Дело №85

Ван Ибо вернулся в свою пустую и неприветливую квартиру, которую снимал неподалеку от своего места работы, и небрежно сбросив обувь у порога, доплелся до дивана, буквально упав на него от усталости. Промотавшись без отдыха целый день, он был абсолютно без сил. Ему даже не хотелось вставать, чтобы элементарно принять душ и хотя бы что-то перекусить. Как когда-то говорил ему его бывший, с таким ритмом жизни он к своим сорока годам будет выглядеть на все шестьдесят. Ибо невольно вспомнил Энтони и то как они расстались. Бывший парень с трудом мирился с его работой, которая сжирала кучу времени и нервов. Энтони постоянно жаловался на недостаток внимания к себе, обвиняя его, что работа ему дороже. Первое время, практически еще в самом начале их отношений, Ван Ибо пытался ему объяснять, уговаривал потерпеть, смириться. Но когда они съехались, стало еще хуже. Энтони принялся устраивать ему жуткие истерики и скандалы с битьем посуды и орами на весь дом, от которых потом было стыдно смотреть в глаза соседям. Однажды, заебанный и вымотанный, Ван Ибо вернулся со службы, застав своего парня с другим, который увлеченно насаживал его на свой член прямо на их кровати. Он, взбесившись, стащил потного мужика со своего парня за шкирку и прямо как есть, еще со стоящим хером, выкинул его за дверь. После принялся вышвыривать из шкафа все вещи изменника. Ван Ибо не обращал внимания ни на просьбы, ни на мольбы, на разнесчастный вид Энтони, только кривил от отвращения лицо. Тот слезно, стоя на коленях, просил прощения, но он от омерзения не мог даже смотреть в его сторону. Ему было противно. Ведь этот мудень, которого он любил, клятвенно заверял его в своих возвышенных чувствах, и пока Ван Ибо упорно трудился, чтобы заработать этому ублюдку на рестораны, подарки, на так давно желаемый им отпуск во Франции, Энтони подставлял свою жопу другому. Ван Ибо тогда без всяких сожалений изгнал предателя из своей квартиры, а после, когда один раз вернувшись с работы и застав его у себя в доме полностью обнаженным на своей кровати в лепестках роз, и вовсе сменил замки. С тех пор он старался больше так не вляпываться в чувства. Для сброса сексуального напряжения ему вполне подходили мальчики-однодневки, а чаще всего своя собственная рука. Ван Ибо потряс головой, сбросив захламляющие его голову мысли, и, поднявшись с дивана, направился в душ. Быстро ополоснувшись, он вернулся на кухню и порылся в холодильнике, осмотрел скудный набор продуктов, удрученно вздыхая. Ему даже некогда было позаботиться обо всех этих бытовых мелочах. Но перекусить было необходимо. Его организм отчаянно протестовал против варварского к себе отношения. Ван Ибо взял завалявшееся яйцо, кусок сыра, который уже сверху покрылся тонкой белой пленкой, и хлеб. — Сойдет, — решил он и включил газ. Соорудив себе яичницу и бутерброд, он снова вернулся в гостиную, включая телевизор. По всем каналам показывали убитую девушку, делом которой он как раз сейчас занимался. Ибо тяжело вздохнул и выключил раздражающий его своим мельтешением экран. Вдруг раздался звонок телефона, и он, схватив трубку, недовольно уставился на него. Звонила его мать. Он сейчас вот совсем не хотел разговаривать с ней. Да в общем-то никогда не хотел.

***

С самого детства у них с матерью были натянутые, если не сказать, плохие отношения. Его отец бухал по-черному и постоянно бил пьющую вместе с ним мать, частенько поколачивая попавшегося под горячую руку и маленького Ибо. Мальчик часто искал защиты у женщины, которая его родила, но она лишь винила его во всем, называя обузой, которая якобы мешала им жить, как они хотят. Так он и рос, словно сорняк, пока отец не упился насмерть, а мать, испугавшись похожей участи, прошла не один курс лечения. Когда Ван Ибо, после окончания школы объявил, что будет поступать в полицейскую академию, мать встала в штыки. Но парень был упорный и, несмотря на запрет, подал документы. Он окончил академию просто блестяще и первым делом попросил финансовой помощи у своей бабушки, с которой мать запрещала ему общаться, но Ван Ибо тайком сбегал к ней и проводил очень много времени со старушкой. Он снял эту квартиру и подал свои документы в убойный отдел. Спустя год после его службы, бабушка умерла. Ибо полностью взял на себя все расходы на ее похороны, а его мать, нажравшись до зеленых соплей, даже не пришла проводить свою маму в последний путь. Мужчина до сих пор не мог простить ей этого. Со своей родительницей он общался сквозь зубы, постоянно выслушивая ее нытье про то, что ему почти тридцать, а он живет, как отшельник, один, да и к тому же не хочет помогать ей, бедной и несчастной. А он хотел… Денег не давал, но несколько раз в месяц битком забивал холодильник матери продуктами и оплачивал все счета за ее жилье. Думаете, она была ему благодарна? Ага, как же! Ей были нужны наличные, видимо, чтобы утопить свою «нелегкую жизнь» в бутылке. Но Ван Ибо не хотел быть тем, кто станет ее убийцей. После бурной, шальной молодости, полной пьянок, у матери обнаружили проблемы с сердцем и пить ей категорически было противопоказано. Он понимал, что она и так найдет деньги на бутылку, если захочет, но именно сам не хотел стать ее палачом. А так — пожалуйста. Телефон стих, и Ван Ибо расслабленно выдохнул, но трель звонка раздражающе раздалась снова. «Да что там такого срочного?» — Слушаю? — жестко ответил он. — Нет, мама, я не на работе. Что ты хотела? — Ван Ибо по мере разговора грозно сдвигал брови к переносице и процедил: – Я сказал, что денег не дам, даже не рассчитывай. Да, мама, конечно, я плохой сын… Это все? Я кладу трубку. Он откинул телефон подальше от себя, смотря на него словно на ядовитую гадюку. — Гадство.

***

На следующий день после обеда Ван Ибо направился на место преступления, решив посмотреть что да как. Он не стал звонить Саре Уилсон и отчитываться о своих действиях. Ибо, собрав все возможные пробки, прибыл в северный район города, в котором проживала жертва, и встал на тротуаре, прямо напротив дома погибшей Мари Ларсон. Он осмотрелся вокруг. Когда-то эти кварталы были скопищем унылых домиков, отделенных железнодорожными путями от самого города. Но время не стояло на месте, двигаясь семимильными шагами, и тут и там стали появляться новые уютные новостройки, которые разбавляли своим видом царившую здесь серость и унылость. Жертва как раз и проживала в одном из таких новых домов. Хотя вид, который открывался из окон ее квартиры, нельзя было назвать привлекательным. Ван Ибо медленно прохаживался по улице, вглядываясь в темные окна дома, задаваясь вопросом, а не наблюдает ли кто-нибудь за ним. Но за холодными, безликими стеклами окон не было видно никакого движения. Несмотря на произошедшее, люди по-прежнему продолжали свою повседневную жизнь, ходили на работу, по магазинам, и никому не было дела до убитой в доме молодой женщины. Детектив уже знал, что полиция опросила жильцов, но никто из них не предоставил никакой полезной информации для следствия. Мужчина остановился под окнами жертвы и, задрав голову вверх, посмотрел на окна второго этажа. Его внимание привлекла пожарная лестница, которая вплотную располагалась рядом с окном ванной, если он правильно помнил расположение комнат. Ван Ибо заметил, что все окна квартиры Мари Ларсон были плотно закрыты, хотя в ту ночь, когда он приехал на место совершения преступления, окно в ванной закрыто не было. Видимо, кто-то побывал уже в квартире. Он мысленно сделал отметку в голове. Постояв еще немного, он направился к подъезду и вошел в дом. Дверь в квартиру была опечатана. Ибо взялся за ручку и открыл дверь. Он взглянул на свои руки, которые испачкал черным порошком, каким эксперты обработали дверную ручку для снятия отпечатков пальцев. — Да блядь, — ругнулся он, — придется их снова напяливать. Сука, ну что за день! — вытащил из кармана латексные перчатки и с лицом, полным скорби и отвращения, натянул их на руки. Гостиная была точно такой, как он запомнил в ту ночь. Ван Ибо сконцентрировался и внимательно осмотрел помещение. Комната была заставлена разношерстной мебелью, не новой, но довольно добротной. Возле небольшого дивана с веселенькой расцветкой примостился круглый кофейный столик темно-вишневого цвета, заваленный различными журналами и газетами. На самом краю стола стояла забытая чашка с остатками кофе. Он бросил взгляд в окно, за которым уже сгустились сумерки, но свет включать не стал. Детектив стоял посреди комнаты совершенно неподвижно, пытаясь воспроизвести в голове страшные события той ночи. Убийца определенно вошел не через входную дверь, а скорее всего, по пожарной лестнице проник в окно ванной комнаты. Он вряд ли бродил по квартире. Скорее всего, его внимание было приковано только к спальне, в которой в тот момент находилась жертва. Ван Ибо обходил комнату за комнатой, стараясь понять, как все было. Он словно влез под кожу убийцы, воспроизводя его действия. По мере следования по маршруту преступника он ощутил, что воздух стал гуще и тяжелее. Наконец Ван Ибо добрался до двери спальни. Глубоко вздохнув и толкнув дверь, переступил порог и осмотрелся. Он увидел разводы и бурые пятна уже запекшейся крови. Оказывается, из службы уборки помещений еще не приходили. Тем лучше для него. Ибо представил, как убийца мучил и истязал связанную девушку. «Интересно, как долго это все длилось?» Тогда на вскрытии Сяо Чжань предположил, что все случилось не более чем за полчаса. «Скорее всего, эти полчаса показались Мари Ларсон вечностью, — подумал Ван Ибо. — А что делал этот изверг в то время, пока девушка истекала кровью? Собирал свои инструменты пыток или наслаждался и упивался зрелищем?» Его тело пробрала дрожь. Он поежился и поспешил выйти из спальни, вернувшись в гостиную, желая поскорее покинуть это жуткое место. Ван Ибо уселся в стоявшее напротив дивана глубокое, но довольно неуютное кресло. Из-за закрытых окон в комнате стояла невообразимая духота, но его тело все равно била дрожь. Лоб мужчины покрылся испариной, и он чувствовал легкую щекотку от бежавшей по позвоночнику струйки пота, которая стекала от шеи вниз и терялась за поясом его брюк, ноги и плечи ломило, как во время недавно перенесенного им гриппа. Ему мечталось сейчас оказаться не в этом месте и не в это время. В принципе не важно где, лишь бы подальше отсюда. Ибо вздрогнул, когда его пейджер завибрировал. Сердце мужчины зашлось от быстрого стука, и он постарался взять себя в руки. Ибо достал из кармана свой мобильный телефон и перезвонил. — Сара Уилсон! — мгновенно ответили на том конце. Голос женщины был холоден и сух. Он скривил губы. «Стерва». — Вы мне звонили, — сказал Ван Ибо, решив тоже не особо нежничать. — Вы подавали запрос в Федеральную программу анализа тяжких преступлений? — спросила она. — Какой запрос? Нет, я не подавал, — удивился Ван Ибо. — Я просматриваю сейчас дело о Диане Старс, — продолжила Уилсон все тем же тоном. — И? — Вместе с этим я обнаружила еще несколько похожих дел. — Каких именно? — спросил Ван Ибо. — Три года назад, три жертвы. Все — молодые женщины. — А… да, помню, я уже просматривал их дела, но это не наш случай, — уверенно сказал Ван Ибо. — Но там убийца тоже распорол двум девушкам животы и перерезал им горло, — настаивала Сара, начиная нервничать. — Те дела закрыты, — твердо пояснил он, — и преступник уже мертв, насколько я помню. — А что если парень, которого тогда осудили, не виновен в тех преступлениях? — спросила Сара. — Но полиция проводила тогда анализ ДНК, у всех жертв брали образцы волос, волокон, и тем более по тому делу был свидетель. — Ах, ну да. Какой везунчик! — в голосе Сары засквозили язвительные нотки. Он устало вздохнул: «Спорить с женщиной всегда выходит себе дороже». — Детектив Уилсон, одна из несостоявшихся жертв опознала тогда убийцу, — смиренно сказал Ван Ибо, — поэтому и закрыли то дело. — Да, а потом преспокойно грохнула его. — Что вы хотите от меня? — устало спросил Ван Ибо, прикрыв глаза. — Я только хочу сказать, что после того, как женщина убила своего мучителя, она слишком быстро покинула тот город, и знаете, что самое интересное? — И что же? — заинтересованно спросил он, прижав телефон плечом к уху и попутно стаскивая перчатки с рук. — Она сейчас проживает в Стокгольме! — возбужденно выпалила Сара, и пульс Ван Ибо разогнался до сотни. – И вот еще, вы никогда не поверите, кем она работает.

***

Элизабет Харт стремительно двигалась по длинному больничному коридору, торопясь в операционную. По истечение двух часов упорной борьбы за жизнь пациента, она тихо произнесла трудившимся с ней бок о бок коллегам: — Ребята, кажется, мы его вытащили. Молодая женщина сбросила халат и перчатки. Плечи ее ныли, но это была приятная усталость. Она снова вырвала человека из лап смерти. В свое время именно поэтому она и поступила в медицинский университет. С детства Элизабет мечтала помогать людям, да и ее родители были в третьем поколении блестящими врачами. Мама полжизни проработала заведующей кардиохирургического отделения, а отец был нейрохирургом. Маленькая Элизабет с самого раннего возраста знала, что станет врачом, и упорно училась, чтобы достигнуть желаемого. Сразу же после университета она устроилась работать в больницу, но после одного страшного события, перевернувшего ее жизнь, она собрала вещи, продала однокомнатную квартиру, которую купили ей ее родители в подарок на окончание университета, и переехала в Стокгольм. С помощью и протекцией родителей женщина устроилась в больницу «Святой Виктории», в которой работала и по сей день. Элизабет уже подходила к своему кабинету, когда увидела мужчину с женщиной, которые окликнув ее, шли навстречу. Женщина была невысокой, в строгом сером костюме, и у Элизабет сложилось впечатление, что она как-будто идет по плацу. Рядом с ней вышагивал высокий, статный красавец, его глубокие карие, почти черные, глаза и непроницаемый взгляд привлекли внимание Элизабет. — Доктор Харт? — спросил Ван Ибо. — Да, это я. — Я детектив Ван Ибо. Это детектив Сара Уилсон. Мы из отдела по расследованию убийств. Он достал из кармана свое удостоверение и протянул его женщине, но та даже не взглянула на него, сосредоточив свой взгляд на самом Ван Ибо. — Мы могли бы с вами поговорить наедине? — спросил он. — По какому поводу? — спросила она. — Речь пойдет о Тревисе Баркле и о том, что с вами произошло в прошлом, когда вы жили в Вестеросе. На мгновение Элизабет потеряла дар речи и побледнела, ее ноги стали ватными и она попятилась к стене, чтобы не свалиться. — Доктор Харт? — искренне забеспокоился Ван Ибо. — С вами все в порядке? — Да… — тихо произнесла женщина. — Я думаю, что нам лучше переговорить в моем кабинете, — прошептала она. Резко развернувшись на месте, она направилась в сторону кабинета. Женщина шла, не оглядываясь назад, стремясь поскорее добраться до спасительных стен. Она совсем не хотела вспоминать о том, что с ней произошло тогда. Ведь только-только ее жизнь стала налаживаться. «Видимо, мое прошлое никогда не отпусти меня», — подумала она. Наконец, дойдя до нужной двери, Элизабет вошла в кабинет, а следом за ней два детектива. Доктор Харт сразу же села за свой стол и стала наблюдать, как Ван Ибо и Сара Уилсон осматриваются в ее кабинете. Женщина чувствовала себя сейчас очень уязвимой и беззащитной, поэтому сложила руки на груди, словно стараясь защититься. — Я понимаю, как вам неприятно вспоминать прошлое, — сказал Ван Ибо участливо, садясь в кресло напротив доктора, — но нам просто необходимо поговорить с вами. — Вы даже себе не представляете, насколько неприятно, — выдавила из себя женщина. — Чем вызван ваш интерес ко мне? — спросила она осторожно. — Это связано с двумя нераскрытыми убийствами, — ответила ей стоявшая у стола Уилсон. Элизабет нахмурилась и сказала: — Да, но на меня напали не в этом городе, вы должны знать это из дела… — Да, мы знаем, — ответил ей Ван Ибо, — но подав запрос в банк данных по особо тяжким преступлениям, чтобы отыскать похожие с нашим, всплыло имя Тревиса Баркле. И, соответственно, ваше. Женщина некоторое время молчала, переваривая информацию, и затем, тихо вздохнув, спросила: — И о каком же сходстве идет речь? — О способе нападения на женщин. Орудии убийства. Характере следов, — перечислял Ван Ибо тихо. Он видел, как побледнела доктор Харт. Женщина судорожно вцепилась пальцами в край стола и явно старалась побороть приступы подступившей тошноты. — Вы расскажете мне об этих жертвах? — спросила она у Ван Ибо. — Мы не вправе разглашать тайну следствия, — отчеканила Сара, строго взглянув на Ван Ибо. — Возможно, это просто совпадения, — Элизабет резко отодвинулась от стола и поднялась на ноги. – Не знаю, чем могла бы вам еще помочь. — Доктор Харт, наш убийца знает детали, которые никогда нигде не сообщались. И опять же, его действия очень похожи на действия этого Баркле, — сказал Ван Ибо, тоже встав с кресла. — Так обратитесь в полицию Вестероса, в чем проблема? Или к тем, кто имеет отношение к произошедшему, — дрожащим голосом сказал она. — Вы имеете отношение, — твердо глядя ей в глаза, ответил Ван Ибо. — Вы когда-нибудь рассказывали о своем прошлом кому-либо? — Нет! — резко ответила Элизабет. — Родным и близким? — спросила Уилсон. — Тоже нет, — женщина дернулась, словно коснулась оголенного провода, и добавила: — Послушайте, я никогда ни с кем не говорила о тех событиях. Ни разу. Ни единой душе. Вы довольны? Ван Ибо устремил на нее недоверчивый взгляд. — Никогда? — Никогда. После долгого молчания, он мягко спросил у разнервничавшейся женщины: — Вам когда-нибудь приходилось слышать имя Мари Ларсон? — Нет. — Диана Старс? — Нет. Эти девушки… — Да. Это жертвы. — Нет, мне не приходилось слышать их имена, — Элизабет тяжело сглотнула. Ибо достал из папки две фотографии и разложил их перед доктором. — Вы узнаете кого-либо? Элизабет пристально уставилась на лица. Сара Уилсон пояснила для молчавшей женщины, кто есть кто на этих фотографиях. — Нет. Не видела их раньше. — Когда вы переехали в Стокгольм, фру Харт? — спросила Уилсон. — Приблизительно через полгода после случившегося со мной. — Почему выбрали именно этот город? — спросил Ван Ибо. — А почему бы и нет? — пожала она плечами. — Это довольно далеко от предыдущего вашего места обитания. — Здесь выросла моя мать, — ответила Элизабет. — Чем вы занимаетесь? Доктор сбилась с мысли от вопроса. — Работаю здесь. А что? По мне непонятно? — она выразительно посмотрела на часы и сказала: — Мне больше нечего вам сказать, и меня ждут пациенты. — Конечно, — сказал Ван Ибо — позвольте только последний вопрос? — Женщина согласно кивнула. — Тревис Баркле напал на вас в вашей собственной квартире. — Снова кивок. — Он чем-то одурманил вас? А после раздел, привязал к кровати… — Зачем?.. — прошептала Элизабет, бледнея все сильнее. — Зачем вы мучаете меня? — Он изнасиловал вас, я прав? — не унимался Ибо. — Прекратите, прошу… — женщина закрыла горящее лицо руками, — прошу… — Мы хотим всего лишь раскрыть преступление и наказать виновного, — жестко сказал Ван Ибо, — чтобы больше ни одна женщина не пострадала от рук этого человека. «Ублюдка», — мысленно исправился он. — Но здесь вы ничего не найдете! Мой мучитель мертв! — воскликнула Элизабет. — Я лично своими собственными руками убила этого больного выродка.