О бедном студенте замолвите SLOVO

В четвертом часу дня в понедельник в квартире Мирона заорал дверной звонок. Недоумевая, кого могло принести среди дня, Мирон пошел открывать. Сегодня он чувствовал себя гораздо лучше и даже готов был провести пару онлайн, но тот же Ваня с утра убедил его, что студенты не огорчатся, если пары не будет, поэтому Мирон снова провалялся весь день в кровати, смотря сериалы. По привычке глянув в глазок, Мирон чуть не отскочил от двери. Он хотел притвориться, что дома никого нет, но звонок заверещал второй раз, и почти сразу в дверь застучали. Спрятаться не получилось бы. – Что вам надо, Вячеслав? – с максимальной строгостью, на какую был способен, спросил Мирон, открыв дверь. – Навестить захотел, – буркнул Карелин, – он не ожидал такого грубого приема. – Уйти могу, если хотите. Самым правильным сейчас было бы действительно развернуть его и обратно и захлопнуть дверь. Мирон выбрал неправильный вариант. Он пригласил Карелина войти. – У меня ковид, возможно, – предупредил он и натянул маску. – А у меня иммунитет, я недавно сам переболел, – ответил Слава и разулся. – Куртку куда? Мирон суетливо забрал у него куртку, повесил в шкаф и пошел на кухню ставить чайник. Гостя, даже если это Карелин, следовало хотя бы чаем напоить – все же стоило проявить воспитание. – Я скучал, – объявил Слава, появляясь на кухне, и прижался сзади. – Можно поцелую тебя? Нужно было отказать и не допустить объятий. Мирон этого не сделал. Карелин стоял и сопел ему в затылок, обхватив руками поперек груди и аккуратно поглаживая. – Я болею, – наконец выдавил Мирон. – Может, пока не надо? Слава отпустил его и уселся за стол. – Я все равно скучал. Ничего, что Ваня мне адрес сказал? – Я другого и не ожидал, – улыбнулся Мирон, стянул маску на подбородок и сел напротив. – А ты скучал? Мирон не ответил. Лучше промолчать, чтобы не давать Славе надежду, а главное – себе. Лучше все сейчас закончить, пока они не вляпались слишком глубоко. – Слушай, мне плевать, что ты родственник Федорову, ты мне все равно нравишься, – не отступал Слава. – Давай на свидание пойдем, когда выздоровеешь? – Свидание это хорошо, – кивнул Мирон, – но мы не пойдем. Я у вас веду. Это неправильно, Слав. Не сейчас, хорошо? После сессии хотя бы? – Чтобы ты за два месяца себе уже нашел кого-нибудь? – злобно прищурился Карелин. Мирон опустил взгляд. После сессии Слава стопроцентно узнает, что никакого Максима Евгеньевича никогда в природе не существовало. Мирон же не перестанет мелькать в коридорах вуза и унылый образ свой не вернет. Рано или поздно до Карелина дойдет, что к чему, и тогда скандала не избежать. Если они к тому моменту будут встречаться, то сразу после раскрытия тайны расстанутся. А вот тогда уже за два дня не пройдет, это будет больнее и дольше. Останется его разбитое сердце и насмешки от Карелина до самой защиты диплома. Слава понял его молчание неверно. – Ты уже ищешь? Или у тебя все же кто-то есть? Чайник забурлил и щелкнул, отключаясь. Мирон оставил Славин вопрос без ответа, молча принялся наливать чай, доставать ложки. – Максим, – позвал его Карелин, и Мирон вздрогнул: он-то в мыслях уже слышал, как Слава называет его настоящим именем. – Не ищу и нет никого, – тихо ответил Мирон и поставит перед ним чашку. – Просто не нужно этого, Слав. Зачем? У нас разница в возрасте. Мне двадцать шесть все-таки. – Да, это пиздец какая старость, – саркастично заметил Слава, – у нас всего пять лет разницы, не гони. – Слав, я правда не могу тебе сейчас ответить согласием. Когда-нибудь поймешь. Пока могу предложить только свою преподавательскую помощь, извини. – Вы мне ее и так окажете, Максим Евгеньевич, – Слава ядовито выделил его имя и поднялся. – Поправляйтесь. Всего доброго. Мирон слушал, как он быстро обувается, как открылась, а потом хлопнула, закрываясь, дверь. Вот теперь он правильно сделал, что не пошел. Слава тоже поймет, что зря тратит силы и время, что у них ничего не получится и не получилось бы. Так что все к лучшему.

***

Из поликлиники позвонили уже во вторник и подтвердили ковид. Мирона закрыли на двухнедельний больничный, а группе, ввиду его неплохого к этому времени самочувствия, назначили занятия онлайн. Камеру Мирон так и не купил и теперь радовался, что хотя бы его замученную рожу студенты видеть не будут. Семинарские занятия ему тоже в виде исключения разрешили проводить для всех трех групп разом, и Мирон порадовался, что так у Карелина не будет возможности лишний раз задавать ему вопросы или что-то говорить. Он все еще малодушно надеялся, что Слава не захочет прерывать с ним общение. Прошло четыре дня, и до сих пор ничего не прекратилось. Наоборот, теперь Карелин занимал почти все его мысли. Мирон прокручивал раз за разом их поцелуй на кафедре, потом вспоминал, как Слава прижимался к нему на кухне. От этих воспоминаний низ живота сводило сладкой судорогой, член даже немного привставал, а сердце начинало учащенно биться. Он все-таки не смог не влюбиться в Карелина. Что за идиотская ситуация! На больничном Мирон просидел вопреки ожиданию не две, а четыре недели, и вышел на работу уже в начале декабря. Студенты, успевшие накопить кучу вопросов и работ, завалили его папками и тетрадями, среди которых обнаружился и реферат Карелина, выполненный, как и всегда, на высшем уровне. Мирон с головой погрузился в работу, просиживал дни и иногда ночи за проверкой, подготовкой к занятиям. К тому же его озадачили написанием книги совместно с заведующим кафедрой, и теперь свободного времени было совсем мало. На пятничной консультации Карелин не появился, но на парах пересел с последней парты за первую и теперь пристально следил за Мироном с близкого расстояния. Это бесило, нервировало, Мирон снова, как раньше, начал вставать за кафедру во время пар, чтобы хоть наполовину скрыться от раздевающего взгляда, ощупывающего его с головы до пят. Но Карелин хотя бы молчал, смотрел и молчал, ничего не записывая.

***

Славка написал курсовик Ване меньше, чем за неделю. Когда он узнал, что их препод заболел, то сразу после пар понесся к нему домой. Ванька поржал над ним, но и удачи пожелал. Черт, да Слава даже гандонов по пути купил, пачку из двенадцати штук. Он реально надеялся! А в ответ услышал какую-то несуразную хуету про «поймешь» и «преподавательскую помощь». Его тупо и бездарно слили. И все равно, чем больше времени проходило, тем больше Слава хотел препода. Это было уже не просто желание пососаться или перепихнуться с привлекательным мужиком, он хотел свиданий, ебучей романтики, отношений. Когда его почти открыто выставили из квартиры, Слава, хлопая дверью, понял, то не просто вкрашнулся так, на скорую руку, а влюбился совершенно серьезно. А еще он осознал, что то свое тупое письмо-прикол для Федорова сейчас мог бы написать новому преподу, но на этот раз совершенно искренне. Как назло, тот заболел, и занятия шли онлайн. У него даже камера не работала, чтобы хоть так посмотреть, помечтать о губах, полюбоваться на татуху на шее, которую так и не засосал, вспомнить, что от препода пахло сигаретами и морем, и это кружило голову. Оставалось только слушать его голос и вспоминать, как хрипло он произнес «хочу», а потом сразу ввинтил это сраное «но». Когда препод рассказывал о литературном процессе тридцатых, немного кашляя, у Славы даже тогда почти вставал член. Точно таким же голосом в Славкиных мечтах он должен был просить отсосать ему или просить Славу встать на коленки и прогнуться. Или умолять засадить поскорее. У Славки от любого из вариантов голова шла кругом. Когда наконец возобновились очные пары, Славкиной радости не было предела. На первом же семинаре его назвали в числе претендентов на «автомат». Оставалось только сдать пару письменных работ и получить лишний свободный день на сессии. В следующем семестре у них будет другой преподаватель, а значит, оставалось три с небольшим недели на все про все. Подо «всем» Слава понимал возможность объясниться с нынешним преподавателем и добиться от него взаимности. Сейчас все было очень запутано: на поцелуй препод ответил, да так жарко, что у бедного Славки чуть колени не подкосились, и на свидание пойти был бы не против. Но почему-то морозился и дальше идти не хотел, как будто боялся реакции со стороны руководства. Не то чтобы на факультете были слишком против отношений между студентами и преподавателями. Время от времени такое случалось. Романы не афишировались, но и не скрывались особо, главное, чтобы на успеваемость и объективность оценки отношения не влияли. Да, их пара вызвала бы пересуды и сплетни, но этот препод у них не работает, а просто заменяет Федорова, и то – до конца семестра, поэтому не все ли равно, с кем там Слава Карелин будет встречаться после Нового года. Скорее всего, никто из администрации и не узнает, что у них отношения, так что на этот счет переживать не стоило. Или он боялся, что Федоров узнает? Это отчасти объясняло, почему препод отказался от свидания и слился. Объясняло, но не успокаивало и совсем не устраивало Славку. Несколько раз после пар он пробовал подойти с вопросами, но преподаватель сбегал из аудитории едва ли не быстрее студентов; на пятничные консультации Слава сам перестал ходить, так как боялся не сдержаться и распустить руки дальше положенного и этим порушить остатки своих надежд. Приближались праздники, и Слава решил использовать их как повод пересечься с преподом на нейтральной территории и там расставить все точки над ё. Как самый запасной из всех вариантов он держал в уме возможность прийти еще раз к нему в гости и уже там припереть его к стенке во всех возможных смыслах. Но этот план он решил оставить про запас, если ничего другого не останется. А пока на парах Славка сидел и гипнотизировал преподавателя, выискивая у того слабые стороны, пытаясь во всех его словах и действиях разглядеть какой-то скрытый смысл, обращенный только к нему, к Славе. Ничего такого не обнаруживалось, препод на Славу даже не смотрел, не обращался к нему, как будто его никогда не существовало, как будто Слава Карелин был пустым местом.

***

В середине декабря Ваня предложил Мирону вместе встречать новый год в каком-то очень крутом баре в центре. – Большая, шумная и очень веселая компания? – Мирону не хотелось куда-то выбираться, но и куковать в гордом одиночестве в праздник было так себе идеей, хотя он слышал, что некоторые так делали, чтобы перезагрузиться, открыть в себе новые стороны и вообще, добиться просветления. Он пока ничего такого не хотел. – Не очень большая, но шумная и веселая. Мы с Ваней. – А я при вас третий лишний? – хмыкнул Мирон. – Не третий, – Ваня замялся. – Там еще друг Ванин будет, ну этот, студент твой, Слава. Мирон осуждающе посмотрел на него. – Сводничество это плохо, Иван. Я думал, мы друзья. – Плохо мозги ебать себе и другим. Ты ему нравишься. Ваня сказал, что Слава ему тоже ебет мозги время от времени на тему большой и чистой любви к тебе. Вот пересечетесь в новогоднюю ночь, побазарите, поебете мозги уже другу другу, может, трахнетесь, и все станет хорошо. – Напомнить, что именно этот самый Слава послал мне любовное письмо, через которое хотел постебаться надо мной? А теперь перед ним другой человек, и, конечно, я ему нравлюсь. Даже не я, не Мирон Федоров, а вот этот выдуманный чувак. Как ты думаешь, как быстро он пошлет меня на хуй, когда узнает? – А если не пошлет? В любом случае, будет там этот твой Слава или нет, все равно приходи. Хоть бы развеешься. Да и он, может, уже осознал весь идиотизм той затеи и не станет говниться, если поймет, что ты это ты. Мирон неопределенно пожал плечами и обещал подумать.

***

Даты экзаменов распределял какой-то садист и прирожденный мучитель. Русская литература у Славкиной группы стояла второго января, а консультация тридцатого декабря. Новый год грозил быть испорченным. Радовало только то, что встречать его они будут вчетвером, и их с Ваней препод будет с ними. Очень повезло, что Ваня встречается с его другом и умудрился приболтать своего Ваньку, чтобы тот позвал Максима Евгеньевича в бар. В Новогоднюю ночь происходят чудеса, и Слава верил, что на его долю у судьбы тоже припасено чудо. Даже если непреклонный фатум будет чуть-чуть против, он сам все сделает и своего добьется. Первого января они уже будут парой, экзамен ему поставят автоматом, потому что никаких долгов у него нет, и тогда Макс уже не будет их преподавателем, значит, у него не будет лазеек и шансов слить Славку окончательно и бесповоротно. План казался идеальным. «Автомат» ему действительно поставили, единственному в группе. Уходя с консультации, на которой это и было объявлено, Слава специально задержался в универе. Он для приличия поболтался по пустому коридору минут десять, дожидаясь препода, но тот как проскочил на кафедру, так до сих пор и не вышел оттуда. Слава понял, что он тоже выжидает время, чтобы с ним, Славкой не пересечься. Как будто знал заранее. Тогда Слава в наглую, без стука, заявился на кафедру. Препод мирно сидел за столом спиной к двери и что-то читал, отмечая карандашом места в книге. – Здрасьте, Максим Евгеньевич! – как можно громче заявил о своем присутствии Слава. Тот вздрогнул и обернулся. – У вас вопросы, Вячеслав? Или желаете от «автомата» отказаться? Так это зря. Вы же видели – какой-то умник поставил в один день экзамен у двух групп сразу, так что мне проще еще десять «автоматов» нарисовать, лишь бы побыстрее со всеми разделаться. – Нет, – Слава лучезарно улыбнулся и уселся рядом. – Я про завтра. Ваня Светло говорил, мы все вместе будем встречать. – Допустим, – нехотя согласился преподаватель. – Я в любом случае ненадолго туда. В час уже уеду. Другие планы. – А если они поменяются? – хитро прищурился Слава. – Если поменяются, значит, совсем не поеду. Буду следовать традиционной схеме: оливье, «Ирония судьбы», куранты, кровать. – В мои планы кровать тоже входит, – Слава набрался наглости и сжал его руку. – Может, ну его, этот бар?

***

У Мирона плохо, просто отвратительно получалось весь декабрь не идти на контакт с Карелиным. Так хотелось спросить его лишний раз на семинаре, или остаться после лекции и перекинуться парой слов, или персонально пригласить на пятничную консультацию. Он держался, но с каждым разом становилось все сложнее. А когда Карелин после финальной консультации заявился на кафедру и уселся слишком близко, Мирону пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, особенно после его слов про кровать. Он выдернул руку, встал и демонстративно начал собирать вещи. – Завтра так же сбежишь от меня? – язвительно спросил Карелин. – Ни шанса не дашь? – До завтра еще дожить надо, – буркнул Мирон. – Идите, Вячеслав. У меня нет ни времени, ни желания сейчас разговоры говорить. Если хотите, давайте зачетку, сейчас поставлю оценку, чтобы вам второго не бегать по морозу. Карелин хмыкнул и протянул раскрытую зачетку. – Так сильно не хочешь со мной пересекаться лишний раз? Мирон не ответил. Он наскоро заполнил строчку и вернул зачетку Славе. – Федоров? Вы однофамильцы? И подписи, и инициалы, – удивленно спросил Карелин. Мирон опешил. Как он мог проколоться на такой мелочи! – Я неофициально его заменяю, нигде по документам не прохожу. Вы думаете, я могу заполнять зачетку от своего имени? – наспех соорудил он нелепую версию. – И так быстро научились подпись подделывать? – подозрительно прищурился Слава. – А чего там учиться? Подделывать подпись все умеют. Или ты в школе не овладел этим полезным навыком? – пошел в наступление Мирон, не заметив, как перешел на «ты». – Я однажды в журнале по матеше оценки исправил, и никто не заметил. А это классуха была, злющая пиздец. А ты говоришь подпись, – похвастался Карелин. – Ну а мне учиться пришлось: подпись-то сразу получилась, а с почерком почти две недели ебался, пока он начал более-менее похожим получаться. Да они меня еще отказались оформлять официально как совместителя, так что я здесь на птичьих правах – ни экзамен под своим именем принять, ни подпись поставить. И зарплата Федорову идет, а не мне, он скидывает потом по частям. Бредовая тут у вас структура, если честно, – Мирон вдохновенно врал, уповая на то, что чем глупее и невероятнее ложь, тем быстрее в нее поверят. И пока Карелин верил, судя по его реакции. – Раз ты все равно здесь официально не числишься, что тебе мешает сходить со мной на свидание? – снова поднял тему Слава. Мирон замялся, ведь по этой логике ему действительно ничего не мешало. – Давай все же после праздников? – попробовал увильнуть он. – Вдруг завтра за ночь надоедим друг другу так, что больше видеться не захочется? Ну и, кстати, завтра у нас будет почти свидание. Вани не в счет. – На свидании положено целоваться, – улыбнулся Слава. – А больше ничего не положено? Мне уже домой надо, и ты тоже иди, – проворчал Мирон, пряча улыбку. – Еще иногда сексом занимаются, но я готов потерпеть до третьего января. Ты хоть от экзамена отойдешь, – Слава продолжал хитро улыбаться. – Я тебя с первого дня хочу, ты даже не представляешь, как. В узел уже завяжусь скоро. Мирон закашлялся от неожиданности и махнул Карелину рукой на дверь. Тот еще раз заговорщицки подмигнул ему и вышел.