Under the Scars

«Ты успокоился?» ─ вопрос, который был трижды за прошедший вечер адресован Дазаю, хотелось задать и в четвертый раз, но Куникида сдержался. В небольшой гостиной не сильно роскошного дома светловолосого полицейского собралось слишком много человек, что делало пребывание в ней еще больше неуютным и тесным. Дазай сидел перед чашкой кофе, безучастно смотря на оставшуюся кофейную гущу. Помимо него на диване могло уместиться еще три человека, но никто из присутствующих не хотел этого делать. Куникида нарезал марафон кругов по комнате, держа в руке телефон, Эйс не поднимал головы от ноутбука, просматривая исходящий интернет-трафик на подключенном к программе телефоне кареглазого адвоката, попутно переписываясь с отделом компьютерной безопасности в рабочем чате, когда практически все время молчащий Накахара просто сидел на кресле, удивляясь самому себе, что он до сих пор не ушел, не имея даже косвенного причастия к произошедшей ситуации. Кофе в его чашке остыл, но просить Куникиду включить кофе-машину еще раз мужчине хотелось меньше всего. Окно было открыто: Эйс держал сигарету в левой руке, пока одной правой что-то быстро печатал на тачпаде, однако стоило Чуе потянуться за своей пачкой сигарет, то его тут же начинал сверлить откровенно враждебный взгляд хозяина дома, и у адвоката низшего ранга пропадало всякое желание злить копа еще больше. Размозженное тело птицы было отдано на экспертизу для дальнейшего установления биологических следов преступника: отпечатки пальцев, кожный жир, какие-либо выделения человеческого организма, волос ─ хоть что-то из вышеперечисленного должно было указать на садиста. Домашнее животное считалось собственностью своего хозяина, и данное преступление рассматривалось в подобном ключе, как причинение смерти принадлежащей даже, согласно юридическим документам на покупку, Дазаю птице с особой жестокостью. Однако помимо садистической расправы над ястребом присутствовал элемент прямой угрозы, который полиция при всем желании не могла счесть необоснованным: «загадочная» записка преступника должна будет пройти графологическую экспертизу, результат которой также в теории должен помочь облегчить задачу по поиску живодера. Казалось бы, дело только началось, но уже и так было понятно, что оно малоперспективное. Жертва ─ животное, а не человек, письменная же угроза имеет не такой вес, как если бы недоброжелатель говорил о расправе, приставив лезвие ножа к горлу кареглазого адвоката. Следователь отработает поставленную перед ним задачу, но на этом всем. Вероятность того, что показательное убийство ястреба и слив частных, полученных нелегальным способом видео Дазая на его публичный аккаунт взаимосвязаны есть, но не особо прослеживается на данном этапе. Первое обращение адвоката все еще находилось в производстве, и результатов особых не принесло: доказательств того, что эти видео были залиты не Дазаем ─ недостаточны и очень косвенны. В лучшем случае Осаму мог попытать счастье в гражданском иске о восстановлении своей деловой репутации, но при условии, что он каким-то бы образом смог добиться деанона своего хейтера. И лучше бы кареглазый мужчина действительно не настаивал на углубленном изучении дела, ведь если никаких опровергающих его собственный слив видео фактов следственной группе не удастся найти, то тогда дело сможет принять гораздо менее благоприятный для Дазая оборот: его могут привлечь как распространителя порнографии, что наверняка заруинит всю блестящую карьеру первоклассного юриста. Накахаре хотелось встать с кресла еще полтора часа назад, но, глядя на опустившего голову над пустой чашкой Дазая, мужчина на подсознательном уровне старался отсрочить свой уход, словно бы хотелось видеть хоть какое-то решение ситуации. Почему Эйс с Куникидой помогали ему с собственным расследованием, используя свои связи и возможности, хотя это могло сильно сказаться на их работе ─ тоже оставалось загадкой. Несмотря на злость и оставшийся едкий привкус после громкой разборки на диком пляже с Осаму, он все равно почему-то еще сидел с ним в одном помещении, словно бы между ними ничего не произошло, и никаких громких, взявших за живое оскорблений не было сказано возле моста. Произошедшее на шоу Кэнди было не столько неожиданным, сколько не понятным, ведь изощренное убийство ястреба едва ли подвязывалось хоть под какую-то логическую цепочку. Молодой лабрадор несколько раз пытался облизать ладони Накахаре, но тот всегда вовремя отдергивал руку, не позволяя чужой собаке слишком близко приблизиться к себе. Несмотря на духоту в маленькой гостиной, он за все это время не снял с себя уличное пальто, лишь расстегнул. Стоматолог написал несколько смс в мессенджере, но синеглазый адвокат равнодушно смахнул уведомления влево, отчистив экран: как бы мужчина не старался построить иллюзию правильности своего выбора, но Натана он не любил. И, возможно, не любил настолько сильно, что позволял себе каждый раз разбивать его сердце, а потом в одночасье собирать вновь. ─ Огай приедет через сорок минут, ─ остановившись, чтобы разблокировать экран смартфона, оживленно отозвался Куникида, который, казалось, уже больше четырех часов после случившегося ждал ответа от Мори. ─ Расправлю воротник в честь этого памятного события, ─ с насмешкой через плечо отозвался по-прежнему занятый ноутбуком Эйс. ─ Или главу якудза надо как-то по-другому встречать? ─ своим пренебрежением Эйс пытался нарочито спровоцировать адвоката высшего ранга, но тот по-прежнему молча смотрел на дно кофейной чашки, словно бы пытался разглядеть в черной гуще магические предзнаменования, или, возможно, ответы на множество оставшихся проглоченными вопросов. ─ Для чего используют птицу в черной магии? ─ голосом холодным, низким и шевеля практически только одними губами задал вопрос в пустоту, наконец, поднявший голову Дазай. ─ Есть много ритуалов, связанных как с самой птицей, так и с ее перьями, либо какими-то другими частями, вроде наведения порчи, либо использования ее как проводника через два мира для придания заклинателю больше сил. Либо в качестве жертвы для принятия на себя вместо мага негативных последствий отката при совершении какого-либо более сильного ритуала. ─ Его слова звучали неуютно, колко, словно пожухлые иглы пряжи в старом пледе. ─ А еще птицы ─ это фамильяры вампиров и прочих демонов, ─ Эйс рассмеялся в кулак, отъехав от стола на компьютерном кресле. ─ Я, конечно, все понимаю, но, может, тебе взять небольшой отпуск на несколько дней, дорогой наш мистер адвокат? Иначе убеждения уже начинают напоминать шизофренический бред. ─ Фраза короткостриженого блондина была резче пули, но с ней мысленно согласились все присутствующие в комнате, включая самого Дазая. ─ Ты, блять, совсем отъехал, или как? ─ с громким звуком ударившая кареглазого адвоката по лицу пощечина Куникиды отрезвила кареглазого юриста, а полетевшая вслед за оплеухой чашка на паркетный пол вовсе привела деструктивные мысли в порядок. ─ Собрал осколки и вытер пол, это не свинарник в отличие от того дома, который ты арендуешь у меня. ─ Излишняя идеальность говорила о нервозности молодого человека, но, видимо, их взаимоотношения с Дазаем были куда более тесно запутаны, раз темноволосый мужчина не стал пререкаться, сразу подчинившись приказу. Воспользовавшись моментом, когда адвокат высшего ранга отошел, чтобы налить воду в ведро, Накахара спустился на первый этаж, собравшись, как можно скорее покинуть коттедж до приезда Огая. Меньше всего на свете адвокату низшего ранга хотелось встретиться со своим прошлым почти двадцатилетней давности в виде вызывающего до сих пор дрожь начальника. Прошло столько времени, но едва ли это смягчило слишком болезненные воспоминания, чтобы сейчас ничего не испытывать при виде действующего лидера «Портовой мафии». Что он вообще делал? Зачем, поддавшись эмоциям, согласился приехать после шоу в чужой дом и просидеть несколько часов в паре шагов от Дазая? Натан написал еще несколько сообщений: стоматолог был очень тактичен, чтобы звонить, и очень умен, чтобы сразу понять, что его партнер сейчас не желает коммуницировать с ним. Он спрашивал что-то про ужин и продукты, при мысли о чем должно было стать теплее, но все эти спокойные, уютные бытовые мелочи не вызывали в рыжем никаких чувств, чего нельзя было сказать о непроходящих эмоциональных качелях при каждой встрече с кареглазым юристом. Возможно, Чуя специально задержался, или же заминка произошла действительно случайно, но через какое-то время его окликнул быстро спустившийся по косой лестнице Дазай. Мужчина с силой сжал запястье, дернул на себя руку синеглазого партнера, тем самым заставил его сделать шаг назад. «Ты не хочешь видеться с Мори, или не хочешь остаться после со мной?» ─ напрямую спросил Накахару адвокат высшего ранга, на что рыжий даже не нашел подходящих слов, чтобы ответить сразу. «Представляю, как твой идеальный стоматолог ждет тебя, сервируя стол к ужину, а ты даже не читаешь его смс, предпочитая смотреть на меня, а не на экран смартфона». ─ Острое лезвие фразы надрезало воздух, и адвокат низшего ранга сделал еще несколько шагов назад, несмотря на все еще сжимающую его руку до хруста костей хватку кареглазого партнера, в словах которого прослеживалась слишком болезненная правда. Невозможность оставить друг друга напоминала проткнувший плавник рыбы крючок: пока тянется леска, можно плыть в любую сторону, наслаждаясь иллюзией свободы, но в конечном итоге ты все равно останешься уловом рыбака. «Чего ты хочешь на самом деле?» ─ не унимался Дазай, пытаясь с помощью своей настойчивости подмять ситуацию под себя. Накахара понимал, что Осаму был на грани. Истерика липким комком забилась в его горле и мешала дышать. Все же эта была его птица. Красивый, молодой ястреб с рябыми крыльями, которого несколькими глухими ударами молотка превратили в кровавую кашу, при виде которой подступала тошнота. Сломанные крылья, закрывающие искромсанное тело, и записка с пугающим содержанием ─ все выглядело как сценарий хоррора из-за излишней демонстративности преступника. Несмотря на подорванное эмоциональное состояние, Дазай пытался использовать манипуляцию даже сейчас, когда ситуация начинала оборачиваться не по его сценарию. «Ты хочешь сбежать от Огая?» ─ этот вопрос адвокат высшего ранга не произносил, но он сам автоматически мелькнул в голове рыжего, который с силой выдернул свою ладонь из чужой руки. Мужчина, повернувшись спиной, быстро спустился в прихожую, после чего толкнул тяжелую дверь на себя, как можно быстрее покинул этот холодный, неуютный дом. На улице поднялась легкая метель. Под тусклым светом вечерних фонарей подсвечивался падающий крупными хлопьями снег. Тело обдул усилившийся к ночи ветер под распахнутым пальто, коснулся обжигающим прикосновением ребер. Чуя не мог себя заставить сделать и шаг в сторону припаркованной в конце улицы машины, понимая, что он должен ответить стоматологу, а после успеть на ужин к нему домой. От безысходности, от чувства копошащегося под ребрами сотней мертвых бабочек бессилия синеглазый адвокат поджег фильтр сигареты, прислонившись к белокаменной стене дома. Почему-то именно сейчас вспомнился тот вычурный, топорно вырезанный из Европы особняк на обрыве, невольно сравниваемый с дворцом памяти ─ местом, где они с Дазаем все еще вместе. Общие, переплетенные между собой воспоминания въелись вместе с выцветшей краской в орнамент стен. В каждой выступившей на старом стекле витражных окон трещине скрывалась дюжина растворившихся во времени моментов. ─ Решайся, если не хочешь жалеть остаток вечера о том, что сделал неправильный выбор. ─ Рука Дазая в черной перчатке вырвала из тонких пальцев Накахары сигарету, бросив ее на снег. ─ Со мной у тебя никогда не будет любви. Любовь ─ это вон там с твоим стоматологом, а со мной ─ это машина в час ночи на окраине. Свист пуль, неполный бак и рука, сжимающая твою глотку. ─ Его глаза были красными, воспаленными и очень уставшими, из-за чего казалось, что даже призрачный свет блеклых фонарей вызывает боль, которой Дазай не позволяет стечь по своим щекам в виде горячей дорожки слез. Было невозможно видеть его разбитым, однако слова, сказанные под мостом, все еще кололи изнутри. На мгновение адвокату низшего ранга захотелось поддаться, поставить свои собственные чувства на стоп, чтобы на какое-то время снова почувствовать себя в постели Дазая, под весом его худого тела на влажных от пота и семени простынях. Но мгновение прошло, и голова снова стала холодной. А звук подъезжающих к дому светловолосого полицейского машин окончательно вернул мужчину к реальности ─ за собственными мыслями он не заметил, как предательски быстро пролетели сорок минут ожидания прибытия Мори. Напоминающий черный футляр из под очков автомобиль лидера «Портовой мафии» ехал между двумя тонированными фордами его телохранителей, помимо чего процессию завершала еще одна светло-коричневая машина: судя по всему, Огай должен был приехать не один. Бежать было бы глупо, как и вернуться назад в дом, хоть от одного только представления встречи со своим бывшим начальником неприятно сводило желудок. Подъехавшие автомобили припарковались чуть ли не в шеренгу, после чего вышедший из первой машины мужчина открыл дверцу среднего форда, подал руку в белой, надетой на манер слуги, перчатке опершемуся на трость с серебряным навершием дону. Сначала глава, а после его дети: будущий дон ─ его собственный сын и дочь, покорно занявшая позицию за мужчинами, ведь она не была женой главы клана, отчего не имела права называться анэ-сан, то есть старшей сестрой среди всех остальных приравненных к вещам женщин клана. Должно быть, очень непросто сдерживать обиду из-за невозможности происхождения быть наравне с собственными братом только потому, что ей не повезло родиться женщиной в жестоких реалиях якудза. Мари и Отто Мори. Отстраненные, холодные близнецы, которые с возрастом утратили черты сходства, но в то же время их одинаковая мертвенность создавала неприятный, отчасти пугающий эффект. Если так подумать, то Накахара впервые видел «семью» Дазая, за исключением Огая, вживую, а не через экран сотового телефона. Светло-коричневая машина, припарковавшись, выключила фары. Сколопендрой страх прополз вдоль позвоночника под одеждой, в замершей, задрожавшей руке покачнулась пачка сигарет. Впервые за столько лет Накахара снова видел своего дона, сначала, не решаясь поднять на него глаза, а после ─ опустить взгляд, как было всегда положено, когда он еще состоял в мафии. Инстинктивно тело помнило урок: опускать голову, или же вставать на колени, если это официальное приветствие главы, отчего колени синеглазого адвоката невольно дрогнули, словно бы сами хотели согнуться. Но мужчина сдержал себя, стараясь незаметно сжать свободной рукой запястье трясущейся руки, ведь он больше никогда не позволит себе опускаться на колени перед Огаем ─ Чуя больше не член клана и не собственность его лидера, хоть занывшие от телесных воспоминаний конечности снова напомнили о том, как сильно и жестоко стегали жесткими веревками его еще детские ладони, если мальчишка смел хоть как-то ослушаться правил преступного клана.