Under the Scars

«Герои и палачи одинаково носят плащ, но у одного из них он скрывает спину, а у другого ─ лицо» (с).

Дазай не питал надежд, что поездка в дом Огая как-то поможет найти выход из его ситуации, но все равно не стал отбрасывать мысль обратиться за помощью к Мори. Парковать машину на общей стоянке ввиду камер было не самой умной идеей, поэтому кареглазый адвокат оставил автомобиль на платной круглосуточной стоянке, так как, скорее всего, если дон «Портовой мафии» заметит его на камерах, то Дазаю теперь даже ворота не откроют. Подойдя к живой изгороди, обрамлявшей трехэтажный, достаточно громоздкий дом с обратной стороны, адвокат высшего ранга пересекся с помощником дворецкого ─ молодым мужчиной его возраста, который на свой риск ни один раз ему помогал пробираться в дом Огая, когда перед ним по прихоти хозяина дома захлопывали дверь. Сегодня был как раз один из таких вечеров, и разговор предстоял не самый приятный. Войдя через черный вход, предназначенный для рабочего персонала, кареглазый адвокат отряхнул джинсы от упавшего на них с ветвей кустарников снега. Работающие в режиме постфактум камеры не среагировали на него, но, продумав и этот момент, бывший мафиози предупредил Отто о временном отключении их на заднем дворе, так как, если дон решит проверить изображение с задних камер в приложении своего телефона, то уже смысла не будет вообще заявляться к нему. Конечно, это не тот визит к семье, где стоит запастись пиццей и каким-нибудь сериалом для неплохого времяпрепровождения вечером, однако адвокат высшего ранга все равно подумал, что ситуация не станет хуже, если он привезет хотя бы булочки синнабон всем, если учитывать, что вино и более изысканная еда сегодня не вписывались еще больше, чем выпечка. Знакомые, длинные коридоры и высокие потолки, все те же картины, ни одного комнатного растения, строгий, романский стиль интерьера и огромное количество европейского антиквариата ─ хозяин дома никогда не изменял себе во вкусах. Все коридоры, напоминающие длинные вытянутые склепы, он запомнил слишком хорошо еще мальчишкой: за каждым острым поворотом открывалось идеальное место для нападения, так как выступы были большие, а сам проход узенький, на манер немецких зданий. Камер стало больше, как и численности штата универсальной прислуги: абсолютно каждый работник в этом доме умел обращаться с огнестрельным оружием при необходимости и постоянно проходил аттестацию на предмет оттачивания навыка боевых искусств, будь то повар, или же самая обычная уборщица, приходящая дважды в день: ранним утром и затемно сыреющим вечером. Под размеренными шагами привычно скрипели половицы, скрытые темным ковром, от мокрых подошв ботинков оставались пятна на смявшемся ворсе. Псы Огая отреагировали на старающегося оставаться тихим Дазая, практически синхронно подняли острые мордочки в его сторону, но знакомый запах успокоил быстро потерявших интерес к Осаму собак. Часто борзых отстреливают, или перепродают после окончания сезона охоты, но своих шавок Мори любил, поэтому постепенно они стали тоже постоянными обитателями этого готически-мрачного места. Мужчина прошел мимо белоснежной борзой, задев ее худой бок джинсами, после чего поднялся на второй этаж, где располагался рабочий кабинет дона и несколько лично отобранных им секций библиотеки, большая часть книг из которых написана или на немецком, или вообще на староанглийском. У адвоката высшего ранга был своеобразный план застать лидера «Портовой мафии» у него в кабинете, но их встреча произошла гораздо раньше: стоило пройти в коридор с лестничной площадки, как кареглазый юрист едва ли не столкнулся с идущим к лестнице доном. Они остановились буквально на расстоянии шага, не больше, друг от друга, однако Дазай практически мгновенно изогнул свой план под изменившуюся переменную в ситуации, решив театрально поприветствовать своего наставника, ведь во время прошлой встречи тот сам предъявил ему претензии об оскорбляющей его редкости встреч наедине. «Охрана, сейчас же выведите его», ─ Дазай ожидал подобный ответ, поэтому нисколько не удивился ни холоду в голосе Мори, ни приблизившихся к нему телохранителей, но все же он решил попробовать во второй раз наладить контакт. Адвокат высшего ранга не сдвинулся с места, даже когда ощутил сильную руку одного из мускулистых охранников дона в строгом костюме у себя на предплечье. Секьюрити прекрасно знали Осаму, отчего хоть и исполняли приказ своего работодателя, но все же чувствовали определенную неловкость по отношению к обычно желанному в этом доме «сыну» хозяина. ─ Что здесь происходит? ─ вслед за доносящимся снизу женским голосом кровной дочери Огая, последовало несколько пар быстро поднимающихся по лестнице шагов. ─ Мы не ждали сегодня тебя, ─ она смирила Осаму далеким от приветствия взглядом, поправив край домашней фланелевой рубашки, скрестили руки на груди. Мари всегда оставалась скептически настроенной по отношению к ушедшему из клана сводному брату, если Дазая вообще можно было так назвать даже на нуль целых и несколько сотых процентов, из-за чего сейчас ее отчасти даже враждебное поведение не вызвало каких-либо эмоций у столкнувшегося с ней глазами юриста. ─ У него есть ключ, значит мы не обязаны присылать персональные приглашения, чтобы Дазай почтил тебя своим присутствием в удобное тебе время, Мари, ─ Отто одернул сестру, но вот одернуть Огая ему не позволяло, как отсутствие смелости по отношению к нему, так и в целом свое положение, по причине чего юноша решил обратить свое раздражение исключительно на Мари. ─ Останешься на ужин? ─ стараясь сделать максимально будничный, насколько это позволяла накаляющаяся ситуация, тон голоса продолжил Отто Мори, практически с физическим трудом игнорируя тяжелый взгляд отца. ─ Я купил синнабоны на всех, и даже на тебя, Мари, ─ попытка выглядеть театрально легкомысленным приводила Огая в бешенство, несмотря на всю его выдержку и собственное нежелание сделать этот вечер еще хуже, к чему могла привести даже малейшая потеря контроля. ─ Только они в машине, нужно прогуляться до соседней парковки, ─ все также беспечно продолжил свой цирк ловко вывернувшийся из под рук охранника кареглазый адвокат. ─ Какая еще к черту выпечка? ─ отплюнулся ответом острым, как обломки раздробленной куриной кости Огай. ─ Если ты еще раз включишь идиота, то ты нарвешься, Осаму, повторного предупреждения не будет. ─ Не было ничего, что бы злило Огая сильнее в Дазае, чем его неуместная наигранность, зачастую толкуемая как злая насмешка, если не издевательство. Лидер «Портовой мафии» стоял по-прежнему в дверях, в нескольких шагах от своей охраны ─ с возрастом одновременно возросли подозрительность и потребность в обеспечении безопасности извне, если учитывать, что время от времени, но все еще продолжают случаться покушения, пусть и в меньшем количестве, чем раньше. ─ Я смотрю, у вас идиотизм синхронизируется, ─ заметив легкую улыбку на лице Отто, Мори грубо смерил его взглядом, должно быть, на несколько месяцев отбив всякое желание вообще показывать хоть какие-то эмоции в его присутствии. Поправив очки, красноглазый мужчина быстро спустился вниз, проигнорировав все последующие слова Дазая. ─ В богатых семьях часто нанимали мальчика для битья: проступок совершил сын господина, но достается его слуге, и так из раза в раз, ─ подобно змее, прошипела Мари вслед поднявшемуся после быстрого ухода Огая брату на второй этаж. ─ Тебе не кажется, что роль господской игрушки сейчас занимаешь ты? ─ девушка сжала плечо Отто Мори, надавила длинными ногтями на тонкую кожу через футболку. Ее вроде бы несильное прикосновение напомнило хватку когтистой лапы орла. ─ Без тебя разберусь, ─ огрызнулся в ответ следовавший за Дазаем вглубь коридора брат. ─ Не растрачивай свой потенциал на бессмысленные беспокойства ─ мне искренне похер на твои слова, ─ Мари остановилась на лестничной площадке, не собираясь идти дальше на этаж. ─ Только не забудьте проверить, что заперли дверь, а то Огай вас кастрирует следующими после своих борзых. ─ Иди нахуй, Мари.

***

Call Me Karizma ─ Monster (Under My Bed)

Таблетки от отторжения вызывают жжение. При каждом моргании от ежедневных капель чужой глаз простреливает боль. В спальне было прохладно, несмотря на плотно закрытое окно. Дазай лежал на кровати, бесцельно рассматривая блеклые узоры на своде вытянутого потолка. Каждое жилье Огая ─ это вырезанный кусок Европы, что иногда вписывается, а иногда нет, как тот монументный особняк в Нагое. Мужчина собирался дойти до комнаты Мори последние минут сорок, но так и не сдвинулся с разобранной постели ни на дюйм. Тело требовало отдыха, хотелось выспаться хотя бы раз за эти несколько суматошных дней, но недовольные клиенты продолжали забивать телефон звонками. Те, кто не отказывались от услуг Осаму, снижали ценник его услуг чуть ли не в пять раз по сравнению с тарификацией адвокатских услуг, представленной на сайте адвокатской коллегии. Произошедшая ситуация оставила за собой мерзко-липкий след, от соприкосновения с которым приходилось достаточно долго, вместе с кожей оттирать ладони. Кареглазый юрист подвинул подушку на кровати, случайно задев обнаженное бедро закапывающего в донорский, светлый без темно-красной, обычно носимой им линзы, глаз Отто. Дазаю меньше всего на свете хотелось с ним трахаться именно сегодня, в явно неподходящий ни для чего такого момент, но блять… С сыном Огая настолько сложно, что проще просто поддаться его желаниям, чем очень долго искать подходящую причину для отказа. Юноша был сверху, никогда не менялся и всегда брал Дазая в таких неудобных позах, вдохновившись порно, что приходилось терпеть и жесткий пол, и скользящие простыни, и даже хруст спины. Отто молод, в нем огромное количество еще неистраченной энергии, но от секса с ним порой мужчине бывает неприятно в заднице, а если он также долбит и женскую вагину, то любовник из него выйдет очень посредственный. Осаму было бы куда проще, если бы брат просто следовал его подсказкам, хотя бы учитывая разницу в их опыте, вместо того, чтобы далеко не всегда успешно повторять действия порно-актеров. Повернувшись в сторону продуваемого сквозь щели окна, кареглазый юрист еще раз мысленно отметил, что если он настроен говорить сегодня с Мори, то сейчас наилучший из всех моментов: еще не ночь, но и не отрезвляющее утро, когда некоторые действия могут выглядеть в более гротескном свете. На прикроватной тумбочке с его стороны постели лежал складной нож и пачка сигарет, со стороны Отто ─ поставленный на предохранитель глок и огромная коробка медикаментов, которые из-за недоверия к сестре он хранил исключительно у себя запертыми под ключ. Дазай соскучился по пушке, по свисту пуль и ощущению курка под пальцами. Несмотря на законодательный запрет ношения оружия гражданскими, у него в бардачке автомобиля всегда имелся пневматический пистолет с глушителем, но лежал он там настолько долго без дела, что в последний раз, когда Осаму вспомнил о его существовании, он разобрал магазин ─ нахуй нужны патроны, если пушка уже слоем пыли покрылась. Мужчина тосковал по перестрелкам, по необходимости спускать курок не только на тренировочном полигоне, который, к слову, он не посещал уже несколько месяцев. В такие моменты, как сейчас, Дазай действительно сожалел о своем решении оставить мафию, но подобные эмоции достаточно быстро проходили, поэтому он не сильно задумывался об этом. Потянувшись за сигаретой, адвокат высшего ранга приподнялся на кровати, бросив взгляд на по-прежнему занятого каплями брата. Красивый глаз. Светло-серый, как ноябрьское, затянутое ватой туч небо с едва различимыми золотыми нитями ─ пробивающемся солнцем. Это был кровавый подарок: заживо вырезанный глаз у человека, которого когда-то любил Отто, а после преподнесенный ему в качестве донорского, ведь его собственный, сначала проткнутый, а после засохший вместе с кровью пришлось полностью удалить. Он так сильно ненавидел Огая за этот подарок, что был готов вырвать новый глаз вместе с глазным яблоком из глазницы, будучи убежденным, что никому, кроме дона, не могла прийти мысль со звериной жестокостью разбить его сердце. Но идея и реализация принадлежала полностью Дазаю, однако он оставался для Отто героем в плаще, поэтому портить свой имидж не хотелось: пока брат ему верит, Осаму всегда будет иметь колоссальное преимущество в мафии, действуя не напрямую, а через своего собственного щенка. Кареглазый мужчина должен был не допустить приход к власти Мари, прозванной за глаза иглой: девчонка хоть и способна на гораздо большее, чем ее кровный брат, но во-первых она девчонка, что не соотносится с занимаемой ролью дона, а во-вторых, она не подчиняется словам Осаму, и действовать с помощью ее воли в клане станет невозможно. Адвокату высшего ранга не было плевать на наследие Огая, несмотря на то, что сам он больше не являлся его частью, но бывший мафиози все равно продолжал держать контроль. Поднявшись с постели, Дазай наклонился за своими джинсами, но, почувствовав прикосновение чужой руки к обнаженной спине, на мгновение остановился. На второй заход не осталось ни физических, ни моральных сил, и, к счастью, это понимал и ограничившийся одним касанием Отто Мори. Неразрешенность ситуации с публичным сливом держала в напряжении, а прибавившиеся в связи с выставлением на торги загородного особняка проблемы нисколько не прибавляли твердости члену. ─ Не одолжишь его мне? ─ поцеловав брата, Дазай провел по начищенной до мутного блеска металлической поверхности пистолета. ─ На какое-то время, возможно, навсегда, ─ Дазай усмехнулся, услышав моментальное согласие со стороны партнера. ─ Увидимся после твоего разговора с Мори? ─ Думаю да, если он меня не выставит из своего дома, ─ надевая молочно-кофейный свитер, отозвался кареглазый адвокат, ─ про продажу особняка он еще не знает. ─ На самом деле Осаму не предполагал, как именно он скажет об этом дону: за последние сорок восемь часов произошло несколько перевернувших многое событий, и каждая новость по своему масштабу и глубине казалась краше другой. ─ В любом случае, все было охуенно, ─ теперь уже улыбнувшись без иронии, соврал открывший запертую изнутри дверь спальни кареглазый юрист. ─ Трахать самого Осаму Дазая не может быть не охуенно. ─ Отто поднял в воздухе руку с винным бокалом, словно отдавая тост. «Та еще привилегия на самом деле», ─ еле слышно произнес толкнувший вперед темную дверь Дазай. Возле двери в съеденном темнотой узком коридоре ждали борзые в одинаковых тонких золотистых ошейниках с красным камнем посередине. Подобно Харону, сопровождающему души умерших по реке Стикс, эти призрачные, отбрасывающие изломанные тени в свете тусклых, редких ночников на стенах собаки провожали Дазая до гостиной своего хозяина. Должно быть, они сговорились: одна борзая вела мужчину за собой, а другая, словно бы проверяла, семенила сзади, периодически оскаливаясь. Мужчина полностью выучил планировку дома, еще будучи ребенком, как только они переехали в этот дом с недолго снимаемой Огаем квартиры и до того времени, как он начал жить один, деля комнату в общежитии мафии с Накахарой. Он мог передвигаться хоть с закрытыми глазами, ловко обходя каждый выступ, и не сбиваясь даже на особо резких поворотах. Псы дышали тяжело, загнанно, ранее державшаяся позади собака неожиданно коснулась мокрым носом перечерченной ножом для гадания на кофейной гуще с кровью ладони, после чего она взвизгнула, будто бы ей наступили на хвост, поспешив снова вернуться назад. Спустившись по лестнице и при этом не потревожив собравшуюся расходиться по домам по случаю завершения рабочего дня прислугу, Осаму повернул в сторону расположенной самой последней в ряду комнат гостиной, сквозь тонкую прорезь незакрытой двери которой пробивался медово-желтый свет голографических языков пламени электрического камина. Электрический вместо настоящего ─, пожалуй, в этом доме что-то действительно сменилось с прошлых лет. Шаги по ковровой дорожке не приносили шума, но благодаря собакам, Огай все равно заметил его присутствие раньше, чем открылась полностью тяжелая дверь. Графин с коньяком был открыт, в бокале Огая таял золотисто-коричневый из-за алкоголя лед. Красноглазый лидер «Портовой мафии» ждал его, сидя в развернутом к искусственной имитации огня кресле. Подняв с широкого, лакированного подлокотника стакан, дон поднес его к губам, стараясь скрыть мелкую дрожь в руке. Одна из борзых вытянула тонкие лапы перед своим хозяином, опустив острую мордочку на ковер, когда другая все еще стояла рядом с Дазаем, но не нарушала безмолвную дистанцию, не позволяя себе приблизиться вплотную к юристу. ─ Проходи, ─ с непривычным для разговора с Осаму льдом первым нарушил тишину отпивший коньяк Огай, ─ и постарайся как можно более внимательно запомнить то, что ты теперь должен сделать, ─ стеклянный стакан с громким звоном опустился на подлокотник.