ᴄ ᴨᴇᴩʙыʍ ᴄᴇнᴛябᴩя, Люʍин

— Ты, конечно, можешь назвать меня лицемером, — Тарталья задёрнул шторы, чтобы свет не мешал. — Но я всего лишь выполняю свой долг. Ничего личного, правда, — он наклонился над распростёртым телом. — Мне самому тяжело это делать, но выбора нет. Чайльд открыл дверцы шкафа и вынул прекрасный лук, отделанный серебром. Он любовно погладил Полярную Звезду по грифу. — Уже думал, что не пригодится, — юноша встал так, чтобы позади была дверь, а перед ним — Чжун Ли. — Ну, прости меня, дружок. Тарталья наложил стрелу и натянул тетиву. Сейчас древко сорвётся и вонзится в грудь бывшего Властелина Камня. Архонт без Сердца — Мёртвый Архонт, его можно убить даже с помощью обычного пистолета, но до таких «мелочёвок» Тарталья не опускался. Выстрел из лука — меньше крови, крика и безопасно… Стрела не сорвалась. В кабинете стояла такая тишина, что Чайльд слышал глухие удары сердца, своего, разумеется. Внутри всё подобралось, дыхание осталось ровным, но участилось. Стрела не срывалась… — Почему медлишь? — возле окна возник силуэт женщины. Её белые волосы светились в полумраке кабинета, в фиалковых глазах притаилось нетерпение. — Не могу, — прошептал Тарталья, опуская лук. — Не люблю в безоружных стрелять. — В безоружных? — Синьора наклонилась к Чжун Ли. — Он, который метал скалы, изменял направление воды землетрясениями, переворачивал весь мир с ног на голову одним лишь своим желанием, и он безоружен? Представляю, что бы он сделал с тобой, будь он в сознании. Синьора рассмеялась. Чайльд поморщился, но ничего не сказал. Ему было стыдно за свою мягкотелость. А земная твердь чувствовала, что её Властелин пал. Пол под ногами заходил ходуном, с потолка поссыпалась штукатурка, ветер завыл в коридорах. Синьора усмехнулась и показала Тарталье небольшой кинжал, который всегда носила с собой. Не все же Архонты такие слабаки, как тот бард. — Либо ты стреляешь, либо я протыкаю ему горло, — сказала она, перемещая между пальцами свою страшную игрушку. — Как прикажете, — Чайльд расправил плечи и поднял лук. Сейчас или никогда…

***

— Сяо! — Люмин, обыскав весь первый этаж, поднялась на второй. Девушка оглядывалась, с мольбой смотрела на двери кабинетов. Вдруг он сейчас выйдет откуда-нибудь, весь бледный, измученный, а она скажет, что всё знает, что ей совсем не страшно… Но никто не выходил. Люмин остановилась и в сердцах топнула ногой. — Глупая, глупая, глупая! Совсем утонула в своих дурацких мечтах о настоящей любви, а настоящего, живого человека у себя под носом не видела! Он столько мучений перенёс, а ты ещё и масло в огонь подлила! Прогнала его, словно он убить твоего брата хотел! Сяо, вернись, пожалуйста! Люмин еле дошла до скамейки и, сев на неё, закрыла лицо руками. Сейчас она думала не о том, что Сяо направился к директору, что он может что-то рассказать, и Чжун Ли будет сердиться. Нет, она беспокоилась за самого Сяо, лишь бы только с ним было всё хорошо. А может его уже нет? — Ты звала меня? — послышался знакомый тихий голос. Люмин отняла руки от лица. Он. С бледной кожей, с яркими глазами, в своей странной одежде, но он. Жив, почти без царапин. Только щёку бороздила кровавая ссадина. — Сяо, я должна, — она встала и оправила платьице. Сяо помотал головой. — Никому ты ничего не должна. Не извиняйся, это лишнее. Ты беспокоилась за брата, я это понимаю. — Глупости! — Люмин была настолько рада, что теперь принялась вслух осуждать себя. — Ничего с ним особенного не случилось, а я на тебя…словно ты убил его. — Я мог бы избавиться от него, если бы так было нужно…но не буду, не делай такие глаза. Я виноват в том, что произошло. Мне не стоило даже пытаться приходить в школу, к людям… — Нет, нет! Ты правильно сделал, что пришёл. Я…знаю, кто ты, Сяо. И что тебе пришлось пережить. — Не вздумай жалеть меня, — Сяо передёрнул плечами. — Это худшее наказание для Адепта. Я не нуждаюсь в чьей-то жалости. — Я и не собиралась тебя жалеть, — улыбнулась Люмин. — Мне ужасно стыдно за своё поведение. Раз уж ты умеешь «чувствовать», то я могу тебе всё рассказать. На самом деле я согласилась помочь тебе только из-за директора. Я подумала, что если вызовусь, он обратит на меня внимание и у нас что-то… Люмин смущённо посмотрела на юношу. Сяо слушал внимательно и даже не думал улыбаться или смеяться над ней. Его губы не знали улыбки, а глаза — смеха. — Я с головой ушла в эти мечты, и напрочь забыла о том, что рядом со мной находится живой человек, а не кукла, за которой просто нужно присмотреть. Я хотела поскорее избавиться от тебя, чтобы и дальше жить в своих дурацких мечтах… Люмин прикусила губу, чтобы не заплакать. В мыслях это звучало менее ужасно, чем на словах. Эгоистка несчастная. — Твои мечты не дурацкие, — сказал Сяо таким нежным тоном, что Люмин приоткрыла рот. — Каждый имеет право на мечту, за это нам и даётся Глаз Архонта. — Прости меня, — Люмин уронила голову на грудь. Щёки горели пламенем, а в ушах противно звенело. — Извинения приняты, — Сяо протянул руку, чтобы успокоить девушку, но тут же отдёрнул её. Люмин подняла голову. В её глазах читалась решимость. — А раз так, дай руку, — и она первая вытянула свою ладонью кверху. Сяо покачал головой. — Хочешь, чтобы и твои пальцы обожгло? — Не обожжёт. Я не боюсь, — Люмин призывно помахала рукой. — Глупости, — пробормотал сквозь зубы Адепт. — Это совершенно лишнее. — Упрямый мальчишка! — засмеялась Люмин от счастья. — Или, — её глаза сверкнули. — Или ты боишься? Все мальчики ведутся на этот трюк. Никто не хочет показаться слабым. Сяо понимающе приподнял брови и осторожно вложил руку в её ладонь. — Так, хорошо, — сказала Люмин, чувствуя небольшое покалывание. — Теперь другую. — Ни за что. — Тогда я буду считать, что ты меня не простил. Сяо обречённо вздохнул и накрыл её руку своей. Юноша закрыл глаза: сейчас она убежит с криками боли, а он тогда точно больше не покажется на глаза ни одному человеку на земле. Но крика не было. Ни крика, ни судорожных слёз, ни обиженного возгласа. Люмин гладила его по костяшкам тонких пальцев, как это делал отец. Их глаза соприкоснулись, взгляды слились воедино. Красивые у него глаза. Красивая у неё улыбка. Люмин достала из нагрудного кармана белоснежный платок и вытерла кровь с лица Сяо. Если бы он мог, то улыбнулся бы… — Осторожнее! — воскликнул Сяо. Между ними из-под земли вырос огромный янтарный столб, Люмин едва успела отскочить и приземлилась прямо на руки адепта. — Будь внимательнее. — Спасибо. Он опустил девушку наземь и потрогал янтарь. Люмин огляделась: такие «выросты» заполнили весь коридор. Но что хуже всего, так это то, что они пробивали потолок. — Как странно, — проговорил Сяо. Юноша с помощью Анемо стихии разбил подножие столба. На поверхности задымился высеченный… — Кор Ляпис, — констатировал Сяо, вытирая руку. — Мы должны срочно попасть к директору. Что-то не так. Люмин не стала ничего спрашивать. Она кивнула, и они бегом отправились на третий этаж.

***

Кэйа был недоволен. До боли в голове, до дрожи в теле. Он спускался с длинной лестницы, держа в руках стопку книг. — Одиннадцатый класс, — бурчал юноша себе под нос. — Меньше года осталось, а они! «Кэйа, наказанием за твоё поведение будет индивидуальный проект! Приступай к нему немедленно!» Мало мне итоговых экзаменов, а Дилюку, главное, вообще ничего не задали! Кэйа сдул со лба волосы и поправил книги. Внезапно земля под ногами будто бы вздрогнула, Кэйа наклонился вперёд и…упал бы вниз, сломав себе все кости, если бы чья-то рука не подхватила его за шиворот и не втащила бы обратно на лестницу. Кэйа от неожиданности выронил все книги и вскочил на спину спасителя. — Слезь с меня! — Дилюк стряхнул его на ступени. Кэйа потёр ушибленный локоть. Легко отделался. — А что это было? — Кэйа обернулся. Из стен, из потолка, из-под пола — отовсюду лезли янтарные столбы, некоторые оканчивались остриями, как копья. — Не знаю, — признался Дилюк. — Но эти штуки заполонили всю школу. — Да таким и проткнуть можно! — Кэйа дотронулся до одного острого конца, на пальце выступила капля крови. — Поэтому руки в ноги и беги отсюда, если тебе страшно, — Дилюк вытащил из-за спины двуручный меч и надел перчатки. — Эй, оружие в школе запрещено! — Кэйа поднялся на ноги и сделал брови домиком. Дилюк вздохнул. — Ничем другим этот янтарь не расколоть. — Ну, хоть какое-то развлечение! — Кэйа сложил книги в уголке, где их не достанет янтарь. — Помогу тебе, братец, а то не справишься. Меня спасать, конечно, легче, чем остальных. Он подмигнул Дилюку и улыбнулся. Старший брат закатил глаза, но ничего не ответил. И зачем он только смотрит за этим идиотом? — Вот, там! — вдруг закричал Кэйа, указывая куда-то вперёд. «Лёд и Пламя» помчались со скоростью света. Двое стояли, плотно прижавшись к стене. Девушка держалась за плечи юноши, а он, в свою очередь, держал в руке пробирку с мутной золотой жидкостью. К их ногам подбиралась затвердевшая смола. — Альбедо! — позвал Дилюк. — Сахароза? — Кэйа меньше всего ожидал увидеть их здесь. Юноша призвал ледяной вальс и хотел разрубить янтарь, но Альбедо остановил его взмахом руки. — Стой там, где стоишь! Кэйа послушно остановился, а Альбедо чуть капнул на янтарь из своей пробирки. Смола зашипела, обуглилась и исчезла, превратившись в дымок. — Неплохо, — похвалил Дилюк. — Потрясающе. Но, боюсь, этой жидкости на всю школу вам не хватит, — покачал головой Кэйа. В склянке оставалось лишь на пару капель. — Я этого не учёл, — смутился Альбедо, но ему на помощь пришла Сахароза: — Мы можем воспользоваться стихиями и оружием Дилюка. — Прекрасная мысль! — Кэйа поклонился Сахарозе. — Прости, за то что обидел утром, оказывается, отличники смышлённые ребята! — Вот для таких слов можешь открывать рот, — улыбнулся Альбедо. — Не будем терять время, надо избавиться от этого янтаря, как можно скорее. — Это случится быстрее, чем ты думаешь. Да поднимется пламя! — Дилюк взмахнул мечом. Весь янтарь, расположившийся по периметру, вспыхнул от огня феникса и рассыпался на мелкие кусочки…

***

— Поторопись! — повелительным тоном проговорила Синьора, взмахивая рукой. — Кончай с ним, или погибнешь под завалами! Тарталья не смог найти в себе силы ответить. Он в сотый раз опускал лук, он не мог. Не мог выстрелить в того, кого считал другом. — Я всё сделаю, — Чайльд удивился, насколько отдалённо прозвучал его голос. — Только, пожалуйста, оставь нас. Синьора усмехнулась чему-то своему и расстаяла. В воздухе остался только горький запах её духов. — Я был бы рад, если бы это был не ты. Но угораздило же тебя оказаться Гео Архонтом! — говорил Тарталья. — Думаешь, мне хочется в тебя стрелять? Да ни за что! Привязался ведь к тебе, старику без гроша в кармане! Ты ведь знаешь это чувство, когда разрываешься между долгом и совестью. У тебя, наверное, тоже нечто подобное было, когда ты разбивал сердца другим Архонтам. А мне сейчас ещё сложнее, просто пойми меня. Не могу по-другому. Хочу, но не могу… Чайльд посмотрел на Чжун Ли. Мужчина лежал всё в том же положении, только дыра в груди расползлась ещё больше, захватывая руки и шею. Тарталья вздрогнул, он вдруг всё понял. Он вспомнил, как в этом кабинете он устроил другу свидание, как вечно платил за него, как замечательно провели они время на винокурне «Рассвет». Он понял. — Знал ведь, что этим кончится, — пробормотал юноша, натянул стрелу и резко выпустил её из рук… Чжун Ли открыл глаза. Вокруг плавали какие-то странные белые пятна, в голове звонили тысячи колокольчиков. Мужчина давно уже так не лежал, он, с тех пор как перестал быть архонтом, невольно втянулся в течение бесконечной череды событий, которые проносятся с огромной скоростью. Он нехотя поднялся и осмотрелся. Ничего не было. Только он, белые пятна и пустота. Чжун Ли не боялся пустого пространства, он находил в нём успокоение. Директор приложил руку к груди. Сердца не было, вместе с ним ушли и другие чувства. Казалось, что он весь — сплошное спокойствие. — Поразительно. Мы не виделись несколько тысяч лет, а ты изменился так, что мне тебя уже не узнать, — послышался голос откуда-то издалека. Чжун Ли поднял голову. Её голос, знакомый, как журчанье воды, как водопад в горах. — Это смерть? Если ты здесь, значит, я умер? Нет, это точно она. Умершая много лет назад душа, превратившаяся в цветки лилий. — Ещё пока нет. Ты жив, но не слишком надолго, — ответил тот же голос. — Я не просто так говорю тебе это, Моракс. — Не зови меня так, — покачал головой Чжун Ли. — Это больше не моё имя. Я не хочу больше его слышать. — Почему? — Моракс допустил множество ошибок, из-за которых ты…их можно было избежать. Я же пытаюсь начать новую жизнь, хоть она даётся мне с трудом. — Да, с трудом, — согласился голос. — С трудом, потому что ты всё время оглядываешься на прошлое, но при этом забываешь о настоящем и будущем. — Прошу, давай не будем об этом. Оставь меня. Ты — лишь призрак, недостижимый для меня. Не нужно бередить старые раны. — Ты правда хочешь, чтобы я ушла? — Да! — уверенно сказал Чжун Ли, но тут же поправился. — Нет…нет, не хочу. — Ты ждал меня много лет, и вот, я стою перед тобой, в шаговой близости. Найди меня, Моракс. Всё засветилось ярким алым пламенем, и вокруг Чжун Ли образовался лабиринт, состоящий из зеркал. Проходы между ними были узкими, как ушко в иголке. В каждом стёклышке было заметно какое-то движение. — Зеркала — твоё прошлое. Ты сможешь дойти до меня, если пройдёшь через них. — Но ты ведь тоже часть прошлого? — Не задавай вопросов, Моракс. Скажи мне, ты готов идти? — Я прекрасно понимаю, чем это может закончится, — Чжун Ли снял перчатки и скинул пиджак, чтобы не мешались. — Но я так долго ждал встречи с тобой. Да, я иду к тебе. Мужчина сделал шаг навстречу первому зеркалу. Как и ожидалось, оно транслировало события Войны Архонтов. Не только Сяо мучили недобрые воспоминания, не только адепт чувствовал, как внутри всё гниёт от осколков душ мёртвых. Первый «этаж» лабиринта Чжун Ли прошёл быстро. Он не жалел тех Архонтов и не испытывал чувства вины. Зеркала, по мере того, как он шёл, разбивались, стёкла вонзались ему в руки, кровь стекала ручьями. Чжун Ли всё это было знакомо…их кровь на нём. Главное — не позволять им отравить его жизнь… Сяо… Аждаха. Давний друг. Бывший Архонт усмехнулся кровавыми устами, проходя мимо зеркала с изображением Лорда. А ведь они когда-то были друзьями. Моракс пытался спасти его, возможно, ещё была надежда…как и с Гуй Чжун. Но и это зеркало лопнуло. Чжун Ли остановился. Зеркал почти не осталось. Он стоял, обагрённый кровью. В глазах была кровь, на лице, в ушах. Мужчина сделал шаг. Кажется, всё. — Я выполнил твоё желание, — сказал Чжун Ли, зная, что она его слышит. — Выйди ко мне, как к старому другу. — К другу? — перед ним выросло ещё одно зеркало. — Каменное сердце у тебя, Моракс. Теперь даже я для тебя просто друг. В зеркале возникло отражение. Её отражение. Голубое длинное платье, золотая кайма, эта улыбка на розовых губах. — Я ждал столько лет нашей встречи. — Зачем только? Ты не можешь любить, и мы оба это знаем. Война унесла с собой твою способность любить. Ты — мёртв для этого мира. Твоего ничего здесь нет. Чжун Ли поднял на неё глаза и вздрогнул. Зачем она говорит это? Почему она словно смеётся над ним? — Не говори так, — укорил её Властелин Камня. — Твои слова ранят мою душу. — Тем лучше. Чжун Ли чувствует, как к груди подбирается противное, скользкое чувство. Умершие Архонты…даже сейчас они пытаются сломить его. А ведь он уже давно не тот, что был раньше. — Не слушай их, — послышался голос настоящей Гуй Чжун. — Я никогда такого не скажу, это их голоса, их желания. Они хотят запутать тебя, ввергнуть в бездну. Они хотят утянуть тебя за собой. Мы оба знаем, — рука из отражения коснулась лба мужчины. — Мы оба знаем, что в твоей груди ещё что-то бьётся. Послушай меня. Она стояла в зеркале, с опущенной головой, в венке из лилий. Чжун Ли умел слушать. — Ты должен забыть прошлое. Забыть о том, что было раньше. Мучения прошлого угнетают тебя, но всё то прошло. Ты должен забыть… — Я не смогу. Возможно, часть воспоминаний выветрится, или меня поглотит эрозия, но я не смогу забыть всего до конца. — Хорошо. Сделай это не ради себя. Представь, что рядом с тобой есть человек, которому так же плохо и одиноко. И всё из-за прошлого. Сделай это ради него, ради того, кому ты пообещал столько всего… — Сяо? — Чжун Ли вспомнил, что он ему сказал. Бедный, измученный юноша обратился к нему за помощью и поддержкой, и что же он сделал? Выгнал его, заставил сомневаться в себе…что он наделал… — Все совершают ошибки. Но главное — не поддаваться отчаянию и унынию. Кровь Архонтов прошлого близко, не позволяй ей очернить твою душу и запятнать сердца тех, кого ты любишь. — Хорошо, — повторил за ней Чжун Ли, слегка улыбаясь. — Я сделаю всё, что в моих силах. — Вот теперь узнаю тебя, Моракс, — Гуй Чжун улыбнулась в ответ. — Осталось последнее. Она отступила от края зеркала. Мужчина недоумённо посмотрел на неё. Она кивнула и развела руки в стороны. — Ни за что. Я не буду этого делать, — Чжун Ли скрестил руки на груди и нарочно отошёл от зеркала. Никогда, никогда, никогда… — Ты умираешь каждый день из-за меня. Моя смерть уже произошла, так не губи же свою жизнь. Я ведь тоже часть прошлого…отпусти меня, Моракс. Я не могу вздохнуть спокойно, моя душа мечется между миром вечного сна и землёй. Сними с меня оковы. Отпусти меня. Гуй Чжун было больно говорить это, но она сказала так, ведь Чжун Ли готов ради неё на всё. Он никогда не сделает себя счастливым, но он всегда будет пытаться осчастливить кого-то другого. В этом его достоинство: он почти никогда не думает о себе. — Ради тебя? — глухо переспросил Чжун Ли. Она кивнула. Он собрался с мыслями, поднял руку и…ударил по стеклу. Зеркало треснуло. Новый удар. Три трещины. Удар. Четыре трещины. Ещё и ещё. Она улыбалась ему, глядя на него с разбитых осколков. Чжун Ли чувствовал, как внутри всё рвётся, рвётся. Он выставил вперёд руку, и гео-столб навсегда погрёб под собой останки Гуй Чжун. Вот и всё. Он медленно осел на разбитые осколки. Не чувствовалась боль от порезов, ничего не хотелось, так что же остаётся? Без Гуй Чжун он не сможет, связь с ней слишком прочна. Он всё время поглощён мыслями о ней, а теперь необходимо от них отказаться? Легче будет просто лечь где-нибудь здесь, под этими осколками и предаться вечному забвению. Тело Чжун Ли наклонилось, и он готов был упасть в объятия мёртвых Архонтов, жаждущих падения победителя, как вдруг в угасающем, воспалённом мозгу пронеслась мысль: А Сяо? Он же обещал юноше, что всегда будет рядом. Это будет равносильно предательству. Настоящий отец так бы не поступил… А Нин Гуан? Разве к ней у него нет никаких чувств? Быть может они не такие сильные, как к Гуй Чжун, но они есть. Теплятся на дне груди, не давая разуму Чжун Ли погаснуть. А Тарталья? Разве они не связаны друг с другом? Они друзья, поддерживают друг друга. Для Чайльда это будет настоящий удар. А школа? А как же все те люди, которые верят в него, которые любят его? Неужели он такой эгоист, что просто возьмёт и бросит их? Да, он не Архонт, но это и не важно. Необязательно быть Архонтом, чтобы приносить пользу людям. Нет, рановато ему умирать… Чжун Ли поднял одну ногу. Держаться не было никаких сил, его шатало из стороны в сторону, дыра в груди ныла и утягивала обратно вниз, но мужчина не сдался. Вдох…и он уже прочно стоит на двух ногах. Вот и всё, наваждение умерших архонтов прошло. Он наклонился, взял в руки один осколок, приложил его к губам и прошептал: — Прости меня… Осколки осветились приятным блеском и вдруг взмыли в воздух. Один из них больно резанул Чжун Ли по щеке. Они скреплялись, формируя нечто отдалённо напоминающее человека. Вот показались руки, прелестные белые ножки, алые губы и глаза, которые мужчина не смог бы забыть… — Нин Гуан? — неуверенно позвал её директор. Она улыбнулась и протянула к нему руки. — Ты и Гуй Чжун…это один и тот же человек? — Не совсем. Но моя жизнь тесно связана с ней. В моей крови течёт её свет. Поэтому она так просила тебя отпустить её. Только для того, чтобы ты мог быть счастлив… — С тобой, — закончил Чжун Ли, беря её за руку. Она вытерла кровь с его щеки. Совсем как Гуй Чжун когда-то очень давно… — Встретимся в другом мире и поговорим, — Нин Гуан вытянула одну руку и вставила в грудь бывшего Властелина Камня сердце… Пол начал проваливаться, вокруг всё затряслось. Чжун Ли почувствовал, как кто-то тормошит его за плечо. Он открыл глаза и тут же зажмурился от яркого непривычного света. — Наконец-то! Я думал ты от нас с концами ушёл, — Тарталья подхватил его за спину и помог сесть. Чжун Ли потёр ушибленный затылок. — Голова болит, — пожаловался он Чайльду. Юноша рассмеялся. — Неудивительно. Ты чуть было не расшибся. Я говорил, что не надо было тебе никуда идти. Чжун Ли проверил сердце. На месте. Выходит, это был сон? Или всё же нет? — Помочь тебе? — спросил Тарталья, впрочем, не дожидаясь ответа, поднимая директора за руки. — Чайльд, — сказал Чжун Ли так тихо, что юноше пришлось к нему наклониться. — Да? — Я счастлив, — из прекрасных глаз Архонта выкатилось две слезинки. Тарталья улыбнулся, и что-то внутри его тёмной, испорченной Фатуи душе рухнуло, провалилось, порвалось, возможно, что и навсегда. Он аккуратно приобнял Чжун Ли, почему-то шепча ему на ухо: — Всё хорошо. Всё будет хорошо…

***

— Мистер Чжун Ли, откройте, пожалуйста, дверь! Люмин вновь постучала. Никакого ответа. Сяо стоял, прислонившись к стене, думая, как бы быстрее эту дверь выбить. К ним подошли шестеро: четверо — со стороны коридора и двое — со стороны учительской. — Кор Ляпис продвигается отсюда. Здесь центр скопления, — Альбедо указал на кабинет директора. — Дилюк, Кэйа? — Лиза выгнула изящные бровки. — Почему вы не на занятиях? — Почему вы не в библиотеке? — отпарировал Кэйа. Дилюк молча показал на выросты кор ляписа. — Дилюк, — ахнула Джинн. — Использовать оружие в школе запрещено! — А как ещё прикажете разбираться со всей этой неразберихой? — отрезал Дилюк, закатывая глаза. Оба брата были не в настроении. — Люмин, в чём дело? Мистер Ли не открывает дверь? — деловито поинтересовалась Лиза, поправляя шляпку. Люмин покачала головой. — Если вы, наконец, замолчите, то я смогу открыть её, — вдруг подал голос Сяо. Он приблизился к двери. Там, за ней его отец. Сяо ни капли не злился на него. Юноша прекрасно понимал, что потерял Чжун Ли, понимал, как эта потеря давит на него. Он прикоснулся к двери и приготовился выбить её с помощью навыков стихии, но ему вновь помешали. — Что происходит? — к ним спокойным шагом подошла Нин Гуан. — Кто-нибудь понимает, откуда взялся этот Кор Ляпис? — Ещё одна красавица, — усмехнулся Кэйа, за что тут же получил удар по спине от Дилюка. — Мы не знаем, — прошептала Сахароза, которая стояла за Альбедо. — Но следы Кор Ляписа ведут сюда. — Правда? — Нин Гуан подёргала ручку двери — не поддалась. — Мистер Ли, откройте, пожалуйста. Дверь распахнулась в ту же секунду. Тарталья пропустил Нин Гуан, а вот остальным пришлось отказать. — Мистер Ли очень плохо себя чувствует, — пояснил он. — Он просит заранее извинения за причинённые неудобства. — И поэтому ты не открывал дверь, когда мы стучали? — холодно спросил Сяо, но было видно, что на честный ответ он не надеялся. — Именно так, — процедил сквозь зубы Чайльд. Они смотрели друг на друга, будто были давними врагами. Но Тарталья улыбнулся и поспешил начать разговор с Джинн на другую, более отвлечённую тему. Сяо вздохнул и посмотрел на закрывшуюся так быстро дверь… — Нин Гуан. — Мистер Ли. Они стояли, державшись за руки. Чжун Ли больше не видел в ней Гуй Чжун, это было ему не нужно. Он любил её. Оказывается, уже очень давно. — Я переживала за вас, — она почти укоряюще посмотрела ему в глаза. — Этого больше не повторится. Я уверен в этом. Он обнял её и прижал к себе. Она была такой горячей. Нин Гуан положила голову ему на плечо. Высокие каблуки подвели девушку: они наклонились вперёд, и влюблённая пара рухнула на диван. Они засмеялись, даже не думая отпускать друг друга. Нин Гуан погладила его по щеке, совсем как в том чудесном сне. — Я люблю тебя, — их голоса слились в один… Страшные выступы и скопления Кор Ляписа по всей школе треснули и разлетелись на мелкие кусочки, которые тут же превратились в пыль… Сяо вошёл в кабинет, когда Нин Гуан, поправляя платье и загадочно улыбаясь, покинула его. Джинн и Лиза взяли её за локти и повели в библиотеку — пить чай, попутно ведя тонкий разговор о возможностях будущего брака… Сяо опустился на одно колено перед Чжун Ли. Он чувствовал вину за собой. Он подвёл своего Влалыку. — Прости меня, Властелин. Я не понимал всей важности твоего решения касательно моего пребывания в школе. Ты хочешь как лучше для меня. Прости своего ничтожного слугу, если сможешь. Люмин, которая стояла в дверях, не решаясь войти, прикрыла рот ладошкой. Она ничего не поняла из слов Сяо, но ей вдруг стало искренне жаль юношу. Чжун Ли не ответил. Он протянул руки, поднял Сяо одним рывком и обнял его так крепко, насколько хватило сил. Сяо от такого неожиданного прилива чувств покраснел и тоже не мог вымолвить ни слова, горло сдавили рыдания. — Я так виноват, — начал было Чжун Ли, но Сяо его перебил. Первый раз в жизни. — Я не достоин, чтобы ты просил у меня прощения… — Ты достоин большего, — Чжун Ли опустил руку ему на плечо. — Ведь ты мой сын, Сяо. Юноша вторично бросился ему на шею. Он потерял всё много тысяч лет назад…и обрёл нечто большее сегодня, в этот самый момент. — Отец, — Сяо подвёл Чжун Ли к Люмин. — Эта девушка помогла мне справится с… — Да, и я ей очень благодарен, — директор величаво склонил голову. — Не волнуйтесь, юная леди, вас ждёт щедрое вознаграждение. — Расплачиваться будешь из своего кармана, — отчётливо предупредил Тарталья, уходя в свой кабинет. Чжун Ли послал ему благодарный взгляд. Надо же, юноша был с ним всё то время, пока он лежал без сознания. Надо будет и его отблагодарить. — Люмин, — сказал Чжун Ли, когда Сяо вышел. — Мне очень жаль, что ты пережила сегодня столько всего… — Не беспокойтесь, — поспешила заверить его Люмин. — Мне было совсем не сложно…но я бы хотела кое-что попросить у вас. — М? О, да, разумеется! Сейчас, я только найду свой кошелёк, — Чжун Ли хотел отойти к столу, но Люмин, мысленно проклиная себя, схватила его за руку. — Мне не нужны деньги. — Тогда что я могу предложить тебе? Люмин знаком попросила его чуть-чуть опуститься. Чжун Ли послушно наклонился и вдруг ощутил на щеке горячий поцелуй дрожащих губ. — Спасибо вам за всё! — и Люмин словно ветром сдуло. Директор недоумённо потёр щёку и задумался о чём-то важном… Он подошёл к календарю и заметил, что на нём стоит старая дата — первое сентября. Чжун Ли не стал отрывать листок с красной цифрой. Мужчина медленно развернулся и побрёл к выходу из кабинета…

***

Чжун Ли нашёл Сяо и Люмин в комнате музыки. Девушка держала юношу за руку, а адепт мечтательно прикрыл глаза, вслушиваясь в напевы лиры. Чжун Ли пристроился сзади. Да, Венти определённо лучший бард во всём Тейвате. — И помните, мои хорошие, главное — чувствовать музыку! Не волнуйтесь, если вы неправильно возьмёте какую-то ноту. Если вы не перестанете при этом играть, никто даже не заметит этого. Когда юные ученики с шумом и визгом покинули кабинет, Венти, обернувшись, рассмеялся. — Ого, у меня прибавилось слушателей! Не заметил, как вы вошли, — он виновато развёл руками. — Когда появился Кор Ляпис, пришлось в срочном порядке успокаивать детей. А ничто так не успокаивает, как хорошая музыка. — Отец, он прекрасно играл, — прошептал Сяо, глядя на лиру, как на нечто божественное. — Венти? Как ты смотришь на то, чтобы вести музыку в десятом и одиннадцатом? — внезапно поинтересовался Чжун Ли, смотря на сына. Если Сяо успокаивает игра на лире, а он будет учиться в десятом классе, это значит, что вполне можно вернуть этот предмет в программу. — Соглашайся! — послышался радостный крик. Итэр, поддерживаемый Сян Лин, подбежал к Венти и крепко обнял его. Юноши улыбнулись друг другу. — Как твоя рука? — спросил Сяо. — Не болит. Не переживай, пожалуйста, и прости Люмин, она иногда бывает жутко импульсивная, — Итэр подмигнул юноше. — Я уже попросила прощения, — Люмин взяла их обоих за руки. — Вы оба мои самые любимые дурачки! — Сыграй нам ещё что-нибудь, — попросил Чжун Ли. Венти улыбнулся и игриво прищурился. — Хорошо. Песня называется «Обещаю, старый друг, мы встретимся вновь»…

***

— Наивный идиот, — прошипела Синьора. Она была в бешенстве. Женщина стояла возле окна в кабинете завуча. — Сердце было у тебя в руках. Почему ты не смог его прикончить? Если бы я была на твоём месте, я бы ему горло перерезала. — Тише, дорогая, успокойся, — проговорил чей-то спокойный бархатистый голос. — Наверняка у нашего Аякса есть хорошее объяснение всему этому. Верно? — мужчина в маске, которая закрывала добрую половину его лица, с отеческой любовью положил руку на плечо юноше. — Это опасно — забирать Гнозис сейчас, — начал Тарталья, с каждым словом всё больше исполняясь уверенности. — Меня могут заподозрить в краже и убийстве. К тому же, этот адепт и так на меня уже давно посматривает. И весьма недвусмыслено. Синьора хмыкнула, давая понять, что она этим «отговоркам» не верит. Мужчина в маске лишь коротко кивнул, призывая юношу к продолжению. Чайльд улыбнулся, и в его глазах сверкнул недобрый огонёк. — К счастью, у меня есть другой план, получше…