Я подарю тебе букет белой сирени

Когда Энджел и Аластор вернулись назад, в аду как раз начиналось ночное время. Даст всё ещё выглядел подавленным после того разговора на пляже, и Радио-демон из-за этого нервничал. Радио-демон… нервничал? Ему самому трудно было в это поверить. Что-то очень странное сдавливало его грудь, мешало ему ровно дышать. Он чувствовал, как у него дрожат руки и как трясутся колени. Что это? Что это, чёрт возьми, такое?! Что с ним происходит?! Он что, испытывает эмоции? Он? Один из самых ужасных демонов ада? «Это невозможно… — только и вертелось у него в голове. — Это просто невозможно… Этого не может быть…» Он никогда ничего не чувствовал. Ни разу, ни в жизни, ни после смерти. Единственное подобие чувств он испытывал лишь только в детстве. Он, почему-то, всё ещё помнил то время, несмотря на то, что прошло много лет. Помнил маму. Помнил, как она ему улыбалась, как вкусно она готовила, как гуляла с ним в лесу, как водила в школу. Он всё это помнил, и вспоминал те дни с теплотой, с нежностью, с мягкой, искренней улыбкой. Но, когда мамы не стало, наступила тьма. С тех пор он перестал что-либо чувствовать. Он перестал радоваться, перестал искренне улыбаться и смеяться. Перестал думать о ком-то другом. Перестал собирать полевые цветы после школы и со всех ног бежать с ними домой, чтобы обрадовать самого близкого человека. Перестал рисовать глупые, незамысловатые картинки и подписывать их словами «Я тебя люблю!!!» Перестал ждать, когда кто-то придёт с работы и поцелует его в лоб, спрашивая, как прошёл его день. Перестал упрашивать кого-то взять домой милого маленького котёнка, которого нашёл во время прогулки. Перестал плакать в чьём-то присутствии, ожидая, что кто-то обнимет его и погладит по голове, приговаривая: «Всё хорошо… Всё в порядке… Это пройдёт…» Перестал любить. Он так и не смог более никому открыться. Не смог показать настоящего себя, так как прекрасно знал, что настоящий он слишком слаб, чтобы быть кем-то любимым. Гораздо лучше, когда тебя все боятся, чем когда к тебе относятся, как к ничтожеству. Но что же с ним происходит сейчас? Почему, когда он видит Энджела, мир окрашивается в яркие цвета? Почему его сердце так колотится? Почему он что-то чувствует, впервые после стольких лет звенящей пустоты? Почему именно Энджел? Аластор так глубоко ушёл в свои размышления, что не заметил, как промолчал всю дорогу до комнаты Даста. Он опомнился лишь тогда, когда тот остановился возле своей двери и произнёс: — Вот и всё. Радио-демон тотчас же поднял голову и поспешил улыбнуться. — Не стоит так драматизировать, мой друг! Это не конец вселенной. Я же обещал, что мы обязательно ещё там побываем! — Угу. Энджел какое-то время молчал, уставившись в пол. В коридоре уже было темно, и Аластор, хоть и едва мог заметить, но всё же видел, что глаза его были потухшими и уставшими. Они напомнили ему угасшие звёзды, если рассматривать их в контрасте с теми глазами, которыми Энджел смотрел на всё вокруг во время их сегодняшней прогулки. Только сейчас Радио-демон понял, насколько же Даст был несчастен. В его взгляде отсутствовало всякое желание продолжать что-то делать. Желание существовать. — Я знаю, что тебе не нравится, когда к тебе прикасаются, поэтому для начала спрошу, — внезапно проговорил Даст и поднял глаза на Аластора. — Можно обнять тебя? Тот опешил. Он ожидал всего что угодно, но никак не этого. — Прости? — с нервной улыбкой переспросил он. — Что ты сказал? — Ты всё прекрасно слышал. Не заставляй меня повторять. Радио-демон нелепо уставился на Энджела, моргая глазами. Он пытался открыть рот, чтобы хоть что-нибудь ответить, но ничего не выходило. Тогда, устав ждать, Даст лишь вздохнул и развернулся. — Ладно, забей, — проговорил он, уже открывая дверь в свою комнату, когда Аластор внезапно чуть ли не выкрикнул: — Нет! Я не говорил, что против! Ты… можешь… обнять меня… если тебе это действительно нужно… Радио-демон не успел опомниться, как Энджел тотчас бросился к нему и заключил в крепкие объятия, чуть не повалив его на пол. Аластор еле удержался на ногах и инстинктивно уже хотел было отстраниться, но в последний момент понял, что делать этого не стоит. Отчего-то его сердце ускорило свой ритм, а щёки загорелись адским пламенем. Он осторожно сомкнул свои руки у Энджела на спине, и почувствовал, как тот ещё сильнее прижался к нему. Настолько сильно, что Аластор мог расслышать и ощутить его сердцебиение. И от этого почему-то стало так спокойно. Он настолько расслабился, что не сразу заметил, как Даст от него медленно отстранился. — Спасибо, — слабо улыбнулся Энджел. — Мне это помогло. — А… Хе-хе… — нервно засмеялся Аластор. — Да… Не за что… — Спокойной ночи. — С-спокойной… ночи… Даст ещё раз улыбнулся, заставив что-то внутри Радио-демона заплясать от непонятного, тёплого чувства, и скрылся за дверью своей комнаты. Ещё какое-то время Аластор стоял на том же самом месте и продолжал смотреть на дверь, словно ожидая, что Энджел снова выглянет оттуда, и он вновь сможет его увидеть. Но вскоре, поняв, что этого не произойдёт и слегка расстроившись из-за этого, Радио-демон развернулся и отправился в сторону лестницы вниз. Нечто внутри него заставляло его идти чуть ли не вприпрыжку. Он проматывал у себя в голове события этого дня, вспоминал Энджела, его голос и улыбку, и его сердце тотчас пускалось в пляс, заставляя уголки губ ползти вверх, а щёки гореть. Ему было страшно от самого себя, но чувство страха перекрывало нечто новое, нечто неизведанное, нечто, от чего он начинал вести себя как дурачок, от чего ему хотелось чуть ли не подпрыгивать на месте, радостно всплёскивая руками. Что это такое? Он что, сходит с ума? Лишается рассудка? Всё с той же глупой улыбкой, Аластор спустился в холл и тут же увидел здесь весь персонал отеля: Чарли, Вегги, Хаска и Ниффти. Две главные «заводилы» стояли возле барной стойки: Шарлотта — со встревоженным видом, а её подружка — с раздражённым. Хаск в это время спал, уронив голову лицом на стол, а Ниффти стояла под ногами у первых двоих и молча смотрела на них, пока не заметила спускающегося по лестнице Аластора. — Ал!!! — удивлённо воскликнула она, и все тотчас подняли головы (даже только очухавшийся Хаск). — Добрый вечер! — невинно улыбнулся тот, и тут же, в одно мгновение, рядом с ним оказалась разъярённая Вегги, хватая его за ворот. — Где ты, блять, шлялся, мудила?! — в исступлении воскликнула она. — Время одиннадцать часов вечера!!! Тебя и этого уёбка Энджела нет с самого утра!!! Вы совсем охуели, что ли?! — Вегги! — взмолилась Шарлотта, нежно кладя руку на плечо своей подруге. — Пожалуйста, успокойся. Давай просто спокойно спросим, хорошо? Под воздействием теплоты, исходившей от Чарли, та всё-таки отпустила воротник Аластора, но продолжала озлобленно смотреть на него исподлобья, беря свою подругу за руку. — Итак… — начала Шарлотта, обращаясь уже к Радио-демону. — Куда же, интересно, вы двое отлучились, никого не предупредив? И Энджел вообще с тобой? — Энджел со мной, — улыбаясь, ответил Аластор. — Точнее, был со мной. Я только что отвёл его к нему в комнату. — Ага… А где вы были весь день? — Гуляли. — Гуляли?! — снова вклинилась Вегги. — А какого хрена вы никого не предупредили об этом?! Мы весь день искали вас, двух ебланов конченых! — Прошу прощения. В следующий раз обязательно предупредим. — Да я тебе сейчас бошку снесу, уёбок! Только попробуйте ещё раз так слинять, хоть один из вас! Но Аластор уже не обращал внимания на эти предупреждения. Пока Вегги распиналась, он, всё также невинно улыбаясь, прошёл до самых дверей, ведущих на улицу, и, когда та закончила, коротко сказал: — Я пойду проветрюсь, увидимся утром. И затем выскользнул из отеля. Спустившись в Пентаграмм-сити, он отправился, куда глаза глядят. Все его мысли были заполнены Энджелом. Что с ним происходит? Почему ему так плохо? Почему в его глазах Аластор видел такую вселенскую тоску и печаль? Каким образом Даст вообще оказался на студии? Сам ли он туда пришёл или его заманили обманом? Радио-демон был знаком с Валентино, а потому прекрасно знал, на что он был способен пойти ради сохранения своего бизнеса. Его студия — это его всё. Без неё он просто никто. И без Энджела, соответственно, тоже, ведь Энджел — это его главная звезда, его главный источник дохода. А доход Валентино любит. Очень любит. Аластор вскоре оказался за пределами города. В крайне отдалённом месте, напоминающем каменную пустыню, где не было ничего, кроме чёрствой, сухой, серой земли, огромных булыжников да тёмного неба, затянутого тучами. Радио-демон любил это место. Несмотря на всю его мрачность, здешняя атмосфера подходила под его размышления. Такие же мглистые, безотрадные, угрюмые, безвыходные. Не было в них ни капли света. Ни одного, даже самого маленького лучика. Не было, до того момента, пока в этих мыслях не объявился Энджел. Он стал настоящим солнцем для окутанного тьмой разума Аластора. Одним лишь смутным воспоминанием о его улыбке Радио-демон озарял весь свой внутренний мир. Он чувствовал, как внутри него словно наступала весна, распускались первые маленькие цветочки, такие нежные, такие прекрасные. В этих цветочках всё было идеально: от тонких зеленоватых стебельков до ярких лепесточков. Аластор готов был любоваться ими целую вечность. Но он заметил, как нечто губит его самый прелестный цветок. Нечто большое, густое, тёмное, мрачное. Это нечто подкралось к пёстрому цветку, от которого веет чем-то внеземным, чем-то прекрасным, и стало его душить. Оно обвило его своими чёрными, когтистыми лапами и стало сжимать, вытягивая из цветка всю его прежнюю нежность, яркость, радость этой жизни. Задумавшись об этом, Радио-демон непроизвольно сжал руки в кулаки. Он должен освободить этот чудесный цветок во что бы то ни стало. Он должен вернуть ему его прежнюю пёстрость. И он сделает это. Он сделает всё, что было в его силах, чтобы избавить это прекраснейшее создание от проклятия. Он избавит Энджела от Валентино. Всё то время, что Аластор об этом думал, он сидел на одном из крупных валунов. Однако, его заставила подскочить резкая вспышка электричества, чуть было не угодившая прямо в него. Радио-демон даже не поднял глаза. Он прекрасно знал, кто к нему пожаловал. — Не ожидал, что ты будешь преследовать меня аж до сюда, Вокс. Позади раздался хохот. Обернувшись, Аластор, как и ожидал, увидел перед собой улыбающееся, наглое лицо своего заклятого врага, отображавшееся на экране телевизора, что был прикреплён к этому крупному телу вместо головы. — Что ты здесь делаешь? — с ухмылкой спросил Радио-демон. — Тебе обычно не нравится выходить за пределы шумного Пентаграмм-сити. — Я просто хотел хорошенько надрать тебе задницу, — рассмеялся Вокс. — В конце концов, в городе полно народу, которые будут пялиться на нас выпученными глазами. А меня это жутко раздражает. Он взмахнул рукой, и наэлектризованный провод, вырвавшийся из земли, хотел было хлестнуть Аластора по лицу. Но тот легко отбил атаку своими чёрными щупальцами. — Не дождёшься, — только и сказал он, после чего сам попытался нанести удар. Вокс уклонился и, звонко хохоча, принял вызов. Он ударял Аластора снова и снова, но, поскольку их способности были развиты практически на одном уровне, тот не получал ни единой царапины. Как и сам «телевизор на ножках», впрочем. Так было всегда. Каждое их сражение было абсолютно бессмысленно, ведь они всё время шли нога в ногу по своим силам. И Аластора это до жути бесило. Ему казалось, будто бы Вокс пытается ему подражать. А он терпеть не мог, когда кто-то внаглую его копирует. Даже сражаясь с Воксом, он всё равно думал о своём. Того это явно выводило из себя, и он пытался привлечь внимание Радио-демона колкими фразочками и более изощрёнными атаками. Но ничего из этого всё равно не могло вернуть его в реальность. Аластор полностью был поглощён тем, что происходит у него внутри, и, в первую очередь, Энджелом. Энджел… Точно! Вокс ведь близок с Валентино, так? А значит, с его помощью вполне можно выйти и на этого гада! Как только Аластору пришла эта мысль в голову, он ощутил небывалый прилив сил. Он пригвоздил Вокса к булыжнику и, пока тот пытался выкарабкаться, грозно спросил: — Ты же всё время шатаешься у Валентино на студии, верно? — Ч-чего?! — раздражённо отозвался тот. — Тебе что, вообще насрать, что мы тут дерёмся как бы?! — Да. Отвечай на мой вопрос. Вокс лишь оскалился и, наконец-таки вырвавшись, сам прижал Аластора ногой к земле. — Зачем тебе это? — спросил он. — Нужно, — коротко ответил Радио-демон, скидывая с себя чужую ногу и тут же вскакивая. — Хочу узнать кое-что о нём. — Ты? С чего это вдруг? Тебе всегда было на него похуй. — Это моё личное дело. — Ой, знаешь, иди ты! Достал уже! Что с тобой происходит?! Ты теперь всё время где-то в облаках витаешь! Тебе вообще поебать, когда я тебе по морде бью! Так неинтересно! Так сильно хочется покопаться у себя в башке? Ну и пожалуйста! Только не рассчитывай на то, что другие продолжат за тобой бегать! И, стремительно развернувшись, он быстрым шагом ушёл прочь. Аластор же, ошеломлённый, так и остался стоять на месте. Даже Вокс обратил внимание на то, что с ним что-то не так… Неужели всё настолько серьёзно?