Желание

Последнее, что слышал Вегас - дикий скрежет металла, смешанный с криком и хрустом костей, ломающихся под напором тяжелых машин, что снесли друг друга на высокой скорости. Не было времени думать о чужой безопасности, о собственном байке, который только-только удалось обкатать, прочувствовав всю его силу, привыкнув наконец к его весу и чувствительности. Тяжело будет подобрать новый мотоцикл. Хотя пускай всем и казалось, что для молодого господина это всё равно, что сменить перчатки. Быстро и бездумно. Главное, чтобы стоило дорого и выглядело роскошно. И да, обязательно красного цвета. Вегаса даже смешило такое мнение, но он не доказывал никому ничего и не спорил. Кроме того, такие разговоры играли на руку его репутации. Любовь к деньгам, громким двигателям и абсолютно наплевательское отношение к тому, что будет с его жизнью. Среди грязных и одичалых животных, что окружали Вегаса каждый день, единственное, что любил он в своей блядской жизни неудачника, так это его младший брат и мотоциклы. Последняя надежда для его гнилой души и последний смысл, из-за котрого он ещё не пустил пулю себе в лоб. Выбирая каждый раз нового "друга" с особым усердием, Вегас считал своим долгом убедиться в том, что ему привезут не просто "отличный" байк, а самый лучший. Теерапаньякун никогда не повторялся в выборе модели, словно потеряв всего лишь машину, он терял важного для себя человека, которого нельзя уже вернуть, как бы ты не старался. Вегас пытался приучить себя страдать от смерти, от боли потери, сделать её обыденностью и никогда уже не проиграть такому бесполезному чувству. Наверное, это какая-то болезнь, мерзкая опухоль в глубине его сознания, когда так велик соблазн подарить бездушной железке каплю человечности. Возможно дело в том, что и сам Вегас нуждался в таком бесценном для их семьи подарке. Падать не так уж и страшно. Как правило, ожидание падения куда больнее, чем оно само по своей сути. Либо ты разбиваешь колени, либо теряешь сознание от боли, после приходя в себя на больничной койке годами (если конечно вообще выживаешь). Тут выбор не велик и, стоит признать, это не так неприятно, как испекать кровью на полу собственного дома от бесчисленных ножевых ранений или выблёвывать свой желудок на полу ванной, умоляя свой организм пережить эту пытку и не потерять сознание, за что последует новое наказание, куда более изощренное. В их семье не проявляют слабость: либо ты сражаешься, либо умираешь. По лицу ударяют ветки лишь в момент их столкновения, потому остальной спуск скорее похож на бесконечные кувырки с прижатыми руками к телу, чтобы не обломать их так глупо. Склон, через который они пробирались, хотя бы был сплошь усыпан мягкой травой и редкими камушками, которые разрезали и коротко ранили открытую кожу, но не доставляли особой боли. Глава второй семьи мог выдержать это и без особых усилий. Стоило бы только сгруппироваться, чтобы не удариться головой о любой выступающий холм и умереть настолько позорно, по итогу ещё и проиграв гонку кузену, который едва держался на мотоцикле, пока Вегас проводил почти каждую свою ночь верхом на своём "любимце". Беспокоится не о чем, потому паника зарождается в сознании Вегаса лишь с ощущением крепкой, удушливой хватки на груди, когда чужое тело ударяется о его спину. Ничего хорошего по опыту старшего сына побочной семьи это не сулит. Многие пытались подобраться к нему со спины, застать врасплох, чтобы натянуть на шею петлю, перекрывая кислород, чтобы приставить пистолет к затылку, чтобы прикоснуться лезвием к горлу. Чтобы убить его, как вшивого щенка. Разве мог ожидать этого Вегас в период их напускного "перемирия" от милого парнишки-телохранителя, которого так хотелось отобрать для своей личной роскошной коллекции и посадить на золотую цепь, словно крохотный сувенир на память, что будет пылиться на полке, пока вновь не понадобится хозяину? Только мальчишка и не спешит причинять ему боль, он закрывает его своей спиной, обвивая тело сильнее, чтобы спрятать голову своего господина, прикрывая её ладонью. Этот верный пёс главной семьи брал удар на себя. Он защищал его. Теерапаньякун никогда не считал себя хрупким или романтичным, он никогда не ощущал всех этих "бабочек" в животе, никогда не нуждался ни в чём кроме победы и признания вечно недовольного отца. Потерянный в собственных сомнениях и страхах, он тонул в боли, потому тянул любовь словно яд из тупоголовых, но симпатичных или полезных для него людей. Он всегда так жил, установив свод правил, которым следовал безоговорочно, вбив свою голову с каждым новым тяжелым ударом отца, что нет ничего важнее. Вегас не знал никогда нормальной жизни, его любовь - оружие. Нежность - боль. Забота - средство манипуляции. Жизнь Вегаса - тюрьма. Но его сердце трепещет, оно стучится о грудную клетку, ломает кости и заставляет кожу кровоточить, оно рвётся к чему-то незнакомому, что в его книгах называли надеждой, кричит и умоляет. Что если...что если... И молодой господин не в состоянии закончить свои же мысли. Он не знал этого чувства, но почему-то не мог убить в себе мечту о нём. Искусстно играя любовь, он забыл каков её настоящий облик. Тело не привыкло к таким прикосновениям, к ощущению тёплого дыхания на коже не ради денег, а лишь ради его жизни. Забавно, что нашелся ангел и для такого дьявола, как Вегас. "Это его работа" - отрезвляющее сознание мысль, гнилой плод на его языке, заставляющий яд распространяться по телу. Так воспитывали телохранителей главной семьи. Теерапаньякун для него - обязанность. Не душевный высокий порыв, а возможность отпуска без очереди, или что там главная семья обычно даёт за лишние синяки на коленках, полученные по вине их господина. Мерзкий послушный щенок. Вегас толкает его так сильно, как только способен, он вкладывает всё своё раздражение в этот удар, всю обиду и разочарование, что заставил себя испытать. Пит стонет ударяясь о землю, но тянет его назад. Снова и снова. Снова и снова. Пока Вегас закипает сильнее с каждым разом, раздирает чужие руки, едва не ломает плечи и рёбра, он давит его к земле и останавливает наконец их падение. -Убери руки, - он зол, он сгорает и кипит одновременно, плавясь от температуры собственного тела, вновь теряет контроль над своим главным грехом. Пит смотрит на него своими невозможно тёмными глазами, словно и правда собрался настаивать на своём, но его правая рука неестественно выгнула и Вегас уверен на все сто, что там как минимум два перелома. "Ему нужна помощь" - лишь секунда в мыслях. Он наступает на его руку коленом. Телохранитель сжимает зубы, держит его второй рукой за воротник рубашки и улыбается. Он, блять, улыбается, захлебываясь ненавистью в чужих движения, выпивает её до дна и улыбаетсяулыбаетсяулыбается. Вегас не может вдохнуть. -Да что с тобой не так? - он ослабляет хватку лишь потому, что сам устал от этого цирка, не из-за любопытства и интереса к этому дьяволу, точно нет -Что с тобой не так? - и глаза телохранителя горят, они пылают, пронзая сердце Вегаса, скользят кровью по коже и рёбрам так трепетно и так глубоко, что господин чувствует себя рабом. Глава побочной семьи тяжело сглатывает, словно поглощая эту вязкую жидкость из собственных ран. Он хочет посадить этого дьявола на поводок. Он хочет... -Эй, там, вы в порядке? - чужой голос приводит в себя их обоих, заставляя оторваться наконец от едва различимых в темноте лиц. Кто-то зовёт их, скорее всего заметив свет фар и дикий шум. Вегас морщится, осознавая, как теперь придётся рассказывать брату, что он свалился со своего собственного байка, а потом его вытаскивали вместе с телохранителем, как слепого вшивого котёнка из канавы. Лучше уж не отвечать. -Да, мы здесь, нам нужна помощь, - Пит опережает его предостережение, выгибается, вылезая наконец из-под тяжелого тела над собой. Вегас видит его большие оленьи глаза, бесконечно добрые и улыбающиеся самим светом, и теряется на несколько секунд. Куда делся его дикий дьявол?