Я подарю тебе букет белой сирени

По возвращении в отель после своей долгой прогулки, Аластор застал пустой холл. Впрочем, как и всегда. Всякий раз, когда он приходил, встречал его своим угрюмым взглядом исподлобья один только Хаск. — Эта сука такую истерику из-за тебя закатила, — усмехнулся бармен безо всяких приветствий, протирая какой-то белой тряпкой замызганный стакан. — Обосрала тебя с ног до головы. Мне перечислить все обзывательства? — Думаю, не стоит, — улыбнулся Радио-демон, устраиваясь напротив старого друга. — Я уже прекрасно знаю все нецензурные слова, которыми Вегги нарекает меня каждый раз, когда выходит из себя. Ты лучше скажи, вы правда искали нас с Энджелом вчера? — Я нет. Но остальные вроде искали. Хуй его знает. Мне, честно, вообще посрать, где вы там шпёхаетесь. Аластор устремил на своего друга вопросительный взгляд. — Что? — спросил он с искренним недопониманием. — Ничего. Съеби уже отсюда, а? Мешаешь. — Хо-хо, неужели наш Хаски решил серьёзно заняться работой? Очень, очень похвально, мой друг. — Как ты меня назвал, педик?! — А? — Уёбывай уже и не мельчеши у меня перед глазами!!! Даста своего будешь такими слащявыми словечками называть!!! — Хах! С чего ты взял, что он «мой»? — Да с того, что ты вечно вокруг него вертишься! Всё, уходи уже, Люцифера ради. Мало ли, вдруг от тебя заразу какую подхвачу, пидор несчастный. Аластор решил больше не испытывать нервы Хаска, а потому, довольный своей работой, отправился восвояси. Как только он поднялся по лестнице в коридоры с комнатами, у него тотчас возникло желание проверить, как там Энджел. Спит ли он ещё, а если нет, то чем сейчас занят? Это он и хотел выяснить. Он даже не знал толком, зачем ему это нужно. Он никак не мог контролировать это странное желание как можно чаще видеться с Дастом. И, уж тем более, он не мог его объяснить. Оно возникало совершенно внезапно и сопровождало его чуть ли не весь оставшийся день. Ему хотелось вновь посмотреть Энджелу в глаза, увидеть что-то настоящее, не поддельное, что-то искреннее у него во взгляде и понять, что их желания полностью совпадают. Радио-демон всегда презирал тех, кто не мог противостоять своим эмоциям. Но сейчас он осознавал, что сам становится точно таким же. В данный момент он идёт в комнату Энджела, идя на поводке у своих эмоций. У него возникла острая необходимость увидеться с ним, и он беспрекословно отправился эту необходимость выполнять. Пугало ли его это? Отчасти. В какой-то степени, ему было страшно от того, что он растеряет всё своё былое могущество, всю былую славу, что он «размякнет», лишится всей той беспощадности, благодаря которой он стал так почитаем, благодаря которой его все так уважают. Но в то же самое время он чувствовал себя комфортно рядом с Энджелом. Ему было с ним так хорошо, как не было ни с кем за долгие-долгие годы. Да, он бывает несносным. Бывает даже раздражающим и чересчур навязчивым, но стоило только Аластору увидеть печаль в его глазах, и в нём тут же закипала безудержная злоба на тех, кто послужил для этой печали причиной. Что это было за чувство лёгкости у него в животе всякий раз, когда Энджел представал перед его взором? Почему ему хотелось расплавиться от этого чувства, отдаться ему полностью и никогда не видеть никого другого, кроме него? Вчера вечером, когда Даст обнял его на прощание, это чувство стало сильным настолько, что Аластору хотелось прижать Энджела к себе крепко-крепко, огородить его от всего того, что причиняет ему боль, остаться здесь, в его объятиях, на целую вечность. Он никогда ничего подобного ни к кому не испытывал. Никогда. Что в Энджеле такого особенного? Для самого Аластора, конечно, в нём было особенно абсолютно всё. Но если смотреть на это объективно, то Даст, по сути, такой же демон, как и все остальные. Такой же грязный, такой же грешный, такой же запятнанный. Но Радио-демон видел. Он видел гораздо большее, чем видят все остальные. Он видел в Энджеле то светлое, что никто другой замечать не желает. Энджел весь сиял. Он был полностью соткан из мягких лучиков тёплого майского солнца. Но эту его истинную, светлую сущность практически невозможно было разглядеть под слоем грязи, которой он был измазан чьей-то грубой рукой с ног до головы. Все вокруг видели одну эту грязь. Никто не желал присмотреться хоть на долю секунды и понять, какое яркое сияние под этой грязью скрывается. Наконец остановившись возле знакомой двери, Аластор в радостном волнении постучался. Никто не ответил. Тогда он тихонько опустил ручку и, открыв себе узкую щёлку, заглянул в комнату. Внутри никого не оказалось. Радио-демон раскрыл дверь пошире и осторожно прошёл внутрь. — Энджел? — позвал он, однако ответа так и не получил. Комната была абсолютно пуста. Ни в самом помещении, ни в ванной он никого не нашёл. Один только Наггетс, как всегда, мирно сопел, свернувшись на своей розовенькой подстилке. Аластор, в лёгком недоумении, отправился на поиски Даста. Обычно он не встаёт так рано. По крайней мере, если и встаёт, то не выходит из своего номера. А сейчас, интересно, что же на него нашло? Хотя, возможно это даже и к лучшему. Раз Энджел нашёл в себе силы пораньше выбраться из комнаты, то, значит, ему стало легче, ведь так? Однако, тревога всё же никак не покидала Радио-демона, сколько он ни пытался повернуть свои мысли в положительную сторону. Его опасения о том, что могло произойти нечто страшное, лишь усилились, когда, обыскав весь отель и его ближайшие окрестности, он так и не обнаружил нигде Энджела. Вернувшись в здание в глубокой задумчивости, он увидел, как уже проснувшиеся Чарли и Вегги суетились в холле, развешивая везде, где только можно, украшения, что они с Энджелом купили уже достаточно долгое время назад. Однако, на саму суету ему было всё равно. Его сейчас волновал лишь один вопрос. — Вы не видели Энджела? Все тотчас подняли головы и устремили на него вопросительный взгляд. — А разве он не у себя? — в недоумении спросила Шарлотта. Радио-демон лишь отрицательно покачал головой. — Значит шляется где-то, — лениво отозвалась Вегги. — А тебе-то он зачем, рогатый? — Его нигде нет, — бесстрастно проговорил Аластор, несмотря на то, что его сердце с каждой минутой билось всё быстрее и быстрее от тревоги. — Я обыскал весь отель и все прилежащие к нему территории. Энджела нигде нет. Он никогда не встаёт так рано. — Ал, Вегги права, — улыбнулась Чарли. — Это мило, что ты беспокоишься о нём, но он, скорее всего, просто ушёл прогуляться. Надеюсь, правда, не так, как вчера… В общем, уверена, он скоро придёт. — Я беспокоюсь не о нём… — попытался оправдать себя Радио-демон. — Я беспокоюсь… об отеле. И о его персонале. Ведь если кто-то из нас пропадёт, то вся работа пойдёт по одному месту. — Ну, даже если и так… В любом случае, он… — Я пойду поищу его в городе. И, не проронив больше ни слова, Аластор вышел на улицу. Лишь выходя за дверь, он услышал, как Хаск сердито проворчал из-за своей барной стойки: «Опять сливается…» Радио-демон пробегал весь день. Он искал Даста везде: возле студии, где тот работал; в разного рода парках; в отдалённых местах Пентаграмм-сити, где, насколько он знал, они вместе с его лучшей подругой Черри любили устраивать беспредел. Он заскакивал в каждую лавочку, поглащал взглядом каждого прохожего, исследовал каждый двор, надеясь лишь увидеть знакомое лицо. Но ни в одной лавочке, ни в одном прохожем, ни в одном дворе Аластор его не видел, сколько ни пытался разглядеть. Обескураженные грешники провожали его выпученными глазами, не понимая, что сам Радио-демон забыл здесь, среди них, что или кого он потерял. Уже начинался вечер. Красный, как кровь, закат затопил все улицы Пентаграмм-сити. А Аластор так и не нашёл Энджела. Его не было нигде. Словно он под землю провалился. Быть может, Радио-демон в самом деле принял слишком импульсивное решение? Может, ему стоило подождать прежде чем отправляться на поиски? Кто знает, может Даст уже давным-давно вернулся и спокойно сидит у себя в комнате, даже не подозревая, что Аластор весь день, как умалишённый, проносился по городу, разыскивая его, словно мамочка, потерявшая своего пятилетнего ребёнка. Ему самому стало стыдно от своей импульсивности. У него с каждым днём всё больше и больше складывалось такое ощущение, будто он сходит с ума. Будто он буквально помешался на Энджеле, сделал его центром всей своей вселенной. Радио-демон уже направлялся назад, в сторону отеля, как вдруг, бросив взгляд в один из переулков, тотчас же прилип к земле. Его глаза выудили из сумеречной улицы чью-то измотанную, худощавую фигуру, лежащую прямиком на холодном мокром асфальте, возле мусорных баков. Сперва ему показалось, что это была обыкновенная бездомная собака, но, сделав пару шагов поближе, Аластор ужаснулся. Это был Энджел. Он, весь в грязи, в синяках и кровавых подтёках по всему телу, свернулся прямо здесь, на асфальте, около мусорки. Радио-демон не мог поверить своим глазам. Он ни за что не узнал бы в этой фигуре Энджела Даста, если б не розоватые пятна на слипшихся от грязи и крови волосах. Аластор наклонился и осторожно похлопал свою «потеряшку» по плечу, дабы проверить, жив ли он вообще. Энджел резко стал делать тяжёлые вздохи, после чего подскочил и повернулся в его сторону. В его глазах стояли слёзы, а всё лицо было покрыто синяками и царапинами. Радио-демон не смог выдавить из себя ни слова. Настолько он был потрясён состоянием Даста, что просто-напросто забыл, как надо разговаривать. — Кто ты?.. — сиплым голосом спросил Энджел, и только сейчас, присмотревшись к его расширенным зрачкам, Аластор понял, что он под наркотиками. Причём, судя по его виду, очень тяжёлыми. Радио-демон тяжело вздохнул и, подавив своё желание прямо сейчас найти и вырвать сердце тому, кто сотворил это с Дастом, аккуратно подобрал его на руки. Тот явно был этим удивлён, но вскоре его тело снова ослабло, и, положив голову Аластору на плечо, Энджел в считанные минуты погрузился в сон. Или, быть может, просто потерял сознание. Этого Радио-демон сейчас никак не мог проверить. Воспользовавшись телепортацией, он, вместе с Дастом на руках, тотчас оказался около входа в отель. Холл встретил его мёртвой тишиной. Даже Хаска не оказалось за его любимой стойкой. Аластор чуть ли не бегом поднялся в комнату Энджела и уложил его обмякшее тело на его же мягкую постель. Предварительно он постелил на неё другое покрывало, чтобы Даст сам себе не запачкал своё же спальное место. Наггетс, спавший до этого у себя, тотчас же встрепенулся. Неуклюже забравшись к своему хозяину на кровать, он несколько раз ткнул пяточком ему в нос и, так и не дождавшись реакции, встревоженно посмотрел на Аластора своими маленькими чёрными глазками. Теперь Радио-демон был просто обязан оказать Энджелу всю необходимую помощь. Поросёнок смотрел на него настолько жалобно, что развернуться и уйти прямо сейчас было бы настоящим преступлением. С уверенностью врача, Аластор принялся за осмотр своего «пациента». Его грудь всё ещё вздымалась, а значит, по крайней мере, он был жив, что уже было хорошо. Затем Радио-демон избавил Даста от мешающей его осмотру одежды. Без контекста любому это показалось бы крайне вульгарно, но Аластор ничего подобного в этом не видел. Сейчас, для того, чтобы правильно оказать помощь и не пропустить ни одну царапинку, важно было наглядно видеть, где и какие травмы Энджелу были нанесены. И самое главное: кем? Кто всё это сделал? Неужели сам Энджел способен причинить себе такой серьёзный вред? Хотя, вспоминая их недавний диалог на пляже, когда Даст высказал крайне депрессивно окрашенную мысль, Аластор в этом всё меньше начинал сомневаться. Да, Энджел несомненно мог сделать такое сам. Быть может… он и вовсе пытался покончить с собой?.. «Нет, это уже чушь, — пытался отбросить эти мысли Аластор, тщательно промывая все раны на теле Даста от пыли и грязи. — Энджел не дурак. Он прекрасно знает, что демон от такого умереть не может. Неужели ему просто хотелось так себя «наказать»? Слишком уж жестокое наказание… Это наверняка сделал кто-то другой… И вероятнее всего…» Валентино. Да, такие серьёзные побои за просто так вполне в его стиле. Энджел мог сделать что-то не то, его босс из-за этого разозлился и сделал с ним весь этот ужас. У Аластора начинало кровоточить сердце, когда он думал о том, что кто-то мог причинить Энджелу вред. Почему все желают сделать ему больно? Почему никто не видит того, что видит Аластор? Почему никто не видит, насколько же это создание прекрасно? Когда Радио-демон закончил с обработкой ран, он аккуратно перебинтовал самые серьёзные из них, а мелкие заклеил пластырями. Он залез к Энджелу в шкаф и, достав оттуда максимально удобные, на его взгляд, вещи, осторожно надел их на Даста, пытаясь его при этом не разбудить. Аластор убрал из-под него загрязнённую простынь и забросил её в стиральную машину, после чего расстелил постель и уложил Энджела на неё, укрыв его сверху одеялом. Наггетс, всё это время наблюдавший за всем процессом, тотчас пристроился рядом со своим хозяином и свернулся возле него в клубочек. С улыбкой взглянув на эту умилительную картину, Радио-демон отправился хозяйничать в ванную. Он поставил грязное покрывало и одежду Даста в стирку, а затем, снова выглянув в комнату и поняв, что Энджел явно проснётся ещё не скоро, решил заняться уборкой. Судя по многочисленным слоям пыли, что он находил тут и там, у Даста совсем не было сил даже на то, чтобы сделать свой номер чистым. И Аластор нисколько его за это не осуждал. Ему, скорее, было больно от этого. Ему было больно от того, что больно было Энджелу. Он явно страдал. А Радио-демон ничем не мог ему помочь. Ну, по крайней мере, на данный момент. Когда-нибудь он обязательно найдёт способ помочь. Он сделает всё, что понадобится для того, что Даст вновь стал счастливым. Если, конечно, когда-нибудь он им был… Да если и не был, Аластор в любом случае покажет ему, что такое счастье. Сам он уже давно его не испытывал. Поэтому он и хотел, чтобы хотя бы Энджел его испытал. Закончив с уборкой, Радио-демон вернулся в комнату. Даст вместе с Наггетсом всё ещё мирно спали, и Аластор устроился в кресле, что стояло возле кровати, вытянув наугад какую-то книгу из соседнего шкафа. Это оказалось что-то из философии, и Радио-демона это приятно удивило. Он никогда бы не подумал, что Энджел увлекается чем-то подобным, а потому принялся за чтение. Когда он читал, время летело неимоверно быстро. Казалось бы, он только сел в это кресло, а тут, спустя, по сути, всего пару минут, когда глянул на часы, то обнаружил, что уже семь часов утра. Всю ночь он провёл за этой книгой возле кровати Даста в покорном ожидании, когда тот придёт в себя. И это действительно произошло, почти в то же мгновение, когда Аластор посмотрел на часы. Он уловил краем уха какое-то ёрзанье, и, взглянув в сторону кровати, увидел, как Энджел медленно открывает глаза. Улыбнувшись, Радио-демон захлопнул книгу. — Доброе утро, — поприветствовал он Даста. — Как спалось? И тут, словно внезапно что-то вспомнив, Энджел резким движением сел и завертел головой во все стороны. После этого, чуть подуспокоившись, он перевёл взгляд на Аластора. — Я… Я… — попытался выдавить он из себя. — Ты… Как ты… — Ну-ну, не стоит перенапрягать себя, — произнёс Радио-демон, пересаживаясь к Энджелу на кровать. — Всё в порядке. Ты в безопасности. Даст тяжело вздохнул и вновь плюхнулся головой на подушку. Измотанным взглядом он уставился в потолок. — Скажи только одну вещь, — добавил Аластор. — Кто это сделал? Энджел долго не отвечал. Он кусал губы в раздумьях и встревоженным взглядом гулял по стенам своей комнаты. — Не бойся, ты можешь сказать мне. Ничего страшного не случится. Я не позволю ничему страшному произойти. Ещё какое-то время поколебавшись, Даст наконец-таки произнёс одно единственное имя, услышать которое Радио-демон так и опасался: — Валентино. Аластор непроизвольно сжал руки в кулаки. Валентино… Сколько же проблем он всем подряд доставляет… — Тебе действительно стоит уйти со студии, — наконец-таки сказал он. — До добра это не доведёт. — Я и без тебя это знаю, господин умник, — огрызнулся Энджел, однако вскоре сделал свой тон более мягким. — Ты просто… Ты не понимаешь… Не понимаешь, как всё устроено у нас на студии… — У вас есть контракт, я так думаю, да? — Да, но… Своих любимчиков Валентино ни за что не отпустит, даже если ты захочешь расторгнуть контракт. Я уже пробовал. Я разорвал этот ёбаный контракт уже давно. В буквальном смысле разорвал, на маленькие кусочки. Но, естественно, Валентино никуда меня не отпустил. Он лишь избил меня, унизил и на несколько недель закрыл на студии, не разрешая мне не то что выходить на улицу, но и даже спускаться на нижний этаж. В общем, он совсем с катушек съехал. Я никак не смогу от него уйти. Только если… убить его. Или себя. — Нет. Аластор сказал это настолько твёрдо, что Энджел слегка удивился и вновь занял сидячее положение, уставившись на него недоумевающим взглядом. — Что ты имеешь ввиду? — спросил он. Радио-демон смутился. — Я… имею ввиду, что… ты не убьёшь себя. — Ха-ха! С чего же ты так решил? — Я хочу… хотя бы попытаться… сделать так, что ты не захочешь больше себя убивать. «Что я болтаю, чёрт возьми?! — мысленно запаниковал Аластор. — Я разве собирался озвучивать все свои мысли?! Ох, зашейте мне рот, кто-нибудь…» Энджел очень долго не отзывался. Он смотрел на Радио-демона круглыми глазами, слегка приоткрыв рот. Кажется, он сильно его ошарашил таким заявлением. — Ал… — наконец выдохнул он, опуская взгляд. — Ты… Ты же это не сдуру сейчас сказал?.. — Э… Я… Нет, не сдуру… Я действительно думаю над этим. Но я пойму, если ты откажешься от моей помощи, хе-хе… В конце концов, я, какой-то странный, непонятный тип, о котором ещё и ходит такая дурная слава, внезапно предлагаю тебе нечто подобное… Я знаю, как подозрительно это звучит. Я бы на твоём месте тоже отказался. Да и, к тому же… Аластор не успел договорить, как что-то перекрыло ему воздух. От внезапно появившегося головокружения он не сразу понял, что произошло. Энджел оказался рядом с ним, настолько близко, что… их губы соприкоснулись. Энджел первый подался вперёд, и теперь Радио-демон мог прочувствовать всю нежность, всю мягкость, всю сладость и теплоту его губ своими собственными. По всему его телу прокатился небывалый жар, от кончиков волос до кончиков пальцев на ногах. Он забыл, как дышать, от неожиданности. Всегда, сколько бы раз он не видел, как какая-то сладкая парочка сливается в поцелуе, у него не вызывало это ничего, кроме отвращения. Но сейчас ему было… приятно? Да. Ему было до жути приятно. Настолько, что аж закружилась голова и закрутило в животе. Энджел был так близко… Так близко он никогда ранее к нему не сидел. Аластор чувствовал тепло, исходящее от его тела, чувствовал на себе его дыхание, и от этого бросало в дрожь. Но в самую последнюю секунду, когда Даст положил свою ладонь ему на щёку, чтобы углубить поцелуй, отголоски здравого рассудка, что ещё сохранились у Радио-демона, резко крикнули ему: «Стоп!!!» И он их послушал. Он тотчас же отстранился от Энджела. Тот посмотрел на него, сперва вопросительно, а затем с внезапным испугом, залившись небывалой краской. Да и сам Аластор был не лучше. Его лицо сейчас напоминало спелый помидор, а в глазах читалось такое ошеломление, какого, он был уверен, Даст никогда в жизни не видел после того, как кого-то поцеловал. Не в силах больше выдерживать этот зрительный контакт, Радио-демон подорвался на ноги. — А-Ал!.. — попытался остановить его Энджел, но тот уже не слышал его. От изумления он не слышал больше ничего вокруг. А потому, он, даже не обернувшись на Даста, пулей вылетел из его комнаты. Ему нужно было хорошенько всё обдумать.