Under the Scars

Sakima ─ Daddy

На лезвии столового ножа блестели капли красноватого сока, Накахара незаинтересованно смотрел в сторону электрического камина, в его ладони давно опустел бокал вина. Его ужин часто хвалили коллеги, пока тот стажировался в юридической фирме, а в общежитии во Франции Чуя сумел привлечь к себе внимание тем, что довольно быстро освоил приготовление национальной кухни, удивив весь иностранный корпус на банкете после студенческой осени нежным вкусом супа буйабес с почти что идеально очищенными тигровыми креветками. Каким бы тяжелым не было материальное положение, но экономить на продуктах, алкоголе и костюме для зала суда адвокат низшего ранга никогда себе не позволял, это правило являлось для Чуи чем-то вроде решающего показателя стабильности, оказавшись за чертой которого рыжий бы непременно разочаровался в себе. Краем глаза заглянув в закулисье повседневной жизни Осаму, синеглазый юрист без лишних слов понял, что его напарник не только не счастлив, но и продолжает причинять себе вред: черным кофе на пустой желудок, пренебрежением качественной едой и упорядоченным ее приемом, вдобавок к чему на теле, которое, должно быть, Накахара знал даже лучше своего он заметил с десяток относительно новых, бледнеющих шрамов, расположение одного из которых насторожило адвоката ─ на внутренней стороне бедра, в миллиметре от артерии. Дазай не заходил настолько далеко в юности: видимо, жизнь в Америке содрала ему кожу, неумело срезала мясо, обнажив то, что бывший напарник когда-то уже захоронил на своих костях, иначе зачем успешному за рубежом юристу менять Нью-Йорк на приевшийся еще в школьные годы Токио. Приезд кареглазого адвоката был, определенно, обусловлен какой-то причиной, но вот какой ─ Чуя не мог понять. На языке остался вкус стейка, наклонившись вперед, Накахара пододвинул к себе бутылку вина с опустевшей после Дазая стороны стола, проведя рукой по липкому отпечатку пальцев Осаму на темно-зеленом стекле, синеглазый мужчина ровно до половины наполнил третий за вечер бокал. Алкоголь, на совесть приготовленный ужин, не снятый после работы пиджак, лишь слегка расслабленный на горле галстук, непринужденное облизывание губ вместо использование салфеток ─ разве все это не кричало о едва ли завуалированном приглашении темноволосому напарнику остаться на ночь, придать их небрежному, навеянному воспоминаниям о прошедших годах сексу в машине более подходящей им обоим по возрасту и статусу зрелости? Хотелось смаковать. Растягивать. Наслаждаться. Чувствовать в себе, как можно дольше тепло его семени. Адвокат низшего ранга провел подушечкой указательного пальца по ободку холодного фужера, еще сильнее оттянул свободной рукой галстук, после чего, задумавшись, одним движением руки сдернул его, смял черную ткань в ладони. Он не планировал, стейк с кровью ─ не то блюдо, по мнению синеглазого юриста, которое мужчина бы подал в качестве горячего гостям, но для иллюзии спонтанного ужина в стиле вдохновленного роскошью аристократичной верхушкой Франции Накахары филе миньон более, чем просто вписалось. Несмотря на то, что на тарелке Дазая осталась разве что красно-коричневая, размазанная вилкой полоса соуса, Чуя не спешил принимать аппетит соперника за личный комплимент. Адвокат высшего ранга был голоден, поэтому с таким же успехом он мог опустошить миску разведенного кипятком рамэна из пакетика, не ощутив особой разницы. Глухой стук ударившейся о стену балконной двери означал окончание телефонного разговора Осаму с клиентом. Привычка называть снимаемую рыжим половину дома квартирой пришла к Чуе от арендодателя, одновременно вручившего ему и его соседу слева ключи от разделенного на два крыла двухэтажного коттеджа. Со вторым жильцом Накахара поладил если не с первого дня, то с первого распитого вместе на общей лоджии пива, за которым адвокат узнал, что его «сожитель» держит свой бар в Кабуки-те, отчего домой приходит лишь отоспаться под утро. Отсутствие лишних глаз и ушей по ночам позволяло низкорослому юристу приводить в свою постель мужчин без страха быть скомпрометированным, хотя, признаться, шторы в спальне Накахара задергивал всегда, не позволяя даже фарам редко проезжающих после полуночи машин осветить два силуэта. Женщины тоже бывали на его половине коттеджа, но гораздо реже. Как-то повелось у обоих адвокатов после студенческих лет, проведенных за границей, не снимать обувь в частном доме, отчего стук каблуков ботинок Дазая по паркету заметно разрезал тишину, заставил заждавшегося партнера выпустить из руки скомканный им галстук. В голове Чуя на мгновение представил, как выливает на голову бывшего напарника остатки вина, если тот только посмеет сказать, что у него нет времени остаться до утра. Срочный звонок, прибыльное дело, нерассмотренная судебная практика, очередная игра в нештатного профайлера в полиции ─ что угодно, но постфактум заниматься близостью рыжий не намерен: даже идиоту будет ясно, что на поздний ужин с дорогим вином люди зовут друг друга явно не просто насытить желудок. Сказать напрямую о своем намерении Чуя принципиально не собирался, так как Осаму и без того рассматривал его, как блядь. Как дорогую, горделивую, могущую в любой момент наступить ему на ключицу, или же с силой дернуть за кольцо в члене блядь. Неудивительно, что за эти несколько недель он предложил встретиться лишь, когда заныли яйца от воздержания, а на поиск случайных, безболезненных для его карьеры связей после насыщенного рабочего дня не осталось сил. Раньше, еще будучи в мафии, Накахару до злости оскорбляло нежелание темноволосого исполнителя касаться его губ вне постели, словно поцелуй для Дазая имел значение только в контексте секса, когда языки остервенело трутся друг о друга, а с края рта стекает смешанная со спермой слюна. Однажды, не выдержав, рыжий даже спросил напарника, когда тот просто встал с кровати утром и молча подошел к двери разделяемой ими в юношеское время комнаты: «Что, когда не возбужден, не хочешь целовать рот, в который вставлял свой член?» Осаму вошел в гостиную быстрым шагом, тонкие пальцы адвоката низшего ранга, сжавшие стеклянную ножку бокала, недвусмысленно дали понять кареглазому юристу, что ее место вполне может занять его шея, если он хоть слово скажет про форс-мажор. На плечах и каштановых, зачесанных назад волосах Дазая таял собравшийся снег, стекая крупными каплями по заправленным за ухо прядям и растекаясь влажным пятном на светлой рубашке. Мужчина прошел к столу, на секунду бросив взгляд на голограмму огня: видимо, в резиденции Огая камин настоящий, раз электрический даже близко не произвел впечатление на экс-напарника. Он положил смартфон экраном вниз на край тканевой салфетки, отхлебнул из своего оставленного полным бокала, после чего ослабил на несколько дырок давящий на плотный живот ремень. Адвокат высшего ранга, наклонившись, убрал с лица конкурента закрывшую ему брови прядь, поверхностно коснувшись холодной, пахнущей сигаретами рукой теплого лба. Темноволосый партнер расстегнул рубашку первым, он не спешил, как в автомобиле: подмерзшие на зимнем воздухе пальцы плавно скользили по маленьким пуговицам, а дорогие, изготовленные по индивидуальному эскизу на тридцатилетие запонки, глухо упав, затерялись в складках бордовой скатерти. Поднявшись со стула, Накахара сбросил с острых плеч пиджак, поддался в сторону раздевшегося по пояс конкурента, привычно сжал правой рукой кожаную ленту ремня, грубовато надавил тыльной стороной ладони на ширинку, ощутив сначала дыхание Осаму над своим ухом, а чуть позже ─ острой иглой пронзившую мочку уха боль и жесткость вонзившихся в бледную кожу зубов. Ладонь Дазая легла на горло, пока не сдавила, лишь напомнила Чуе об их негласной субординации в постели, которая периодически менялась, но ведущая роль преимущественно все же принадлежала кареглазому юристу. «Мне понравилась твоя ванна: большая, широкий бортик, так что выебу тебя сегодня и там», ─ отстранившись от заалевшего уха рыжего, сухо произнес темноволосый адвокат, ─ «надеюсь, ты не забыл», ─ кончиком носа мужчина медленно провел по щеке бывшего напарника, ─ «избитая классика на кровати быстро наскучивает, если постоянно заниматься ею с одним и тем же партнером». Низкорослому юристу хотелось бы многое сказать в ответ конкуренту, но то, что только секс с разными любовниками позволяет Дазаю чувствовать себя цельным, рыжий понял через несколько лет назад, после расставания с напарником. Осаму никогда не были нужны отношения. Только тело. Одна мысль о возможной принадлежности кому-то отвращала его. Лопатками Чуя болезненно ударился о светло-коричневую стену гостиной, по голой, тронутой россыпью бледно-рыжих веснушек спине прошлись мурашки в то время, как легкая дрожь на шее от языка Осаму сменилась более ярким ощущением прокусивших тонкую кожу зубов на ключице. Не ребрами к ребрам, как в тот раз на пропахшем поздней осенью пледе среди сгнивших листьев и переспелых, пенящихся сладким соком яблок. Руки Осаму давили на живот, обветренные губы размазали несколько выступивших капель крови на месте содранной кожицы ─ его грубые, нетерпеливые, подчиняющие себе действия выражали вседозволенность. Приподнявшись, Дазай оттянул нижнюю губу Накахары, бегло пройдясь по зубам, языком он скользнул под язык партнера, смешал кисловатый вкус крови с терпкостью вина, почувствовав схватившую его за мокрые от талого снега волосы ладонь на затылке. От кареглазого юриста пахло пепельницей. Еще при первой встрече возле каменной статуи Фемиды в сквере Чуя узнал пробивший сквозь парфюм запах сигарет постоянно раньше покупаемой напарником в мафии марки. С первой раскуренной Осаму сигареты прошло почти шестнадцать лет ─ в июне адвокату высшего ранга исполнится тридцать два. Ответно толкаясь языком в чужой рот, рыжий на ощупь полностью расстегнул ремень партнера, нетерпеливо дернул металлическую собачку молнии вниз, едва ли не оторвал черную пуговицу на поясе брюк за мгновение до того, как его рука, наконец, сжала член соперника сначала через ткань нижнего белья, а затем, оттянув резинку, коснулась уже голой, горячей плоти. Отстранившись от рта синеглазого юриста, Дазай надавил ладонью на его влажное от подсыхающей, красноватой из-за крови слюны плечо, заставляя экс-напарника опуститься перед ним, встать коленями на жесткий, местами потертый от каблуков паркет в том единственном допустимом для помешанного на собственной гордости Накахары случае, чтобы отсосать. Возможно, стоило сменить надеваемые для судебных разбирательств брюки, ─ машинально мелькнуло в голове Чуи, как только дорогая, темно-серая ткань обтерлась о деревянные половицы. Жесткие волосы на паху скрыли еще один, идущий поверх выступающей вены шрам. Мужчины вытерлись салфетками после секса на заднем сидении, отчего Накахара все еще чувствовал слабый запах семени на нижнем белье партнера. Без кольца: в будние, нагруженные работой дни не было смысла надевать генитальное украшение. Дазай, должно быть, уже сотню лет как не девственник ─ от одних мокрых поцелуев не встанет. Синеглазый юрист смочил слюной пальцы, привычно обхватив кольцом член, он принялся снизу вверх размашисто скользить рукой, небрежно сдвигая кожную складку крайней плоти. До Осаму адвокат низшего ранга непродолжительное время встречался со своим стоматологом: мужской половой орган у того был обрезан, поэтому приходилось действовать нежнее, чем обычно, более старательно скрывать за губами зубы. Языком по теплой коже, кончиками пальцев свободной руки по телесному шву, ниже к мошонке, и Чуя уверенно, с пришедшим за годы мастерством, при мыслях о котором низкорослый юрист иногда чувствовать грусть, обхватил губами головку затвердевшего члена, чтобы уже в следующую секунду приглашающе расслабить горло для бывшего напарника. Сегодняшняя ночь определенно оставит оскомину. Королевский минет. Лишенный какого-либо, даже самого малейшего изъяна секс. Опытность убивала последние оставшиеся друг к другу чувства. Накахара слегка откинул голову назад, его медно-рыжие волосы, заправленные за ухо в полумраке, освещаемом пламенем электрического камина, казались темнее, к концам отливали еле заметной краснотой. Он приоткрыл губы, выровнял дыхание, ощутив вкус медленно погружающегося в гортань члена Дазая. Осаму был удивлен ─ на снегу синеглазый юрист действовал иначе, он не использовал горло, как и в юношестве, когда зубы постоянно царапали кожу, а язык почти сразу начинал неприятно неметь. Не увидев ни единого признака дискомфорта на лице партнера, адвокат высшего ранга надавил ему на голову, оттянув волосы, параллельно с чем толкнулся в чужой рот, проехавшись покрасневшей головкой по нёбу. Ладонь Чуи мягко огладила мошонку, жесткие волосы паха бывшего напарника задевали влажные, крепко обхватывающие плоть губы. Синеглазый адвокат позволял сопернику двигаться резко, рвано, без предупреждения менять глубину, без особого энтузиазма, скорее чисто механически следя за своим дыханием и не забывая языком по мере возможности обласкивать скользящий во рту ствол. Вечер портился. Все резко показалось рыжему бесчувственным. Они даже не говорили, за весь ужин кареглазый адвокат не произнес ни единого слова, да и сам Накахара не знал с чего начать диалог. Слишком разные жизни, слишком много утекло воды. В первый раз сыграла ностальгия, дань совместному прошлому вновь напомнила Чуе об огне: в ту ночь мужчине физически не хотелось прерываться, каждое, даже незначительное прикосновение Осаму к обнаженному, покрытому ссадинами от поцелуев-укусов телу могло вызвать судорогу ─ настолько все чувствовалось остро. Близость в машине оставила также приятное послевкусие, точнее отмотала время на десять лет назад, взбодрив и ненавязчиво напомнив, что молодость еще не прошла. А сейчас… Секс с Дазаем ничем не отличался от секса с любым другим мужчиной. Более того, если закрыть глаза, то по движениям во рту это мог быть и член стоматолога, или любого другого партнера Накахары. В какой-то момент все потеряло цвет, стало безразличным, шаблонным, от осознания чего у адвоката низшего ранга неприятно заскребло в груди, словно под ребрами скопились полчища насекомых. Видимо, темноволосый юрист истолковал заметное уныние экс-напарника как усталость, отчего он, выйдя из услужливого рта рыжего, излился в руку. Несколько капель попало на щеку Чуи, подушечками пальцев он собрал их с кожи. «Смочишь горло?» ─ переведя дыхание и вытерев ладонь о тканевую салфетку, прохладно спросил Дазай, на что синеглазый юрист коротко кивнул, подойдя к краю неубранного после ужина стола. Адвокат высшего ранга передал бывшему напарнику свой не до конца осушенный стакан. Чуя коснулся губами липкого отпечатка губ партнера на стекле, отпив. Ему хотелось продолжить. Подняться в спальню и до утра не отпускать Осаму от себя, однако ничем не заглушаемое чувство отстраненности друг от друга подавляло любое желание близости рыжего, а одна только мысль о качественном, но обезличенном минете несколько минутной давности заставляла ненавидеть себя, в отличие от меланхолично-спокойного, вполне удовлетворенного глубинной лаской Дазая. Казалось, темноволосому мужчине абсолютно без разницы: искренен с ним его любовник, или нет до тех пор, пока он доставляет ему удовольствие. Полное равнодушие. ─ Почему ты вернулся в Японию? ─ голосом, полным треска бьющегося стекла, нарушил затянувшуюся тишину Накахара, когда Дазай, вплотную приблизившись к нему, проехался липкой от собственного семени ладонью по металлическим шарикам пирсинга чуть ниже пупка. ─ Должна же быть хоть какая-то причина, ─ не вопрошая, а именно утверждая, продолжил рыжий, поднеся уже практически пустой бокал к горячим, раскрасневшимся губам. ─ Ты прав, причина есть, и она вполне обычна, ─ каштановые, не до конца высохшие концы волос склонившегося над лицом Чуи адвоката коснулись бледного лба, ─ мое прошлое нашло меня, ─ говорящий просунул руку под резинку нижнего белья: ширинка на парадных брюках синеглазого юриста была давно расстегнута, ─ не то прошлое, которое я разделил с тобой, ─ на мгновение рыжему вспомнилось, как они оставили одним ножом на двоих под горлом символический порез в знак единства «Двойного черного», ─ а то, которое отравило мою жизнь еще до мафии, ─ длинные пальцы зарылись в рыжие волосы паха, Накахара со стуком поставил стакан. ─ Кровать удобнее стола, или же ты хочешь перейти сразу к ванной? ─ свободной рукой кареглазый юрист провел по уху низкорослого соперника, сухо и отчетливо дав понять, что с ним он разговаривать о своем возращении не будет: ни сейчас, ни когда-либо еще. ─ Ты не стоишь того, чтобы я жертвовал комфортом своей спины ради твоего удовлетворения. ─ Холодно отозвался с пренебрежением оттолкнувший от себя руку адвоката высшего ранга Чуя. ─ С тебя хватит кровати. И да. Возьми презервативы в ванной. Вторая полка сверху в шкафу с зеркалом, за блоком с насадками для бритвы. ─ Синеглазый юрист с металлическим лязгом дернул вверх собачку на темных, запыленных на уровне колен брюках. Обычно он всегда убирал со стола, но сегодня даже близко не хотелось дотрагиваться до столовых предметов, в особенности до тех, коими пользовался Дазай, хотя в разрез со своими решением он ранее не отказался допить вино из бокала бывшего напарника. Они растратили себя на других. ─ Пытаешься оскорбить, впервые используя резинку со мной? ─ Нет. Пытаюсь соответствовать статусу наших отношений. ─ Адвокат низшего ранга повернулся спиной, сдернув со спинки стула брошенный не нее пиджак.