Черная Любовь

      Четыре года спустя       Наконец доехав по пробкам, которые наводнили вечерний Париж, в одно их знаменитых кафе «Cafe de Flore» на бульваре Сен-Жермен.       Здесь мы всегда встречаемся с девчонками: чаще всего по отдельности – у каждой свое расписание, в котором всего четверть свободного времени, и которое нужно играючи поделить между подругами и семьей, – но иногда и все вместе.       Зайдя в теплое помещение, в котором была занята большая часть столиков и стоял гвалт голосов. Сняв тренч и отдав его клерку, а я принялась вертеть головой в поисках Альи.       – Маринетт! – позвал меня до боли знакомый голос. Повернувшись в правую половину кафе, где разместились кожаные диванчики и столы. Только Алья заняла не его, а обыкновенный столик на двоих со стульями.       Присев напротив нее, я подозвала официанта. Подруга видимо пришла раньше – перед ней уже стояла чашечка кофе и половина Тарталлетки – или же я, как обычно потеряв счет времени, бездарно опоздала.       – Вижу, ты пришла раньше, – начала я, прощупывая почву. Ведь надежда умирает последней, не так ли?       – Я пришла раньше? – насмешливо протянула Алья, еще и хохотнула. – Дорогая, я наоборот опоздала на минут…пятнадцать, наверное, и думала, что теперь твоя очередь шутить насчет опозданий, но ты просто побила рекорд по опозданиям на встречи.       – Прекрасно, – кисло отозвалась я. В этот момент подошла официантка, у которой я заказала фруктовый чай и эклер.       – Что тебя так задержало? – поинтересовалась журналистка, делая глоток из чашки.       – Как обычно, работы в компании хоть отбавляй. – с усталым вздохом, откинулась на спинку стула. – Сама ведь знаешь, что недавно анонсировали новые даты на неделю моды, которая начнется в Нью-Йорке и заканчиваются в Париже. Даты начала показов с шестого сентября по третье октября. А значит, что у нас есть чуть меньше года, что очень мало. Да и дизайнеры MDA, сейчас в отпуске – не все, так одна треть точно. Ведь только в июле отгремел мужской показ. В общем, я работаю над новыми эскизами и параллельно ищу отходные пути, которых нет. И видимо не будет.       Закончив рассказ еще одним тяжелым вздохом, я даже не заметила, как принесли заказ. Кивком поблагодарив девушку, я отпила горячий напиток, который тут же согрел и отогнал тяжелые мысли.       Мысли, которые посещают меня каждый раз, когда моя голова не занята проектами и прочей работой. Сейчас даже говоря с Альей, я вспомнила вечера с Адрианом. Когда мы в нашей квартире распивали чай с мятой и лимоном, а также поедая наши любимые круассаны.       Опустив чашку на блюдце, я уставилась в окно, за которым люди сновали туда-сюда. Кто-то торопился домой к семье, детям, а кто-то, как и я, медлил с возвращением, лишь бы остро не чувствовать одиночество.       – Дорогая, все хорошо? – вывел из мыслей голос Альи. Я вздрогнула, и с улыбкой посмотрела на нее.       – Все в порядке, просто разные мысли посещают голову…       – Поделишься? – с прищуром поинтересовалась подруга, на что я слабо усмехнулась. Алья почему-то думала, что обязана стать моим персональным психологом и часто говорила со мной по душам.       После ухода Адриана, Алья буквально наводняла мой дом, лишь бы мне не было грустно и одиноко. Говорила со мной не переставая. Наверное, благодаря этому я и смогла собрать себя по кускам, а позже начать работать над модельным домом. Только для этого, я уехала в Англию на пару месяцев, решив сменить обстановку и набраться вдохновения.       Поэтому с тех пор, Алья и стала моей «жилеткой», в которую можно выплакаться или высказаться.       И сейчас видимо приняв мое молчание в виде отказа, она перевела тему. И лучше бы она этого не делала. Было бы не так стыдно за эту ситуацию, за себя и мою память.       – Ты ведь помнишь, что свадьба Луки и Кагами уже в эту субботу? – совершенно невинно поинтересовалась Алья, наблюдая за мной исподлобья.       – С-свадьба в эту с-субботу?... – заикаясь и тормозя, спросила я. Нахмурившись, я с подозрением спросила: – Уверена, что именно в эту?       Реакция Альи «рука-лицо», просто сказало все за себя.       – Как можно быть настолько забывчивой?! Мы ведь все в чате, только за сегодняшний день, раз двадцать упомянули это событие, подруга!       – Видимо возраст дает о себе знать, – прошептала я, взяв в руки телефон, к которому я за день, почти не притронулась, и судорожно начала листать переписку. И наконец-то заметила слова «свадьба», «подарок», «суббота», а также время и место торжества «…шесть вечера в Павильоне Ледойен».       – Дорогая, это не возраст, а твоя работа, в которой ты пытаешься себя зарыть – говорит и сигналит о себе. – качая головой, недовольно сказала Алья, но при этом оставаясь обеспокоенной. – Я не хотела поднимать данную тему, но так больше не может продолжаться. И я хочу заметить, что думаю так не я одна. Мою мысль поддерживают все, даже твои родители…Мари.       Я сглотнула ком в горле, лишь услышав сокращение своего имени, которым часто называл меня Адриан.       – Ты думаешь, что мы не замечаем, как ты недоговариваешь или скрываешь эмоции за маской радости, в то время как одиночество снедает тебя. Как только наши посиделки закончатся, ты останешься тут и вернешься к себе за полночь.       Маринетт, как бы это ужасно не звучало для тебя, Адриан не хотел бы такого. Ты дала слово, что будешь жить дальше, что не позволишь горю взять верх над тобой. Только все эти четыре года, ты не живешь, а пытаешься…остаться на плаву, пока твой «корабль» под именем «жизнь», тонет. Так не может дальше продолжаться.       – Алья… – я растерла лицо руками, словно это поможет убрать пелену с глаз. – Я...       Что я? Ведь все что она сказала чистая правда, которую больно слышать. Только разве человек признает свою неправоту? Он будет отнекиваться и говорить, что это не так.       Только по-настоящему сильные и честные люди скажут, что они не правы. Признаются в своих сложностях, проблемах и попросят помощи, чтобы этот кошмар в их жизни закончился. Чтобы начать дышать полной грудью и перестать плакать в одинокой темной комнате, пока никто не видит.       Начать жить.       Только я так не могу. Одна лишь мысль от том, чтобы предать память Адриана. Отпустить его, не дает мне покоя. Сердце в груди сжимается, как бы говоря, «Он тот, кто подарил тебе любовь и счастье. Как ты можешь его отпустить? Заменить кем-то другим? Быть счастлива, пока он гниет в земле?» Но головой, я понимаю, что продолжая так жить, я сойду с ума и может даже…покончу с жизнью.       От последней мысли, волна ледяного ужаса прошлась по телу. Откуда такие мысли? Неужели, Алья права и я убиваю саму себя? Медленно и верно, мучая и отравляя по капле.       – Маринетт! – донесся из завесы голос Альи.       Я хочу, чтобы ты была счастлива и без меня. Ты останешься и сделаешь то, о чем мы мечтали. Ты найдешь того, кто разделит с тобой эти мечты…       «– Я живу, только этим, Адриан. Только, чтобы воплотить это в реалию. Потому что в отличии от тебя, я сдержу свое слово.» – мысленно ответила я, успокаивая сердце, в котором от воспоминания бледного лица, тусклых зеленых глаз, разгорелась горечь и злость.       Можно ли любить и ненавидеть одновременно? Думаю, что это возможно, но только такая любовь…болезненная и ужасная. Не дающая прохода и не получающая ничего взамен.       – Маринетт, дорогая тебе плохо! – меня тронули за плечо и мягко раскачали в стороны. Я медленно открыла глаза и заторможено повернулась к Алье, которая смотрела на меня с беспокойством и страхом.       – Все нормально… – я не узнала свой голос. Хриплый и севший, такой похожий на его, когда он ускользал от меня.       – Ты напугала меня. Сидишь тут с закрытыми глазами, не реагируешь на мои слова. Прости меня, мне не стоило поднимать опасные темы. Знала ведь, что тебе до сих пор трудно. – разочарованная собой журналистка, цокнула языком и села на свое место. Но до этого убедившись, что со мной все хорошо и я не собираюсь помирать.       Алья хотела еще что-то сказать, но у нее зазвонил телефон. По короткому разговору, я поняла, что это был Нино, который забрал их дочку Марлен из садика и уже едет домой. Поинтересовался нужно ли что-нибудь купить по дороге и скоро ли будет Алья дома.       – Езжай, – сказала я, как только они закончили. – Я тоже поеду домой, лягу пораньше, чтобы завтра разгрести документы.       – Точно ляжешь? – с прищуром посмотрев на меня, она словно пыталась просканировать: вру или нет.       Но я слабо улыбнулась и покивав, заверила, что правда очень устала. Подруга поверила окончательно, поэтому мы попросили счет, оплатили заказы и попрощавшись у входа в кафе, разошлись в разные стороны.       На счет того, что я хочу домой и спать была, конечно же, чистейшая ложь. Я не хотела более разговаривать о прошлом, об Адриане, настоящем или будущем. Но так как идти мне было не куда: родители после рабочего дня в пекарне, уверена, спят, а каждый их друзей уже давно встречается и живет вместе со второй половинкой, или как Алья и Нино уже женаты и растят детей.       «– У нас тоже могла быть семья, Адриан. Ты, я и...наш ребенок.» – проскочила в голове, непрошенная мысль. Тряхнув головой, я заверила себя, что все хорошо. Я научусь справляться с этим. Мне просто нужно еще немного времени.       Еще немного времени.       Сев в машину, я поехала к себе. Поднявшись на шестой этаж, я зашла в квартиру и…столкнулась с тьмой.       Раньше такого никогда не было. Дома всегда был Адриан или я, поэтому вечером по всей квартире мог гореть свет, с кухни доносились голоса, а воздухе витал прекрасный запах еды.       Мы всегда готовили по очереди, и всегда старались удивить друг друга рецептами, а после наступало время чаевничать.       Мы доставали две пузатые кружки, разогревали круассаны в духовке и садились на балкон, где специально установили широкую лавочку.       Теперь я особо не готовлю, всю еду привозят родители или доставка. Лишь от традиции пить чай, я не могу отказаться. Поэтому несмотря на то, что я только из кафе. Я завариваю чай и нарезаю лимон с мятой, чтобы закинуть их в кружку. Подогреваю круассаны, хоть и знаю, что есть их не буду.       Сейчас середина осени и довольно похолодало, поэтому открываю настежь дверь балкона, но не выхожу, а лишь сажусь на ковер у дивана.       Прокручивая весь разговор с Альей, а в памяти вспыхнуло новое воспоминание.       – Прошло два года, а ты не можешь отпустить его и начать дышать, Маринетт! – с упреком сказала Алья, когда я в очередной раз начала говорить об Адриане. – Ты дала ему слово, что не будешь горевать по нему и продолжишь жить, а не…выживать!       Стоит ли говорить, что после мы поругались? Спустя пару дней, конечно, вновь помирились, но после тема «Адриан Агрест», стала табу в наших разговорах. А я просто научилась скрывать эмоции.       Но то, что Алья заговорила о нем первой – удивило и поставило в тупик. Намек был ясен: пора найти парня, выйти замуж и создать семью. Но парень – не питомец, его нельзя завести или найти на улице, как бездомного кота.       Своей привязанностью и нежеланием отпускать Адриана, я буду только причинять боль. Только отпускать всегда тяжелее.       Прикрыв глаза, я с глухим стоном откидываюсь назад и устраиваю голову на диване. Сейчас не время для отношений. Впереди полным-полно работы.       В компании вагон и маленькая тележка, разных дел, которые нужно выполнить. И одна из самых крупных – неделя моды в Париже. Следующий показ через тринадцать месяцев. Это не так много, но и не мало.       А ведь еще готовиться лукбук по осенней коллекций. Помимо этого, скоро будет межсезонный показ зимней коллекции.       – Как все успеть? Одна часть штата в отпуске, другая занята проектом, треть по уши погрязла в скором показе, остается всего четверть, – посчитала и поняла, что прогнозы не утешительные. С тяжелым вздохом, несколько раз приложилась головой об обивку дивана.       Устало выдохнув, я прикрыла глаза и даже не почувствовав неудобств, заснула.       Мне снился сон. Прекрасный, но и одновременно жестокий.       – Моя леди, – неожиданно я услышала, отчего подскочила на месте и повернула голову в право – на источник голоса…и столкнулась с взглядом, таких родных и прекрасных зеленых глаз.       – Адриан? – севшим голосом прошептала я, чувствуя, как слезы собираются в уголках глаз, а сердце в груди трепещет и колет.       – Да, моя леди? – с улыбкой спросил он, но заметив мое настроение, тут же хмуро спросил: – Ты чего?       – Что?       – Тебе не нравится? – махнув рукой в сторону, обеспокоенно спросил.       Только теперь я заметила, что это не моя холодная и пустая квартира, а…прекрасный луг, который заливает солнце, где растет ковер цветов, а в безоблачном небе летают птицы. Оглядываясь вокруг, я увидела вдалеке деревенские домики и мельницу.       «– Мы в пригороде Парижа.» – поняла я.       – Мы… – одними губами прошептала я, вновь смотря на безупречное и наполненное счастьем лицо возлюбленного.       – М? Ну так как? Тебе понравился сюрприз? – с улыбкой поинтересовался он.       Я же не зная как и что ответить, осторожно протянула руку к его лицу. Боясь, что он рассыплется на песчинки, как мираж.       Тогда я останусь одна. Опять.       Только в голове всплыли фразы их прошлого.       Его обещание.       – Мы станем одним целым: ты и я. Ничто и никто, не разлучит нас. А если и смогут, то я найду путь к тебе. Я пройду сквозь боль и муки, но вернусь…       – Вернусь, – чуть слышно прошептала я, ладонями обхватывая лицо Адриана. – Ты все таки сдержал свое обещание, – с улыбкой и со слезами, проблеяла. – Ты вновь со мной…       – Я всегда был и буду, но этот сон…он не вечен. А ты не можешь остаться здесь, не можешь оставить остальных. – печально качая головой , сказал он и приблизился к моему лицу. – Я лишь хочу, чтобы ты жила, слышишь? Прошу вспомни все слова и обещания, которые ты произнесла стоя у моей могилы. Не следуй моему примеру – не повторяй моих ошибок и судьбу человека, который оставил тебя у края обрыва.       – Я все равно люблю тебя, – беспомощно и даже как-то отчаянно, прошептала я.       – Ты не можешь любить всю жизнь человека, которого нет. Я не восстану из праха, а твоя жизнь…она утечет, как вода в реке. Прошу, моя леди, забудь обо мне…       Не желая слышать столь ужасные слова, я коснулась его губ. Губ, которые дарили поцелуи. Будили по утрам, говорили комплименты и слова поддержки. Губы, которые я не могу забыть.       – Так нельзя, – прошептал Адриан, отстраняясь, но все так же продолжая смотреть на меня. – Я лишь твоя мечта. Несбыточная мечта, Мари. Отпусти меня, подари свободу. – и словно вынося приговор, твердо сказал: – Мне и себе.       Проснулась я, когда на часах уже было пять часов утра. На улице было еще темно, чай давно остыл, а круассаны обветрились.       Но самое важное, что я не чувствовала себя отдохнувшей, а даже разбитой. Лицо заливали слезы, которые я не могла и не хотела останавливать.       Поэтому свернувшись калачиком на ковре, я дала волю слезам.       Впрочем, как и каждое утро все эти четыре долгих года.

***

      С самого утра в компании было полно дел.       Обосновавшись в одной из мастерских, где меня дожидались горы документов, перекочевавшие из моего кабинета, кипы папок с эскизами, образцы тканей для будущих моделей, письма и соглашения – все это с утра занесла ко мне Эмма.       Эмма – мой секретарь и просто человек, который вечно спасает мою бедовую и дырявую голову от разного рода конфузов, как пропущенная деловая встреча. Именно она отвечает за мое расписание, договора, которые нужно занести на подпись, а позже и отослать к отправителю, – встречи и телефонные разговоры, с разными людьми из индустрии моды и не только. В общем, благодаря Эмме я и узнала значение фразы, «…как без рук.» на практике.       И сейчас, тихо постучавшись в дверь и получив разрешение, она бесшумно вошла. Я же в это время стояла у дальней стены, которая была полностью магнитной.       Во времена подготовок к показам мод, она всегда завешена от пола до потолка, а после вновь расчищается. На нее всегда вешались наиболее удачные работы, у которых есть все возможности, чтобы попасть в итоговую коллекцию.       Сейчас же тут висело всего три эскиза в стиле «Высокой мод», а от них в свою очередь шли в разные стороны стрелки, ведущие к стикерам. Это был способ отмечать то, что нужно изменить, какой материал и фурнитуру использовать, что добавить, или наоборот, что лучше не трогать и оставить как есть.       «– Еще двадцать семь костюмов. Такими темпами, мы просто не успеем.»       Разочарованно вздохнув, я повернулась к ожидавшей меня девушке.       – Я слушаю тебя, Эмма, – кивнув ей, я подошла к огромному столу из чистого светлого дерева, на котором творился полный бардак. Везде лежали бумаги, разворошенные папки и куски материй, которые я вытаскивала из палитры.       – Позвонили ваши друзья, Лука Куффен и Кагами Цуруги, – имя подруги, она произнесла с толикой сомнения, словно неправильно расслышала и боялась ошибиться.       – На офисный телефон?! – спустя мгновение, дошло до меня.       – Да. В свое оправдание, они сказали, что вы не берете трубку, хотя звонили несколько раза.       – И что они сказали? – оглядываясь в поисках телефона во всем этом бедламе, поинтересовалась я.       – Узнав, что вы в компании, они попросили предупредить вас, что скоро буду тут.       – Что?! – воскликнула я, и тут же по иронии судьбы хлопнула дверь, а со спины донесся спокойный и бархатистый голос друга:       – Я очень рад, что наш визит так обрадовал тебя, Ма-маринетт.       Я медленно обернулась и увидела Куффена, который подарил мне свою самую мягкую и понимающую улыбку. А рядом с ним стояла Кагами, которая заметив мой взгляд, лишь приветственно махнула рукой и слегка улыбнулась.       – Ребята, когда вы приехали?! – сократила между нами расстояние и на радостях обняла этих двух прекрасных людей. – Боже, как давно мы не виделись!       – Полтора года, Маринетт, – уточнила Цуруги, мягко похлопав меня по спине. – Ну, и мы часто созванивались. Особенно в последнее время.       Это был явный намек на свадебное платье, дизайн которого я собственноручно нарисовала, а затем и сшила. Конечно, без невесты и ее мнения, а также участия – хоть и дистанционного – не обошлось.       – А также мы писали, что приехали в Париж неделю назад, Ма-маринетт, – уже с долей насмешки протянул Лука. – Но думаю, что ты даже этого не знаешь, потому что…       – Я не беру телефон в руки больше, чем на пять-десять минут последние несколько недель. У меня тут завалы на работе… – виновато сказала я, потерев шею и качнув головой в сторону бардака. И опомнившись, повернулась к Эмме с просьбой: – Завари, пожалуйста, фруктовый чай и принеси сюда с кружками.       – Хорошо, мадмуазель, – кивнув мне и друзьям, она оставила нас, а я указала в сторону стульев и свободной части стола, где можно присесть и поговорить.       Заняв места, Кагами и Лука переглянулись, словно мысленно переговариваясь. Девушка достала из сумки белый конверт, который тут же лег передо мной. Первым делом, я отметила красивый цвет бумаги: жемчужный, а уже после увидела свое имя, которое было написано размашистым и каллиграфическим подчерком.       – Это приглашение на свадьбу, – пояснил Лука. – Мы, конечно, упомянули дату, время и место…       – Эта суббота, шесть вечера в павильоне Ледойен, – с улыбкой сказала я, городясь собой и параллельно благодаря Алью.       – Молодец, все-таки иногда, ты проверяешь нашу переписку, Ма-маринетт.       – Угу, – смиренно приняв шпильку от друга, я задала интересующий меня вопрос:       – Ну и зачем же тогда вы решили развести приглашения, если свадьба через четыре дня? – с недоумением посмотрев на них.       «– Странно все это. Неужели Алья успела сказать им, что я забыла?»       – На самом-то деле, остальные давно его получили, просто именно ты…оказалась неуловимой, – со смешком сказала Кагами.       – Неуловимой? – выгнув правую бровь, переспросила.       – Когда мы приехали сюда недели две назад, то ты была в отъезде. Потом мы поехали к тебе домой, но там никого не было – и да, мы звонили тебе, но ты опять не брала трубку. Как итог, мы оставили приглашение у себя, решив, что отдадим позже. – пояснил Лука, с улыбкой смотря на меня.       Я же от отчаяния и стыда, приложилась головой об стол. Это насколько нужно быть неудачливой и с огромной дырой в голове, что даже не помнить, что друзья приехали. А потом не ты их навещала, поздравив с возвращением из Италии, а они тебя искали, чтобы отдать пригласительное.       – Простите, ребята, – виновато протянула. – На прошлой неделе неожиданно выдалась командировка в Англию. Там у нас один из поставщиков тканей, он прислал не тот рулон, а позже не отвечал на письма и звонки. Пришлось срочно ехать, решать вопрос…       – Понимаю, тебя, – кивнул Лука и пояснил: – У нас с Кагами тоже часто бывают такие вылеты. У нее заказчик, который не смог прилететь из-за какой-нибудь форс-мажорной ситуации, а я, иногда, лично отвожу готовый музыкальный инструмент.       Я благодарно кивнула парню за поддержку. Все-таки, сколько бы нам не было лет, Лука так и останется тем Лукой, который помог мне понять и перебороть себя, сделать шаг на встречу Адриану.       Остался человеком, который после смерти Адриана помог выйти из пучины отчаяния и горя. Именно он и Кагами были единственными, кто не упрекал в моей слабости и сильной привязанности к прошлому. Они даже, наоборот, разделяли со мной мою ношу, на которую я себя же и обрекла.       Только эти полтора года их отсутствия дали мне возможность самой с этим справиться.       Бороться за жизнь без Адриана. И пока что я безбожно проигрывала.       Но это то, с чем мне придется справляться одной. Сейчас же важны люди, которые сидят передо мной, и у которых свадьба через четыре дня.       Эта мысль пробудила один интересующий меня вопрос, касающийся нарядов.       – Лука, а какой будет костюм у тебя? Просто, Кагами сделала свой заказ, но ты ни разу не заикнулся о своем свадебном наряде.       – Мы с Кагами решили разделиться, – заявил он, посмотрев с улыбкой на невесту. – Она заказала платье у тебя, а я свой костюм у Феликса.       – Феликса?       – Да, знаю, что звучит странно, но у этого парня полно скрытых талантов. И один из них оказался в рисовании, – начал Лука, отпив чая, который Эмма занесла пару минут назад. Бесшумно зашла, оставила поднос на столе и так же ушла. – Я связался с ним, сказал, что ты занята Кагами и не хочу перегружать тебя, да и опыта в костюмах у него больше. Поэтому попросил его об этой маленькой услуге. Он нарисовал несколько вариантов, мы обговорили самый удачный и он отправил его на изготовление – как ты, шить он не умеет, но следил за всем процессом. Феликс приезжает уже завтра утром, чтобы побыть чуть дольше дома и посетить мальчишник. – и вдруг спросил с усмешкой: – Ты ведь помнишь про девичник?       – Э-э-э, – красноречиво протянула я, скользя взглядом по всему помещению.       «– Где этот чертов телефон, когда он так нужен?! Уверена, что Кагами писала об этом. И при том не раз!» – с возрастающим раздражением подумала я.       – В четверг, – со смешком подсказала Цуруги.       – Спасибо за предупреждение. А…       – Приезжай в обеденное время к нам домой, а оттуда нас заберет водитель и отвезет в спа-салон. Думаю, что всем вам понравиться, – предупредила и объяснила Кагами. – Но я хотела поговорить не об этом, а о вас с Феликсом.       От такой резкой смены темы, я чуть не поперхнулась чаем, которого только отпила.       – Зачем? – поморщившись от того, как напиток неприятно обжег язык.       – Вы ведь так и не общаетесь, не так ли?       – Как это понять? – нервно усмехнувшись, я опять отпила из кружки. – У нас у обоих полным-полно дел. Он ведь за эти три года развернул целую компанию по улаживанию дел в Англии, ведь у модного дома «Агрест» там всегда были не столь высокие продажи, как тут. Но с аналитическим и творческим складом ума, Феликс смог подправить дела.       Но не стоило забывать еще о том, что у него был бизнес оставшейся от родителей. Феликсу было всего двенадцать, когда Кольт и Амели Фатомы погибли в автокатастрофе, поэтому Агресты усыновили его. Все это время Феликс рос бок о бок с Адрианом, учился в престижной школе, а после университете – в восемнадцать приняв свое наследие. Пока он не привык к огромной ответственности, куче бумаг и прочим обязанностям, Натали – жена месье Габриэля – была ему наставником: помогала и указывала верное решение проблемы, если надо.       – Так что?       – Мы виделись в начале года, когда оба ездили в Нью-Йорк на гала-вечер Одри Буржуа, – напомнила я, – Потом он приехал летом, чтобы лично поздравить месье Габриэля с днем рождения, а также мы вместе организовывали вечер в ресторане...       – Это все работа и дела, которые просто заставляют вас пересекаться, – осекла меня Кагами и посмотрев прямо на меня своим проницательным и серьезным взглядом, продолжила: – Вы отдалились друг от друга из-за той клеветы в желтой газетенке, не так ли?       Я тяжело вздохнула, отводя взгляд и поджимая губы.       Как обычно, Кагами права. После того случая, я и Феликс постарались максимально редко пересекаться, или встречаться где-либо – в исключении лишь разные мероприятия, на которые мы приглашены как деловые партнеры, – иначе это могло бы породить больше проблем.       В тот день, когда вышел эта «грязная» новость, прошел месяц с похорон Адриана. Люди до сих пор с трудом верили в то, что молодой, здоровый и красивый парень – известная модель дома «Агрест», скончался. Феликс, месье Агрест и мадам Санкер. Я же на некоторое время поселилась в особняке, и мы с Феликсом часто гуляли и разговаривали о том, как дальше может сложиться жизнь.       Но это было до, пока люди не увидели и не прочитали ту клевету.       Абсолютно во всех социальных сетях, разлетелась наша фотография, где я обнимала Феликса. Только вырвана она была абсолютно из контекста. Однако, этого было достаточно для того, чтобы построить теории и обвинить Феликса во всех грехах, затрагивающих семью Агрест.       Журналист писал, якобы о том, что Феликс Фатом поспособствовал смерти сводного брата, подкупил врачей, чтобы те вводили ему не те лекарства. Ну а мотивом «преступления» было наследство Адриана, половина которого была завещана Феликсу.       Я же в этой истории выступила как соучастница, которая была в сговоре с "брато-убийцей" и помогала ему, постепенно отравляя Агреста-младшего.       Как итог, это заявление произвело фурор среди фанатов Адриана.       Я получила дозу негатива от людей, в особенности от самых ярых поклонников, которые получили весомую причину облить меня словесной грязью. Писали, что я не верная, падкая на богатство и полная дрянь.        Я и Феликс были людьми с большими планами на будущее, поэтому чтобы прекратить эти нелепые домыслы и слухи, попросили Алью поспособствовать в этом.       Она поняв нас с полуслова, взяла у каждого из нас интервью, как у самых близких людей Адриана. Мы высказались обо всем, и затронули тему «желтую прессу, наживающуюся на горе семьи и друзей, Адриана».       После этого оставались индивидуумы, которые продолжали ругать меня и Феликса, но в основном все устаканилось. Мы продолжили общение, но между нами появилось странное напряжение, которое привело к обоюдному согласию: свести общение до короткого приветствия.       В то время, мой модный дом начал расти, как и бизнес Феликса, поэтому каждый выбрал работу и разошлись в разные стороны: я осталась в Париже, а он уехал в Англию.       Помню тот день, когда мы прощались, как ясный день. Тогда я поняла, что лишилась еще одного важного человека в своей жизни.       Был пасмурный день. Я сидела в огромном, пустом особняке Агрестов, ожидая окончания всей этой истории с журналистом и его клеветой.       Благо Алья и Хлоя помогали нам с Феликсом. Первая, брала у нас интервью, чтобы очистить наше имя и прояснить моменты, а Хлоя работая юристом была знакома с законом и решала юридические моменты, чтобы можно было принести все готовое в суд и выписать журналисту штраф.       Меня все это дело ужасно вымотало. Единственное, о чем я мечтала, это покоя, чтобы никто не трогал ни меня, ни Феликса и не тревожил понапрасну имя Адриана.       Я прикрыла глаза, откинувшись на спинку кресла и уронила голову на грудь, словно с обречением принимая всю жестокость жизни.       «– Сколько сложностей нужно еще пройти, чтобы спокойно зажить? Разве смерти Адриана было недостаточно, чтобы снять с меня розовые очки и окунуть в реальность с головой?!» – со злостью и отчаянием подумала я, а в это время на глазах наворачиваются злые слезы, и ладони, лежащие на коленях, сжимаются в кулаки.       – Маринетт, – послышалось мягкое шуршание одежды, шаги и острое ощущение чьего-то присутствия. – Посмотри на меня. – попросил Феликс.       Я нехотя открыла глаза, и заглянула в зеленые глаза, которые были чем-то родным и чужим одновременно.       «– Он не Адриан. Запомни это, Маринетт! Не смей причинять ему боль, перенося на Феликса свои чувства. Ему и без того трудно. Возможно, труднее, чем тебе.» – обрели голос совесть и здравый смысл.       – Наверное, ты думаешь, что я глупая? – с натянутой и горькой усмешкой спросила я. – Знаю, что постоянно плача, ничем не помогаю. Если бы я была чуть сдержаннее, то тебе не пришлось обнимать меня, тогда бы этой проклятой фотографии не было бы. Как не было и проблем. – я перешла на голос, что был чуть громче шепота. Но это был голос, пропитанный злостью и отвращением к себе.       – Перестань. – вздохнув, Феликс сел передо мной на корточки, словно я маленький ребенок, а не взрослая девушка.       Он долго разглядывал меня, пока я продолжала изучать ворс на ковре.       – Я уезжаю в Англию. Навсегда. – одно слово, которое сломало мой мир.       У меня перехватило дыхание, и я перестала на какое-то время просто шевелиться.       – Это не значит, что мы не будем видеться, Маринетт. Просто, – тяжелый вздох и взгляд в сторону. – Просто нам лучше быть как можно дальше друг от друга, чтобы подобный случай не повторился. Ведь в скором будущем тебя ждет основание собственной компании, куча интересных и многообещающих договоров, мероприятий и знакомств.       Знал бы он, как эти слова больно режут по уже израненному сердцу. Но разве я имею право удерживать его здесь? Заставлять остаться, чтобы он мог разделить со мной горе?       Это эгоистично. Я не имела никаких прав на Феликса.       «– Он не Адриан!» – еще раз напомнила себе и крепко зажмурившись, чтобы сморгнуть слезы, я опустила ладонь на его плечо.       – Это твоя жизнь и ты волен делать то, что ты хочешь, – выдавив улыбку и заглянув в его глаза, сказала я. Что-то странное промелькнуло в его взгляде: разочарование или тоска? Злость или ненависть? Отмахнувшись от этих мыслей, я закончила: – Я лишь желаю тебе удачи на новом месте.       – Спасибо, Мари… – выдохнув, Феликс сжал мою руку, лежащую на колене.       – Да, именно так… – пробормотала я, но опомнившись поспешно добавила: – Мы оба так решили, ребята.       – Понятно. – покивав, Кагами вновь сменила тему, за что я ей благодарна: – Ты говорила, что платье давно готово, и мы приехали ведь, чтобы не только отдать пригласительное, но и чтобы я могла примерить наряд.       – Тогда тебе стоит пройти со мной в примерочные помещения. Обычно там команда портных подгоняет одежду по параметрам моделей.       Встав и попросив Луку подождать, мы с Кагами вышли и прошлись чуть дальше по коридору – в конце, которого и расположилась нужная комната.       Эта было огромное светлое помещение: со стороны входа расположился целый ряд стоек на колесиках, на которых сейчас висели персональные заказы – белые полупрозрачные чехлы, на которые прикреплены: имя, дата, место и фото.       Скоро на них будут висеть готовые костюмы, а комнату наводнять модели и портные с дизайнерами, которые будут следить за всей работой и каждой мелочью.       У дальней стены были установлены зеркала, двое по бокам под углом и одно большое прямо по середине. Напротив стояла платформа, которую можно прокручивать на триста шестьдесят градусов.       – Я помогу тебе одеть платье, а потом вставай туда, – кивком указав на место напротив зеркала, я прошла к дальней вешалке и сняла с нее платье в чехле.       Аккуратно достав наряд, я разделила его по частям. Верхний плащ, расшитый журавлями и веточками с цветками – ее идею я взяла из китайского традиционного костюма. А для основного платья – нежного персикового оттенка с крупными цветами, – я взяла за основу японское кимоно. Широкий пояс – оби был в тон платья, но без узора.       Обувь для платья выбрали белого цвета, закрытая и на устойчивой платформе.       Одевшись, Кагами, по моей просьбе встала на платформу, а я в это время запаслась булавками, чтобы в нужном месте отметить, где нужно ушить.       – Итак, как ощущения? – спросила я, изучая взглядом свою работу, и параллельно следя за выражением лица подруги, – пыталась прочувствовать, что она думает.       – Мне все нравится. В живую платье выглядит еще прекраснее, – продолжая рассматривать свое отражение, вынесла вердикт она.       – Нигде не болтается? Или наоборот, не жмет?       – Нет, все правда прекрасно, Маринетт. – но немного погодя добавила: – Хотя платье длинновато. Думаю, что нужно немного укоротить, чтобы я не упала где-нибудь на середине дороги к алтарю.       – Хорошо, – я подошла к ней ближе и начала подворачивать, спрашивая параллельно: подойдет или нет. Когда мы определились длиной, я начала подкалывать, а Кагами вдруг завела разговор.       – Лука сказал тебе, что приехал Феликс не просто так. Мы все знаем, что ты так и не смогла отпустить Адриана – делаешь вид, что всех хорошо и ты готова идти дальше, но у меня есть просьба. Даже не так… – девушка мотнула головой. – Просьба от всех нас, не переноси все свои разбитые мечты, переживания на Феликса. И самое важное… – Кагами в упор посмотрела на меня, таким выразительным взглядом, что я промахнулась и вогнала иголку в палец.       Выругавшись за свою неосторожность, я прикусила подушечку пальца, слизывая каплю крови.       – Все в порядке. – заверила я и кивнула ей, чтобы она продолжила.       – Самое главное, не смей видеть в Фатоме Адриана. Они… – не успела девушка договорить, как я властно и резко подняла руку. Прерывая ее и холодным тоном, ей ответила:       – Я не настолько сошла с ума, Кагами, чтобы причинять Феликсу такую боль. Двоих братьев, я знаю еще со времен колледжа и прекрасно отличаю их, – не сколько по внешности, сколько по характеру, привычкам и жестам. – я вернулась к своей работе и молча окончила укорачивание подола.       Когда платье вновь висело в футляре, а Кагами переодевшись стояла у двери в ожидании Эммы, которую я попросила проводить гостей – я же отвернулась к окну, а на прощание ей сказала:       – Честно, я не ожидала от тебя таких слов, Кагами. Ты и Лука, те люди, которые поняли и приняли меня с разворошенной и изувеченной душой. Именно вы знали, что Феликс сказал мне на прощание.       – Поэтому услышать от тебя подобное было, признаюсь, неприятно… – я с укором посмотрела на поникшую Цуруги, которая кивнула. Она хотела что-то еще сказать, но пришла Эмма.       – Увидимся в четверг, – кинула Кагами, и вышла вслед за секретарем.

***

      Проводив Луку и Кагами, я засела у себя в кабинете за бумагами. Стояла тишина, прерываемая лишь моим бормотанием, вздохами и шелестом страниц.       Пока эта тишина не разбилась об телефонный звонок. Найдя мобильный под горой папок, которая опасно накренилась от моего вмешательства, я увидела имя Натали.       – Добрый день, Натали.       – Здравствуй, Маринетт. Как твои дела? – по голосу было слышно, что женщина улыбается.       – Все хорошо. Как дела у вас и месье Агреста?       – Мы в порядке. Однако, по уши в работе, особенно Габриэль. Уверена, что ты в курсе объявления о недели мод в Париже.       – Да-а-а, – протянула я, почесав между бровями. Дурацкая привычка, которую Алья называет, «Хочу почесать свои извилины». – У нас тут тоже…непомеренное количество работы. Даже есть опасения, что мы просто не успеем…Ну это ладно, – махнула я рукой, не подумав даже, что женщина не увидит жеста. – Я хотела заехать к вам на днях, но думаю, что с девичником Кагами и свадьбой – это будет невозможно по времени.       – Я звоню тебе как раз насчет этого, Маринетт. Приезжай сегодня к нам на ужин. Приехал Феликс, отпразднуем его первое появление в Париже за эти три долгих года, – предложила Натали, немного озадачив меня и заставив напрячь всю свою память, чтобы узнать: есть ли какие-либо дела на вечер.       В итоге осознав, что меня ждет всего лишь пустая квартира. Я тут же согласилась и даже заверила, что приеду чуть раньше, чтобы просто поболтать и помочь с ужином.       – Тогда я передам Габриэлю – он очень обрадуется. – заявила женщина, и попрощалась со мной.       А я, кинув телефон поверх бумаг, думала о встрече с Фатомом и четой Агрест.       Но в голове до сих пор, как заевшая пластинка, крутились слова Кагами. – …не смей видеть в Фатоме Адриана.