Дихотомия вечности

      ***       Спок просыпается первым и бесшумно выскальзывает из постели, чтобы не разбудить Кирка. До начала альфа-смены ещё достаточно времени, чтобы успеть сделать свои обязательные дела. Проводить медитацию нужно каждый день: либо утром, либо вечером. Вчера он упустил это. Интересно, избегает ли второй Спок этой процедуры? Тот рад проигнорировать правила и устроить хаос, однако даже пакости удобнее совершать при полном самоконтроле. Если уж вести себя отвратительно, то сознательно и намеренно, а не из-за накапливающихся когнитивных нарушений в мозге.              Когда звенит будильник, сидящий Спок приоткрывает глаза, чтобы проверить, как там Кирк. Нельзя сказать, что выглядит тот свежо и отдохнувше, скорее просто менее уставшим. Однако если его смог разбудить сигнал, то всё не так уж плохо. Подперев голову рукой, Кирк принимается с неуловимой усмешкой изучать Спока, всё ещё находящегося в позе для медитации.       — Почему ты так на меня смотришь? — спрашивает Спок.       — Это первое утро, в котором мы проснулись вместе.       Вулканцу требуется чуть меньше времени на сон, чем человеку. И либо они ложатся вместе, либо вместе просыпаются, третьего не дано.       — Но… — начинает возражать Спок и останавливается. — Я понял, что ты имеешь в виду.              Да, на миссиях они просыпались вместе как друзья. А теперь — не как друзья. Он собирался поспорить о том, разве считается это, если они лишь половины самих себя? Однако их двойники точно так же проснулись вдвоём.              Почему всё должно было измениться таким коренным образом именно тогда, когда они не в себе? Почему судьба не предоставила им иной провоцирующей ситуации? Спок одёргивает себя. Судьба ещё как предоставляла, каждый день на протяжении нескольких лет. Они могли воспользоваться шансом в любой момент. Но никак нельзя отрицать, что между ними и шансом стояла непреодолимая стена. И именно её разрушило разделение, словно окованный медью таран древней ладьи. Если это и правда технология инопланетян для атаки, то она чертовски странная.              — Ты ворочался и стонал во сне, — сообщает Спок, одеваясь. — Тебе снился кошмар.       — И ты не разбудил меня? — Кирк вылезает из постели и потягивается.       — Нет. Я попытался изменить баланс сна и успокоить тебя. Это сработало.       — Ты не видел, что в нём было? — Кирк спрашивает так беспечно, словно его не обеспокоит, если бы Спок даже посмотрел его кошмар от и до.       — Нет.       — Я видел одно неприятное воспоминание, а такого давно не случалось, — признаётся человек, вороша волосы.       — Думаешь, это связано с разделением? Тогда в следующий раз я проверю тщательнее.              ***       Уже собравшийся добрый Джим наблюдает за тем, как злой Спок наносит макияж перед зеркалом. Им придётся идти в общую столовую на завтрак, так как личные репликаторы отключены для экономии энергии и материи. Значит, сейчас в ангаре печатают что-то большое. Здравствуй, греческие тарелки из хлеба, многоразовые палочки для еды, или всё ещё не настолько страшно, чтобы не печатать столовую посуду?              — Что тебе снилось ночью? — решается осведомиться Джим. — Что-то страшное? Мне пришлось разбудить тебя.       — А потом мы упали с кровати, — Спок сосредоточенно подкрашивает изумрудным карандашом острые кончики бровей. — Я помню. Это было слишком достоверное воспроизведение неприятного воспоминания, а ведь вулканцам не снятся сны. Возможно, из-за того, что я пропустил медитацию. Сегодня проведу. А что снилось тебе, t’hy'la?       — Ничего, — отвечает Джим, почему-то ощущая, как покрывается множественными мурашками от необычного обращения.       — Любопытно. Так ли у наших зеркальных отражений?              ***       Мостик передаёт дела новому составу альфа-смены. Старшины Рендел на месте рулевого не обнаруживается: ей дали мед.отвод.       Нервная гамма-смена рапортует последние известия. Так как непонятно, как долго десант будет находиться внизу, то с рассветом и повышением температуры собрались транспортировать вниз части оборудования для автономного существования, пользуясь списком вещей для создания колонии в резко-континентальном засушливом климате. Солнечные батареи, части репликаторов, материя для воспроизведения пищи, иные материалы и инструменты. Также готовы изменённые чертежи утеплённого домика, детали распечатывают и тоже готовят к отправке. Домик нужно будет собрать у площадок, где изначально стоят усилители сигнала транспортаторов. Решили пока что не рисковать и не переносить площадки ближе к пещере. Сигналу могут помешать близлежащие породы и иные искажения. Так что пока не доказано обратное, лучше перестраховаться. На планете проблемы с неизвестными полями — поле, дестабилизирующее дилитий, на её орбите. И нечто (тоже поле?) исказившее транспортаторы. А вот распространяется оно с планеты или с орбиты, трудно сказать.              Появление двух Кирков и двух Споков больше не вызывает тщательно скрываемого ажиотажа. Разделённые, может быть, и эксцентричны, но соображают по-прежнему. Никого уже не удивил злой Спок, сразу же забравшийся в кресло капитана и уткнувшийся в падд с (вероятнее всего) отчётами по кораблю. Командовать судном он очевидным образом не собирался. Добрый Джим занимает своё место рядом со связисткой Каришмой, чтобы проверить десант внизу, а тихий Спок перенимает научную станцию у энсина.              Злой Кирк сразу обращается к станции связи:       — Нужно постоянно отправлять отчёты о состоянии в метрополию. Из строя могут выйти накопители или компьютеры, а информация должна быть сохранена.       Он не договаривает то, о чём все в курсе: если они погибнут, нужно подготовить всё для следующей команды, чтобы они не угодили в ловушку и быстрее провели расследование. Всем, кто отправляется в космос, приходится смириться с таким риском.              — Они получили наши предыдущие сообщения? — требовательно уточняет злой Кирк. — От ближайших баз есть ответы? Они отправили группу спасения или подмогу?       — Нет, мы не получили ответа, капитан, — отвечает связистка, сохраняя самообладание. — Нельзя определить, доставлено ли сообщение. Кроме того, мы непрерывно испускаем сигнал SOS. Но постоянная связь есть только с планетой.       — Возможно, нас глушат, — предполагает добрый Джим. — И сообщения не покидает эту зону, чтобы никто не узнал, что тут происходит.       — Весьма подозрительно для природного явления, не так ли, Спок? — настаивает злой Кирк на своей изначальной гипотезе. — Разве не похоже на крайне изощрённую ловушку?       Злой Спок даже глаз не поднимает, зная, что обращаются не к нему.       — Вам прекрасно известно, что существует немало естественных преград и полей, осложняющих коммуникацию, — аккуратно парирует тихий Спок.       — И всё-таки она осложнена. Мне это совсем не нравится. Значит, Энтерпрайз находится в некоем искажающем или поглощающем пузыре.              Злой Кирк подходит к капитанскому креслу и, чуть наклонившись, зажимает нужную кнопку коммутатора:       — Мистер Скотт, каковы результаты опытов с транспортатором?       Через несколько мгновений раздаётся, как обычно, немного запыхавшийся голос главного инженера:       — Мы пробовали различные режимы со включёнными и выключенными щитами, искали поломки или отклонения. Поломок нет, отклонения есть и не устраняются. Вывод неутешительный: если это поле или частицы, то мы его никак не изолируем.       — Вы тщательно просканировали материалы, которые были подняты наверх? Нам ничего не подкинули втихую наши стулообразные соседи?       — Уже проверили, сэр, и всё в порядке. Если бы заражён был лишь один транспортатор, тогда остальные были бы исправны. Но, увы, они тоже располовинивают кроликов и мышей. И обратно не собирают. Биологические лаборатории нас уже проклинают, мы истребляем весь запас их животных. Я лично склоняюсь к мысли, что это всё же волны, а не неизвестные частицы. Наши сканеры его не регистрируют, иначе оно было бы обнаружено сразу. Если же оно активируется кратковременно, ровно во время межфазовых манипуляций, то наши сканеры опять же могут быть слепы.       — Значит, источник точно не на борту Энтерпрайз? — подаёт голос добрый Джим, чем вызывает безмолвную гримасу у своего двойника.       Злой Спок отрывается от планшета и выдаёт ровно и твёрдо:       — Есть большая вероятность, что поле, взорвавшее челнок, и поле, исказившее транспортатор — одной природы. Хотя подтверждений этому нет.       — Я думаю так же, мистер Спок, — продолжает Скотти. — Скорее всего, источник поля не на борту, потому что усиление идёт обычно к центру, а челнок взорвался вдали от корабля. Если это поле — не поле с «глазом урагана».       — Нужно полнее установить картину его распределения вокруг Энтерпрайз, чтобы обнаружить центр, — объявляет злой Кирк.       — Предлагаю использовать зонды-камикадзе, оборудованные крошечными кусочками дилития, — говорит инженер. — По особенностям взрыва мы поймём, что там творится и в какую сторону искать. Может, даже найдём лакуну подходящего размера.       — Хорошая идея, — разрешает злой Кирк. — Приступайте.       — Сейчас выдам задание энсинам. Как раз проснулись самые головастые… и вот ещё что… прошли уже сутки, как системы наблюдают возмущения в дилитиевых пластинах гондол и старательно регистрируют. Может, научная лаборатория сможет сделать вывод из этих наблюдений? Я пришлю данные.       — И данные о взрыве челнока, если уцелели модули памяти. Я вижу, что обломки притянули обратно на корабль, — добавляет злой Спок. — Также необходимы одномоментные данные со всех возможных пластин дилития, что хранятся на корабле, с их координатами. Если мы хотим понять направление поля, нужно иметь максимально возможное расстояние между точками отсчёта.       — Сейчас озадачим персонал, — отвечает Скотти, явно морально придавленный резко возросшим объёмом работы. — Придётся подключить бета-смену.              Злой Кирк отключает канал связи и возвращается к рейлингам, стискивает их руками. Раздражённо шипит:       — Мы так сто лет будем выяснять то, что и так знают эти хитрые уроды внизу. Надо поменять стратегию и как следует, с пристрастием допросить N32. А для этого нужно закончить со взрывными аргументами в арсенале. Ты, — он обращается к доброму Джиму. — Спустись со мной и проверь образец бомбы, что я сделал вчера.       — Какой в этом есть смысл? — не понимает тот. Оба Спока отрываются от мониторов, неосязаемо синхронно напрягшись.       Злой Кирк охотно поясняет:       — Я не особо верю, что транспортатор в абсолютной точности разделил лишь наши личностные особенности, но не тронул знания и оставил каждого с чёткой копией до последней запятой. Он мог что-то не записать мне в голову, но оставить в твоей. Споки вон проверяют друг за другом, и мы должны.       — Я вынужден пойти с вами, — неуверенно произносит тихий Спок, поднимаясь.       — Ладно, — бросает злой Кирк, вовсе не рассердившись, что его открыто подозревают в намерении прикончить двойника. — Проверка не займёт много времени. Спок с зелёным макияжем, принимайте мостик.       — Принимаю.              Два Джима и один вулканец, стоящий между ними, словно разделитель, едут в турболифте.       — Не оказание помощи расценивается как акт агрессии и намеренное оставление в опасности наших людей, — непримиримо заявляет злой Кирк, не в силах молчать. — И поступим мы соответственно.       — А что, если им есть, чем ответить, Джим? — произносит тихий Спок. — И именно поэтому они открыто не помогают нам, хотя прежде их ровер легко добирался до долины.       — Если бы у них было оружие, они бы уже нас убили, — цедит злой Кирк.       — Ладно, — чуть вздыхает Спок. — Они должны понимать, какое оружие есть у нас в распоряжении. Однако они не боятся его. Тогда по какой же причине?       — Вероятно, им известно, что происходит у нас на борту и с какими трудностями мы столкнулись, — вмешивается в диалог добрый Джим.       — Значит, они виновны в них, — удовлетворённо заключает злой Кирк.       — У нас никаких прямых доказательств, — упорно не отступает Спок. — Вдруг их вина — косвенная? Например, они не предупредили нас об излучении или веществе, которое оказывает такое влияние на наши транспортаторы при протаскивании. Что, если они не способны контролировать это явление?       Злой Кирк вполголоса матерится, не глядя на вулканца, который сверлит его взглядом.       — Важнее не то, что они начали агрессию, — не сдаётся добрый Спок. — А почему они её проявили.       — Этих «почему» — тысяча и одна, — сумрачно бросает злой Кирк. — И все на букву «К» — элементарная ксенофобия.       — Если они хотят нас уничтожить, то выбрали для этого весьма медленное и неэффективное оружие, — внушительно отмечает Спок. — Пока никто не погиб, верно?       — Ключевое слово «пока». Предполагалась каскадообразная реакция, но мы её остановили.       — А вы не заметили кое-что зловещее? — неожиданно произносит добрый Джим. — Мы говорим сейчас так, будто Энтерпрайз далеко не первая жертва N32. Но правда ли «стулья» ведут себя так, как будто мы уже не первые? Или же они всего лишь низкотехнологичные аборигены и естественным образом стараются держаться подальше от чужих проблем?              ***       Джим прекращает склоняться над вскрытой фотонной торпедой и откладывает в сторону измерительные приборы. Двигатель вынут и заменён на другой. Действующее вещество и механизм взрывателя Кирк не трогал, хотя вполне мог переделать парочку, запас был.       — Всё правильно, — выносит вердикт добрый Джим.       — Отлично, — злой Кирк удовлетворённо хлопает в ладоши. — Тогда я продолжаю работать над ними. Модернизируем оптимально около десятка.       — Эта бомба, не оставляющая заражения, — отмечает Спок. — Ты говорил, что изменишь поражающий фактор.       Злой Кирк фыркает:       — Не из-за гуманизма. Я просто внезапно подумал, что если мы лишимся дилития, то нам потребуется вещество для небольшого ядерного реактора. И решил его приберечь.       — Пугает, когда это на борту, — признаётся тихий Спок.       — А фотонные торпеды не пугают? — ядовито выдаёт злой Кирк. — А что, если дилитий внезапно станет нестабильным и всё рванёт?       — Ты думаешь, всё настолько плохо?       — Да!       — Неужели в злом Кирке много злости, но нет надежды? — спрашивает Спок.       Тот немедленно яростно тычет пальцем в сторону своего двойника:       — Вот он пусть грезит мирными договорами без единого выстрела, а я буду готовиться к худшему. Возвращайтесь на мостик, мне нужно работать.              ***       Джим связался бы с поверхностью ещё в самом разгаре смены, если бы его не потащили проверять кишки боевым ракетам. Поэтому, вернувшись, первым делом он бросается к панели связи. Конечно, мостик поддерживает связь регулярными сеансами, но разве капитан может оставить своих друзей?              — Десант, как вы там? — прижав наушник к уху, интересуется Джим. — Боунс, как обстановка? Всем удалось отдохнуть?       — И тебе доброе утро, Джим, — голос врача звучит с привычным энергичным недовольством рабочего человека. С ним точно всё в порядке. — Мы разбились на бригады. Сулу командует сборкой модулей у площадки транспортирования, часть людей перетаскивает детали для колонии в пещеры и складирует, другие собирают солнечные панели и иные приборы для выживания, кашевары кашеварят пресную воду и пайки, а научная часть полезла в катакомбы. Исследуют, чтобы нам в задницу, то есть в тыл, не зарядило гейзером, вулканом или нашествием ядовитых инопланетных тараканов. Но Сулу, конечно, молодец. Чего он такой устойчивый к холоду, чёрт его подери? Если бы не его помощь вчера… — Боунс вздыхает. — Хрен бы мы дошли.       — Действительно, он же родом из тёплых мест? — удивляется Джим.       — Он должен быть этническим умеренным, а у него пашет профиль арктических групп. Как это сохранилось в генетике, а? Печка, а не человек! Надо перепроверить его метилирование на следующей диспансеризации… К тому же, изменённые митохондрии нуждаются в наблюдении.       — Судя по настрою и бурной деятельности, моральный дух в порядке, — хмыкает Джим.       — Пока что да. Спасение от смертельной опасности, знаешь ли, вдохновляет. Но все рассчитывают, что Энтерпрайз всё же разберётся с проблемами оборудования, и больше недели тут не придётся проводить.       — Я тоже на это надеюсь, — отвечает Джим, внезапно испытывая необъяснимое, почти мистическое ощущение надвигающейся угрозы.       — Расскажу, что известно про пещеры на данный момент. Дна или тупика мы пока не нашли. Спустились в нижние залы, но галереям конца и края не видно. Наши биологи обнаружили любопытных и совершенно безобидных червей в одной из пещер. Говорят, очень похожи на наших немертин. Проверяют на пригодность в пищу.       — Если б я знал, кто такие немертины… — сетует Джим, и усиливающееся чувство тревоги заставляет его добавить: — Есть их не советую, даже если покажет, что пригодны. Вы соберёте репликаторы на солнечной энергии, эксперименты над пищеварительным трактом ставить запрещаю. Учитывая, что тут происходит, тычьте в них только трёхметровой палкой, в рот не совать, носом не нюхать, языком не лизать. Глазом смотреть только через защитные очки.       — Да уж несомненно! — восклицает с усмешкой Маккой.              — Спок, что за немертины? — обращается Джим к доброму Споку, когда сеанс связи заканчивается.       — Представьте червя, круглого в поперечнике, — охотно принимается объяснять тот, повернувшись на него вместе с креслом. — Немертины отличаются тем, что умеют высовывать из себя нечто, напоминающее очень ветвистые, узорчатые корни. Причём эти корни могут быть длиннее самого тела червя. Это их вывернутые полости, хоботки, которыми они охотятся. Фотография, присланная десантной группой, хотя и плохого качества, но особь действительно очень похожа по фенотипу. Разве что более красочная, и есть что-то похожее на глазки на ножках. Я не уверен, что это именно глаза, так как в пещерах темно, им зрение ни к чему. Пещерные слепые существа всегда блёклые, а эти очень яркие, будто это играет какую-то роль. Если они зрячие, это будет крайне любопытно.              ***       Через некоторое время злой Спок, совершенно ушедший в работу и не реагировавший ни на что более, внезапно объявляет мостику:       — Я проанализировал, как ведут себя дилитиевые пластины в разных частях корабля, и аберрации пластин в гондолах. Судя по характерным признакам, мы в зоне действия неоднородного вихревого поля. За пределами корабля нам пока известна лишь одна точка, где поле нарастает достаточно для того, чтобы привести к детонации двигателя.       Он не забывает зажать кнопку на поручне, чтобы уведомить инженерный отсек.       — Пока непонятно, откуда оно идёт? — осведомляется добрый Джим.       — Нужны данные с разведывательных зондов.       — Можно ли уже заключить, естественного или искусственного происхождения? — врывается голос злого Кирка из инженерного. На фоне слышно, как падает что-то металлическое.       — Приборы показывают, что дилитий был стабилен, когда мы только прибыли, — уведомляет злой Спок. — Я склоняюсь к тому, что поле искусственное. Его включили, когда мы высадили десант.       — Хоть одна хорошая новость, — переводит дух злой Кирк. — Значит, это то, что можно отключить.       Все помнят, как он сказал, что если поле естественное — им не выжить. Хотя никаких умозаключений, подтверждающих это, он не привёл.       — Скотти, что там? — кричит злой Кирк в недра помещения. Ответ инженера не слышен. — Мостик, через полчаса сможем запустить зонды-камикадзе. Научной станции подготовиться к получению данных и обработке поступающих сигналов.              ***       Злой Кирк возвращается на мостик, когда большая часть зондов уже выпущена и следует запланированным траекториям. Он бросает пылающий выразительный взгляд на злого Спока, вместе с ногами изящно сидящего в кресле капитана. Вулканец легко чувствует повышенное внимание спиной и вопросительно смотрит в ответ, издевательски притворяясь, будто не понимает намёка.              — Я вернулся, — изрекает злой Кирк совершенно не по уставу. — Отдавай кресло.       Злой Спок дарит ему наглый насмешливый взгляд, который мало кто на мостике таковым способен распознать.       — Раньше вас это совершенно не беспокоило. Что же изменилось столь резко?       — Если не уйдёшь сам, я тебя оттуда вышвырну, — со зловещей улыбкой обещает Кирк. — Я битый час корячился над этими бомбами, ног не чувствую.       — Ах, дело лишь в этом? — участливо произносит злой Спок, холодно обнажая клыки. — Тогда почему бы просто не сесть ко мне на колени?              На мостике повисает пауза. Изумлённая альфа-смена украдкой поглядывает на скандалистов, гадая, не ослышались ли. Спок действительно посмел сказать такое капитану? Люди из службы безопасности были направлены в инженерный в качестве лишних рук, и если эта пара вздумает и правда тут драться…              — Щиты же подняты, рулевой? — шёпотом уточняет добрый Джим, неосознанно не решившись прервать весьма необычный диалог. — Автокомпенсация положения включена?       — Да, сэр, мы готовы к взрывным волнам, — так же шёпотом, наклонившись от консоли в его сторону, отвечает энсин.              Злой Кирк упирает кулаки в боки, недобро прищуривается. Уступать он никогда не будет.       — А вот и сяду, раз предлагаешь, — заявляет он, сердитым шагом подходя к своему законному креслу. — Не обессудь. Ты меня не переупрямишь.       — Я весь в вашем распоряжении, капитан, — с ироничной покорностью отвечает Спок, и со змеиной грацией спускает ноги на пол и откладывает в сторону планшет.       — Ты собрался меня толкнуть? — подозревает злой Кирк.       — Нет. Вы можете сидеть на мне, сколько захотите.              Вряд ли это убеждает злого Кирка, но он не собирается бояться каких-то мелочей, даже если это глупый обман. Он поворачивается спиной и опускается на колени Споку. Ничего непредвиденного не происходит. Кирк находит глазами доброго Спока, почему-то не подающего никаких комментариев и признаков жизни, хотя тот должен был немедленно либо рьяно возразить, либо предупредить о недопустимости такого глупого ребячества прямо посреди мостика. Но добрый Спок даже в монитор не смотрит: он настолько пристыжен и обескуражен, что просто поставил локти на панель, закрыл лицо ладонями, и не шевелится. Уши у него зелёные.              Первые зонды достигают критических линий вихревого поля. Немые взрывы кратко вспыхивают и погибают на экране рубки, а через несколько секунд Энтерпрайз сотрясают взрывные волны раскалённого вещества — одна за другой, в непредсказуемых направлениях. Палубу и всё, что не приколочено, подкидывает и трясёт. Злой Кирк запоздало ищет хотя бы подлокотники, чтобы схватиться, но тут его из-за спины обхватывают руки злого Спока, удерживая поперёк живота. И неотвратимо сильнее прижимают к себе.       — Не беспокойся, я не дам тебе упасть, — шепчет на ухо Спок. С точки зрения Кирка это ощущается совершенно непристойно, насколько это вообще возможно для вулканца. Ещё и задевает губами, касается дыханием чувствительной кожи на шее и мочке. Кирк чувствует, как по телу проходит неизбежная дрожь возбуждения, поднимающая все волоски на коже дыбом.       — Только не говори мне, что это было твоей сексуальной фантазией, — негромко произносит он, чуть поворачивает голову на Спока, чтобы остальным было не так слышно.       — Ты удивишься, когда узнаешь, как много вещей меня возбуждают, — голос вулканца и его дыхание не прекращают ласкать его ухо, и это довольно сложно терпеть с невозмутимым лицом.       — Чёрт побери, я не хочу заиметь каменный стояк прямо на мостике, когда у нас грёбаная оранжевая тревога.       — Пожалуй… — неожиданно соглашается злой Спок, но его руки продолжают удерживают Кирка при очередной тряске, исподволь поглаживая. — Перед всеми это было бы неловко. Тогда я отпущу, когда взорвётся последний зонд.       — А кресло не отдашь?       — Но где же мне сидеть, капитан? — в этих интонациях нет ни капли субординации, одна ленивая интимность. Так вот с чем имеет дело добрый Джим, или эта стратегия выбрана персонально? — Моё место у консоли занято вторым Споком.       — Просто придвинь к ней второе!       — Это больше и удобнее. Почему бы не разрешить мне немного посидеть на нём? Это же безвредное действие.       — Потому что у меня устали ноги, а в другом месте мне сидеть совершенно не с руки, — бурчит злой Кирк. — А ты не устал, ты вулканец.       — Действительно.              Кажется, последний зонд отгремел только что, и бортовой компьютер принимается структурировать полученную разрозненную информацию с датчиков.              Спок поднимается из кресла вместе с человеком и аккуратно ставит того на пол.       — Оно в вашем распоряжении, — сообщает он, делая шаг в сторону. Он становится у рейлинга, опирается на него и снова невозмутимо углубляется в работу на своём планшете.       Добрый Спок заставляет себя отнять руки от лица и, перебарывая зелень на лице, заняться данными от взрывов.       Злой Кирк с облегчением занимает кресло, удивляясь, насколько значительно Спок успел нагреть его своей задницей. Конечно, у вулканца-то температура тела выше. И колени не сильно удобные.              — Не знал я, мистер Спок, что в вас такие черти водятся, — признаётся злой Кирк, разглядывая стоящую фигуру.       — Это были нотки уважения, капитан, или я ослышался? — немедленно отвечает тот.              Рулевой, пребывая под впечатлением от увиденного, сообщает на ухо не менее впечатлённому навигатору:       — Был бы здесь доктор Маккой, то не понял бы этого флирта и опять начал бы ругаться на коммандера.       Злой Спок не делает вид, что не услышал, хотя человек на его месте не разобрал бы слов с такого расстояния.       — О, доктор Маккой прекрасно все нотки распознаёт и прекрасно всему препятствует, рулевой, — со спокойной холодностью произносит злой Спок, словно говорит о погоде. — Поэтому он справедливо удостаивается моей искренней ненависти. Заметьте, в ответ я не мешаю ему делать его особые дела.       — Вот почему в нынешней ситуации лучше помалкивать. Мы все немножечко не держим себя в руках, — подбадривает озадаченного рулевого добрый Кирк. — Лучше займёмся обработкой данных с зондов.              Панель сияет лампой входящего сигнала, на экране позывные Маккоя.       — Он что, прознал шестым чувством, что про него разговаривают? — бормочет добрый Джим, устанавливая соединение.       — Кирк, у вас там всё в порядке? — обеспокоенно спрашивает врач. На фоне слышен звук ветра. — Мы заметили вспышки в небе. Корабль не повреждён?       — Это были зонды. Мы проводили разведку вихревого поля, которое нас, судя по взрывам, действительно окружает.       — Ладно, тогда не отвлекаю, но сообщи, что выясните. Мне за вас тоже тревожно, между прочим.       — Непременно.              Пока научная станция в лице Споков (и нескольких лаборантов на другом конце корабля) анализирует данные, добрый Джим успевает отлучиться перекусить и выпить кофе. Тот Кирк явно успел что-то перехватить, пока был в инженерном, а вулканец, вероятнее всего, не отвлечётся, пока дело не будет сделано.       Когда добрый Спок, незаметно выдохнув, отклоняется на спинку кресла от монитора, а злой Спок с непроницаемым лицом гасит экран падда и выпрямляется, становится ясно, что они снова пришли к выводу одновременно. Возможно, даже обменивались результатами.              — Поле однозначно усиливается, — отчитывается злой Спок. — Оно надвигается на нас — относительно медленно, но верно. Либо приближается источник, либо усиляется поле. Либо и то, и другое одновременно.       Добрый Спок ничего не добавляет, тем самым подтверждая сказанное.       — Почему бы нам не уйти в сторону его ослабления? — закономерно осведомляется злой Кирк.       — Таких сторон нет, — отрезает коммандер. — Поле охватывает нас, подобно ореолу. Да, кое-где рукав менее плотный, но по мере продвижения дилитий всё равно сдетонирует, как показывают опыты. Возможно, корабль всё-таки создаёт некое препятствие этому полю, делая его неоднородным, но двигаться я бы не стал, пока мы точно не определим, в какой стороне опасность и какой у неё алгоритм воздействия. Мы можем воспользоваться менее плотным направлением, если решимся сбросить топливо из соображений безопасности. Взрывы будут на максимально возможном расстоянии от корабля, и щиты выдержат.              Злой Кирк встаёт из кресла, с нервной задумчивостью нарезает несколько кругов по мостику.       — Ага, источник где-то вдали от корабля, — рассуждает он вслух. — Где там у нас удобно прятать?       Добрый Джим не желает остаться бесполезным, он ведь тоже капитан как-никак. Кое-что он припоминает из первоначальной разведки местности:       — Здесь есть вытянутое астероидное облако, вращающееся вокруг планеты по высокой орбите, словно уничтоженная бывшая луна. Спок, сигнал может распространяться оттуда?       — Вполне вероятно, — хладнокровно отвечает злой Спок.       — Чёрт побери, оружие, спрятанное на расхреначенной луне? — шипит злой Кирк то ли осуждающе, то ли чувствуя себя обманутым хитрым врагом.       — Да, мы учитывали это образование, когда закладывали орбиту Энтерпрайз, — говорит навигатор, проверяя звёздные карты. — Сейчас облако находится на приличном расстоянии от нас, однако… да. За последние сутки наши траектории сблизились, но это не критическое положение, физическое столкновение исключено.       — Мы его сканировали при прилёте? — с внезапным тяжёлым вздохом спрашивает злой Кирк, будто его настигла волна сожаления. За свою ошибку или за чужую. За фатальный недосмотр. Но, судя по всему, он не собирается ни на кого ругаться.       — Сканирование показало лишь умеренное содержание металла, а остальное — обычная астероидная материя, — беспокойно отчитывается навигатор. Он опасается вовсе не мрачного капитана рядом с собой, а того же, чего и все вокруг. Экипаж был слишком беспечен, встретив всего лишь низкотехнологичных аборигенов.       — Направьте датчики и камеры на то облако ещё раз, — командует злой Кирк, опуская голову и прикрывая глаза. — Сфокусируйте на том, что сделано из металла.              Добрый Джим бросает взгляд на его склонённую фигуру, вцепившуюся в поручень, а потом поворачивается обратно на общий экран, куда выводится изображение с камер. Раз тот закрыл глаза, то посмотрит он.       Навигатор настраивает корабельную оптику на выбранном участке и начинает приближать. Все люди и вулканцы на мостике замирают в напряжённом ожидании. Когда камере удаётся захватить в фокус непрестанно мельтешащие объекты, у кого-то из экипажа вырывается изумлённый вздох.       Это каша из обломков кораблей, разнокалиберных камней и перемалывающих всё это астероидов, окружённых мутными облаками искрящейся космической пыли и газа. Словно раздробленные огромными зубами, они движутся по орбите, каждый кружась вокруг своих произвольных осей, сталкиваясь, но всё ещё поддерживая общий поток.              Джим чувствует, как кровь отливает от лица, и это давно забытое неприятное ощущение, но он заставляет себя открыть рот и начать на ходу распознавать детали. Части кораблей известных ему инопланетных рас и куда больше — части неизвестных. Сильнее всего поражает разнообразие видов этих судов. Значит, очень много кому не удалось выбраться из адского, медленно сжимающегося капкана. Но кому-то же удалось, верно?              — Я вижу следы гари на том крупном обломке, если меня не подводят глаза, — сообщает добрый Джим. — Кислородная раса, взрыв варп-двигателя. Большинство не стали бы приглядываться к этой мелочи, обломки можно опознать лишь вблизи.       — Весь сектор. Весь сектор усеян остатками кораблей, — кажется, злой Кирк постепенно приходит в себя. Он будто страстно желает кого-нибудь убить прямо сейчас, и даже знает, кого, но нужно быть терпеливым. — Всё это время N32 побеждали любого, кто заявится к ним. А пришедшая комиссия, если ей посчастливится отыскать место гибели, определяла это как несчастный случай, и потому не осуществляла агрессию. Или погибала вместе с первой жертвой. Уверен, иные расы транспортатор делил точно так же, как и нас! И в хаосе они не могли разобраться в ситуации и спасти себя.       — Но те, кто не спускался на поверхность, имели возможность вовремя сбежать, — замечает добрый Джим. — И больше не возвращались, сочтя это природной аномалией.       Злой Кирк глухо, яростно сообщает:       — Я хочу разъебать этих гнид прямо сейчас.       Он нажимает кнопку связи с инженерным:       — Скотти, сколько ракет удалось подготовить?       — Пока только четвертую штуку заканчиваем, капитан, — после некоторой паузы отвечает инженер. — Все люди были переброшены на зонды и контроль за расшалившимися гондолами.       Кирк раздумывает секунду, прикидывая, и отвечает:       — Пока мало. Продолжайте работать. Скоро я собираюсь использовать готовые три, установите их в торпедные отсеки.              — Каришма, настрой предварительный канал связи с руководством N32, — просит добрый Джим связистку до того, как на неё гавкнет его двойник, додумав мысль об атаке.       — Джим, ты уверен? — сосредоточенно уточняет у него добрый Спок, слово кто-то из них способен запретить злому Кирку сделать это.       — Капитан, — вдруг обращается злой Спок к злому Кирку с интонациями, указывающими на то, что единоличным капитаном он его вовсе не считает. Максимум сокапитаном. — Предварительно нужно выбрать наилучшие точки для атаки и рассчитать их траектории соразмерно нашему положению на орбите. Взрывы не должны задеть наш десант, но должны быть прекрасно видимыми из центрального поселения аборигенов. И, желательно, чувствительно разрушить любимый пейзаж.       — Верно, — вынужден согласиться с ним Кирк. — Итак, кто желает выбрать цели для трёх ракет? Вы справитесь с этим, мистер Спок без зелёного макияжа, или мне следует доверить это вашему нахальному близнецу?              Джим видит, что это заставляет доброго Спока тревожно подобраться. Вряд ли он хочет делать это, но доверять это жестокому двойнику — решение ещё более плохое.       — Я справлюсь, капитан, — отвечает он.       — Я тоже отмечу несколько потенциальных точек, — заявляет злой Спок. — Посмотрим, выберем ли мы одно и то же.       — Лучше проверьте друг за другом, — подаёт голос добрый Джим, чем слегка удивляет злого. — Там внизу десант, и они в пещерах. Землетрясение может вызвать обвал. Мне нужно отдать приказ натерпевшимся людям покинуть тёплое укрытие вместе с важным оборудованием и, видит космос, им нужно туда вернуться, чтобы остаться в живых. Скоро закат, вы же понимаете? Это не игра в жестокость и гуманность. Вы должны в первую очередь думать о нас.              Злой Спок опускает взгляд, и больше в его облике со стороны ничего не меняется. Но Джим знает, что на самом деле тот пристыжен и уязвлён.        — Мы так и поступим, капитан, — ответствует злой Спок уже без своих змеиных наглых ноток и идёт к научной консоли, чтобы выполнить задачу совместно с самим собой.       Добрый Джим устало потирает лоб:       — А нам нужно решить, что говорить и как надавить на N32. И чтобы ничего из сделанного нами не стало сюрпризом для экипажа и все были готовы. Потом я предупрежу десант и объявлю временную эвакуацию.       — Ненавижу планирование, — признаётся злой Кирк. — Я работаю только от вдохновения.       — Не волнуйся, ты будешь вдохновенно угрожать.              ***       Энсин Каришма сообщает о готовности другой стороны. Энсин, ответственный за инопланетные языки вместо Ухуры, отчитывается о готовности системы к синхронному двустороннему переводу. Около кресла капитана толпится вся четвёрка. Чтобы решить, какой из Кирков сядет в кресло, пришлось кидать жребий. Впрочем, злой Кирк лишь презрительно фыркнул на проигрыш. Наседать на противника он может и стоя, это даже эффективнее.              Кирк уже раньше общался с представителями расы N32, и сейчас на экране отображается тот же самый просторный зал с пушистым инеем на стенах. На чертовски странных стульях сидят трое инопланетян, уполномоченных общаться от лица цивилизации. Перед ними — большой квадратный стол, высеченный из камня. На спинках представителей лежат длинные сверкающие лоскуты золотистого цвета, а передняя пара хватательных конечностей, кажется, покрашена красным. Возможно, даже цветной водой, что просто застыла на морозе. Сигнал выдаёт периодические помехи изображения. Остаётся надеяться, что со звуком дела обстоят несколько лучше. Отличить слова N32 от случайного треска статики бывает сложновато.              — Триумвират приветствует приплывших из далёкой чёрной пустоты, — скрипит центральный инопланетянин. Бортовой компьютер делает великие усилия искусственного интеллекта, чтобы разобрать, с каким выражением в «голосе» это произнесено и какой этому сопутствует язык тела. Ухура лишь начала исследование, но не закончила.       — Экипаж Энтепрайз приветствует триумвират, — отвечает добрый Джим. — Но не от всего сердца. Разговор нам предстоит тяжёлый. Уверен, вы понимаете.       — Нет, мы не понимаем, — невозмутимо уходит в отказ главный.       Злой Кирк, чьё терпение было давно утрачено ещё в процессе подготовки, тут же выступает вперёд и заявляет:       — Готов поклясться, вы чертовски удивлены, что мы всё ещё живы. Вы вряд ли способны отличить наши лица друг от друга, но при поломке транспортатора раздвоились я, капитан, и мой первый помощник, — он последовательно указывает на пары. — И, знаете, прекрасно себя чувствуем. И держим ситуацию под контролем. Вы думали, те многочисленные взрывы в небе — это Энтерпрайз взорвалась? Как бы не так! Это мы так исследовали ваше коварное поле, что вы наслали на наш корабль. А его источник находится на разрушенной луне, верно? Мы всё знаем, там целое кладбище космических судов всех форм и расцветок. Это ваших рук дело. Вы специально заманили десант вниз и включили это оружие, чтобы при попытке подняться каждый из людей разделился, и всё вокруг было бы охвачено хаосом. Раздвоить каждого на злонамеренное и беззащитное, чтобы дестабилизировать обстановку и свести на нет любые попытки разобраться в кризисе. А потом очень удачно добить нас полем, которое заставляет дилитий детонировать. Давайте-ка по-хорошему отключайте это оружие, иначе нам придётся взорвать вашу любимую гору. Или сад. Или водные подлёдные плантации.              Трио даже лицевыми ледяными щетинками не ведёт, чтобы выказать беспокойство. Значит, совсем не напуганы? Уверены, что пришельцы находятся в полнейшем отчаяньи?              — Мы ничего не знаем об этом… — отвечает правый ксенос. — Мы ни при чём. Вы сами видите, наши технологии не сравнятся с вашими.       — Так уверены в своём превосходстве и нашей беспомощности? — усмехается злой Кирк, но в ту же секунду его лицо каменеет от холодной ненависти: — Огонь по координатам точки один.              Добрый Джим снимает крышку с кнопок подтверждения, и нажимает ту, что отвечает за готовность первого отсека. Ракета выстреливает из направляющего ствола, а через мгновение ложится на подъёмную силу своих альтернативных двигателей. Её скорость гораздо ниже, чем скорость фотонной ракеты, но бьёт она не менее точно. Ей нужно по меньшей мере три минуты, чтобы достигнуть цели: ледяной шапки высокой священной горы к западу от столицы. Вещание ведётся как раз из столицы, и они не только увидят, но и почувствуют столкновение.       Но затянутое ожидание заставляет триумвират неосознанно выдать себя. Они знают, что ракеты должны бить практически мгновенно!       Центральный представитель усмехается (компьютер указывает на это с абсолютной точностью) и начинает говорить:       — Так что же, выходит…              И тут гремит ужасающий взрыв, заставивший захлебнуться микрофоны. По смазанной картинке на экране видно, что помещение внезапно заходило ходуном, как при сильном землетрясении, его раскачивает из стороны в сторону, словно детскую люльку. Слышится громкий треск, будто провалился пол или стены где-то за пределами обзора камеры. Откуда-то доносится далёкий жуткий гул и свист ветра. Стоит качке прекратиться, как здание настигают громкие случайные удары. Непонятно только, достаётся ли соседним зданиям на улице или это удары по кровле. Громкие звуки сменяются мелкой дробью, похожей на град, а потом затихают.       Бомба угодила в вершину горы, разрушив её и заставив содрогнуться всю землю вокруг от силы удара. Взрыв поднял в воздух тучи снега, льда, камней и замёрзшей породы, а затем обрушил на город внизу смертельным дождём. Со склонов во множестве сошли лавины, похоронив под собой того, кто имел неосторожность прогуливаться около подножия. Но постоянных поселений там не было, Спок проверил. Если бы существовали ледяные вулканы, они извергались бы так.              — Я боюсь, что у них будут потери среди мирного населения, и не единичные, — шепчет добрый Спок.       — На этих тварях ледяной панцирь или что это у них там такое поверх плоти наросло, — небрежно отвечает злой Кирк. — Это мы мясом наружу растём. А этим крабам в виде стульев ничего не будет от удара камешком по башке.       Тихий Спок качает головой:       — Зря я выбрал эту точку… Нам придётся нести за это ответственность.       Добрый Кирк вздыхает и поясняет для него:       — Они осуществили явную агрессию относительно Звёздного флота и Объединённой федерации планет. И не только против нас. Мы действительно имеем право нанести ракетный удар, причём такой, какой посчитаем нужным.       — Проснись, трус, — резко произносит злой Спок, обращаясь к двойнику. — Мы на войне. Иногда малая агрессия останавливает агрессию великую, а небольшая жертва прекращает бойню. Ты не думал, что случится, если подобным оружием завладеют клингоны или ромулане? Кирк же сказал, что могли быть корабли, что ушли отсюда на своём ходу. А вдруг они поняли, что это не аномалия? Поэтому уничтожить оружие или завладеть технологией должны именно мы.              Связистка Каришма поднимает голову и объявляет текущую информацию, как ей было приказано заранее:       — Десант говорит, что пещеры стабильны, никто не пострадал. Спрашивают, когда можно будет возвращаться.       — Пока рано, — отвечает злой Кирк. — Если эти пряники не проникнутся, будем давать ещё один залп.              Спустя некоторое время обстановка на планете стабилизируется. Удивительно, что сигнал не прервался, а сам прибор не упал. Вопреки страшным звукам, комната оказывается совершенно целой и никаких трещин в стенах или колоннах не обнаруживается. Трое представителей вылезают из-под каменного стола.              — Что, приятно было? Убедились? — настигает их уверенный голос злого Кирка. — Вы верили, что наше оружие нефункционально, так ведь? Что мы подзорвём сами себя, как только его запустим? Реально кто-то на это попадался? Какие вы самонадеянные. У нас этих ракет ещё очень-очень много, хватит на все ваши крупные города. И если вы продолжите упрямиться, мы начнём последовательно уничтожать все цели. Или же демонстрация недостаточна? Думаете, что у нас всего одна исправная ракета? Я отправлю ещё. Энтерпрайз, произвести огонь по координатам…       — Стойте! — с невероятной частотой скрипит один из представителей, поднимая в воздух передние поды и раскрывая в стороны спрятанные в них хватательные конечности. Все в триумвирате перемешались, и уже не понять, кто из них кто. — Стойте! Не надо атаковать!       — Хорошо, — добрый Джим отводит палец от сигнальной кнопки и пока прикрывает их защитной крышкой. — Отставить огонь. Неужели вы, наконец, готовы сотрудничать и быть с нами откровенными?       — Мы всё расскажем, — подёргиваясь всеми своими неровными и острыми чешуйками на теле, обещает тот же N32.       — Это ваш шанс, — угрожающе произносит злой Кирк, сдвинув брови. — Но если я пойму, что вы снова нещадно пиздите, я влуплю по вам ракетой и мало не покажется.       — Вы признаёте все обвинения? — продолжает допрос добрый Джим. — Готовы предоставить информацию об орбитальном оружии?              Все щетинки представителя инопланетян застывают дыбом, он прекращает трястись и замирает, будто от страха или какого-то похожего чувства.       — Мы знаем лишь, что есть великая сила в небесной петле Скрзрскк, которая атакует прибывших определённым образом. Но мы не приказываем ей. Мы согласны дать вам всё, что нам известно об этой силе. Многие знания о ней затеряны в веках и недоступны для рядовых граждан. Но у нас есть учёные, которые хранят то, что больше никого не интересует. Мы немедленно позовём старейшину архивариуса.       — Как долго нам ждать? — уточняет добрый Джим.       — Мы надеемся найти его за один тцххж.       «Это около сорока пяти минут по корабельному», — подсказывает энсин-переводчик.       — Договорились, — произносит злой Кирк, с виду немного подуспокоившийся. — Мы будем ждать один этот ваш тыц, твою мать, хыжо. При обмане сами знаете, что вас ожидает.              Сорок минут тянутся, как вечность. Злой Кирк, наполненный адреналином по самую макушку, не знает, куда себя деть. К нему тут же подходит добрый Спок, берёт за руки, принимается что-то шептать, уводит к научной станции, сажает на свой стул, не прекращая касаться то его плеч, то ладоней.              — Что думаешь? — спрашивает добрый Джим, поднимая голову на злого Спока, стоящего у его кресла.       Тот обращает на него нечитаемый строгий взгляд и вдруг кладёт руку на его плечо, чуть сжимает и перебирает пальцами по мышце, словно в призраке ненавязчивого массажа.       — Думаю, что согласен выразить в такой форме, — отвечает вулканец.       — Не понял, о чём ты, — чуть улыбается Джим, в ответ накрывая его ладонь своей и погладив по тыльной стороне. — Я имел в виду — правдивы ли слова ксеносов.       Невооружённым глазом видно, как лицо Спока приобретает разочарованное выражение. Джим внутренне хвалит себя за то, что предварительно ухватил его руку и сейчас не дал её убрать.       — Я скучен для тебя? — спрашивает Джим со стабильной бодростью, не допуская проникновения любых негативных эмоций во фразу. Сегодняшняя сцена флирта в кресле, прямо скажем, была даже слишком впечатляющей. Но он не будет показывать, насколько сильно это, бывает, ранит. Теперь он понимает, что испытывал добрый Спок день назад.       — Нет, — коротко отрезает злой Спок. — Не скучен.       — Так в чём же дело?       — Я уверен, что каждый из Споков желает познать всего тебя. Ведь после того, как мы все были разделены и наши секреты оказались вскрыты, мы разом превратились друг для друга в terra incognita. Но совершенно исключено, Джим, что нам понравится одна часть больше, а другая меньше. И не имеет значения, что одну мы защищаем, а со второй можем конфликтовать. Я не удивлён, что у каждого из нас всплывают навязчивые мысли подобного толка. О ревности, об отвержении. О том, что, кем бы мы ни были, нам всегда предпочтут нечто иное. Как поразительно, что никто из нас четверых не уверен в том, что является достаточно хорошей половиной самого себя.       — Да… — тихо произносит Джим. — Ты прав.       — Кем мы станем, пройдя через это, и пристально посмотрев на каждую частичку себя со стороны? — чуть напряжённо произносит вулканец.       — Наконец, самими собой, Спок, — Джим поворачивает голову, чтобы поцеловать кончики его пальцев.       Слишком громкий, изумлённый вздох вулканца благополучно заглушается входящей трелью установленного соединения. N32 приволокли своего пресловутого архивариуса.              Судя по всему, он или она — очень старая особь. Цвет его ребристой поверхности глубокий синий, он весь покрыт сетью чуть более светлых трещин. Головной выступ, издающий большую часть видоспецифических звуков этой расы, украшен узорчатыми разноцветными лентами и тканевыми жгутами.              — Какой у него интересный головной убор, — негромко отмечает добрый Джим. — Что-то мне напоминает, но не могу понять, что именно.       Каришма включает двустороннюю передачу звука. Архивариус поворачивает голову в сторону, словно бросив последний подтверждающий или опасливый взгляд на кого-то за пределами кадра.       — Мягкого вам снега, пришельцы из пустоты, — скрежещет инопланетян. — Моё имя — Ведающий Тайное.       Компьютер насобирал словарь настолько, что смог перевести даже имя собственное, окружённое местными щёлкающими суффиксами.       Злой Кирк кивает Джиму, чтобы тот занялся этими переговорами. Здесь угрожать не требуется. Джим вздыхает. У него терпения на расшаркивания тоже не осталось, и он спрашивает прямо:       — Вы знаете, что за оружие находится в большом облаке астероидов, что курсирует по орбите вашей планеты?       — Да… — скрипит Ведающий как будто с нотками философской печали, отмеченными машинным переводчиком. — В небе над планетой, в петле Богини Утренней Звезды, сидит механический зверь, который терзает и уничтожает корабли пришельцев. Сводит их с ума, разделив личность пополам, а потом раздавливает их повозки. Никто в точности не знает, откуда он там взялся. Современные легенды гласят, что давным-давно боги поместили туда этого зверя, чтобы он охранял планету от злых существ, пришедших поработить нас. Якобы тех, кто пришёл к нам с чистыми и бескорыстными намерениями, он не трогает.       — Ваш зверь — определённо какая-то сложная техническая установка, космическое военное средство массового поражения, — внедряется в монолог злой Кирк. — Есть у вас подробная информация об этой установке? Строение, примерное расположение на астероидах? Возможно, мы сами сможем её отключить.              Архивариус делает паузу, его чешуйки на спине несколько раз движутся волнообразно, как будто тот справляется с беспокойством или с самым настоящим страхом. Что-то подсказывает Джиму, что боится он вовсе не экипаж Энтерпрайз.              — Это оружие называется «Дихотомия», — наконец, произносит Ведающий. — Разделитель и разрубатель видимого и невидимого. Неостановимый и всепроникающий. Оно было создано нашими предками в незапамятные времена, о которых не сохранилось практически никакой информации. Дихотомия действует в автоматическом режиме. Сама определяет угрозу и объект, сама наводится на возмущения пространства. Чем сильнее дёргается жертва, тем сильнее стискиваются челюсти. И мы её правда никак не контролируем и никак не можем отключить… И, по моему мнению, пользы нам от неё — никакой. Я не верю в то, что Дихотомия распознаёт намерения и читает в душах. Она бьёт всех без разбора. Не все из нас, но хотя бы некоторые очень хотят сотрудничать и торговать с иными цивилизациями. Но Дихотомия делает это невозможным. Да, есть те, кто считают, что такая защита лишь к лучшему. И не предупреждают пришельцев об опасности…       — Значит, вы признаёте, что это всё-таки злой умысел? — уточняет добрый Джим. — Бездействие также считается преступлением, если приводит к жертвам и потерям.       — Признаём, — явно печально вздыхает архивариус. — По крайней мере, перед вами это делаю я. Рано или поздно мы все должны были понести ответственность за свою беспечность и подозрительность. Мы давно должны были попросить у кого-то помощи: до того, как вы сами не оказались в безвыходном положении. Вы уже не вырветесь из объятий Дихотомии. Это невозможно, едва она вас коснулась. Вы погибнете в любом случае, но я умоляю вас не расстреливать нашу цивилизацию в знак мести. Живущие тысячи тысяч граждан на планете никак не способны повлиять на то, предупредили ли вас об опасности или нет. Никто не станет их спрашивать. И их собственное мнение легко формируется страшилками о злых чужаках. Мы просто уничтожаем сами себя. Когда-то у нас было прекрасное будущее, полное надежд, но теперь от него не осталось и следа.              Добрый Спок переглядывается с добрым Джимом.       — Вас убьют за то, что вы рассказали? — догадывается Джим.       — Я прожил достаточно, — отвечает Ведающий, тряхнув лентами.       — Нам потребуется периодически связываться с вами для уточнения деталей, и мы очень рассердимся, если не обнаружим вас в добром здравии, — недовольно ворчит злой Кирк. — Также мы будем возмущены, если заметим, как вы огорчены внезапной гибелью родственника или друга. По крайней мере, пока наш корабль цел, вы должны быть в безопасности. Не думаю, что граждане простят своему правительству потерю ещё одной священной горы.       — Если будете стрелять по планете, то, пожалуйста, избегайте гор, — просит архивариус.       — Да он тут самый смелый из всех, — шёпотом делится наблюдениями удивлённый Джим.              Злой Спок делает шаг вперёд:       — Мы можем выстрелить в Дихотомию? Это её повредит?       — Я полагаю, вокруг неё есть защитное поле, либо иная аналогичная броня, — отвечает архивариус. — Ни разу ракетные удары не привели к критическому нарушению работы Дихотомии. Мы видели, как это происходило, эти попытки атак записаны в древних трактатах. Может, ракеты и повреждали её, но не смогли добить до конца. Очень много мешающих факторов. Точные координаты Дихотомии неизвестны никому, они давно сместились внутри осколков луны, даже если бы я их когда-то знал. Небесные парящие камни большие и закрывают её от любого урона.       — Если нельзя уничтожить, мы можем сместить её траекторию торпедами. Если правильно рассчитаем выстрелы, то оттолкнём от корабля, — невозмутимо сообщает злой Спок. — И дестабилизирующее поле ослабеет.       — Не советую этого делать… — скрипит архивариус. — Тогда Дихотомия сможет точно запеленговать вас и сконцентрировать поле на корабле. Я же говорил: чем сильнее дёргаться, тем сильнее сжимаются челюсти.       Злой Кирк, почёсывая подбородок, недоверчиво хмыкает:       — Хм, и всё равно не могу отделаться от ощущения, что они врут и просто запугивают нас. Он то говорит, что ничего не знает о ней, то выдаёт такие точные подробности взаимодействия. Странно всё это.       Архивариус слышит его слова и отвечает:       — Можете выстрелить один раз, раз ваши новые ракеты невидимы для неё. Один выстрел устройство может счесть случайным столкновением с астероидами. Понимаете… некоторые легенды гласят, что так мы и потеряли луну. По ней кто-то выстрелил. Луна разрушена — а оружие уцелело. Никто за всю историю нашего мира не мог справиться с Дихотомией. Она неуничтожима. С ней можно лишь научиться жить.              ***       Как только сеанс связи прекращается, злой Спок зажимает коммутатор на капитанском кресле:       — Мистер Скотт, нам нужно срочно посовещаться. Вы и мы четверо, — и снова переключает кнопку. — Лазарет, медсестра Лесси. Каково состояние Чехова?       — Я понимаю, что ситуация критическая, — отвечает Лесси. — Завтра к утру ему должно стать приемлемо лучше, чтобы осторожно перемещаться по кораблю. Но я бы не доверяла ему точных работ и расчётов, в больном состоянии вероятность ошибки очень высока.       — Ясно. Постарайтесь привести его в чувство.              В периодически подёргивающемся от перепадов энергии турболифте оба Спока и Кирки спускаются на палубу, где они договорились встретиться с главным инженером. Где-то на поверхности планеты десант, закутанный в фольгированные пуховики поверх базовых костюмов, возвращается в пещеры под багровым солнцем, стремительно заходящим за прозрачные ледяные пики. А в столице N32 напуганные жители города расчищают улицы от упавших камней и льда, разгребают завалы обрушившихся ветхих домов, привечают тех, кому негде пережить жестокую ночь лишённой тепла планеты. Бледнеющее небо пересекают из конца в конец крохотная серебряная точка Энтепрайз и мерцающая, кажущаяся невесомой дуга осколков утерянной луны.              — Я был прав… они не специально, — произносит добрый Спок. — N32 это не включали и не контролировали.       — И я был прав тоже, — возражает злой Кирк. — Это чёртово искусственное поле, наведённое на нас злыми инопланетянами с целью убить.       — Архивариус был подозрительно уверен в том, что Дихотомия неуничтожима, — с сомнением произносит добрый Джим. — Разве так бывает с техникой? Это суеверие?       — Неуничтожима, ха? Знаешь анекдот? — сумрачно усмехается злой Кирк. — Поймали клингоны кадета-бетазоида и кадета с Земли, дали им по два железных шарика, заперли каждого в пустой комнате. Говорят: если через неделю нас не удивите, то убьём. Возвращаются через неделю к бетазоиду, он им фокусы показывает с шариками, жонглирует, все дела. Те похлопали, заглядывают к человеку. А тот один шарик сломал, а второй потерял.       Добрый Джим начинает неудержимо хохотать под недоверчивыми взглядами обоих Споков.       — Сам пошутил — сам посмеялся, — отфыркивается Джим, утирая слёзы. — Но в каждой шутке есть доля шутки. Интеллект — это о том, чтобы сделать то, чего никто до этого никогда не делал.              Скотти выглядит весьма замученным физически, небритым, в пропотевшей одежде, но почему-то весьма бодрый духом. Джим принюхивается, однако запаха алкоголя от него не ощущает. Может, они четверо тоже выглядят не лучше, просто не осознают этого?       Закрыв дверь переговорной и усевшись за пустой стол, они сообщают инженеру последние подробности и свои опасения.              — Хорошие новости: десант временно в безопасности. Причём в большей, чем мы, — говорит злой Кирк. — А теперь плохие. Зондирование показало, что точка детонации сместилась, поле медленно подбирается к нам. И недалёк тот час, когда пик, разрушивший двигатель челнока, доберётся до наших гондол, а компенсаторы колебаний не справятся. Тогда корабль будет уничтожен, как и все прочие корабли до этого.       — Сколько у нас времени в запасе? — осведомляется Скотти, вовсе не обрадованный известиями. Ему отвечает добрый Спок:       — Поле довольно медлительное, идёт боком вместе с астероидным полем. Эпицентр может пройти мимо, если поле не имеет автоматического усиления со временем.       — А если не пройдёт? — прищуривается инженер.       — Стоит рассчитывать, что у нас в запасе не более суток, чтобы придумать, как его заглушить, — решает злой Спок.       — А если не придумаем… — вздыхает Скотти. — Тогда придётся сбрасывать за борт всё дилитиевое топливо и останавливать гондолы. Мы останемся без энергии, только на том, что есть в аккумуляторах.       — А на сколько их хватит? — уточняет добрый Джим.       — Смотря чего мы будем дожидаться, капитан.       — Мы не получили ответа на сигнал SOS с ближайших баз, — произносит злой Кирк. — Может, они нас и слышат, но обратно сигнал не доходит. Самое худшее — нас глушат, и поисковый отряд снарядят лишь тогда, когда от нас слишком долго не будет вестей. А если к тому времени будет обесточена консоль связи, и мы не сможем предупредить об опасности? Не взорвутся ли наши спасатели, наткнувшись на расширившиеся поле? Спасатели погибнут, а мы тут без энергии совершенно точно обречены. А внизу — десант, вынужденный выживать в полевых условиях.       — Нам всё-таки придётся сооружать карманный ядерный реактор. Ей-богу! — причитает главный инженер. — Одна ошибка, утечка, и лазарет нас не вылечит, если облучение будет постоянным. С ума сойти: пар, вращающий ротор! Синтез электричества магнитным полем! Назад в неолит, — при этом совершенно неунывающе заканчивает он. — Что же, я не против попробовать, раз наш капитан протащил на корабль запрещённые вещества. Я уверен, репликатор справится с печатью даже этого. Если удастся создать этот генератор, то мы продержимся до прибытия помощи по регламенту, и связь будет работать.              Злой Кирк поднимается с места, совершает несколько нетерпеливых кругов по комнате.       — Ненавижу такие ситуации, — наконец, рычит он, опустив обе ладони на столешницу. — Атака невозможна, только защита. Совершенно очевидно, что нам нужно создавать не только генератор, но альтернативные двигатели, и съёбывать отсюда на малом ходу до ближайшей точки, где работает связь. Десант придётся оставить.       — Побег — это вариант, — задумчиво соглашается злой Спок. — Но все вместе мы не сбежим, сдвинуть Энтерпрайз нам не хватит сил, и это довольно бессмысленная трата ресурсов. Лучше снарядить отдельный челнок на альтернативном двигателе. Он выйдет за границы глушения, позовёт помощь и объяснит ситуацию, а мы попытаемся продержаться здесь. Когда прибудет судно спасения, то этот челнок эвакуирует людей с Энтерпрайз.       — А десант? — напоминает добрый Джим.       — Древние ракеты на жидком топливе, — в свою очередь напоминает злой Спок. — Мы же уже решили запросить именно это средство эвакуации с планеты.       — Так и поступим, — резюмирует Джим. — Скотти, нам нужен челнок на малом ходу и хотя бы двое добровольцев. А мы пока поломаем голову над этим чёртовым полем. Если за сутки ничего не придумаем, будем сбрасывать весь дилитий по крохотным кусочкам.              Когда Скотти уходит, злой Кирк выглядит ещё угрюмее и злее прежнего:       — Мы сбежим. И в итоге Дихотомия останется непобеждённой. Я ненавижу, когда кто-то уходит безнаказанным.       Джим, услышав это, вскакивает из кресла, как ужаленный и быстро переводит тему:       — Давайте перекусим? Уже время ужина. На голодный желудок и голова работает плохо, верно?       Добрый Спок непонимающе смотрит на его внезапную реакцию, но предпочитает не задавать вопросов прямо сейчас. У половин целого нет средств бороться с эмоциями, которые они, казалось бы, давным-давно победили.              ***       В столовой обретается несколько компаний быстро нажёвывающих энсинов и репликатор с существенно уменьшенным перечнем доступных блюд. Добрый Джим вздыхает, обращаясь к тихому Споку:       — Ну вот, а я хотел устроить сюрприз, заказав тебе твои любимые смертельно острые овощи.       — Откуда ты о них знаешь? — удивляется тот, но бросает взгляд на злого Спока и всё понимает.              Все получают выбранный незамысловатый ужин и, не сговариваясь, усаживаются за один стол. Несколько минут проходит в молчании, каждый обдумывает свалившийся на них ворох новых, с каждым шагом всё более неприятных проблем.              — Как поменялась ситуация, — наконец, прерывает тишину злой Кирк. — Мы так хотели переубивать друг друга, чтобы улучшить свою жизнь, а теперь вдруг едим за одним столом. Мы спасали десант и усиленно думали, как поднять их сюда. А теперь, похоже, нам самим придётся спасаться на планету, если помощь не подоспеет вовремя и энергия подойдёт к нулю. Всех разделит при перебросе. А что будет с нами, уже разделёнными? Поделит снова? И убьёт?       — Мы совершенно точно продержимся до прибытия помощи, — отвечает добрый Спок.       — Но это позор! — эмоционально восклицает злой Кирк. — Позор на мои седины! Энтерпайз не способна справиться с препятствием и выбраться из ловушки, которая даёт предостаточно времени! И это лучшие умы человечества? Самые ловкие руки? — он внезапно направляет ложку на Джима. — Чувствуешь, что корабль не такой? Чувствуешь усиливающуюся вибрацию гондол? Этот тревожный звук, отдающийся в корнях зубов? Я не в силах его игнорировать. При этом у меня полное ощущение, что я ничего не делаю, чтобы спасти корабль, лишь глупо топчусь на месте.       — Да, я тоже чувствую неполадки в гондолах, — негромко подтверждает Джим. — Особенно когда лежу или сижу неподвижно, в позвоночник отдаётся.       — О чём вы говорите? — озадаченно спрашивает добрый Спок.       Злой Спок же безаппеляционно заявляет, даже не оторвав глаз от тарелки:       — Вы не способны почувствовать эти колебания, они слишком незначительны. Ядра не издают слышимого шума.       — Мы чувствуем кожей и костями, — предполагает добрый Джим, примирительно опуская свою ладонь на свободную кисть злого Спока.       — Это игра фантазии.       — Маловероятно, — не соглашается злой Кирк, смеривая спорщика колючим взглядом. — Это не в первый раз.              Его внимание внезапно переключается на кое-что, выбивающееся из привычной картины мира: злой Спок и добрый Джим почему-то держатся за руки прямо сейчас.              — Что ты так на меня смотришь? — сразу ощетинивается злой Спок, ещё основательнее и крепче переплетая свои пальцы с джимовыми. Добрый Спок, глянув на это, катастрофически зеленеет и прячет горящее стыдом лицо за чашкой чая.       — Любопытно. Что будет, если я тебя коснусь так же? Для вулканцев это совсем не то, что в одном кресле сидеть, верно? Вернуть бы тебе должок, — с подначивающей усмешкой интересуется злой Кирк. — И что будет, если соприкоснутся они, наши тихони?       — Эти двое уж точно будут счастливы в своём болоте, — с неудовольствием изрекает злой Спок. — Это не в моих планах. Джим принадлежит мне, а не глупому «хорошему мальчику». Я не позволю, чтобы ему в итоге досталось всё, а мне ничего.              Злой Кирк резко выбрасывает вперёд руку и хватает злого Спока. Тот вздрагивает, уронив вилку, но усилием воли удерживает себя на месте. И, удивительно, не сбрасывает её немедленно. Выражение лица у него становится такое, словно он готов убивать. Вопреки этому, злой Кирк с изумлением чувствует, что тот сжимает в ответ его пальцы и даже принимается немного поглаживать.       Доброго Джима он при этом не выпускает, хотя явно переключил внимание между двумя объектами интереса.              — Ненормально флиртовать в такой ситуации, просто ненормально… — не выдерживает добрый Спок, доведённый сегодня едва ли не до отчаяния развратными действиями своего двойника. — Мы должны быть сосредоточенными, чтобы решить важные проблемы. Но чем мы в итоге занимаемся?       — А может, мы просто устали всегда быть сосредоточенными? — признаётся злой Кирк. — Постоянно делать только то, что должно, и думать о чём-то глобальном и ужасном, что важнее нас самих. Может быть, мы устали удовлетворять всё, что угодно, кроме наших собственных нужд и желаний?       — Но разве сейчас время? — из последних сил возражает добрый Спок. Такое ощущение, что его действительно пугает то, к чему это может привести.       — А если мы завтра погибнем? — отвечает злой Кирк. — Ты уверен, что не будешь жалеть о том, что не взял его за руку, когда была возможность?              Видимо, злой Спок молчаливо, но полностью поддерживает мнение злого Кирка. Добрый Джим беспрепятственно освобождает свою руку и протягивает её доброму Споку. Тот деликатно соединяет их ладони, стараясь, чтобы подушечки пальцев не соприкоснулись между собой.       — Не бойся, — подбадривает его Джим, улыбнувшись. — Мы даже разработали прекрасный план на случай поражения. Значит, нам осталось лишь найти план для выигрыша.       Добрый Спок обращает на него взгляд, полный тихой признательности:       — Спасибо, Джим.       Злой Спок, наблюдавший за ними с покровительственным презрением, вдруг резко распахивает глаза и поворачивается на злого Кирка:       — Невероятно. Никогда бы не подумал, что тебя заводит такое.       Вряд ли бы он ошибся, продолжая поддерживать контакт кожа к коже.       — О, сколько открытий чудесных готовит вам будущее, мистер Спок. Видите, не вы один имеете интирующие пристрастия, однако мне хватило такта не позорить вас на мостике, — не остаётся в долгу злой Кирк, тонко усмехнувшись. — А теперь предлагаю всё-таки нормально поесть, а для этого лучше обе конечности иметь свободными.              Не самый вкусный ужин подходит к концу. Скоро альфа-смена на мостике сменится бета-сменой, но это просто значит, что люди перейдут на другие участки работ и будут заняты почти до самого отбоя. Отдых будет коротким.       Из-за стола поднимаются все, кроме тихого Спока, почему-то замершего над уже пустой тарелкой. Такое ощущение, что он просто засмотрелся в стену напротив, погрузившись в собственные размышления.       — Спок? Ты чего застыл? Что-то болит? — беспокоится добрый Джим, коснувшись его плеча.       Спок обращает на него внимание, но не встаёт, по-прежнему пребывая в своих мыслях.       — Подтверждено, что на нас воздействует только одно поле, — неожиданно серьёзно констатирует он. — На людей, на клингонов, на вулканцев, на иные разумные виды, совсем не похожие на нас по строению… и почему-то на дилитий. И если поле делит нас определённым образом, то, вероятно, по такому же принципу оно действует на дилитий? Активное отделяет от пассивного. Получается, что активное вещество, выделяющее энергию, не перераспределяется по объёму кристалла, как обычно мгновенно происходит в этом материале, а необычным способом консолидируется. И при превышении предельной концентрации происходит детонация, вызывающая каскадную реакцию во всём кристалле. Данные с датчиков гондол в принципе более–менее соответствуют этому предположению. Просто мы следим за типичным поведением материала, и именно на это поведение заточены системы. А у нас аномалия.       — Это… неплохая гипотеза, — признаётся злой Спок.       — И как нам с этим бороться? — осведомляется злой Кирк. — Выравниватель колебаний не справляется.       — А что, если активное вещество дилития выстраивается по тому же принципу, по которому железные опилки выстраиваются по вихревым лучам магнитного поля? — продолжает осенённый догадкой добрый Спок. — Но неизвестное поле имеет естественные понижения и лакуны, различные абберации. Возможно, частично его искажают астероиды и магнитное поле планеты. Тогда всё, что нам нужно сделать — это обеспечить перераспределение вещества хотя бы в рамках кристалла. Например, извлечь их абсолютно изо всех мест и поставить на центрифуги. Заставим вещество постоянно перестраиваться и не будем допускать накопление слишком большой концентрации в одной точке.       Злой Спок продолжает размышления в практическом ключе:       — Это сработает ненадолго. Сейчас есть некая неоднородность, на которой мы можем выехать, но в равномерном поле активное вещество будет возникать так же равномерно. Чтобы контролировать концентрации, к каждому куску во многих местах нужно подсоединить датчики. Потребуется написать программу для интерпретации значений в них и программу регулировки механизма вращения.       — Знаете, где у нас есть уже готовая сфера центрифуги? — вспоминает добрый Джим, обнадёженный догадками вулканцев. — В вездеходных шарообразных роботах-исследователях. Они у нас на складе лежат, потому что шаговые роботы лучше. Но у шаровых стабилизируется центр робота среди вращающихся дисков, которые идут по земле. С этого можно начать. Просто открепим центр, а диски поставим на систему валиков.       — В конце концов, это будет означать, что нам придётся остановить гондолы Энтерпайз, потому что мы не смогли их экранировать. В текущую их конструкцию центрифуги никак не вмонтировать, — замечает злой Спок. — Мы действительно останемся совершенно не мобильны.       — По одной проблеме за раз, — бросает злой Кирк с лёгким неудовольствием.       — Решая их так, сиюминутно, не думая о будущих последствиях, не загоняем ли мы себя в ловушку, из которой уже никак не сможем выбраться? Достаточно немного не так повести себя полю, и наша стратегия рассыпется, — настойчиво произносит злой Спок. — Как перелётные птицы, влетающие в огромный ворот ловчей сети. Они всё летят дальше, а сеть сужается, и в итоге птицы не могут из неё выбраться, хотя выход сзади.       — Мы не настолько глупы, чтобы не заметить, что у тюремной камеры не достаёт одной стены, будто ромуланец «Зоркий глаз», — не соглашается тот, нахмурившись.       — Кирк, мы оба годами не замечали кое-чего более важного прямо у нас под носом. Видим ли мы всё ясно сейчас?