О бедном студенте замолвите SLOVO

Карелин считал его нудным и предсказуемым. Теперь Мирон хотел доказать всем, но в первую очередь, конечно, Славе, что он не нудный, не унылый и не такой предсказуемый, как его видят окружающие. Одна часть Мирона жаждала совершить что-то такое из ряда вон выходящее, а другая увещевала, что Карелин того не стоит. Доказывать какому-то проходному студентику, с которым он будет пересекаться до января, а дальше останутся только редкие случайные встречи в коридорах? Есть масса других важных, полезных и интересных занятий. Но Карелин слишком зацепил Мирона, чтобы он внял голосу разума, и потому Мирон решил, что сделает сейчас что-то не так, как обычно. К сожалению, всей его фантазии хватило лишь на то, чтобы пойти перед парой на кафедру, оставить там записи, рюкзак и с пустыми руками явиться в аудиторию. Плюс он опоздал на три минуты, и это тоже был экстраординарный для него поступок. Студенты, для которых это тоже было неожиданностью, беспокойно перешептывались, когда Мирон вошел в аудиторию. Двадцать пар глаз удивленно уставились на него. Мирону это даже польстило – значит, сумел он сделать что-то, что от него не ожидают. Сегодня он решил не оставаться за кафедрой всю пару, а походить по аудитории. Коллеги говорили ему, что полезно менять угол обзора и для преподавателя, и для студентов. Таким образом он начал свое хождение по мукам. Он задавал студентам вопросы, иногда оказываясь у них за спиной. Те вздрагивали от неожиданности, сперва путались и заикались, но уже спустя минут десять поняли, что это просто такой новый метод, и занятие пошло проще. Да и самому Мирону стало комфортнее ходить между рядами, останавливаться в конце аудитории, глядя на спины студентов и вещать таким образом. Идиллия длилась недолго. – Я сильно извиняюсь, – недовольно прогундосил Карелин и обернулся к нему, – а вы кто вообще? И где Мирон Янович? Нас не предупреждали о замене. Мирон вздрогнул от неожиданности. Неужели студенты вели себя по-другому только потому что не узнали его? Приняли за другого преподавателя? – Он э-э-э-э… Я за него, – такого косноязычия Мирон от себя не ожидал. – Да уже поняли, – не унимался Карелин. – Надолго вы за него? И вообще, могли бы представиться. Наверное, Карелин со всеми преподавателями был таким наглым, а не только с Мироном. Это открытие странно успокоило. – М-м-максим Евгеньевич, – ляпнул Мирон первое попавшееся, но немного вычурное имя. Откуда оно только всплыло в голове? По аудитории пополз шепоток, и Мирон испугался, что его на самом деле узнали и это тоже был такой дурацкий розыгрыш. – А где Мирон Янович? – спросила девушка с первой парты. – Умер, что ли? – осклабился Карелин. – Он ни одной пары ни разу не пропустил, даже больной приходил и вел. Нас заражал, между прочим. Вдруг пандемия из-за него случилась? – Где ваш прежний преподаватель, я понятия не имею. Мне позвонил заведующий кафедрой, сказал, что факультет нуждается в моих услугах. И вот я здесь. – А вы не из нашего универа, что ли? – раздалось разом с нескольких сторон. Мирон отрицательно покачал головой. – А откуда? – наперебой загалдели студенты. Для них все складывалось удачно: новый преподаватель и история его появления давали отличную возможность немного сорвать пару и поболтать не по теме. – Из другого вуза. Полагаю, к предмету это отношения не имеет, – отрезал Мирон. – Вернемся к младосимволистам. Студенты повздыхали, но выбора у них не было. Мирон говорил таким тоном, что спорить с ним сегодня не решился даже Карелин. Всю пару он просидел тише воды ниже травы, напряженно ловил каждое слово Мирона, записывал все, о чем говорил он или его одногруппники. После пары, дождавшись, когда в аудитории останется только Мирон, Карелин подошел к нему и тихо и преувеличенно вежливо спросил: – Максим Евгеньевич, извините, пожалуйста, а консультации будут? Мирон, еще не привыкший к своему «имени», сначала не сообразил, что обращаются к нему. И лишь когда на его плечо невесомо опустилась ладонь, понял, что Карелин разговаривает с ним. – Рано еще для консультаций, молодой человек. Вы вместо этого лучше, знаете что, список присутствующих мне напишите. У старосты совсем забыл спросить, а ваш прежний преподаватель не удосужился мне вообще никакой информации передать. Карелин промолчал, но список писать сел, не забыв отдельно указать Мирону на свою фамилию и сообщить, что именно он Слава Карелин, мол, не перепутайте. Парней в группе было двое, и даже по-настоящему новый преподаватель при всем желании не смог бы перепутать их больше одного раза. Мирон именно так Карелину и сообщил, от чего тот неожиданно погрустнел. После второй пары, на большой перемене Мирон отправился на кафедру. Утром он пришел первым, а сейчас там уже собрались все сотрудники, не отправленные на принудительную самоизоляцию из-за возраста. Под всеми сотрудниками понимались трое оставшихся молодых, включая Мирона. Первой была аспирантка, которая уже пятый год подряд пыталась сдать кандидатский минимум и опубликовать хотя бы где-то свою единственную статью, экзальтированная дама, но очень открытая и добрая. Вторая – секретарь, известная всему факультету своей строгостью и принципиальностью. Обе еще не видели «обновленного» Мирона, и когда он зашел на кафедру, сначала тоже, как и студенты, не узнали его. А когда разобрались, кто перед ними, то на все лады принялись расхваливать новый имидж Мирона, осыпать его комплиментами и восхищаться. Была предпринята даже одна слабая попытка пригласить его на свидание, от которого Мирон вежливо, но твердо отказался, соврав, что несвободен. Девушки хитро улыбнулись, подмигнули друг другу и, хохоча, сообщили Мирону, что ему давно надо было влюбиться, чтобы окружающие заметили наконец, какой шикарный парень пропадает. Мирон игру поддержал и в ответ рассказал коллегам о том, что студенты его тоже не узнали, а он шутки ради представился им другим именем, якобы он преподаватель из другого вуза и его прислали читать лекции вместо Федорова. Девушек история позабавила, и они единогласно согласились поддержать его легенду, если студенты обратятся к ним. У Мирона оставались на сегодня еще две лекции, которые он, воодушевленный парой у группы Карелина и восторгом своих коллег, прочитал на одном дыхании и даже не сорвал голос и совершенно не устал. Домой Мирон ехал в переполненном вагоне метро, но ему казалось, что он парит в поднебесье: радости добавлял тот факт, что Карелина удалось зацепить – не зря же он остался после пары и спрашивал про допы. Мирон чувствовал себя отомщенным. Совсем немного, самую малость, но и этого ему пока было довольно.

***

Слава Карелин лежал на кровати в позе перевернутой буквы «Г», задрав ноги на стену, и читал очередную монографию по Серебряному веку. Новый препод вскользь упомянул ее сегодня, и Славе так загорелось найти и прочитать книгу, что он сразу после пары по русской литературе свалил из универа и поехал сначала в Маяковку, потом, не отыскав ее там, на Садовую. Второй раз удача Славе улыбнулась, и ему даже удалось получить книгу через абонемент на целых две недели. Следующая пара в руслиту по расписанию шла через два дня, и Слава уже прочитал больше половины книги, делая закладки в особо интересных местах. Ему очень хотелось поразить нового преподавателя. Поразить не так, как он делал это с Федоровым. Не ехидными замечаниями, вопросами с подковыркой или беспричинными доебками. Федоров его тяготил своим занудством и серостью. Новый препод нравился. Он был умным и красивым, а еще смотрел так, что хотелось встать перед ним на колени и выполнить все, что прикажет. Слава никогда раньше не замечал в себе тяги к подобным вещам, но холодная уверенность нового препода в своей охуенности и негромкий властный голос, приправленные толикой презрения к окружающим, сбили его с ног и несколько затуманили мозги. Ему до одури захотелось рассказать на следующей паре что-то такое, чтобы не только у всей группы глаза на лоб полезли от глубины его знаний, но и чтобы этот Максим Евгеньевич (Макс, как Слава уже окрестил его про себя) оценил, похвалил его перед всеми. Это будет первым шагом. Пусть он сегодня и не захотел с ним говорить, но Слава добьется своего. Как минимум внимания к себе как к неординарному студенту. А там уже и за другим дело не станет. Он оторвался от книги, запрокинул голову, чтобы видеть комнату, и сообщил своему лучшему другу: – Вань, я вкрашнулся в нового препода по руслиту. У меня есть шанс? Лучший Славин друг, с которым они дружили еще со средней школы, а потом вместе приехали из Хабаровска в культурную столицу поступать, Ваня Светло, нехотя вынул наушники и поднял брови. – Который вместо Федорова, что ли? А че так быстро? Если ты и ему будешь такую же херню писать, как Федорову, то шансов минус миллион. – Конечно, не буду. Ты видел его вообще? Я еле пару высидел. Даже промолчал, между прочим. – Ну тогда это точно большое и светлое чувство, – Ваня усмехнулся. – Если ты молчал всю пару, значит, он тебя поразил до глубины души и даже глубже. – Нет, серьезно, шансы есть? Как бы узнать, по мужикам он или нет? – Шансы, бро, призрачные, – огорчил его Ваня. – Какова вероятность такой высокой концентрации геев на одном факультете? – А кто еще у нас гей? – Слава отложил книгу и сел наконец нормально. – Как минимум, мы с тобой, – рассеянно ответил Ваня и уткнулся в телефон. – Слушай, я подкачу к нему. После следующей пары останусь и потребую консультацию. Скажу, что ни черта не понимаю. Он препод, это его работа, в конце концов. – Угу, – откликнулся Ваня, набирая сообщение. – И он охотно поверит, что Карелину нужна консультация. Че-нить подостоверней придумай. – Хорошо тебе, – чуть завистливо протянул Слава. – У тебя-то личная жизнь устроена. Че ты, кстати, к нему не поехал сегодня? – Он занят. Сказал, с лучшим другом что-то отмечать поехали, – Ваня отложил телефон. – Хотя я ему пишу, что хотел бы с ним сделать и в каких позах, так что спокойно прибухнуть у него не получится. – Все-таки, как мне подкатить к Максу? – не сдавался Слава. – Бля, – вздохнул Ваня. – Он уже Макс, что ли? – Я весь день о нем думаю, – пожаловался Славка. – О глазах его, о губах. А партак у него видел какой на шее? Сука, прямо охота засосать его там. – Глаза, – задумчиво повторил Ваня. – Слушай, тебе не кажется, что он на Федорова похож? Слава недоверчиво поднял брови, а потом расхохотался во весь голос. – Блять, Вань, это шутка года, отвечаю! На Федорова! А че не на императора всея Руси, если уж сравнивать? – А че, разве нет? – Блять, Федоров – старый некрасивый душный унылый зануда в уродском костюме и таких же уродских очках. У него уебищная стрижка и ноль обаяния. – А голос? Голос-то похож, – привел еще один аргумент Ваня. – Хуйня, – возразил Славка. – Много у кого голос похож. Это не роляет. К тому же, Федоров старпер, а этот – молодой горячий мужик. Я бы ему прямо там дал бы, если бы он попросил. – Не убедил. Мы Федорова видели три недели назад. Он за это время мог подстричься, сменить гардероб и набить татуху. Так что твои аргументы в топку. – Ну, мог, – нехотя согласился Слава. – Но знаешь, что самое убедительное в пользу моей версии? Федоров был и останется навечно закомплексованным неудачником и, скорее всего, девственником. Если бы даже он поменялся внешне, то откуда ему было за три недели взять столько харизмы, уверенности в себе и секса? Этот Макс – просто неприкрытый секс, отвечаю. Ваня пожал плечами и вернулся к переписке со своим ненаглядным, давая понять, что разговор окончен. Слава задумался. Нет, если придирчиво рассматривать, то Максим Евгеньевич был и правда похож на Яныча. Отдаленно, но похож. Как будто брат двоюродный, например. Или племянник. А что, бывает же так, что родственники по одной профессиональной стезе идут. Телефон загорелся, оповещая, что в беседе группы есть новые сообщения. Первое было от старосты. Она сообщала, что Федоров удалил ее из друзей, перед этим написав, что больше не ведет у них. А дальше шло бурное обсуждение причин такого внезапного ухода, нового препода, ахи-вздохи от девчонок по нему же и сетования на то, что фамилии его никто не знает, а значит, найти красавчика в соцсетях пока проблематично. Пока Слава читал переписку, добавилось новое, уже от Вани. Тот ехидно сообщал девчонкам, что такие мужики, как их препод, обычно не одинокие принцы, а значит, нефиг губу раскатывать и вообще, может, ему не девушки нравятся. Тут же понеслось обсуждение самого Вани и его моральных принципов: вся группа знала, что у него есть парень, и дамы единогласно решили, что изменять ему – большой грех. Слава поугарал с чата, но про себя решил, что новому преподу он обязательно намекнет о своих чувствах, и как только он это сделает, то девчонкам там точно нечего будет ловить. При условии, что ему не нравятся девушки. В противном случае нечего ловить будет уже самому Славе. Чтобы такого наверняка не произошло, Славка по-детски скрестил пальцы и загадал желание.

***

Вернувшись домой, Мирон послонялся по комнатам, решая, чем бы заняться, но делать ничего не хотелось. Наоборот, возникло жгучее желание провести вечер не как обычно. Он набрал Ване, и тот, бурно радуясь, что друг не просто вылез из кокона, но и разбил его в хлам, заехал за Мироном, и они отправились в какой-то модный бар качественно прибухнуть. Впервые за много лет Мирон вышел в люди не на конференции или форуме, а так, как выходит большинство – в кабак. И ему это страшно понравилось. Он с удовольствием набухался вместе с Ванькой, а потом, уже порядком гульнув, написал старосте группы Карелина о том, что теперь занятия у них будет вести другой преподаватель, всю информацию дальше следует уточнять у него, а Мирона Яновича не беспокоить вплоть до особых распоряжений. И удалил из друзей. Потом обнаружил, что у него в друзьях есть и сам Слава, зашел на его страницу, но ничего интересного, кроме пары фоток с посвящения в первокурсники там не было. На них Слава был совсем мальчишка, растрепанный, губки бантиком. Мирон умилился и вкладку закрыл. Не хватало еще на самом деле влюбиться в Карелина!