Under the Scars

Под кроссовками трещала тонкая корочка льда. В перчатках было неудобно листать музыку на телефоне, правый, беспроводной наушник Накахаре чудом удалось вовремя зажать между плечом и щекой, когда тот выскользнул из уха в одну из коротких остановок. После перекрестка он расстегнул спортивную куртку, поставив одну ногу на край запорошенной легким слоя снега, словно обрезками тончайшего белого кружева, скамьи, синеглазый мужчина подтянул чуть ослабшие за время пробежки шнурки, после чего сделал несколько крупных глотков из бутылки. Юристу не хотелось бежать привычный маршрут: в конце улицы сносили старое, лет десять назад переоборудованное под квартиры общежитие, по поводу чего уже больше трех дней не могла прекратиться забастовка жильцов, масштаб и напористость которой не позволяла строительному крану въехать на территорию постройки. Серый фургон репортеров с новостного канала перекрывал ряд полицейских машин, среди завывания ветра и сниженной до максимума громкости музыки были слышны редкие обрывки особо громких воскликов протестующих. Пот мелкими каплями стекал с кончиков рыжих волос на щеки, эластичный, ранее туго сдавливающий правое колено под темным трикотажем брюк бинт ощутимо сполз вниз от резких движений. Заправив волосы за ухо, адвокат низшего ранга свернул с парковой аллеи: нередко мужчина спускался вниз, по белому щебню к искусственному, пустому от уток-мандаринок в этой части Токио пруду, перелезая через невысокую ограду. Северный ветер обдувал разгоряченное тело, мутная, покрытая слоем опавших, грязно-красных, наполовину сгнивших листьев стоячая вода омывала заросшие мхом валуны. Бросив пустой рюкзак возле заржавленной таблички о запрете кормления птиц, Чуя медленно опустился на потертую, джинсовую ткань, подмяв под себя ноги. Бег не помогал ─ ни одна мысль, связанная с Дазаем, не шла из головы. Холод. Синеглазый мужчина проснулся раньше из-за него, хотя все окна в коттедже были наглухо закрыты на ночь. Лежащая на ребрах Осаму рука казалась раскаленным углем, обнаженная грудь темноволосого юриста медленно вздымалась от ровного дыхания во сне, ресницы подрагивали. Кончиками пальцев Накахара коснулся искромсанных губ: кожа все еще жглась, словно от специй. Босой ступней он наступил на дорогой, безвозвратно испорченный пиджак для судебных заседаний ─ вылившаяся из неперевязанного презерватива сперма засохла белым пятном на рукаве. На запястьях, грубо сдавленных руками бывшего напарника, остались фиолетово-красными обручами стянувшие ладони синяки. На светлом покрывале, помимо липкого семени, которым, должно быть, здесь было испачкано все, мужчина заметил следы уличной, особо видной после того, как растаял снег на ботинках, грязи. Кажется, Дазай зажал ему живот коленом, грубо толкнув на кровать, не удосужившись при этом снять обувь. На удивление самому себе, Чуя не пытался забыть все события прошедшей ночи, наоборот, он опасался, если в свежести морозного утра из его памяти ускользнет хоть малейший эпизод случившегося. Жестокость нельзя назвать влечением, а насилие ─ сексом, но за повтор того, что произошло после оскорбившей кареглазого юриста фразы про презерватив, Накахара был готов без лишних раздумий отдать Дьяволу душу, однако сварить для Осаму кофе в благодарность выглядело бы уж слишком большой роскошью, чем какая-то там проданная душа. Закатав рукав легкой, спортивной куртки, адвокат низшего ранга коснулся покрытой ближе к изгибу локтя сине-зелеными пятнами кожи, провел кончиками пальцев по расплывчатым очертаниям гематом. Он вспомнил, как хотел услышать треск собственных костей ─ во время жестокой, деспотичной со стороны обоих мужчин по отношению друг к другу близости некоторые желания могли сойти за патологию при трезвой оценке. Разговором о презервативе Накахара натолкнулся на злость, эмоцию разрушительную, но в тысячи раз лучше, по его мнению, чем безразличие. Хруст ребер под каблуками мокрых от талого снега ботинок в сочетании с крошкой уличной грязи на светлой коже, сигаретный пепел, следуемый после легкого ожога на внутренней стороне губы, разлитое с осколков бутылки вино на лицо, холод кафеля ванной комнаты в контрасте с теплой, разбавленной алкоголем водой в наспех набранной ванне, липнущие к телу брюки, бесчисленные удары позвоночником о покрытое сетью тонких трещин дно, сильные руки на горле ниже кадыка и жесткость упирающегося в ногу острого колена ─ боль, какой бы она ни была, по крайней мере, всегда имеет своего адресата. В прошлом для них не существовало абсолютно никаких запретов в постели: гармонией для обеих половин «Двойного черного» являлся хаос. Запах крови и пороха смешивался с сигаретами, а под ногами протягивались кольца чьих-то выпотрошенных кишок, когда юноши обнажали свои темные стороны во время того, или иного задания Огая. Тогда Чуе казалось невозможным иметь обычную жизнь, как сейчас, отчего он считал мафию своим единственным домом, однако после ухода Осаму раскрошилась и многолетняя вера рыжего в то, что его судьба быть среди портовых. Он никогда не оправдывал себя, не старался содрать запеченную за все годы службы у Мори кровь с рук, но, находясь рядом с темноволосым напарником, Накахара позволял себе забыть, что он убийца, а теплая, устланная розоватым сатином кровать с мягкими, перьевыми подушками ─ место, где двадцатью минутами ранее снятый с предохранителя глок пробил дыру в голове хозяина дома, бывшего союзника дона «Портовой мафии». Возле изголовья простыни до самого матраца пропитались смесью буро-алой крови и мозгов. Он в подробностях помнил ту ночь, через две недели после восемнадцатилетия: тогда время близилось к полуночи, в майском воздухе все еще чувствовалась вечерняя духота, стрекот цикад доносился из открытого, выходящего на отцветающую сакуру окна, теряющие жизнь лепестки коей бесшумно опадали на капот припаркованного начальником автомобиля. Упершись коленями в деревянный, не так давно повторно покрытый светлым лаком пол, кареглазый исполнитель рывком задернул молнию на черном чехле, после чего затянул потуже несколько опоясывающих тело поверх плотного мешка ремней ─ если не сжечь, через несколько дней на жаре вонь станет нестерпимой для соседних домов. Рыжий не смотрел в сторону партнера, присев на широкий подоконник, он оттянул двумя пальцами галстук с горла, провел кончиками пальцев по мокрой, едко пахнущей одеколоном и потом коже. В правом углу, как он помнил, стоял выключенный вентилятор с толстым слоем пыли на серых лопастях. Дазай не просто коснулся под взмокшей рубашкой голого живота, он грубо смял ткань, обеими руками дернул ее с такой силой в разные стороны, что часть пуговиц, не выдержав напора, со стуком посыпалась на половицы. На влажной, успевшей слегка загореть коже, подобно сырой акварели, стекали ржаво-красные подтеки чужой крови, оставленной в виде отпечатков испачканных Осаму ладоней на груди. Кареглазый юноша дернул за руку, вонзился ногтями в просвечивающийся под кожей крест вен на запястье, потянул за собой на незаправленную постель ─ место недавнего убийства. Мокрые, спутанные, неприятно липнущие к лицу волосы яркими языками огня рассыпались на скрипнувшей под весом обоих исполнителей кровати, одновременно с чем кареглазый партнер рывком сдернул с тронутых легким загаром плеч тонкую рубашку. Длинные, сплошь покрытые темно-красной корочкой ладони на ребрах вскоре заменил горячий, по-собачьи влажно и размашисто прошедшийся по выступам костей язык, вслед за чем синеглазый исполнитель дернулся от укуса ближе к соску. На противоположной стороне, возле изголовья еще теплела кровь. Думать о том, насколько аморально заниматься подобным на месте убийства, казалось рыжему бессмысленно, глупо, отчасти лицемерно, если учитывать, что его партнер и нажал на курок. Нет, Накахара не обесценивал чужую смерть, просто все мысли вновь сгустились вокруг темноволосого наследника: его сухих, как листья по осени, губ и местами покрытых мозолями от совместных тренировок в спортзале рук, давно расстегнувших ширинку на летних, цвета мокрого песка брюках. Дазай хотел его, а не просто любого случайного любовника под собой. Редкое желание со стороны Осаму, если и вовсе не домысел. Пожалуй, его не стоило прибивать намертво гвоздем к дощатой поверхности кейса коллекции воспоминаний на четырнадцать лет ─ единственному дворцу памяти Накахары, где самые яркие моменты он мог представить в виде высохших бабочек, крошащихся и тускнеющих от времени. Второй раз за жизнь синеглазый адвокат остро ощутил обоюдную принадлежность друг другу прошедшей ночью: Дазай вновь хотел его. Так, как жаждет волк вгрызться в шею отбившейся от стада овцы. До пронзающей все тело боли, до черной крови во рту, до хрипящих, рваных вздохов, едва раздающихся с разворошенной клыками груди и до, наконец, сменившей эйфорию агонии. Адвокату низшего ранга нравилось, как смотрелись его обнаженные ноги на покрасневших, исцарапанных плечах Осаму в то время, как худые, но в то же время сильные, властные руки давили на грудь, прижимая к матрацу. Кончики каштановых волос опадали на лицо, когда темноволосый юрист наклонялся к губам, в ложбинке между ключицами собирался пот ─ несмотря на прохладу в неотапливаемой комнате, оба тела сохраняли жар. За грубыми, рваными, по ощущениям таранящие все внутренние органы толчками, за семенем, привычно разлившемся по ноющим, натертым от небрежных, резких действий партнера стенкам прямой кишки следовали короткие касания влажного языка по следам бордовых укусов на бледной коже ─ единственная доступная для понимания Дазая нежность, сродни той, что способен оказать подбитой из ружья ласке охотник, утешительно проведший рукой по алой от крови шерсти за мгновение до того, как перерезать ей глотку. Еще немного, и от воспоминаний минувшей ночи точно встанет член. Опустив рукав спортивной куртки, рыжеволосый адвокат поднялся с щебня. Наверху слышались голоса нескольких неспешно прогуливающихся по парковой аллеи с колясками женщин, чуть поодаль дважды прервал разговор японок короткий гул сигнализации автомобиля. Возвращаться в скорее всего опустевший за это время коттедж не хотелось, однако уже давно стоило принять душ, засыпать турку молотым и проверить рабочую почту на предмет новых предложений своего представительства в суде: за неимением постоянной клиентуры приходилось соглашаться на встречи даже в выходные, включая раннее утро и поздний вечер в зависимости от желания доверителя. К слову, о кофе. Раз в две недели синеглазый юрист обычно брал пакет «Blonde Roast» в «Старбаксе», помимо чего под настроение заказывал моккачино, садясь за один и тот же столик возле выходящего на неоновую вывеску круглосуточного спортивного клуба окна. Иногда он пересекался с забегающей на кофе-брейк за десять-пятнадцать минут до начала групповой тренировки Юан, попутно затягивающей ярко выкрашенные в розовый волосы в хвост, или же с, наоборот, сдающим пост ночного тренера Ширасэ, временами натянутые, но в целом приятельские отношения с которым позволяют Чуе не каждый месяц оплачивать абонемент. Не сказать, что общение с ними как-то скрашивало день, но хоть какие-то более-менее сложившиеся знакомства помогали рыжему не погружаться в себя. Да только сегодня, дойдя до прозрачной двери заведения и уже прислонившись ладонью к холодному стеклу, адвокат низшего ранга развернулся. К корню языка подступила горечь. Глубокий капюшон скрыл растрепанные ветром волосы, механический голос в беспроводных наушниках по-английски предупредил о возобновлении соединения с устройством, под ногами хрустнул шаткий лед.

***

─ И нахера мне ехать с тобой, ─ не вопрошая, а именно утверждая бросил стряхнувший пепел в темно-коричневую лужу недопитого кофе на дне чашки рыжий, ─ или ты ждешь от меня поздравлений, раз ты настолько востребованный в юридической сфере специалист, который может вот так спонтанно сорваться и уехать на весь уикенд только потому, что захотелось увидеть океан? ─ третий выкуренный Накахарой окурок вжался в керамическую стенку. ─ Камакура мне неинтересна. Рыжего раздражало многое в бывшем напарнике, но его отвратительнейшая манера вести себя как ни в чем не бывало ─ больше всего. Кареглазый адвокат не разговаривал о прошедшей ночи, не смотрел на потемневшие на тонких руках Чуи синяки, равнодушно листая новостную ленту в телефоне и время от времени отвлекаясь от омлета, чтобы отхлебнуть остывающий кофе. Хотелось разбить чашку. Ударить по столу. Швырнуть истлевшую сигарету в лицо, а, может, и отвесить несколько звонких пощечин. В груде снова поднималась буря, и если бы не несколько летняя представительская практика в суде, то низкорослый мужчина не смог бы сдержаться. Благо закон предусматривает штрафы за нарушение дисциплины в зале правосудия, а постоянно участие в процессах способно выдрессировать любого: присяжным важно не только содержание слов, а то, каким образом ты их произносишь, с какой интонацией, где выдерживаешь паузу, а где, наоборот, стараешься поставить акцент. Излишняя импульсивность ─ рассада для ошибок, подтверждением чему до сих пор служит тот самый перекрестный допрос с Амамией Катцэ. Случайно столкнувшись взглядами с Накахарой, Дазай скучающе зевнул, слабо прикрыв ладонью рот, после чего откинулся на спинку стула, поправил раскрывшееся на уровне паха полотенце. Его одежда была грязной: слишком дорогую ткань делового костюма могли испортить сырая вода и грубый отжим стиральной машины, к тому же, из-за холода вещам пришлось бы сохнуть в лучшем случае полдня. Вернувшись с пробежки, синеглазый юрист не был против видеть экс-напарника в одном полотенце, или без него, но сейчас, пристально рассматривая никак не реагирующее на него лицо, адвокат низшего ранга задумался всерьез прицепиться к партнеру по поводу неуместной за кухонным столом наготы. Они сидели не напротив, как во время ужина в гостиной, отчего рыжий позволил себе воспользоваться случаем и расстегнуть домашнюю, мягко прилегающую к израненной, болезненно горящей после душа коже рубашку, обнажить переходящие в чернильно-бордовые подтеки следы зубов на еще только шесть часов назад готовые в любой момент хрустнуть под тяжестью каблуков ребра в надежде, что Осаму случайно заденет его тело, когда потянется к лежащей по правую руку от Чуи пачке сигарет. У адвоката низшего ранга просто не укладывалось в голове, как может так холодно держаться человек после выплеснувшейся за границы здравого смысла страсти. Дазай не касался его. Не гладил натягивающие серые джинсы колени, стараясь скользнуть рукой выше по бедру. Казалось, если адвокат высшего ранга просто встанет из-за стола и на весь день уйдет из коттеджа, то экс-напарник едва ли вообще заметит его отсутствие, если только тот, конечно, не закроет входную дверь на ключ. В этот раз Осаму даже самую малость не пытался растянуть послевкусие ночи, хотя бы поверхностным поцелуем отблагодарить партнера за доставленное удовольствие, как в машине за поворотом от головного здания коллегии адвокатов. ─ Это дальше Камакуры, выйдет шесть часов, если без остановок. ─ Не поднимая глаз с экрана, спустя несколько минут ответил кареглазый юрист. ─ Портовой город, ты ездил туда каждое лето с тринадцати лет. ─ Кончиками костлявых, с сильно выступающими косточками пальцев говорящий провел по светло-коричневой в тон разбавленного молоком кофе ручке чашки. ─ Твою мать, ─ рыжий рефлекторно сжал левую, свободную от вновь закуренной сигареты руку в кулак, ─ только не Нагоя и не та дряхлая резиденция Огая на пустыре, по виду и запаху напоминающая развороченный склеп. ─ С городом у рыжего особо не сохранилось каких-либо значимых воспоминаний, а вот с особняком Мори все корнями вросшие в мозг моменты опять-таки прочно переплетались с Дазаем. ─ Неужели вообще этот дом не снесли? ─ особняк был выполнен полностью в европейском стиле с уклоном в немецкую готику на вкус самого проведшего какое-то время в Германии Огая, отчего, наверное, и располагался на отшибе, хотя и там он являлся бельмом на глазу и одновременно объектом пересудов привыкшей к чисто японским домам прислуги. Собственно, очень сложно не придать значение подобной постройке, когда в близ лежащей старой рыбацкой деревне повсюду расположены традиционные японские дома минка*. ─ Юридически я теперь его собственник, ─ адвокат высшего ранга отложил телефон в сторону, в последний раз отпив кофе, он закинул ногу на ногу. ─ Ты, должно быть, пожертвовал Мори почку, раз он после всего случившегося переписал на тебя поместье, ─ услышанное шло в полный разрез со сложившимся впечатлением о характере начальника, или же попросту Чуя не знал и даже близко не предполагал о каких-то иных причинах столь дорогого, адресованного по факту предавшему его воспитаннику подарка. ─ Разочарую тебя: обе почки, как и у Огая, у меня целы, ─ с колкой усмешкой ответил на провокацию партнера темноволосый юрист. ─ Можешь провести выходные в пыльном спортзале среди рассматривающих мышцы в зеркале потных качков и заплывших жиром сорокалетних директоров среднего звена после того, как еще сто двадцать раз проверишь свою электронную почту и постираешь вручную, возможно, свой единственный приличный комплект постельного белья из батиста, ─ с пренебрежением к скудному укладу жизни адвоката низшего ранга продолжил разломивший пустой тост на две части Дазай, ─ или же перестанешь выебываться и согласишься поехать со мной к океану, выберешь на свой вкус продукты и алкоголь, а поздно вечером воскресенья вернешься, подготовишься к рабочей неделе и закажешь клининг спальни на понедельник, ─ последняя фраза вызвала непонимание у повернувшегося в сторону бывшего-напарника юриста. ─ Возле кровати визитка и деньги, ─ поджаренный до светло-золотистой корочки хлеб хрустнул на зубах Осаму, ─ уж подачка это, или моя обязанность ─ решай сам, исходя из того, с кем, по-твоему, я сегодня провел ночь: со шлюхой, или любовником. ─ Острые крошки прилипли к влажным от кофе губам. ─ Как великодушно, блять, Его Величество Дазай снизошел до позволения мне самостоятельно выбрать свой статус во время ебли, ─ надменность экс-напарника все-таки дала трещину в терпении Накахары, резко отодвинув стул, он застегнул рубашку на груди, поднявшись, Чуя наскоро убрал за собой посуду со стола, с особо громким стуком поставил полную пепла чашку на дно керамической раковины. ─ Думаешь, что тебя не остановит патруль, если поедешь голым, или позорно прикроешь от камер свой член подолом пальто? ─ ничего лучше, кроме как обратить внимание партнера к своим собственным требующим стирки вещам, низкорослому юристу так быстро и не пришло в голову. Закатав рукава, он одновременно повернул оба крана ─ включать посудомоечную машину ради нескольких тарелок и одной чашки не имело смысла. ─ У твоего стоматолога в гардеробной осталось несколько брендовых рубашек и неплохих брюк, ─ подушечкой указательного пальца кареглазый мужчина обвел по краям бокала, ─ нашел визитку его клиники в пиджаке, ─ предупреждая все дальнейшие расспросы об источнике только что озвученной информации, опередил Чую собеседник, ─ вот так совпадение, что у нас примерно один размер и, скорее всего, типаж тоже, ─ в очередной раз закрепив конец полотенца, Осаму вышел из-за стола. ─ Собирайся, я проведу с тобой выходные так, как ты этого хочешь, но в последний раз, ─ под потоком горячей воды кожа на руках адвоката низшего ранга начала краснеть. ─ Мы не подходим друг другу, ─ холодные ладони коснулись плеч, ─ ты собственник, а я не выдерживаю чью-либо власть. ___________________________________________________________________________ *традиционный японский дом, который вы часто видите в аниме. Изначально дома минка предполагали жилища крестьян, торговцев, ремесленников и т.п., но не самураев, и преимущественно располагались в сельской местности, однако в современной Японии к дому минка могут отнести любое традиционное сооружение, за исключением дворцов и храмов.