись, не проехать танком. Он дал Вегасу слово, так что теперь скорее откусит себе руку по локоть, чем уступит или, того хуже, попросит. Признаться, Вегас бы на просьбу изменить свой выбор ответил лишь смехом. Как петух клонится перед своей куропаткой, это утомительно и смешно. -Всего неделя, - снова голос Кинна в абсолютной тишине, никто не смеет прервать его, - он должен вернуться целым, живым. Последнее слово выделено с нажимом, оттянуто к воспоминаниям, что пахнут кровью. Вегас уже просил его когда-то о похожей услуге. Собирать Пита по частям некому. Оживлять мёртвых они ещё не обучены. -Мы договаривались не об этом, - член второй семьи вытягивает шею, но улыбкой остается спокоен и приземлен, он нахвастаться не может своей победе, упиваясь ей и опьяняющим чувством справедливости. Мальчишка почти свёл Вегаса с ума. Теперь он ответит, - я могу забрать что угодно себе. И вещь с тех пор навсегда моя. Порш рычит, выбиваясь из рук Кинна, который не может ни удержать его, ни остановить, ни натравить на Вегаса. Они только вдохнули после многолетней войны, развязать её снова нет желания. У каждого свои проблемы, но никто сейчас к битве не готов. Но этот идиот не такой как они. Правильно говорят, ты ценишь мир лишь с наступлением войны. Вегас не готов рисковать. Порш - идиот. Это может описать всю ситуацию от и до. Но бывший бармен замирает, не успев и руку занести для удара. Пит перед ним стоит спокойно и прямо. Вегас видит как в глазах Порша отражается его улыбка. Та самая, для друзей и тех, кого он может обмануть. Теерапаньякун громко усмехается. Обезоружен и обезврежен. Верность таких как Пит не оценивается и не передаётся, не замечается и не заслуживается. Ты либо рождаешься, чтобы обладать ею, либо никогда не приближаешься ни на шаг. Такие как Пит слушают мораль и ищут её в отражении поступков своего хозяина, они приклоняют колени перед кодексом чужой чести, забывая о своей, они берут на себя "грязную" работу, только чтобы уберечь руки в перчатках, которые тянут за поводок. Он вонзит в себя нож если его хозяин попросит, он ненавидит Вегаса по умолчанию и смотрит на его дом, как на сборище отбросов. Вегас никогда не признается, что покорён этой верностью и преклонением. Даже уведя сейчас его от главной семьи, Пит останется верным псом Кинна, выращенным и выкормленным только ради защиты хозяина, в которого его с детства ткнули носом и приказали отличать теперь ото всех, выделять и превозносить. Вегас находит взглядом Кинна. Тот не удивлен, принимает как должное. Он никогда не умел отличать верных и льстивых. Корн позаботился. Вырастил сына, оставив его навсегда мальчишкой. Кинн верит в верность поступка Пита, он кивает, когда не способный возразить Порш отступает, но не позволяет прикоснуться к себе. Ну, братец всегда любил драмы, ему же на руку. Вегас присматривается к спине перед собой - ошейник старого хозяина сменяет постепенно новый. И кажется один только Кинн поверил в возвращение Пита домой, к ногам хозяев. Мальчишка. -Я постараюсь быть аккуратнее, - глава второй семьи сверкает клыками, хищными и наточенными, он видит недовольство на лицах всех, кто стоял напротив. В одной только спине Пита не мог прочитать ничего. Они уезжают первыми. Пока Порш не плюнул на это всё и не рассёк Вегасу вновь бровь. В этот раз он не стерпит, ответит.

***

Видеть Пита вновь в своём доме казалось Вегасу если не благословением, то чудом уж точно. Почему-то до этого момента он словно не мог остановиться, гнал за чем-то незримым, постоянно существующим от него на расстоянии вытянутой руки, но снова и снова покидающим его. Сейчас же, когда он смог наконец коснуться того, чем бредил раньше, он не знает что делать. Пит не поднимает на него взгляд, не опускает головы, да к тому же всё ещё глядит поверх голов его телохранителей, которым едва ли достаёт до плеча. -Мелковат ты для телохранителя, - Вегас прощупывает почву под ногами и не может физически заставить себя припомнить когда он в последний раз так осторожничал. Пит поднимает взгляд, чистый и покорный. Молчит. Вегасу это не нужно, ему наскучит и он отпустит его домой, по частям или целым, со своими людьми или одного. Пит продолжает смотреть. Словно мысли в его голове точно такие же, как и у главы второй семьи. Это прибавляет усталости им обоим. Вегас не раз уж представлял в своей голове как будет выглядеть их первая встреча, когда игрушка будет принадлежать ему. Он помнил сколько хотел сказать и сделать, он помнит его улыбку, ту, которая нравится Вегасу больше всего, когда вырывается из телохранителя неопределенное что-то, чему сам хозяин дома не способен противостоять. Теерапаньякун помнит каждый свой сон о нём, помнит как, помнит где, в какой позе он сможет украсть эту улыбку, отобрать и наиграться, записав в список достижений, как новый экземпляр. Сейчас же Вегас чувствует только головокружение и усталость. Он разочарован своей заводной балериной, которая не танцует ему желанный вальс, а лишь выводит записанное на ней лебединое озеро. Из раза в раз. Кто в этой ситуации дурак? Господин от ответа воздерживается. -Тебя отведут в твою комнату, - Пит расширяет глаза и шарахается от него на несколько шагов. Это первая настоящая его реакция. Вегас снова способен вдохнуть. -Разве у всех ваших телохранителей свои комнаты? - плечи телохранителя едва не сходятся перед ним из-за того, как отчаянно он сжимается под взглядом чужим. -Нет, - чужая реакция наполняет Вегаса властью, чей вкус приятно оседает на языке. Эту зависимость пересилить ещё тяжелее, - но ты, кажется, и не был простым телохранителем в доме моего брата. Эта бессмысленная и пустая игра приносит Вегасу удовольствие, пока он может вести в ней. Так вот почему отец так любил запугивать его. Пит не отвечает, но и не сдвигается с места. Вегас чувствует его страх, упивается им и ждёт. Ждёт, пока цыпленок перед ним ответит, сбросит перья, станет чем-то большим. Но телохранитель покорен. Он кивает и просит только о том, чтобы забрать вещи из дома главной семьи на неделю. -Тебе это не нужно. В воздухе повисает вопрос о причине такого заявления Вегаса. На уме у Пита неверный вариант, но это даже веселее, потому что мальчишка сжимается, скрипит костями, заточенными не в костюм, но в подобие черно-белого гардероба всех обитающих слуг главной семьи. "Подпускать врага к своей спальне..." - в голове Вегаса голосом отца. "Он едва ли осмелится выйти со мной в один коридор" - отвечает уже его собственный, как всегда самоуверенный и упрямый. Лучше умолчать об этом при Макао. Голоса в голове это поэтично, но в современном обществе всё же как-то нездорово. Вегас обходит свою жертву едва ли не в плотную, почти плечом своим касаясь чужого. Напряжение между ними - электрический ток. Пит в одно мгновение то перестает дышать, то дышит до головокружения быстро. Его господин поднимает руку, он тянется к нему, но не спешит. И тогда это происходит. Тёмные омуты глядят сквозь мешающую чёлку, несмело, но заинтересовано. Телохранитель - запуганный зверёк, он дикий, недоверчивый. Его тьма краями касается Вегаса, осторожно прикасается и ждёт нападения. Теерапаньякун обнажает зубы в оскале. Глава второй семьи не может перестать ликовать, не может ни оторваться, ни ступить ближе. Что один вариант, что другой грозится закончиться плохо для них обоих. Ещё движение и шея Пита в зубах руках его. -Иди, - в животе Вегаса жестокое разочарование сменяется ликованием снова и снова. Но Пит опускает глаза. Наваждение проходит. -Спасибо..., - голос телохранителя сравним с шёпотом, что он пытается выдать за страх. Вегас не верит, - господин. Они оба готовы сыграть.