Under the Scars

Накахара

Дешевая, острая лапша быстрого приготовления обжигала пищевод. Сидя напротив Ширасэ на резиновом коврике для гимнастики, Накахара смотрел в пустой зал. Камеры были всегда отключены в ночное время, так как официально тренажерный зал не был круглосуточным, но, чтобы не терять прибыль для своих, он был всегда открыт. В прошлой тренажерке Ширасэ работал официально ночным тренером, но из-за конфликта с работодателем теперь он ютился здесь. В комнате для персонала был диван, от которого пахло так, что лучше спать в конце декабря в собственной машине на улице, чем на этом прожженном матраце. Однако Ширасэ там спал, и даже жил. В этом дешевом спортклубе. Они снова оказались связаны с Накахарой одним видом несчастья ─ им обоим было негде жить. После развода с женой зарплата Ширасэ не покрывала съемную квартиру, а с учетом ушедших на долги денег, теперь мужчина мог себе позволить разве что жить в спортзале, принимать душ в кабине для посетителей, спать на пропахшем потом диване и готовить на переносной плитке вместо неработающей, заржавленной микроволновки. Накахара сидел, подмяв под себя ноги, ближе к панорамному, но скрытому за створками жалюзи окну, его покрытые красной коркой из-за холода руки грелись о бумажный стаканчик с лапшой. Деревянные палочки лежали поодаль, путаясь с полуразвалившимся шариками онигири с того же соседнего магазина. На вкус водянистая лапша с перцем была так же плоха, как и вся ситуация, в которой он оказался. Три чемодана его вещей и большая сумка теснили, как салон, так и багажник припаркованного возле зала автомобиля. На карте осталось денег ровно, чтобы оплатить на завтра бензин. На интернет, или магазин ─ уже нет. Из дорогой брендовой одежды мужчина тоже продал все, кроме своего шерстяного пальто: зимой все же холодно жить на улице без возможности согреться под теплой одеждой. Определенно, к такому уровню жизни рыжеволосый адвокат не был готов, отчего не мог определиться даже у кого было бы логичнее попросить помощи. Стоматолог выставил за дверь две недели назад, из друзей только Ширасэ, у которого самого из жилья его рабочий спортзал. Клиенты закончились, работы больше не было, как и возможности арендовать офис на втором этаже центрального городского здания, помимо чего, из коллегии пришел отказ ─ проверка диплома Накахары, несмотря на свою успешность на первом этапе, застопорилась на моменте запроса во французский университет, деканат юридического факультета которого оказался очень сговорчив о предоставлении любой информации о своем выпускнике. В отказе хоть и было написано из-за невозможности всецелого прохождения проверки безопасности, но знакомый, принимавший его документы юрист все подробно рассказал по телефону, предупредив, что лучше ему больше не работать по специальности, или хотя бы воздержаться от походов в суд, чтобы не вызвать лишний интерес со стороны их общих влиятельных знакомых. Чужой диплом, заверенный сначала на французском, а потом на японском после успешного прохождения курса освоения японских компетенций через некоторое время после возвращения в Японию, у нотариуса был всего лишь пустой бумагой, из-за которой, возможно, он мог даже сесть, если вскроются все детали заверения такой пустой бумаги. Хотелось есть, спать, согреться…Спина ломила от ночи, проведенной в захламленной машине, что уж говорить о готовности сейчас пустить последние силы на поиск работы. Наверное, людям легче живется, когда у них есть родители, задумался очередной раз об этом за сегодняшний день Накахара, смотря на переписывающегося с кем-то в телефоне Ширасэ. Не сказать, что живущая в фургоне и ходящая в балахоне хиппи мать Ширасэ была хорошим примером родительской заботы, если не напротив, но она хотя бы давала своему сыну деньги на еду и какие-то первостепенные мелочи, а вот жить в ее пропахшем травой фургоне являлось точно не лучшей идеей. Закончив есть, Ширасэ выкинул пустой стаканчик из под лапши, после чего еще раз переспросил, не будет ли рыжий спать на диване, но, получив очередной отказ, он молча ушел в тренерскую ─ на сегодня они закрыли зал, сославшись на якобы отключение электричества, из-за чего, собственно, сами не зажигали свет. В машине сломалась печка, а теплое одеяло Чуе пришлось оставить в прачечной, так как заплатить за него не нашлось денег. На улице стало холоднее, чем вечером, и кожа рук начала жечься сильнее, как только синеглазый адвокат вышел на крыльцо запасного выхода. Заведя свою машину, мужчина с неприятностью для себя обнаружил, что бак уже был практически пуст, и заехать на ближайшую заправку неплохо было бы сейчас, чем завтра. Денег на карте осталось, чтобы оплатить бензин и купить дешевый кофе в круглосуточном магазине на автозаправке. Докуривая свою растягиваемую на неделю пачку сигарет, Накахара поставил стаканчик кофе на капот. Телефон скоро разрядится: должно быть, за собственными мыслями юрист упустил момент поставить смарфтон на зарядку, когда была возможность в спортивном зале. Ему хотелось спать на кровати, а не в холодном салоне автомобиля, или на стертом матраце дивана тренерской. Один из способов, который приходил на ум ночью, это позволить кому-то снять себя. Хотя бы на один раз, но с условием остаться до утра. Несмотря на все отвращение к возникшей в голове идеи, над которой, признаться, он думал ни один день, адвокат низшего ранга все же решился на ее реализацию. Переодевшись в туалете на той же автозаправке, он попытался придать своему лицу более здоровый вид, но едва ли это получилось. Волосы он распустил, к пальто надел темные очки, хотя, учитывая погодные условия, это смотрелось скорее глупо, чем стильно. Уже через неделю сочельник, а дальше завершение года, который заканчивался настолько плохо, что Чуе даже не с чем было сравнить этот конец, вспоминая свои жизненные эпизоды. С Дазаем он не разговаривал. И это казалось единственным верным решением для рыжего, ведь, по сути, Осаму и являлся тем, из-за кого вся более-менее выровненная жизнь начала вновь топорщиться. Он уехал в тот день, когда подъехала машина Огая, но это все равно не помогло сохранить доверие стоматолога, который явно не заслуживал подобного отношения к себе от партнера, и с чем, собственно, он и не стал мириться. Возможно, стоило поинтересоваться, как обстоят у Осаму дела на медийном поле, но специально искать информацию о нем в СМИ не хотелось, а в ленте интервью с Кэнди уже давно перестало всплывать. Хотя, если так подумать, то Дазай и не звонил, из-за чего все размышления по поводу дальнейшего общения с бывшим партнером теряли какой бы то ни было смысл. История с деаноном также перестала касаться рыжего: кроме той странной ссылки, ему больше ничего не приходило от злоумышленников, да и местная полиция не проявила желания со своей стороны выйти на связь. Клуб, который он выбрал, работал нелегально, но он находился в районе, подконтрольном якудза, поэтому опасаться облавы не стоило. Вроде бы и обычный стрип-бар, на первый взгляд, но только там нельзя оставлять свой напиток даже на секунду без присмотра ─ клубный экстази покажется пылью по сравнению с тем, чем обычно там разбавляют алкоголь. Далеко не лучшее место, чтобы искать себе любовника, у которого можно будет остаться до утра, но это практически единственное место в городе, где не надо переживать за свою анонимность. Фейс-контроль отсеивал тех, кто выглядел более интеллигентно, чем было положено для этого места, отчего Накахаре пришлось оставить дорогое брендовое пальто в машине, одевшись в облегающий черный топ с кожаной курткой. Однако ему не нравилась эта комбинация: броско, вульгарно и так, чтобы обнажался весь низ до начала паха, он не одевался со времен университета, из-за чего ему казалось, что в тридцать два он выглядел крайне несолидно по сравнению со своим привычным полуклассическим стилем. Уже на лестнице, в свете неоновых вывесок он столкнулся с мужчиной со спущенными брюками, которому отсасывала какая-то женщина с размазанным макияжем в бежевом полушубке, периодически отвлекаясь от члена на сигарету. Выдохнув, Накахара молча спустился в полуподвальное помещение, сморщившись от тошнотворного, едкой струей ударившего в нос запаха кальяна со всевозможным содержимым в нем. Прошло слишком много времени, когда подобные тусовки являлись частью жизни рыжего, из-за чего сейчас он чувствовал себя крайне неуютно, если не уязвимо. Напротив столика, за который Чуя сел, расположилась компания из трех мускулистых мужчин и одной женщины в расстегнутом пальто, поверх красного платья. Женщина курила, поднося к губам мундштук, а ее нога была высоко закинута практически на край стола. Рядом с ними сидело несколько молодых парней явно моложе двадцати одного года, согласно заявленному возрастному ограничению перед входом в клуб. Они ластились к взрослым мужчинам, позволяли касаться себя везде. На мгновение Накахара узнал в них себя, вспомнив свой самый неприятный жизненный период во Франции. Он знакомился для секса с людьми на улице, подставлялся под каждого, кто предлагал близость, лишь бы не быть одному. Закономерно, что с таким образом жизни его отчислили раньше, чем успел закончиться первый семестр. Рыжеволосый мужчина вел себя также, как вел себя тогда Дазай, еще будучи в отношениях с ним. Не думать ни о чем, кроме удовольствия в моменте, самое хуевое, чему только смог научить его кареглазый напарник. Невольно синеглазый адвокат следил за молодыми парнями с соседнего столика, на мгновение задумавшись, он понял, что больше всего на свете ему хотелось, чтобы его хоть кто-то остановил тогда во Франции, когда его дырку долбили два члена незнакомых ему темнокожих мужчин, а губы до боли растягивались на члене третьего, до хрипоты пронзавшего тонкое горло ебыря. Юрист казался себе мерзким настолько, что он даже поморщился, пробежавшись еще раз по воспоминаниям, которыми ему будет слишком стыдно поделиться с кем-то другим. Удивительно, но даже Дазай его осудил, хотя бывший напарник был последним человеком, кто после всего случившегося, имел право называть рыжего блядью. Когда им было восемнадцать, Осаму выбирал себе опытных в сексе партнеров, ставя Накахаре в укор его неумение также профессионального удовлетворять Дазая ртом и задницей, а сейчас кареглазый партнер заявлял обратное, крича о том, что ему незачем особо стараться для использованного всеми любовника, хотя не Дазай ли сам перетрахал всю Америку, чтобы иметь хоть каплю совести для подобных слов. «Ты даже не задумываешься, как легко причиняешь людям боль», ─ сжав руку в кулак, про себя проговорил адвокат низшего ранга, все еще всматриваясь в смазливо улыбающихся парней, в алкогольном коктейле одного из которых коренастый мужчина с татуировкой на плече растворил сомнительный порошок. С одной стороны, Чуе хотелось вмешаться, стать тем, кто хотя бы попытался остановить парней, но с другой… Хотелось поступить ровно наоборот. Поссорились с родителями, неудавшиеся первые отношения, проблемы на учебе или работе, или просто мимолетное желание почувствовать себя достаточно взрослым ─ должно быть, вот они самые банальные причины для объяснения присутствия юношей здесь. ─ Каждый раз перед выбором вмешаться, или нет, я задаю себе всего один, но проясняющий все вопрос: вмешался бы я, если бы один из этих залезающих на члены бандитов парней был моим сыном, или же нет? ─ отодвинув свободный стул, мужчина в возрасте с рассекающим половину лица шрамом, сел напротив Накахары, тем самым полностью заслонив ему обзор. ─ Если бы один из них был моим сыном, то я бы не допустил такого, чтобы он в принципе оказался здесь. ─ Колко отозвался подвинувшийся ближе к столику свой стул синеглазый адвокат.

***

─ У тебя проколоты соски… Красиво, ─ задрав темную ткань тонкого топа, отозвался незнакомый мужчина, прислонившись крупным телом сильнее к телу с глухим стуком ударившегося лопатками о стену Чуи. Язык, которым он лез в рот Накахары, напоминал слизняка, ощущения которого становилось все сложнее терпеть. Особенно, когда он елозил им по следу оставшегося от давней клятвы с Дазаем шрама на горле. Каждое касание до голого тела отдавало волной тошноты, от коей в буквальном смысле хотелось закрыть ладонью рот. Мужчина со шрамом на лице был неприятен, его руки, сжимающие бедра, напоминали тиски, а пошло-сладкие, произносимые над самым ухом низкорослого юриста слова ─ перегной. Когда Накахара был моложе, терпеть подобное казалось то ли проще, то ли он просто не придавал случайной связи настолько сильное значение, как сейчас. Несмотря на всю скучность, консервативность и отдаленность близости со стоматологом, в сравнении с этим мужиком, их секс был в стократ желаннее и горячее, чем эти раздражающие, местами грубые и отдающие дешевизной ласки. Не было ни единой гарантии, что после туалетной кабинки они поедут к нему домой, как и обещал за стаканом виски тот незнакомец, отчего мысли рыжего о возможности хорошенько выспаться в чужой кровати становились все более призрачными. Приехав в клуб, он припарковался на ночной охраняемой автостоянке в кредит, посчитав, что оставлять автомобиль со всем своим имуществом в районе собирающего всю городскую нечисть клуба небезопасно. Да и, если он рассчитывал поехать к кому-нибудь домой, то не на своей же машине после нескольких вынужденных стаканов виски с колой. Вспоминая сидевших перед ним молодых парней, Чуя в очередной раз задумался, правильно ли он поступил, оставшись в стороне. Ехать к незнакомцу после клуба ─ небезопасная практика не только для женщин, но и для мужчин, если те не бывшие якудза, как Накахара, но явно не как те первоходки-юноши. Ощутив, как чужая рука расстегнула ему ремень, а после дернула вниз собачку молнии, адвокат низшего ранга не выдержал, оттолкнув от себя мужчину, он как можно быстрее вышел из кабинки с незакрывающейся на внутренний замок дверцей. Несмотря на грузность мужчины, он бы не потерял свое преимущество в драке, однако Чуя умышленно хотел отказаться от потасовки, ведь все-таки он сам предложил себя ему, а сейчас решил так лицемерно, в один миг разрушить все обговоренные ранее планы. Мужчине не понравилась выходка рыжего, и он, обозлившись, последовал за ним, с силой вцепившись в обнаженное плечо юриста. ─ Мы так не договаривались, ─ сиплым голосом отозвался мужчина, ─ ты достаточно взрослый, чтобы взять ответственность за свое решение. ─ Незнакомец притянул Накахару к себе ближе, одновременно с чем положил свободную руку ему на бедро. ─ Я не насильник, то ты дал свое согласие, поэтому теперь ты не можешь отказать. ─ Адвокат низшего ранга выдохнул, признавая правоту слов своего любовника и все также не решаясь проявить больше физической силы, чтобы супротивиться ему. ─ Давай, если не хочешь вернуться в кабину, то я трахну тебя здесь. ─ Скользкая, татуированная рука сжала сквозь черные джинсы Чуи член. ─ Может, тебя заводят зрители, а я и не знал. ─ Закусив губу, рыжеволосый мужчина развернулся, безмолвно принял решение подчиниться, наплевав на свое омерзение, как от грязных прикосновений и масляных взглядов, так и от самой ситуации, включая в ней самого себя. Чуя наклонился, чтобы поцеловать мужчину, но внезапно ощутил удар: кто-то оттолкнул его в сторону, и он, растерявшись, на долю минуты потерял равновесие, упершись боком в дверь туалетной кабины. ─ Ты же вроде не насильник, но при этом не принимаешь отказы? ─ знакомый голос раздался совсем рядом со стороны соседней, только что открывшейся кабинки. ─ Если ты сделаешь хоть шаг к нему, я насажу твой живот на нож, ─ усмехнувшись, Дазай сверкнул в тусклом свете накуренного коридора лезвием складного ножа. ─ Члены китайской мафии «Черного веера» высоко ценят себе подобных в этом заведении, и также глубоко презирают тех, кто был с позором изгнан из клана. ─ Взглядом Осаму указал на ожог в виде следа от раскаленного утюга на месте расплывчатой татуировки в виде перекрестия двух черных вееров. Несмотря на то, что мужчина был японцем, работал он на китайскую мафию, имеющую определенную власть в этом районе, что можно было судить по татуировке клана, ожог на которой говорил о его стыдливом изгнании. Прошло слишком много лет со времени, когда Накахара был членом якудза, из-за чего он уже давно перестал следить за символикой местных банд, в отличие от разбирающегося с ювелирной точностью в акулах преступного мира Дазая. Накахара смотрел на бывшего напарника, чувствуя еще большую горечь от своей везучести. Сегодня была пятница, и этот клуб кареглазый адвокат посещал настолько часто, что к нему обращались по имени сотрудники, когда они приходили вместе. Неудивительно, что они пересеклись, хоть и неприятно, что при подобных обстоятельствах, если вспомнить последние слова Дазая под мостом, так сильно ранившие Чую, но сейчас максимально точно соответствующие действительности, ведь от призвания шлюхи он ушел недалеко. ─ Я не знал, что у тебя есть партнер. ─ Поднявшись с пола, холодно ответил мужчина из «Черных вееров», бросив на Накахару перед уходом осуждающий, переходящий в откровенное призрение взгляд. ─ Ну, вы как? Разобрались? ─ раскрывшая с громким звуком дверца кабины соседнего туалета, перебила внимание выпрямившегося рыжего. ─ Как-то здесь слишком шумно сегодня, ─ закусив сигарету, из туалетной кабинки вышел полноватый мужчина в очках все в том же светлом костюме с украшением в виде серебряного леопарда вместо первой пуговицы на пиджаке. ─ Секретарь судьи Цуруги? ─ неожиданность куда более непредсказуемой встречи мгновенно выбила из синеглазого адвоката все остальные мысли. ─ Вы даже не удосужились переодеться из делового костюма во что-то более подходящее для клуба, чтобы сохранить хоть какую-то иллюзию анонимности. ─ Скорее всего, из-за того, что он был с Дазаем, фейс-контроль не стал придираться к внешнему виду несоответствующего тематике заведения мужчины. ─ Блять, иди в пизду, меня тут все знают, ─ прислонившись к косяку двери, как ни в чем не бывало отозвался мужчина, который еще только месяц назад сделал Накахаре замечание за нецензурную брань в суде, когда тот приходил за документами для заявки на квалификационный экзамен в адвокатскую коллегию. ─ Как бы тебе сказать, если яблоко красное снаружи, то оно не всегда будет красным и внутри. ─ Улыбнувшись, секретарь судебного заседания выдохнул сигаретный дым. ─ Ты вроде еще молод, но твое черно-белое мышление уж очень сильно напоминает старика Амамию Катце, твоего «любимого» прокурора, который тебя все время полощет на судах.