Under the Scars

─ Вижу, поиски нового товарища по оккультизму прошли успешно, ─ хриплый, раздавшийся за спиной голос Дазая заставил Накахару выдернуть ладонь из морщинистых рук предсказательницы, ─ ну, не поделишься ли и со мной своим очередным высером, шлюха, раз уж ты добилась своего, и я спустился в твою клоаку под мостом? ─ развернувшись, синеглазый адвокат увидел прислонившегося плечом к бетонной колоне моста партнера, что, встретившись с ним взглядом, поднес к губам полупустую бутылку бренди. ─ На мои предупреждения ты машешь рукой, а за отказ в теплом ночлеге и паре бокалов подогретого вина пожилой женщине, так уж и быть, сегодня я не стану наводить порчу, ─ мерзко усмехнувшись, говорящая обнажила желтоватые, испачканные в красной помаде зубы, одновременно с чем опустила правую ногу со спины прислужника на землю, звонко стукнув обтертым каблуком, ─ в руках у тебя, определенно, панацея от всех человеческих бед, ─ на кривых, болезненных пальцах остался пепел, ─ за остатки на дне, так и быть, угощу тебя сигаретой и предсказанием на сегодняшний вечер, ─ женщина собрала растрепанные, изрядно поношенные сединой волосы, после чего поднесла покрытые старческими пятнами руки к костру из старых тряпок в бочке. ─ Лакай как шавка с земли, старая образина, ─ наотмашь брошенная адвокатом высшего ранга бутылка со звонким ударом разбилась о стену буквально в нескольких сантиметрах от острого плеча, ─ дни считаю, когда ты, наконец, сдохнешь от сифилиса или рака, ─ в голосе Осаму плескалась откровенная ненависть: мужчина отплевывался каждым словом, будто ядом, ─ или чем ты там болеешь, сука, ─ незамеченным для все это время безучастно стоящего поодаль Накахары не мог остаться незначительный, но говорящий не только о сиюминутной ярости партнера жест в виде с силой сжатой до побелевших костяшек руки в кулак. ─ Приятно знать, что хоть кого-то беспокоит мой рак легких, ─ предсказательница вновь растянула тонкие, иссушенные из-за постоянного курения губы в кривой улыбке, словно насмехаясь над излишней эмоциональностью едва сдерживающего себя от рукоприкладства Дазая, ─ нет ничего лучше бренди, даже если придется слизать его с земли, ─ к неприятному удивлению все еще предпочитающему не вмешиваться в явно начатый не сегодня конфликт низкорослому юристу, женщина задрала пыльную, прожженную в нескольких местах окурками юбку, обнажила сморщенные колени на тощих, цыплячьих ногах, опустившись на разворошенную собственными каблуками затертых сапог пожухлую траву. Чуя сминал в озябшей ладони перчатки, не отрывая взгляда от придвинувшей к губам изогнутый осколок с темно-коричневой лужицей остатков ликера женщины ─ сцена чужого добровольного унижения не только отвращала, но и вообще казалась малопонятной для ставящего свою гордость превыше всего рыжего. Длинный, покрытый трещинами язык взаправду вылизывал грязное стекло, обсасывая острые края, когда сам Дазай, сплюнув в сторону, зажал зубами фильтр «Мальборо», одновременно с чем прикрыл ладонью пламя металлической зажигалки от зимнего, штормового ветра со стороны беспокойного в вечерний час океана. В сыром воздухе пахло приносимой на гребнях Тихого к верху брюхом разбухшей рыбой вперемешку с подгнившей тиной, никак не подающий каких-либо признаков жизни прислужник по-прежнему стоял на четвереньках, все также дугой прогнувшимся в спине и с плотно закрытыми глазами, словно он был давно мертв. Чем только занималась эта женщина, помимо гаданий-однодневок и продажи нелицензионных сигарет, колеся из страны в страну и из города в город? Действительно ли она не могла навредить кому-то проклятиями, как утверждала еще в момент самой первой встречи? ─ все больше возникало вопросов у вглядывающегося в расплывчатую тень предсказательницы на бетонной колонне моста Накахары. Холодными пальцами он коснулся скрытого под рукавом шерстяного пальто запястья, там, где сине-фиолетовым пятном цвел оставшийся после близости с Осаму синяк, так называемый «остаток» другого человека. Наверное, он должен был чувствовать, как минимум раздражение, раз бывший напарник прервал гадание, не позволил синеглазому юристу даже краем глаза заглянуть в его прошлое. То, что случилось в Америке, должно остаться в Америке, как бы не хотелось рыжему насильно ворваться в чужие воспоминания, всполошив рой постепенно тускнеющих со временем фрагментов. Однако, напротив, Чуя испытал некое облегчение, когда отдернул руку, словно бы сам мужчина до конца не был уверен в том, что действительно хочет разделить с темноволосым партнером его боль, пропустить ее через свое тело. Докурив, адвокат высшего ранга бросил еще тлеющий окурок в мокрый песок, зачесал назад чуть вьющиеся ближе к концам из-за сырости волосы, как бы давая себе время привести в порядок мысли и попытаться замять агрессию. ─ На сегодня сеанс спиритизма закончен, ─ сухо обратился к инстинктивно повернувшемуся на голос рыжему Дазай, ─ садись в машину, ─ грубоватым, приказным тоном продолжил юрист, развернувшись на запыленных каблуках ботинок в сторону проезжей части, ─ каждый сам подтирает себе зад, ─ в правой руке он сжал тяжелую связку ключей, зарывшись носком ботинка в песок, ─ так что не лезь в то, что тебя не касается, Чуя, ─ ранее с визгом убежавший от случайно задевшей коленом переднюю лапу предсказательницы корги прижался мокрым носом к темно-коричневой ткани брюк Осаму, на что тот с пренебрежением оттолкнул собаку от себя. ─ Я выпил достаточно, ─ предугадывая последующий вопрос экс-напарника, бросил через плечо юрист, ─ так что, возможно, нам повезет слететь в кювет при такой погоде, ─ ветер, смешанный со снегом дождь, полное отсутствие фонарей на кривой трассе и невесть какое количество выпитое темноволосым мужчиной алкоголя, значительно повышали шансы распрощаться с жизнью в неполные тридцать два. ─ Не прельщает идея оказаться с тобой в одном морге, особенно если ты обделаешься, но уже не сможешь сам себе подтереть зад ─ во время смерти, как ты знаешь из курса судебно-медицинской танатологии, ослабляется контроль отключающегося мозга над нижней частью тела, и все говно вываливается из кишок, ─ откровенно съязвил в ответ надевший перчатки, но едва ли сдвинувшийся с места Накахара. ─ Разве в Японии не запрещено носить оружие, а ты сам ─ не гончая закона? ─ поднявшись с колен, женщина передернула разговор мужчин на себя, обратившись к поправившему кобуру под пальто Осаму, что тотчас заставило рыжего захлебнуться возмущением, ведь наличие пистолета у гражданского могло их обоих подвести под статью накануне решения вопроса о месте в коллегии. ─ Постой, ─ грязной в сигаретном пепле и земле рукой женщина схватилась за локоть собравшегося нагнать ушедшего вперед экс-напарника адвоката низшего ранга, ─ вынь из колоды карту, ─ в уголках ее потрескавшихся губ темнели подсыхающие капли бренди. Разум подсказывал идти к автомобилю ─ буря стала значительно сильнее, и дойти пешком до особняка в преддверии ночи уже не виделось возможным. Но, поддавшись азарту, сиюминутному, никак не погасшему полностью желанию, синеглазый юрист протянул руку к потрепанной, разложенной кривым веером рубашками вверх колоде, наугад выдернув наименее исцарапанную карту из середины. Наклонившись, предсказательница подняла один из осколков разбитой бутылки, вслед за чем с размаху полоснула им по ладони левой руки, испачкав засочившейся темно-красной кровью длинный край старой кожаной куртки с обтертыми заломами на локтях. Может, в худу, или вуду используют кровь? ─ невольно мелькнуло в голове вспомнившего «Ключ от всех дверей» Накахары, раз гадалка говорила, что знакома с новоорлеанским колдовством, или хотя бы разбирается в нем. Рыжеволосый мужчина старался внешне не показывать свою насторожённость по поводу происходящего, однако предсказательницу явно забавила искусственная сдержанность. Указательным, испачканным в собственной крови пальцем она небрежно написала поверх светлой рубашки два иероглифа, после чего обратно протянула Чуе карту, перевернув кою, он увидел перевернутое изображение женщины, держащей весы и меч ─ старший аркан справедливость, измененное положение которого не сулит ничего хорошего на юридическом поприще, прежде всего, для адвоката. ─ Это не твой расклад, так что не ищи предзнаменований для себя в арканах Таро, ─ гадалка прижалась губами к мокрой ране, размазала по коже кровь, ─ куда важнее то, что я написала на оборотной стороне, ─ говорящая обошла по-прежнему стоящего на коленях прислужника, вновь усевшись на ободранное розовое кресло и закинув теперь уже обе ноги на выгнутую полукругом спину. ─ Проект «Химера» ─ это то, что гнетет твоего друга ни один год, и если ты попытаешься расспросить его об этом, то наверняка он пошлет тебя, если и вовсе насильно не закроет рот рукой, ─ казалось, она испытывала неподдельное удовольствие предрекать очередную перепалку, ─ он никак не связан с Америкой, но связан непосредственно с очень далеким прошлым твоего «дражайшего» товарища, его жизнью в трущобах, ─ предсказательница ногтями разорвала обертку на новой пачке все тех же отсыревших контрафактных сигарет, ─ «Химера» ─ это его татуировка под кожей, то, с чем он просыпается и засыпает каждый день из года в год, ─ сиплым голосом продолжила «ведьма», ─ знаешь, я все равно бы не смогла тебе показать то время: мальчишка-то явно в тот день усвоил урок и спрятал воспоминания за семью замками, так что сейчас я кормлю тебя неспелой информацией, уж прости, ─ женщина закашлялась, положив свободную руку на грудь, ─ прежде чем попытаешься в очередной раз силой разбить замок, задайся вопросом, действительно ли ты готов узнать чужой секрет, или же это всего-то банальное любопытство. ─ Очевидно, что этот секрет нашел его, раз он снова глотает острые предметы. ─ Зайдя в ванную после Дазая минувшим утром, он увидел бледный развод крови на сидушке унитаза, приглядевшись, мужчина заметил металлическую кнопку на самом дне, кою, видимо, не смог смыть поток воды. ─ Этот секрет никогда его не покидал, ─ кашель усилился: должно быть, она не остановится, пока не выхаркает ошметки пожранных опухолью легких. В салоне автомобиля Дазая пахло алкоголем, липкими разводами ликер покрыл кожаную обшивку сидения. Он пил, не отрываясь от руля, держал бутылку левой рукой, нисколько не опасаясь размытой, полной крутых поворотов дороги, значительно превышая скорость допустимых значений. Накахара сминал карту в ладони, смотря на белый, холодный свет светодиодной лампы, пока жалобно скулящий от непривычной тряски корги пытался свернуться калачиком у его ног под периодически обрушающуюся на него пьяную ругань Осаму. Еще немного, и можно составлять доску следствия, как в лучших сериалах от «Нетфликс», где красной нитью прочерчены связи между имеющимися у детектива материалами ─ к такому скудному выводу пришел мысленно анализирующий слова предсказательницы адвокат низшего ранга. У него есть некая отправная точка в виде проекта «Химеры», о котором, скорее всего, едва ли будет известна какая-либо информация в Интернете, помимо чего факт наличия рецидива какого-то специфического пищевого расстройства, в коем рыжий не разбирался, но как иначе-то назвать желание заглатывать эмоции режущимися предметами. Поездка в Штаты, может, и не имела ничего общего с прошлым кареглазого напарника, однако его возращение казалось довольно странным для Накахары, ведь, насколько он знал, его оппонент работал в юридической фирме самого Фицджеральда ─ одной из главных акул американского бизнеса. Дазай как-то говорил, что ему хотелось залечь на дно, но тогда было бы куда разумнее уехать в Сибирь, сменить имя и жениться на бывшей балерине, а не светить своим лицом в известной на весь мир и сравнимой разве что только с компанией Дж. Милтона из «Адвоката дьявола» корпорацией Фрэнсиса. Поступки противоречили словам, оттого Чуя никак не мог найти логику во всем происходящем, стараясь мыслями заглушить лязг колес на лысой, блять, резине. Собака извелась, сквозь оставшуюся открытой щель окна задувал в салон декабрьский ветер вперемешку с мокрым снегом и дождем, отчего низкорослый мужчина постоянно ежился, стараясь получше затянуть шарф на покрывшейся мурашками шее. Несмотря на скорость, Накахару не особо волновала ни на секунду не покидающая свободной руки партнера бутылка бренди, хотя при подобном раскладе кареглазый юрист до максимума поднимал шансы просто соскользнуть с трассы вниз. О недостатках Дазая, конечно, можно написать целый трактат, но все же в нем есть одно удивительное качество: он не упустит контроль над какой бы то ни было ситуацией, если этого не желает сам. Если бы кареглазый юрист не был уверен, что в состоянии справиться с управлением в непогоду, то не сел бы за руль, ведь выбор способа даже собственной смерти Осаму предпочел оставить за собой. Адвокат высшего ранга припарковал автомобиль сразу после тяжелых, железных ворот с пожелтевшей табличкой, что особняк ─ частная собственность, а не объект культуры. Мужчина слегка пошатывался, но в целом по его походке трудно было сказать, что он пьян, или хотя бы приближен к этому состоянию. При виде засеменившего за ним пса, Дазай скривился, но ничего не сказал, когда собака вбежала в погруженный во мрак холл. Накахара повесил мокрое пальто на крючок напольной вешалки, расправил ткань, дабы та лучше просохла, после чего сложил перчатки на деревянный, местами неровно покрытый лаком подоконник. Он отвык от того, чтобы кто-то рядом скрашивал вечер: со стоматологом они хоть и жили несколько месяцев вместе, но карьеризм Натана Шустермана, безусловно, делал ему прибыль в его частной круглосуточной клинике, но только от одиночества никак не избавлял. Интересным фактом рыжему казалось то, что, прожив сколько-то времени за границей, Натан и Осаму старались максимально реже упоминать свои годы в Штатах, предпочитая навсегда оставить в далеком Нью-Йорке их прошлую жизнь. Вспомнив о случайно найденной экс-напарником визитке в оставшихся вещах стоматолога, Чуя усмехнулся иронии собственных предпочтений ─ Натан внешне выглядел так, как мог вполне выглядеть Дазай через десять лет: один и тот же стиль в одежде, прическа, примерное телосложение и схожие черты лица, разве что только у дантиста зелено-желтые, а не карие глаза. В гостиной потрескивали бревна в растопленном темноволосым юристом камине, настоящем, а не просто электрической имитации с голограммой огня, как в доме Накахары. Приглушенный свет вкупе со стоящем на журнальном столике кофейником создавали ложную иллюзию уюта, о чем напоминал массивный, написанный маслом художником на заказ портрет Огая с доберманом возле правой ноги, расположенный выше каминной полки, от которого даже через стекло веяло могильным холодом. Пройдя в комнату и сняв пиджак, рыжий первым делом постарался занавесить морозящий ему кожу портрет, не обращая ни малейшего внимания на колкий, отчасти развязный из-за алкоголя смех напарника. Воду пришлось греть в кастрюле в несколько заходов в старой, служащей пристроем к особняку кухне, а после поднимать в железных ведрах на третий этаж, чтобы набрать хотя бы половину ванны, совместное принятие которой могло бы сэкономить воду, время и силы, если бы оба партнера пребывали в должном расположении духа. Накахара не собирался мочить голову, поэтому собрал волосы в небрежный пучок, кое-как зафиксировав медно-рыжие пряди найденными в тумбочке заколками, видимо, в прошлом принадлежащими Кое, или любой другой женщине, с которой спал Огай, доказательством чего может служить несколько засохших помад разных производителей и оттенков, которые настолько сильно отличались друг от друга, что едва ли могли принадлежать одному человеку. А у него ведь пятеро, или шестеро детей от разных женщин, среди которых дон признал всего лишь двоих, позволив им взять свою фамилию, ─ Мари Мори и Отто Мори, ныне его прямой наследник и будущий глава «Портовой мафии». Они являлись сиблингами*, но не детьми одной матери. Мари адвокат низшего ранга видел вживую в юности несколько раз, когда про существование Отто узнал со слов других, после чего ради интереса буквально неделю назад все-таки зашел на его страницу в социальной сети ─ они с Дазаем ответно подписаны друг на друга и, возможно, даже общаются два раза в год, собираясь на Рождество и день рождения Огая. Кажется, сейчас Отто было двадцать три, а Мари двадцать, к слову, совместных фотографий у них в сети немного, однако брат и сестра внешне настолько похожи на дона, что Накахара, каждый раз вспоминая об этом, испытывал неподдельное облегчение, что Дазай не родной сын Мори, иначе он бы не смог с ним трахаться, видя это мертвенно-холодное, высокомерное и всю жизнь внушающее неподдельный страх лицо лидера «Портовой мафии», особенно, кроваво-красные глаза. Мужчина чувствовал, как по его прислоненной к кафельной плитке ступне ползла, расщетинившись, мокрица, локтем он упирался в пожелтевший от старости борт узкой ванны, прикрыв глаза и подложив под затылок вдвое сложенное полотенце. На кончиках проскользнувших по стене пальцев осталась пыль, убрав с плитки ногу, чтобы сменить положение на более удобное, он смахнул насекомое вниз. Теплота воды прогревала, и чем дольше Чуя находился в ней, тем меньше ему хотелось выходить, одеваться и спускаться в едва ли согретую пламенем камина гостиную. Протянув руку к прогнившей табуретке, синеглазый адвокат поднял с деревянной сидушки карту со смазанным иероглифом, провел указательным пальцем по затертым, покрытым множеством царапин краям. «Интересно, а если бросить ее в пламя, то оно окрасится зеленым, как в «Игре престолов», или еще, может, лучше: в огне появится лицо Сириуса Блэка?» ─ про себя усмехнулся всей абсурдности ситуации рыжий, без сожаления скомкав кусок картона. Гадалка явно полоумна, и слушать ее ─ значило, разделять сон разума. ___________________________________________________________________________ *сиблингами называют детей одних родителей, а если одного родителя, то можно их назвать полусиблингами (данное понятие используется реже). В тексте я решила выбрать более распространенный термин для употребления - сиблинги, хотя у Мари и Отто общий только один отец.