Я подарю тебе букет белой сирени

Энджел уснул в считанные секунды, почти сразу, как только плюхнулся на кровать. Сегодняшний день изрядно его вымотал. Но, тем не менее, он был им более чем доволен. Благодаря Аластору, он смог хотя бы на время вырваться из бесконечной колеи однообразных действий, разрушающих его изнутри. Благодаря Аластору, Даст увидел, как живут те, кто не загрязнён также, как он. Те, кто действительно счастлив. Те, кому дорога их жизнь. Те, кому есть, для чего жить. Энджел уже давно позабыл все причины и цели своего существования. Когда он впервые оказался в аду, ему казалось, что вот он, новый шанс прожить нормальную жизнь! Но он не подозревал, что ад, всё-таки, называется адом не просто так. Только если религиозные фанатики всегда утверждали, что в аду тебя пытает физически орава чертей, то на деле они несколько ошиблись. Здесь тебя пытают морально. Здесь из тебя высосут всё, что осталось от твоей человеческой натуры. Здесь ты позабудешь о том, что такое счастье. Всё бытие Энджела Даста всегда окутано мраком. В нём нет ничего хоть капельку светлого. Всё настолько достало, настолько приелось, что даже встречи с Черри не могли ничего поменять. Энджел всё время грубил ей, вёл себя слишком холодно, слишком отстранённо. И её это задевало. Она пыталась что-то исправить, поговорить с ним, но Даст продолжал вести себя, как последняя мразь. Он не хотел ничего из этого. Он не хотел обижать Черри, но слова сами вырывались у него изо рта. Он больше не хотел работать на студии, но прекрасно знал, что Валентино его никуда не отпустит. Он даже его не убьёт, если Энджел скажет о своём желании уйти. Он станет насильно удерживать его у себя. Он станет пытать его всеми возможными способами, он уничтожит его морально и сделает из него послушного зомби, лишь бы тот продолжал на него работать. У Даста не было никакого выхода. Он навсегда заточён в своей клетке и будет игрушкой своего босса до тех пор, пока приносит ему деньги. А денег он принесёт ещё очень много, ведь весь ад его обожает. Все грешники очарованы им. А это значит, что Валентино будет выжимать максимум из этого факта. Энджел проснулся от вибрирующего рядом с его подушкой телефона. Измотанно вздохнув и даже не глядя на номер, он взял гаджет в руку и сел. Лишь тогда, бросив взгляд на высветившийся контакт, он почувствовал, как его сердце ушло в пятки. Ему звонил Валентино. Даст застыл на месте. Его палец трясся над кнопкой ответа на вызов, но он никак не мог на неё нажать. Он не явился вчера на студию, хотя Валентино говорил, что это обязательно. В голове короткими вспышками проносились самые худшие варианты развития событий, и пока Энджел был в них погружён, звонок прекратился. И тогда Даст похолодел ещё сильней. На экране блокировки высвечивалось ещё двадцать пропущенных звонков от разных сотрудников студии, но от босса, естественно, больше всего. Энджел вздрогнул: Валентино позвонил ему вновь. Он понял, что не может больше тянуть время, а потому, попытавшись успокоиться, ответил на звонок. — Да?.. На том конце провода он услышал лишь тишину. Но он сразу понял, что Валентино молчит специально. Он хотел вызвать у Энджела ещё больше страха, надавить на него, показать ему, насколько он перед ним провинился. И, хотя Даст это знал, этот приём всё равно каждый раз на него действовал. Ему на глаза навернулись слёзы. — Валентино, я… — Я жду тебя на студии через десять минут. У нас будет очень серьёзный разговор, Энджел. И на этом босс бросил трубку. Какое-то время Даст продолжал слушать гудки, но в конце концов отбросил телефон в сторону и в отчаянии схватился руками за волосы. «Что мне делать?.. — только и думал он. — Что мне, блять, делать?! Он в ярости… Он может сделать со мной всё, что угодно… Не знаю даже, что… Череп мне проломит? Вырвет сердце? Выпустит кишки наружу?» Чем больше он об этом думал, тем страшнее ему становилось. Но ещё страшнее ему было представить, что Валентино сделает, если он не придёт через десять минут, как тот и велел. Именно поэтому Энджел, даже не приводя себя в порядок, как следует, выскочил из номера в домашней одежде и бросился вниз. Выглянув с последней лестницы в холл, он заметил здесь Аластора, сидевшего за стойкой и беседующего о чём-то с Хаском, а потому поспешил развернуться и отправиться к запасному выходу. На Хаска-то ему было всё равно, но он не хотел представать перед Радио-демоном в таком растрёпанном виде. Выбежав на улицу, Даст устремился в Пентаграмм-сити. Оставалось всего пять минут. Он понимал, что за это время чисто физически не успеет оказаться в студии, и от этого кровь стыла в жилах, усиливая выделение адреналина и заставляя его бежать ещё быстрее. Когда он влетел в холл, все, кто тут находился, тотчас устремили на него ошеломлённые взгляды. Энджел остановился в проходе чтобы отдышаться и глянул на время. Он уже опоздал на четыре минуты. Не обращая внимания на изумлённых грешников, Даст бросился к лестнице. Кабинет Валентино, как назло, располагался на самом последнем этаже, и ему предстояло преодолеть большое количество ступенек прежде чем оказаться наверху. Но усталость почти не ощущалась из-за перекрывавшего всё чувства ужаса. Оказавшись на самом верхнем пролёте, Энджел чуть было не врезался в выходящего на лестницу Вокса. — О, вот ты где шляешься, — сказал он. — Лучше поторопись. Валентино тебя щас с потрохами сожрёт. — Сам знаю, — раздражённо отозвался Даст и, оттолкнув знакомого с дороги, бросился в коридор. Оказавшись наконец перед дверью, что вела в кабинет Валентино, Энджел на секунду замешкался. У него ещё оставался шанс сбежать. Он мог прямо сейчас развернуться и уйти через чёрный ход. Но в глубине души он понимал, что это бессмысленно. Если он станет игнорировать Валентино, тот обязательно найдёт его. И тогда ему попадёт ещё сильнее. Всё же решившись, Даст осторожно опустил дверную ручку. Он медленно зашёл в тёмное помещение и закрыл дверь за собой, сразу же повернувшись в сторону босса. Валентино сидел в кресле, развернувшись к Энджелу спиной и глядя из своего панорамного окна на Пентаграмм-сити. Он никак не отреагировал на то, что кто-то зашёл в его кабинет. Лишь продолжил курить свою длинную папиросу. Даст тихонько кашлянул, привлекая к себе внимание, но и это не заставило Валентино к нему повернуться. — Я здесь, — стараясь звучать как можно увереннее, проговорил Энджел. — Как ты и велел. Тот продолжал сохранять тягучее, напряжённое молчание. Лишь спустя пару секунд он медленно развернулся лицом к своему подчинённому, и Даст смог увидеть выражение хладнокровия в его глазах. — А, это ты, — непринуждённо отозвался он, кладя папиросу на стол. — Как дела? Энджел ещё сильнее напрягся. — Нормально, — коротко ответил он. — М, это хорошо, что нормально. Подойди-ка сюда. Сперва Даст не решался, но затем сделал первый шажок дрожащей ногой в сторону Валентино. На подгибающихся от страха коленях, он медленно приблизился к креслу, где устроился его босс. — Ближе. Энджел покорно сделал ещё один шаг вперёд. — Ещё ближе. Тот вновь подчинился и подошёл к Валентино чуть ли не вплотную. — Сядь. Даст поколебался, но всё же осторожно занял место у своего «хозяина» на коленях. — А теперь скажи мне, Энджел… Он на какое-то время прервал свою фразу и положил ладонь Дасту на щёку, поднимая его голову чуть выше и заставляя тем самым посмотреть себе в глаза. — Где ты был? Энджел не знал, что ответить. Если он скажет про Аластора, то Валентино будет в таком бешенстве, что разнесёт все круги ада. Впрочем, что бы он ни ответил, он всё равно будет в бешенстве, так что актёр решил сказать первое, что пришло ему на ум. — Я плохо себя чувствовал. Валентино молчал. Энджел ощутил, как постепенно его рука сжимается всё крепче и крепче, впиваясь ему в кожу на щеке. И тут, он резко толкнул его в живот, сбрасывая со своих коленей. Даст грохнулся головой об шкаф, и несколько книг попадало ему на лицо. Босс поднялся со своего кресла и навис над ним, словно гигантская статуя. Его взгляд, наполненный жутчайшим гневом, кажется, выжигал все его внутренности. — Правда? — холодно спросил он, беря со стола кружку со свежезаваренным горячим кофе и выливая её содержимое прямо на Энджела. — Бедняжка. Тот вскрикнул от жгучей боли и попытался отползти в сторону, но Валентино, вылив весь напиток, со всей силы бросил чашку в его сторону. Она разбилась в паре сантиметров от Даста, но несколько осколков всё же застряли у него в коже, заранее обожжённой недавним кофе. — Мразь, — приговаривал «хозяин», снова и снова ударяя своего «раба» ногами. — Где ты, блять, шлялся, когда я велел тебе прийти сюда?! Грязная шлюха!!! Думаешь, у тебя есть право выбирать, куда пойти?! Ты принадлежишь мне!!! Энджел пытался заслониться, чем мог. По его щекам потекли горькие слёзы, попадая в нос и в рот и заставляя ими давиться. — Ты всего лишь моя кукла! Ясно тебе?! Ты должен выполнять всё, что я тебе говорю! Почему ты меня не послушал?! Почему?! Ты ничтожество! Где ты был бы, если б не я?! Да ты бы, обдолбанный, валялся на свалке!!! Закончив избиение, Валентино схватил со стола подушечку, полностью утыканную иголками. Поняв, к чему всё идёт, Энджел обезумел от ужаса. — Прошу, нет!!! — закричал он срывающимся голосом, пока Валентино опускался возле него. — Не надо!!! Я сделаю всё, что попросишь!!! Можешь делать со мной всё, что угодно!!! Только пожалуйста, не надо!!! Но тот пропускал все его отчаянные вопли мимо ушей. Он вынул одну из игл и, схватив Энджела за запястье, притянул его руку к себе. Тот, хрипло крича, пытался вырваться, но Валентино всё же загнал приспособление прямо ему под ноготь. Леденящий душу вопль Даста пролетел, кажется, по всей студии. — А знаешь, почему? — не обращая на корчащегося от ужасной боли Энджела никакого внимания, продолжил Валентино свой монолог. — Да потому что ты никому нахер не сдался. Твой отец ни за что не возьмёт тебя к себе домой. Ему там такой мусор, как ты, не нужен. Твой брат тоже тебя на дух не переносит. И меня ты тоже ужас как раздражаешь. Я тебя ненавижу, Энджел. Если бы ты не был звездой моей студии, я бы давным-давно тебя вышвырнул. Ты всех здесь уже задолбал. Все тебя ненавидят. Весь мир тебя ненавидит. — Хватит!!! — захлёбываясь в слезах, взмолился Даст. — Прошу… Пожалуйста… Умоляю… Такого больше никогда не повторится, клянусь! — Скажи мне, что ты никчёмная, никому не нужная тварь. — Я… Я… — Говори!!! Одновременно со своим выкриком Валентино ввёл ещё одну иглу. Даст вновь разразился ужасным рыданием, и поспешил выпалить: — Я никчёмная, никому не нужная тварь!!! Сразу же после этого Валентино наконец-таки отпустил запястье Энджела, и тот обессиленно повалился на пол, тотчас сворачиваясь в клубок и приглушённо плача. От боли все звуки вокруг превратились в одну мешанину, и он не сразу понял, когда Валентино снова к нему приблизился. Он вновь вытянул одну из рук Даста, и тот тут же онемел от отчаяния. В руке у его босса был шприц. — Нет!!! — вскричал он, попытавшись выдернуть руку. — Валентино, умоляю, нет!!! Я так долго избавлялся от зависимости!!! Но тот даже ухом не повёл. Плотнее прижав руку своего подчинённого к полу, он молча ввёл иглу ему под кожу. Энджел дёрнулся в последний раз, и затем, стиснув зубы от горечи, принял свою участь. Он ничего не мог сделать против Валентино, а потому ему оставалось лишь размытым от слёз взглядом наблюдать за тем, как содержимое шприца постепенно оказывается внутри него. — Сесилия! — громко позвал босс, закончив с инъекцией, и тотчас названная им демонесса выглянула из-за двери. — Да, Валентино? — Загримируй его хорошенько, чтобы не было заметно побоев, — пояснил тот, поднимаясь на ноги и кладя использованный шприц на стол. — Сегодня отснимем те сцены, которые у нас так и не получилось снять вчера из-за того, что кое-кто решил прогулять свою рабочую смену. Энджел уже даже не слушал, что происходит вокруг. Свернувшись и обняв колени, он лежал на холодном полу и трясся от недавно перенесённых издевательств. Наркотик постепенно начинал брать своё, и Даст уже ощутил лёгкое головокружение, со временем лишь усилившееся. Он окончательно потерялся в происходящем. Он не понимал ничего из того, что вокруг происходит. Он чувствовал лишь, как кто-то куда-то его потащил. Затем ничего, темнота. А потом резкое чувство боли. Он пытался закричать, но выходили лишь только жалкие хрипы. А потом внезапный холодный ветер, и вот, он уже на улице. Идёт по дороге. Вокруг сигналят машины, кто-то покрывает его трёхэтажным матом. Потом опять темнота. Потом ужасный запах. Потом долгожданное спокойствие. Потом вокруг стали ходить какие-то чёрные тени. Они что-то ему говорили, задавали какие-то вопросы, но у Энджела не было никаких сил, даже чтобы открыть рот. А потом на него навалила такая тоска, что слёзы сами собой покатились по его щекам. Они бежали по его лицу, словно маленькие ручейки, а затем падали на асфальт, как будто бы впадали в реку. А после этого Энджел улёгся на земле и заснул. Не было никаких сил выносить всю эту ужасную какофонию из звуков, образов, голосов, силуэтов. Но даже во сне он не смог от них спастись. Все его сны оказались наполнены психоделическими узорами и картинами, каким-то кровавым месевом, бесконечным шёпотом и голосами. А также тысячей глаз, которые пялились на него, как на животное в зоопарке. Проснулся Даст от того, что кто-то легонько похлопал его по плечу. В его воспалённом сознании тотчас вырисовывался образ ужасного монстра, и потому он поспешил подскочить и повернуться. Но он увидел перед собой лишь странный, смазанный силуэт красного цвета. И несмотря на то, что красный цвет, по идее, всех раздражает, злит и отталкивает, Энджелу почему-то стало так спокойно. Словно ангел спустился к нему с небес, хотя ангелы, очевидно, не выглядят так и не могут быть красного цвета. — Кто ты?.. — слабо спросил Даст. Силуэт что-то ответил, но его ответ прозвучал настолько приглушённо, что он не смог ничего расслышать. После нескольких секунд молчания, загадочный красный незнакомец внезапно подхватил его на руки. Энджел удивился, но не стал возражать. Да он, собственно, и не смог бы. Слишком мало у него было сил. Поэтому Даст лишь уронил голову силуэту на плечо и мысленно поблагодарил его за то, что забрал его из этого ужасного места. Он прикрыл глаза и, сам того не заметив, всего за минуту погрузился в сон.