Under the Scars

Накахара

Казалось, дотронься до него хоть самыми кончиками пальцев, и непременно наткнешься на обломки поломанных, ржавых игл. Чуя старался смотреть с равнодушием на транслируемое на экране видео, но получалось не очень, несмотря на то, что уже все эмоции были подавлены. Накахара держался отстраненно, с холода на его языке можно было срезать лед. Словно чужие, оба мужчин даже не смотрели друг другу в глаза, предпочитая занимать себя просмотром раскадровки видеофрагмента. На гостином столике остывали две нетронутые чашки кофе, скрестив руки на груди, синеглазый адвокат все же перевел взгляд с освещающего зашторенную спальню экрана на молча всматривающегося в изображение Дазая. Осаму анализировал видео, а Накахара смотрел на него, следил за движением его пальцев по покрывалу, слабым дерганьем ресниц и мерно вздымающейся от дыхания груди. Бывший напарник анализировал, старался сопоставить детали, вычленить для себя гораздо больше, чем могло открыться на первый взгляд обычному зрителю. Накахара не знал, как точно Дазаю удавалось всегда выстраивать даже самые запутанные причинно-следственные связи, но сейчас, рассматривая больше десяти минут один и тот же увеличенный кусок пикселя, Накахара начинал сомневаться, что кареглазый адвокат вообще придет хоть к чему-нибудь в своих изысканиях. От жесткой, деревянной спинки стула тянула затекшая спина. В пальто было жарко, но рыжеволосый мужчина не спешил расстегивать пуговицы, словно специально давая понять Дазаю, что он не намерен засиживаться надолго, и уж тем более оставаться до конца дня. С момента рассвета прошло несколько часов, но машины пришедших осмотреть дом покупателей все продолжали жалобно сигналить по ту сторону крепко закрытых на замок ворот, когда практически сразу выставленный за порог особняка риелтор, поспешно уехав, безустанно продолжал обрывать телефон сбрасывающих его номер клиентов. Признаться, интерес щекотал Чую спросить о дальнейших действиях его оппонента по поводу фиктивного объявления о продаже особняка, но, сталкиваясь с холодом, идентичным его собственному, в глазах едва ли обращающего на него внимания Осаму, мужчине вообще не хотелось начинать разговор. Затяжная тишина оглушала, но в то же время так по крайней мере было проще не строить надежд. Накахара поднял со столика свою чашку, перемесив в ней остывшую жидкость, мужчина поставил ее назад, так и не решив пойти заварить новый кофе хотя бы на одного человека. Дазай тогда высадил его возле метро, не глядя, он практически сразу захлопнул автомобильную дверцу, поспешил побыстрее вернуться домой. В пакете с одеждой остались ключи от особняка, но возвращать Осаму было бесполезно. Накахара не помнил, когда он в последний раз себя чувствовал еще более оскорбленным, чем в тот момент, стоя возле подземного перехода к станциям метро и смотря на вслед окативший подол его пальто грязными брызгами подтаявшего снега уезжающий автомобиль. Синеглазому юристу хотелось злиться, ведь бывший напарник в очередной раз задел его гордость, но почему-то он не чувствовал никаких сил, чтобы выплеснуть свой гнев. Наоборот, меньше всего на свете адвокат низшего ранга хотел развивать скандал, ведь он по собственной воле согласился на подобное отношение к себе, и совершил оплошность в очередной раз. Для Накахары не казалось возможным поддерживать нейтрально-рабочие отношения с Дазаем: с этим человеком либо все, либо ничего. Достижение середины нереально. Синеглазый адвокат проглотил досаду вместе с горечью никотиновой слюны после сигарет, но вот пообещать себе в последующем не иметь каких-либо контактов с Осаму на физическом уровне он не мог. Он винил себя, что снова начал спать с Дазаем после десяти лет неимения никакой связи друг о друге, но случайно встретившись в маленьком колючем сквере суда возле статуи запорошенной снегом Фемиды. Секс с Осаму всегда отличался от секса с кем-либо другим: не важно, мужчиной или женщиной, но с другими Чуя никогда не испытывал настолько ярких эмоций, что вытягивали из него все в моменте, а после оставляли саднящую, колющую, подобно старому, с вышедшими нитями пледу, пустоту внутри. Он был первым его мужчиной: не тем, с кем он потерял девственность, а тем, кто показал, что удовольствие и боль могут стать синонимами, если их правильно преподнести. В шестнадцать все произошедшее между ними оставило рубец, когда сейчас внутри рана затянулась в полноценный, несветлеющий шрам. Синеглазый мужчина не понимал, почему бывший напарник отталкивает его, чуть ли открыто не демонстрируя пренебрежение и враждебность, когда, несмотря на разность жизней, они подходили друг другу гораздо больше всех остальных выбираемых каждым из мужчин партнеров. Ребенком Дазай напоминал дикое, раненое животное, которое не умело ничего, кроме как защищаться. Поначалу не соотносимое с возрастом поведение нового «приемыша» в мафии настораживало Накахару, он старался всеми возможными способами избегать оставаться наедине с «неадекватным зверенышем», который носит под футболкой заржавленный, грязный от несмываемый крови нож, ест как не в себя руками, всякий раз срываясь на принесенную слугами еду, словно ее приготовили в последний раз, не дает никому из старших постричь себе волосы, а во время попытки врача осмотреть его простреливающий болью зуб, нелюдимый мальчик настолько истошно закричал, что по-настоящему шокировал выронившего зеркало стоматолога. Вырвавшись из под ремней смотрового кресла, Дазай вцепился в предплечье врача, взмахнув всегда имеющимся с ним под одеждой грязным ножом, он отрезал стоматологу кончики двух пальцев, залил кровью белоснежный халат с собравшим всех воплем загнанного животного: «не смей прикасаться ко мне». Трущобы еще долго не отпускали его: зверские законы того места кардинально отразились на поведении Дазая и в последующем. ─ Эта запись фрагментарна: видео циклично проигрывает один и тот же момент, ─ отвлек Накахару от воспоминаний и крамольной мысли еще раз взять в руки холодный кофе Дазай, ─ часто преступники используют подобный трюк, когда проигрывают перед жертвой уже отснятую запись, ратуя на прямой эфир: все движения должны быть однообразными, повторяющимися, без каких-либо резких поворотов, ─ Чуя не сомневался в проницательности своего бывшего напарника, поэтому не собирался как-то возражать его словам. ─ Говоришь, в сообщении была только ссылка на облако? ─ кареглазый мужчина поставил видео на паузу, повернувшись в сторону поднявшего на него взгляд рыжего. ─ Да, но сразу после того, как я его скачал, ссылка стала недоступна: сначала хранилище запрашивало пароль, а потом ссылка стала выглядеть битой, и антивирус заблокировал ее, ─ синеглазый мужчина старался говорить с сидящим рядом с ним адвокатом отстраненно, максимально официально, насколько это вообще было возможно, учитывая специфику их взаимоотношений. ─ Дальше догадайся сам. ─ Говорящий скрестил руки. ─ Через несколько минут исчез даже последний намек на то, что сообщение было отправлено с незнакомого номера в мессенджере. ─ Возможность удалять диалог одновременно для двоих участников чата уже давно не новость, однако Накахара все равно был неприятно удивлен подобным действием со стороны отправителя. ─ Блять, только не делай такое лицо, ─ несмотря на решение держаться отчужденно, адвокат низшего ранга все равно сорвался на эмоции, заметив откровенное раздражение на лице Дазая. ─ Я скопировал номер, пробил его во всевозможных приложениях, поставил на автодозвон и просмотрел информацию в интернете, но, как ты понял, ничего. Даже оператора сотовой связи не удалось установить. ─ Наверное, единственной информацией об отправителе можно было считать то, что звонок был совершен с японского номера, исходя из первых нескольких цифр. ─ При желании полиция может запросить доступ к удаленным сообщениям в мессенджере, сохранившимся на «подложке», но вряд ли кто-то почешется так сильно заморочиться ради очередного, никак не угрожающего общественности слива. Максимум, над тобой от души поржет весь отдел на обеде, буйно обсуждая у кулера порно-скандал с известным адвокатом. ─ Если технически возможно извлечь удаленный материал, то я обращусь к хакеру, а не к полиции, ─ последнее слово Осаму произнес с пренебрежением, но, возможно, у мужчины имелись личные основания на это, поэтому Накахара не стал упоминать его не совсем законную помощь, как профайлера, в полицейском участке. ─ Оставь свой телефон. ─ Ахуеть, а клиенты мне будут по воздуху телеграфировать свои документы? ─ фраза бывшего напарника разозлила поднявшегося с кровати Чую. ─ Кроме себя одного, вообще похер на всех. ─ Желая получить данные, Дазай едва ли стал задумываться о чем-то еще, помимо своей собственной проблемы. ─ Хочешь телефон ─ звони копам, и пусть те найдут основание через огромный, как твое эго, бюрократический аппарат для получения доступа к аккаунту моего мессенджера, или телефона в целом. На флешке все, что мне прислал твой «поклонник»: сам слив, скрины сообщения, номер и битая ссылка на облако. Хочешь, копайся с хакером, хочешь иди к легавым. Меня это вообще не ебет, если честно. ─ Есть удаленный доступ. Если установить подконтрольную программу… ─ А если взять ответственность за свои действия и самому, хоть раз в жизни за собой убрать уроненное мимо толчка дерьмо, а не размазывать его по рукам других? Ты даже сейчас надеешься, что кто-то разберет твой срач, а ты, как и всегда, останешься ни при чем. Всего-лишь жертва чужого скама со стороны недоброжелателей. Блять, ты хоть вообще следишь за новостями? Сегодня горят все посты в социальной сети, тебя и говнят, и оправдывают. Некоторых из них думают, что ты снимаешься где-то на привате, и скорее всего, с помощью члена решаешь дела в суде. ─ Я вправе иметь личную жизнь, а не вести аскетический образ жизни, подобно прокурору Катце в свое свободное время, так что с какого хера мешать одно с другим. Твою мать, с них мне сегодня переводы забили карту до блокировки. ─ Твои верные плакальщики теперь донатят тебе, как шлюшке. ─ Следи за языком, ─ поднявшийся следом за Накахарой Дазай предупреждающе сжал его предплечье, ─ каких-то привилегий к тебе нет и не будет, поэтому искусственно не создавай конфликт, ─ в ответ адвокат низшего ранга разжал чужую руку, демонстративно развернулся в сторону двери. ─ Знаешь, со стороны это выглядит более, чем подозрительно: ты заявляешься с флешкой и красивой историей о том, как мой хейтер услужливо предоставил тебе доступ к облаку, чтобы ты мог скачать видео в полном хронометраже, а потом все поудалял, чтобы никто другой больше не смог отследить цепочку действий. ─Тогда почему я скачал всего одно видео? Где остальные девять, по-твоему? ─ на хранилище синеглазый юрист нашел только одно видео, где партнером Дазая была женщина, но, кажется, достаточно известная: исходя из фото-поиска, она занимала пост судьи окружного суда. ─ Я не единственный, кому он прислал ссылку на облако, ─ с раздражением все же решил продолжить еще не успевший выйти за дверь рыжий, ─ исходя из логики твоего обожателя, он скинул полный формат видео каждому из твоих партнеров с десяти роликов, но не запись же с ними, а соседнюю, ─ злость кололась под кожей, но Чуя сохранял самообладание, пытаясь вести себя нейтрально-холодно, насколько это было возможно в отношении бывшего напарника. ─ Созвонись с остальными, если хочешь подтвердить мою теорию. ─ Ты только сейчас это понял, или специально решил скосплеить детектива, и дождаться пока я сам скажу вслух твою мысль? ─ Мужчины разминулись в дверях, когда Осаму прошел дальше, задел боком бывшего партнера. ─ У него ОКР: в пост залиты видео, так, чтобы одно продолжало другое, начиная с января и до октября, десятого месяца. Присмотрись, и ты заметишь, что тайм-код, где обрывается один ролик, совпадает с началом другого. Либо символизм, либо ОКР, хотя первое является одним из симптомов второго. ─ Надломленный голос Дазая звучал отдаленно: мужчина спускался по лестнице. Он остался один в слабо пахнущей сигаретами комнате с двумя практически нетронутыми чашками затянувшегося стеклянной пленкой кофе. Ноутбук все еще оставался включенным, пристально рассматриваемое так долго Осаму видео стояло на паузе. Накахара не знал лично эту женщину на ролике ни в контексте рабочей атмосферы, ни в повседневной жизни, однако подсознательно он испытывал определенное пренебрежение к ней, словно она была единственным инициатором в отснятой близости с Дазаем. Если хейтер использовал шахматный порядок при рассылке необрезанных оригиналов, то кадры с ним должны были оказаться у мужчины с осветленными волосами ─ в одном из обрезков то ли специально, то ли случайно, но попала в объектив белая прядь волос. Если же он рассылал по порядку, или же по часовой стрелке, то ─ у женщины в красном белье с неровным ожогом на внутренней стороне бедра, и судя по телосложению, иностранки. Несмотря на собственные предположения, адвокат низшего ранга не хотел углубляться в свои мысли, так как не исключался вариант, что хейтер мог выбрать рандомный порядок отправки, или же прислать случайное видео ему одному, чтобы как раз подтолкнуть на такие рассуждения. На секунду-другую Чуя вспомнил свое предложение Осаму созвониться с участниками видео, чтобы подтвердить или опровергнуть теорию, но сейчас синеглазому мужчине от этого только стало смешно: разве Дазай вообще помнил имена хоть кого-то, с кем трахался? Он никогда не был разборчив, поэтому едва ли бывший напарник способен хоть на малый процент оценить всю степень дискомфорта его партнеров, узнавших себя даже на обрезанных видео. Просто поразительно, как в одночасье изменилась динамика их отношений с Осаму от горячей близости до раздирающего внутренности холода. Еще вчера Накахара ощущал его стекающую по бедрам сперму и теплый язык во рту, а сейчас кареглазый юрист умело делал вид, что они никогда не переходили черту обычных знакомых. Внизу раздались телефонные гудки ─ очевидно, Дазай поставил на громкую связь телефон, пытаясь дозвониться, но в итоге он спотыкался то о перебои сети, то о голосовую почту вместо ответа. Мужчина записал несколько аудио, но сколько из них отправилось ─ неизвестно по поводу выставленного на торги особняка. По манере речи, не было похоже на разговор с Мори, поэтому Накахара отбросил эту мысль. На улице все выглядело осклизлым. После надышенной комнаты холодный ветер неприятно обдувал лицо. На диком пляже в этот раз синеглазый адвокат не заметил туристов, каблуки туфель проминали зыбкий, перемешанный со снежной насыпью блеклый песок. Под мостом все еще пахло специями.