Отр познаёт колдовство

      — Я сегодня видел сон, — сказал Янар, стоя по пояс в реке. — Будто я ел рыбу, и вдруг мне в голову угодил камень. Потом с меня содрали шкуру.       Он повёл плечами, и мышцы заходили под лопатками. На его широкой спине горела большая татуировка амарантового цвета — три сферы в круге. То ли в Горном, то ли когда его каким-то ветром занесло в Монголию, Янар на одном из глухих полустанков столкнулся с экспедицией Рериха и не только общался с её членами, видел живописные работы, во время пути через Гималаи выполненные, но и сильно проникся идеями «Живой этики». Правда, мага из него так и не вышло, и ничего, что могло бы подтвердить факт встречи, у него не было, — он путешествовал налегке, материальной собственностью не обладал, да и в те времена ему бы в голову не пришло взять у Рериха автограф.       — Когда-то давно одна шаманка гладила меня по спине и говорила, что нужно снять эту красивую шкурку. Тогда я сбежал от неё. Вот теперь и думаю…       Он умолк. Грегор сидел на берегу, курил и всё смотрел на его спину. Круги, похожие на красные яблоки, притягивали взгляд, будто на теле Янара кто-то нарисовал мишень.       — Думаю, — заговорил Янар снова, — не пора ли? Я достаточно бегал. — Он обернулся и поглядел вопросительно. — Как это — умереть?       — Ничего особенного, — снисходительно ответил Грегор, снял с ворота футболки чёрные очки и надел их — песок и блеск воды слепили. — Я умирал тысячу раз. Как видишь — не умер.       Янар расхохотался и упал в воду. Плавал он недолго, шумно вынырнул, подбрёл к сухому песку и энергичным движением откинул с лица мокрые волосы. Грегор молча утёрся, ожидая, какое же такое решение заставило Янара срочно вылезти из реки.       — Поехали, — сказал Янар, сделавшись вдруг странно серьёзным, — мне нужно кое-что тебе показать.

***

      Солнце садилось за нехорошие тучи — они как гуашь размазывались вдоль всего северо-западного горизонта. Свет сначала стал резко-розовым, потом угас. Легли сумерки, но ночной ветер ещё не поднялся; непогода только нависала. Грегор стоял на возвышенности спиной к закату и осматривал небольшую долину внизу. Старая дорога — колеи едва видны. Редкий берёзовый лес. Чуть дальше за плотным кустарником чувствовалась тяжёлая сырость болота. Янар быстрым жестом посмотрел время, и экран телефона на миг очертил его лицо холодным светом.       — Скоро, — сказал он. — Обычно они появляются из-за поворота… Вон, кусты, видишь?       Грегор, однако, не увидел, а услышал. Низкий плотный гул накрыл и пригорок, и низину, мгновенно поглотив все звуки. Потом в ушах щёлкнуло, как бывает при смене высоты на горных дорогах. Снизу пахнуло могилой.       Это было не движение воздуха, а именно гнетущее ощущение кладбища, Грегору, по роду профессии, очень знакомое. Он вдохнул полной грудью. Место здесь было не самое благополучное — это он почуял сразу, но не сразу понял почему. Теперь его даже слегка качнуло от запаха старой застоявшейся смерти. Он стоял на краю котла, внутри которого время завязалось в узел. Вот оно завершило виток, в который раз в одном и том же месте соскочило с рельс и пошло на новый круг. Из-за поворота дороги показался отряд в десять-двенадцать конных. Они шли организованно, неспешной рысью колонной по два, на некотором расстоянии между парами. Едва первые всадники миновали середину открытого участка, тишину разрушили далёкие сухие хлопки. В первые секунды строй распался; один всадник упал, и лошадь затанцевала на месте. Арьергард бросился в стороны от дороги, и половина отряда тут же оказалась рассыпавшейся. Остальные, что были ближе к голове колонны вняли приказу командира, развернули строй и на полном галопе поскакали назад. Меж кустов и обступивших дорогу деревьев замелькали силуэты пеших вооружённых людей. Крики, ржание и выстрелы доносились тихо, как через плотный слой звукоизоляции, но не приходилось сомневаться, что в котловине закипела ожесточённая стычка.       Грегор удивлённо покачал головой. Ему много доводилось читать о явлениях целых призрачных военных частей из прошедших эпох и о «небесных» сражениях, но сам он настолько плотное скопление душ, да ещё и во временной аномалии, наблюдал впервые. Он смотрел сквозь время, как сквозь линзу.       — И давно они здесь?       — Давненько. Лет сто уже…       — Почему ты сразу не сказал?       Янар отвёл глаза и потёр шею.       — Не всё же сразу! — сказал он. — Ты, с тех пор как у меня поселился, и так многое сделал. Даже больше, чем успел сделать я.       — Знаешь, Янар, — сказал Грегор спокойно, но не без строгости, — о таких опасных призраках нужно сообщать в первую очередь. Они вредны, знаешь ли, для энергетической экологии города. Часто люди жалуются на хреновую жизнь, не подозревая, что сидят на чьих-то неупокоенных костях…       — Я знаю! — отмахнулся Янар. — Но вот теперь ты их упокоишь и хрен бы с ними… Ух!..       Они стояли далеко от дороги, но бой перемещался ближе к круче, и хорошо было видно, как всадник и человек с винтовкой выскочили навстречу друг другу. Конный, вооружённый шашкой, привычно ударил сверху вниз и пронёсся мимо рухнувшего тела.       Грегор хрустнул костяшками и направил обе ладони вниз, пытаясь получить больше информации. — Они всегда такие плотные?.. — спросил он, и в этот миг что-то свистнуло совсем рядом. Почти перебитая ветка черёмухи согнулась и повисла.       — Нет, — удивлённо ответил Янар, — обычно они прозрачные как туман, да и звуков боя не слышно. Я думаю это…       — Это из-за меня! — Грегор встревожено нахмурился, но, между тем, на лице отображался явный интерес. — Сейчас попробую немного успокоить, но завтра придётся вернуться и провести настоящую работу — с наскоку их не отправишь на тот свет. Может быть, где-то есть могила? Хорошо бы найти кости!..       Не дожидаясь ответа, он начал осторожно спускаться по осыпающемуся глинистому склону и бросил через плечо:       — А ты стой тут! Не хватало ещё, чтобы тебя ранили или убили какие-то столетние покойники. Вот будет хохма!..       Янар поджал губы, но покорно сунул руки в карманы и стал ждать. Ему тоже приходилось близко общаться с нежитью, к Грегору он не только притерпелся, но и привязался, но ощущение этого нехорошего места вызывало гнетущую тревогу. Отвратительное место. И люди эти… Мертвецов давно нужно было упокоить. Янар медлил и не сдавал призраков Грегору не только из нежелания вообще приближаться к проклятой котловине, но и из мелочного чувства мести. Застряли тут в вечном сражении? Что ж. Разве не этого, вы, ребята, хотели?       Янар не только мог чувствовать аномальные места, но и мог помочь призракам отправится на тот свет. Конечно он в этом деле был далеко не так могущественен, как Грегор, да и методы использовал совсем иные. Грегор, игнорируя древние, да и современные термины, слишком уже скомпрометированные, называл себя призывателем костей, а не «некромантом» или «колдуном», хотя неточности в этих фентезийных определениях не было… И, о да, он просто обожал кости. Янар закатил глаза, только подумав об этом. Грегор был опытен и силён настолько, что даже в атрибутах магии не нуждался. Единственными его рабочими инструментами были нож и здоровенная бедренная кость, которую он, впрочем, как жезл заклинателя использовал редко. Он просто иногда брал её в руки и рассматривал с явным удовольствием. Проводил пальцами по отполированной поверхности и вдоль естественных углублений. Янар как-то спросил чья это кость.       «Человеческая, — ответил Грегор».       Янар сказал, что это он и сам видит, просто интересно, чья именно, на что Грегор только рассмеялся и сказал, что у него за долгую жизнь было много знакомых. Кость ничего не значила, но иногда Янар чувствовал странную ревность к прошлому Грегора. И, всё чаще в последнее время, свою по сравнению с ним несостоятельность. Всё-таки они сошлись недаром. Их наставник говорил, что, живя вместе, они чему-то да научатся друг у друга… Что ж, самое время в жизни что-то кардинально изменить!       Он пнул мелкий камешек, и тот покатился вниз в полной тишине. Янар обеспокоенно повертел головой. Было тихо, как под ватным одеялом, он даже собственного дыхания не слышал, не то, что ночных птиц, хотя болото вечером в начале лета должно просто кипеть жизнью. Ветер не колыхал прошлогоднюю траву. Она, сухая и глянцевая, как тончайшие полоски тусклого металла лежала поникшая и отражала кровяной цвет облаков. На уже подросших лопухах и на ветвях черёмух тут и там белыми гроздьями висели бабочки-боярышницы, замершие, будто впавшие в кому. Янар не услышал, что особенно испугало, а увидел движение. Из-за черёмух на него шёл мертвец, медленно, но целенаправленно, абсолютно бесшумно. Одежды, деталей обмундирования не различить. Только голый жёлтый череп вместо лица и запавшие, неподвижные светлые глаза со зрачками-точками в глубине чёрных глазниц. В руке он нёс знакомое Янару, сильно распространённое в этих местах оружие — кавалеристскую шашку. Воздух стал плотным и вязким, Янар судорожно вдохнул от испуга и не услышал вздоха, попытался вскинуть руки, но это получилось медленно-медленно, как во сне.       «Почему он нападает на меня?!» — мелькнула мысль.       — Вся власть Советам! — выпалил Янар, делая шаг назад, спохватился, что наверняка ошибся и попытался исправиться: — Бог, Царь, Отечество!       Мертвец замахнулся.       — Блядь!.. За Советы без большевиков!       Янар, пытаясь вспомнить альтернативу, не сообразил, что человеку, умершему в девятнадцатом году прошлого века, для последнего лозунга ещё рановато. Лозунг и не впечатлил умертвие. Из-под страшного рубящего удара Янар увернулся, но ступил на шаткий гравий, поскользнулся и рухнул затылком прямо на булыжник. Сначала он увидел тёмно-лиловое небо, потом в глазах помутилось.

***

      Он, вздыхая и охая, осторожно попытался подняться.       Грегор стоял над ним и над всей котловиной, жутко тяготея. Вокруг него и над уже почти прозрачным остовом, что остался от умертвия, разливалось неестественное, какое-то чуждое зеленоватое свечение, и такие же мёртвые огни вспыхивали в болоте далеко внизу, где ландшафт переменился, и не было больше ни рощи, ни дроги. Янару не нравилось, когда Грегор был таким. Казалось, за его спиной стоит кто-то ещё, кто-то выжидающий и враждебный. Теперь ему было больно, хотелось прижаться и почувствовать привычное тепло, но он знал, что наткнётся только на холод — опасный, как зимняя ночь.       Янар сам иногда не верил, что они братья по учителю, то есть, в разные года имели честь принимать знания у одного мастера-чародея. Грегор был не только старше. Он был настоящим чародеем. Янар не только не умел ничего, что умел его брат. Янар вообще до сих пор не имел ни одного ключа. Он даже человеком в полном смысле не был. Но… Как же хотелось стать таким же крутым! Да чего там! Янар в ужас приходил от одной мысли, что Грегору с ним скоро надоест и он уйдёт туда, куда ушли учителя. Туда, куда Янару нет хода, и снова придётся остаться одному. Ох, если бы он тогда согласился отдать шкуру шаманке!..       — Твоя башка притягивает камни, что ли?! — рявкнул Грегор и резко стряхнул с кистей огоньки эктоплазмы. Его глаза погасли. Он, поспешно нагнувшись, зажёг на телефоне фонарик и теперь светил Янару в лицо. — Не дёргайся, дай посмотрю! Блин, Ян…       Янар потрогал затылок и уставился на окровавленную ладонь. Его затошнило. Он перекатился на бок и весь вытянулся вперёд, как кошка, желающая отрыгнуть шерстяной комок.       — Ох, батюшки! Тебе нехорошо?!.. Янар, перекинься. Вдруг у тебя трещина в черепе!       Янар помотал головой и застонал.       — Не можешь? — Голос у Грегора сел. — Тогда в травмпункт.       Грегор попытался его поднять. Янар был выше ростом и значительно массивнее, Грегор мог его, при необходимости, разве только тащить волоком, но никак не нести на руках. Но огромное горячее тело вдруг стало меньше и легче. Грегор обнял его и погладил по спине, такой шелковистой, что остевые шерстинки казались прохладными. Янар прижался к груди и ткнулся мокрым носом в шею.       — Ну-ну, ты чего? Испугался, бедный?       Совсем уж лёгким он не стал — всё-таки целых пятнадцать кило — но нести его, мягкого и пластичного как расслабленная кошка, было удобно. Грегор бережно положил его на переднее сиденье и, недолго поколебавшись, сам сел за руль. Поскольку притихший Янар протеста не выразил, Грегор тоже понадеялся, что в такой поздний час внезапных постов на подъезде к городу им не встретится, и тронулся по просёлку в сторону трассы.

***

      Мост в Сорокино всё ещё был на реконструкции, поэтому снова, уже привычно, чтобы попасть домой пришлось спускаться с горы и ехать в объезд. На середине пути Янар немного оживился, сел и стал смотреть в окно, а когда приехали, и Грегор вышел, чтобы отпереть гараж, выскочил из машины и убежал куда-то. Грегор осторожно запарковался, всё высматривая его в зеркале, взял ключи и выдохнул.       Ему не часто приходилось в один вечер и усмирять нежить и водить. Он посмотрел на руки. Они дрожали, а в голове стоял гул. Грегор толкнул калитку и вышел в сад. Среди фруктовых деревьев, над грядками и в глубине неба между землёй и облаками витали духи: огромные левиафаны, не обращающие внимания ни на что, кроме колебания геомагнитных полей, и маленькие эфирные существа, насторожено замершие при появлении зловещего Призывателя Костей. Они его знали, потому что он здесь давно ошивался, но так и не привыкли, даже несмотря на всяческие подачки — духам природы чёрный маг был чужд, как рыбам — суша. Видеть их постоянно было ненормально, но и ночь сегодня выдалась неспокойная, и из особого состояния Грегор ещё не вышел. «Хорошо, что Ян не видит всю эту хренотень» — подумал Грегор. Янар был чувствителен к паранормальному, но до известных пределов. Агрессивную нежить он так вообще боялся. Не из малодушия, а просто из понятного нежелания вникать в обстоятельства смертей, каждая и которых просто не могла не быть трагической. Грегор уже давно пал жертвой профессиональной деформации и не то, что очерствел, а, будучи представителем нижнего мира здесь, на земле, воспринимал переход в «смерть» очень философски. Однако не тогда, когда дело касалось дорогих ему людей.       Тут, тупо и недвижимо стоя посреди тёмного огорода, он понял, как сильно сам испугался. Руки потянулись за сигаретами. Если бы парень погиб, в этом был виноват только он — чёртов колдун, из-за непомерной силы которого призраки обретают плоть даже без его желания. А ведь их с Янаром мастер хотел, чтобы Грегор позаботился о своём младшем брате…       Он выдохнул дым, озадаченно потёр глаза и снова осмотрелся — не проскользнёт ли в темноте длинная тёмная тень. Однажды он заметил, как Янар ловит лягушек на огороде и ест их, хотя тот всё отрицал и клялся, что такого не бывало с тех самых пор, как он был совсем выдрёнком. Участок Янара спускался к пруду, но сейчас плеска воды слышно не было. Куда он девался? Когда Янар сильно переживал, старался или инстинктивно забраться в воду, или убегал охотиться. Грегор сочувственно вздохнул ещё раз, пожал плечами и пошёл в душ. Ему тоже хотелось поскорее смыть с себя всё, с чем он соприкоснулся сегодня в той логовине. Энергии с того света были частью его собственной силы, но для живого тела подобные штуки не сильно полезны. Да к тому же теперь он жил не один.

***

      Грегор посушил волосы полотенцем, постелил его на подушку и лёг. С тех пор, как познакомился с Янаром, он стал выглядеть, да и чувствовать себя старше обычного — иногда на все сорок, хотя и считал себя молодым душой. Но вот в такие дни Грегор прямо ощущал на теле все прожитые долгие годы. Вдоль позвоночника протянулась боль. Он закрыл глаза. Через некоторое время по дощатому полу застучали лапы и проволокся хвост. Янар забрался под одеяло, лёг под боком и потеснил Грегора.       — Где ты был?       Янар промолчал. Он привстал, облокотившись на подушку, и теперь внимательно смотрел своими спокойными глазами. Грегор протянул руку и потрогал его затылок. Ни раны, ни даже набитой шишки больше не нащупывалось.       — Как самочувствие? — спросил Грегор.       — Нормально.       — Ты что-то совсем оброс.       Грегор зарылся пальцами в его волосы. Заставить Янара стричься было непростой задачей, он отращивал свои вихры до тех пор, пока не начинал совсем уж маяться от жары. Ну, что ж, вот и лето… Сейчас тёмно-русая грива у него едва не доставала до плеч, и уже даже вихры распрямились.       Оба они думали об одном и том же. Что Янару снова сильно повезло. Он не был бессмертным. Перекинувшись из одного тела в другое, он залечивал даже очень тяжёлые раны, но если бы сегодня потерял сознание надолго, то истёк бы кровью. Он запросто мог вообще мгновенно убиться, не говоря уж об опасности от злобного мертвеца. Грегору тем более не хотелось больше вспоминать злобного мертвеца. Он поколебался и всё же спросил, кто они такие — те неупокоенные.       — Ммм… — протянул Янар. — Да кто же их знает? Тогда тут было много белых. Не организованных, а всяких разрозненных банд… Но формально Сорокино принадлежало роговцам — анархистам. До самого лета девятнадцатого, когда наши парни создали Первую Чумышскую Советскую партизанскую дивизию и выперли отсюда и Рогова, и колчаковцев. — Он сел ещё выше, тесня Грегора с подушки. — Знаешь, где проходили заседания штаба? Дом почти видно с этого берега, — Янар показал рукой в сторону Чумыша, — там теперь портновское ателье, а во дворе — столярная мастерская. Я в прошлом году купил там новенькую дачную уборную.       Он вздохнул и поник.       — Больше призраков в окрестностях Заринска нет. По крайней мере, тех, о которых я точно знаю. Я хотел бы их там и оставить, чтобы они ещё хоть три века варились в собственной злобе, но… ты ведь здесь появился не просто так.       — Ты зол потому что…       — Потому что кто-то из этих мразей убил моего сенсея. И я не знаю, кто именно, и никто не знает, кто именно. А, чёрт бы их всех побрал! Знаешь, Гриша, уважать людей времён гражданской есть за что — они были бесстрашны, смерти уж точно не боялись. Страшно, что умереть для многих из них было куда страшнее, чем жить в мире, где больше не будет никакой войны.       Грегор пожал плечами и, подумав, предложил:       — Если бы сохранилась могила с останками твоего первого мастера, я бы мог призвать его и спросить, кто ж его убил. Хотя, что бы это теперь изменило?       — Да ты что! Нет уж… Не нужно мне ничего знать. Просто… никак не могу забыть это. В моём прошлом было столько случаев, которые я с радостью бы забыл!.. И столько… столько лет в одиночестве, что я жалею о многих упущенных возможностях, о связях, которые я потерял из-за собственной трусости. Теперь, когда у меня есть ты, я бы ни за что не хотел потерять тебя. Одиночество… неприятная штука. Люди уходят от меня. Умирают. Или я сбегаю от них, не желая меняться. Мне надоело тянуться к людям, шарахаться от людей!.. — Янар, горячо говоря, нервно лохматил волосы, а теперь зачесал их назад и внимательно посмотрел Грегору в глаза, как бы мгновенно успокоившись. — Когда ты захочешь уйти, я бы хотел пойти с тобой… Я засиделся на месте. Знаешь… Я тебя не боюсь. Ты пришёл, чтобы избавить меня от всего, что тащится из прошлого. И ради тебя мне и помереть не страшно.       — Да я бы и не ушёл без тебя, — сказал Грегор.       Янар грустно прикорнул на подушку и опустил взгляд. Ресницы у него были каштановые, длинные, как у лошади. Странное существо. Грегор вырвал бессмертие у мира путём тяжёлых изысканий, а Янар был оборотнем — выдрой, но жил себе и жил. Ловил рыбу, глядел на людей. Тоже хотел стать человеком. Ему было немногим меньше лет, чем Грегору, и выглядел он, соответственно своему статусу, младше — как парень годов двадцати. Был он мощный и гибкий как дикое животное, и такой же ласковый и мягкий, как непромокаемый мех на его животе. Иногда Грегору приходилось быть с Янаром довольно строгим, но в целом мальчишка со своим нежным нравом и детской непосредственностью не доставлял никаких проблем. О нём хотелось заботиться, даже если бы у Грегора не было обязательств перед учителем. Между ними не вспыхнуло ни соперничества, ни ревности, ничего, кроме странного чувства единения, будто рядом друг с другом они были дома.       Янар давным-давно привык к своему положению «ни там, ни тут» — ни с людьми, ни со зверями, ни на том свете, ни на этом, поэтому дар Грегора — стоять на пороге — воспринял спокойно и с пониманием. И очень скоро, впервые за долгое время, Грегор понял, что прикипел к этому живому существу всей душой. Покладистость Янара подкупала, а его близость к природе, его откровенная, неприкрытая, горячая, как солнечный свет, жизненная сила доставляла такое эстетическое наслаждение, что Грегор, привыкший к обществу одних только покойников, этим летом чувствовал себя лет на сто моложе. Янар был слишком живым на вкус Грегора, но это-то и волновало. Как слишком высокая скорость. Как ледяная вода. Что-то настолько непохожее, что грозит стать противоположностью и при соприкосновении вызвать взрыв… или слияние. Рождение чего-то нового.       Янар жался к нему всем телом, пытаясь поудобнее устроить голову на его плече и остаться спать тут. Когда он делал это в виде выдры, Грегор не имел ничего против, это было даже тепло и удобно, если только Янар не сворачивался клубком на животе — всё же он был значительно тяжелее средней кошки. Сейчас кровать Грегора для них была ощутимо тесновата. Он неловко повозился, но прогонять Янара не стал, тем более, что тот уже подсунул под него одну руку, обняв, как подушку.       Да он и не хотел его прогонять. Грегору жутко нравилась его природная непосредственность и его чистота. Янар, вынырнувший из какого-то быстрого лесного ручья, оставался очень далёк от человеческих представлений о безнравственности и многое себе позволял, хотя его моральный компас был точно так же от природы безукоризненно верен. По началу подобная непринуждённая почти святая распущенность смутила Грегора. Ему казалось, что он оказался в моральной западне, подобной тому, когда соблазнительный ребёнок сам идёт в руки какому-нибудь грязному любителю, но оттолкнуть Янара не смог. Он тоже уже очень давно был один. И его просто сводило с ума, что этот дикий парень порой заводился с пол-оборота. Стоило только коснуться. Он погладил Янара по щеке, юношески нежной; короткая золотистая щетина цеплялась за пальцы только на подбородке. Тот начал сопеть и вздыхать, плотнее прижимаясь лицом к шее, но скоро его дыхание стало размеренным и глубоким, а ещё через минуту он захрапел.       Не хотелось его тревожить. Грегор не пошевелился бы, даже если бы во сне у Янара потекли слюни, но опасался, что отлежит ему руку. Он поглядел в потолок ещё немного и стал выпрастываться из объятий. Янар всхрапнул и умолк — проснулся.       — Знаешь… — услышал Грегор, — я и не знал, что в небе плавают такие здоровущие рыбины. Это нормально… что я их вижу?..       Он пробормотал ещё что-то невнятное и снова вырубился. Грегор потрогал его лоб. Показалось, что он слишком горячий.       Решил добровольно умереть, значит? Смертью Янар, понятно дело, называл магическое посвящение — то, что Грегор, воспитывавшийся в традиции европейской магии, назвал бы инициацией. Такие тут были местные особенности. Человек должен был принести себя в жертву духам, чтобы переродиться. Грегору не хотелось, чтобы Янар умирал. Во время ритуалов что угодно может пойти не так. Он нахмурился, глядя на беспорядочное трепетание теней от яблоневых листьев. Но, скорее всего, для этого мастер и захотел, чтобы Грегор был рядом с парнем и поддержал его, когда придёт время, потому что сам Грегор уже прошёл через это — через пробуждение способностей. Противиться этому бессмысленно, как бессмысленно пытаться остановить роспуск цветочного бутона, свёрнутого в тугой клубок. Точно так же не имело смысла сопротивляться воле мастера, это Грегор знал очень хорошо. Пока что оставалось только наблюдать, что же будет дальше.       И долго ждать не пришлось.

***

      Ему снился сон. Не из тех, в которых он, как в медитациях, спускался ниже обычного, но тоже вполне осознанный. Реальность казалась реальнее бодрствования. Незнакомое курортное местечко изобиловало туристами, туристическими автобусами и торговыми рядами. С севера довлели невысокие горы, рядом чувствовалось много стоящей и текущей воды. Грегор, уперев руки в боки, осмотрелся по сторонам. Ни одного знакомого лица. Он рассеяно пошёл вдоль рынка, где продавали в основном еду и сувениры. Запахи жареного мяса и теста были острыми, а вещи очень вещественными — он мог бы, проснувшись, описать в деталях каждый узор на футболке, бусину в браслете и цвета понуро опустивших носы лисьих шкур. Тут среди толкотни и пестроты его взгляд вычленил на прилавке небольшую медную скульптуру коронованного Будды. От фигурки этой, тусклой, покрытой зеленоватой патиной, тем не менее шло тепло и мягкий свет. Грегор подошёл и неуверенно поднял над Буддой ладонь.       — Ну, здравствуй, Ключник.       Грегор вздрогнул. За прилавком стояла большая цапля или что-то на неё похожее — он видел белые перья, крылья, изогнутую шею и длинный клюв, в то время как вместо головы неясно и довольно жутко угадывалось человеческое лицо. Черты терялись из-за яркого блеска глаз — бирюзово-зелёных.       — Хочешь поторговаться? — продолжала цапля несколько насмешливо. — Но тебе едва ли есть, что мне предложить!.. Разве только выдровую шкуру.       — А ты мне что? — усмехнулся Грегор.       — Я дам тебе за шкуру Янара столько золота, что оно наполнит её и полностью покроет.       — Это же вроде из скандинавской мифологии, а у нас тут Алтай в полный рост.       — Далеко ли от Катунского хребта до Ютунхеймена, когда у тебя птичьи крылья?       — Да нет, не так уж далеко. До Шамбалы, пожалуй, будет дальше.       Она рассмеялась.       — Ладно, шучу! Больно нужна мне его шкура! Когда прижмёт, сам будет просить забрать. — Её голос вдруг посерьёзнел. — А ты прекращай нянчиться с ним! Через все рубежи ты его не сможешь провести за ручку. Сам знаешь, что вниз придётся идти одному.       Грегор нахмурился.       — Не помню, чтобы просил совета, — проговорил он, не скрывая досады. Во сне эмоции вообще трудновато скрывать.       Она только надменно фыркнула.       — Сколько гонора в тебе!.. Ну, поступай как знаешь, ты мальчик большой — бай-колдун, вон, сколько ключей на связку навесил… Да! Будешь собираться в дорогу, не забудь новые ленты для меня. Те, что подарил Янар, давно истрепались.       Предчувствуя невнятную опасность — ему всё казалось, что со спины грозит слежка — Грегор попытался выйти из сна, но некая сила удержала его на самой границе. Мгновенно он понял, что это некто необычайно могущественный, и даже не попытался сопротивляться. Во-первых, он был настолько хорошо застрахован от похищения из тела, насколько это вообще для мага возможно, во-вторых — его застали врасплох в таком положении, когда воля особенно слаба. В этих слоях реальности нападают коварные духи — те, что питаются сексуальной энергией, знающие, что люди легко отдают её излишки добровольно.       Но это не заурядный суккуб, а кто-то куда более осознанный и сильный. И это был мужчина. Тяжёлое тело вжимало в землю так, что не вздохнуть. Грегору заломили руки до боли, а потом так целенаправленно ударили по нижнему и сердечному энергетическим центрам, что он даже закричать не смог. Тело обожгло и выкрутило. Он обмяк, полностью открылся для атаки, обнажился, как перед мастером, и что-то от мастера в нападающем было — сила спокойная, но подавляющая, агрессивно-мужественная. Будь, что будет — подумал Грегор, уже слегка стыдясь этой мелочной слабости. Он связан с миром мёртвых, но тело-то у него живое, и эротические пристрастия есть. И сложно не возбудиться невольно, когда попадаешь в такую ситуацию: руки выкручены, и кто-то так внезапно бьёт, как сказал бы Янар, «ниже муладхары».       Над самым ухом раздался тихий смех и прозвучал голос, глубокий и хрипловатый, так ласкающий слух, что Грегор испытал почти оргазмическое удовольствие от этих перекатывающихся гласных.        — Слишком легко попался в такую простую ловушку. Где твоя настороженность, пожиратель падали?       Сильная рука подцепила и грубо потянула веревочное ожерелье на шее. Оно, сплетенное из синтетических нитей, было довольно толстым именно для того, чтобы его невозможно было разорвать и потерять. Металлическая капсула на ожерелье вдавилась в горло.       — Хорошенький у тебя ошейник. Тяжёлый, наверное? Смешно же смотреть на тебя! Бдительно стоишь на страже, но аж извиваешься от наслаждения, когда тебя вот так схватят за жабры. Корчишь из себя старшего брата, а сам тоскуешь по властной руке.       Грегор повернул кисть и потрогал то, до чего дотягивался. Что-то живое, горячее, дышащее. Без сомнения, его пальцы прошлись по рельефу косых мышц живота и скользнули вверх к крепкой грудной мышце. В нём снова шевельнулся жар извращённого возбуждения. Какого серьёзного старшего брата Грегор из себя ни строил, сторожа Янара, но ему всегда нравились боль и связывание.       — Не смей, псина, — услышал он угрожающий шёпот. Некто не мог не почувствовать всплеска чужих эмоций. — Я тут не чтобы тебя порадовать.       — И что ты мне сделаешь? — усмехнулся Грегор. — Убьёшь меня?       Нападающий снова хрипло рассмеялся, но тут же зашипел от боли — из ладони Гегора, медленно разгораясь, потёк огонь. Раздался рык почти звериный, вес чужой туши ослаб, но мгновение спустя Грегор уже сам не смог сдержать болезненного вскрика — зубы вонзились ему в шею. «Что за блядская манера кусаться! — мелькнула мысль. — Не могу Янара отучить от неё!..»       Он перевернулся на спину, но успел только вдохнуть дым палёной шерсти и во всполохе искр от собственного пламени увидеть два удаляющихся огня — чьи-то бирюзовые горящие глаза.       — Ха! Это от меня Янар научился кусаться, — прозвучало напоследок.       Грегор открыл глаза, и ещё несколько долгих секунд ему казалось, что он видит эти звёзды, на фоне белого потолка кажущиеся чёрными, словно блеск огней отпечатался на сетчатке. Он моргнул с ломящей болью, и пятна пропали.       Кое-как он выпростался из насквозь мокрой простыни, нашёл телефон и с ужасом обнаружил, что время — одиннадцатый час. Голова от пересыпа и магической атаки гудела, будто он и не спал вовсе. Янара на кухне не наблюдалось. Кофе в доме и не пахло!       Когда Грегор попытался прийти в себя под холодным душем, вода вдруг здорово защипала шею. Показалось, что струи на кафеле стали розовыми. Выбравшись, он не нашёл в отражении зеркала укуса, зато след от верёвки, вдавленной в кожу, на горле остался. Грегор вытер капли с лица и коснулся кавачи на ожерелье. Внутри стальной капсулы он носил не мантры и не заклинания, хотя реликвия там определённо хранилась. Это была его собственная жизнь, заключённая в материю. Странно… Через столько пришлось пройти, чтобы оказаться навеки привязанным к этой вещице. Иногда ему почти не верилось, что это — единственное, что удерживает плоть от распада, а дух — от низвержения в глубины неизвестных областей мироздания. Но пока — он здесь. Живой. Как и двести лет назад невыспавшийся. Ему хотелось есть и курить.       Он выглянул в окно кухни сквозь пыльное стекло. Янар, радостно попискивая, катался и кувыркался по низенькой травке на лужайке перед баней, и в свете солнечных бликов Грегор явственно видел какие-то белёсые шары, которые преследовали его и от него улетали. Вот один из них поддал Янара сзади и повис на хвосте. Янар взвился и заверещал.       Взмаха руки чародея оказалось достаточно, чтобы духов сдуло, как ветром. Грегор сердито посмотрел на валяющуюся брюхом кверху выдру.       — Перестань елозить по клеверу! Забыл, как тебя пчела в жопу укусила?       Янар вытянулся на траве и выгнулся всем телом. На нём не было ничего, кроме джинсовых шорт и браслетов на запястьях, а на животе, подтянутом и загорелом, мерцала роса. В Грегоре, всё ещё не остывшем, поднялось болезненное эхо. «Какой он бессовестно красивый!» — подумал он, отвёл глаза и потребовал завтрак.       — Извини, — проговорил Янар почему-то охрипнув, — я плохо спал сегодня, кое-как проснулся не многим раньше твоего… Всё тело горит.       Грегор сел на крыльцо в тень веранды, спасая бледную спину от солнца, и дотянулся до пачки сигарет. Как истинный старпёр он презирал всякие новомодные испарители, продолжал дымить табаком с ментолом и шокировать младшего брата огнём, вспыхивающим на кончиках пальцев. Щурясь сквозь дым, он снова задумчиво поглядел на Янара. Тот, закрыв глаза, крутил головой и разминал плечи, покрытые россыпью мелких рубцов, как крошечными белыми лепестками. Грегор вспомнил сон, и в нём подняла голову ревность, такая обжигающая и досадная, что он удивился.       — Снятся тяжёлые сны? — спросил он.       — Ага… Снятся каждую ночь начиная с мая. Люди-звери, наш мастер, до которого я не могу докричаться, страшный подземный мир, похожий на какой-то огромный завод, духи, которые держат меня взаперти, и я не понимаю, ласкают они меня или пытают… Это необычно, но довольно утомительно.       — Ян, — сказал Грегор, — это то, что местные называют «шаманской болезнью». На самом деле во всех краях и во все времена это происходит схожим образом. Наступает определённый возраст — тринадцать или тридцать три года — и скрытые силы начинаю давать о себе знать.       — Мне уже далеко не тринадцать, да и не тридцать! — проговорил Янар растерянно, поджимая колени к подбородку. — И долго меня так будет колбасить?       — Либо до тех пор, пока не отдашь тело духам, либо до тех пор, пока они не убьют тебя.       — Ох!.. — Янар печально опустил глаза. — Не то, что это для меня неожиданность и не то, чтобы я не был готов к такому повороту, но…       — В любом случае, назад дороги нет. Ты ведь давно почувствовал перемены. Даже огурцы сажать не стал. Думаешь, отправиться куда-нибудь, пока горячка не стихнет?       Янар улыбнулся и кивнул.       — Ты же будешь рядом? — негромко спросил он.       — Конечно. За тобой нужен глаз да глаз!       — Вот и здорово! — Янар вскочил и сел на крыльцо на ступеньку ниже. — Ты уже второй год живёшь на Алтае, а в Горный мы с тобой до сих пор так и не съездили. Поверь мне, по сравнению с горами в Республике Алтай, то, что у нас в крае — это просто кочки.       Грегор подумал, что Янар начнёт сейчас болтать без умолку в полнейшем возбуждении от грядущего путешествия: про свою машину, про дорожные расходы, про то, что нужно будет с собой взять, но он только глубоко вздохнул и заговорил довольно вдумчиво. Всё же он был уже далеко не ребёнок. В ореховых глазах Янара плясали порой шальные искры, но это были глаза того, кто прошёл без малого через весь двадцатый век.       — Наверное, такое пережить непросто, даже если вовремя признал свою силу… Вот ты как понял, что родился колдуном?       Грегор последний раз затянулся и раздавил уже греющий пальцы окурок.       — Как? Хм!.. — он усмехнулся и сделал трагические брови. — Мой профиль специфичен, оттого сложно было не заметить призраков, знаешь ли. Люди помирали, но продолжали шастать среди живых! Я думал, что сошёл с ума, но потом долго и с увлечением развлекался воскрешением разной мелкой живности. Сад вокруг отцовской клиники в какой-то момент заполонили птички, лягушки и собачки зомби. Конечно, я скоро понял, что делать так не надо. Учился. Находил всё, что только можно и нельзя о некромантии, оккультизме, демонологии… Ни к чему хорошему это не привело — моя жизнь превратилась в ад, и только мастер смог меня из него вытащить. — Грегор сокрушённо покачал головой. — Нельзя, чтобы молодой маг оказывался один на один со своей силой! Я многое видал. И свихнувшихся с ума идиотов, тела которых заняли мелкоранговые черти, и бедных ведьм, которых до смерти залечили благожелательные родственники. Ох и через многое проходит чёрный колдун, прежде чем овладеет духами!       Янар поднял руку и осторожно коснулся пальцем рубца на щеке Грегора, украдкой пробегая глазами по всему его телу, изодранному, будто он угодил под промышленный культиватор. Он всегда только усмехался, когда Янар охал и вздыхал над его шрамами. Чего-чего, а боли господин колдун не боялся, быть может, даже искал её, если судить по кольцам, продетым через оба соска, за которые очень удобно бывает потянуть во время секса.       Грегор редко разгуливал посреди бела дня неодетым — обычно он кутался и из-за опасений обжечь солнцем до белизны светлую кожу, и из нежелания привлекать взгляды к уродливым рубцам. Хотя именно из-за этих неизменных чёрных рубашек поверх майки и джинсов в летнюю жару он и выделялся. Выглядел он, с серьгами в ушах и мертвяцкими принтами на футболках, как какой-нибудь интеллигентный блэкарь, даже чёрные свои волосы носил в хвосте, пока не подстригся в мае месяце.       Янару нравилась и его мрачность, и его тело, будто всегда более прохладное, чем полагается человеку. Грегор был среднего роста, подтянутый, поджарый, как волк зимой, даже почти на грани худобы. Но Янар знал, что немощности в нём нет ни на грамм, а в этих костлявых руках скрывается неожиданная сила.       — Шаманская болезнь — страшная штука, — проговорил Грегор. — Я знал одну молодую ведьмочку, которая не хотела колдовать из опасения, что не выйдет замуж. Есть представление, что помощники ведьм ревнивы. Она начала попадать в несчастные случаи. С каждым годом всё чаще и чаще, пока однажды не сломала ногу. Открытый перелом, кость наружу — жуть, одним словом… Из-за того, что первую помощь не оказали грамотно и вовремя, кость зажила неправильно, и одна нога у недурной на лицо девицы стала короче другой.       — О-о-о… — Янар передёрнул плечами.       — Но потом эта ведьма стала знахаркой, стала лечить людей, — Грегор погладил его по голове, как гладят собаку, и скользнул рукой на его раскалённую солнцем спину. — Да ты не переживай. Я же с тобой.       — Ох, Гриша, твои руки такие холодные… — Янар закрыл глаза и выдохнул от удовольствия, но тут же, словно что-то вспомнив, бодро вскочил. — Пойдём-ка уже в дом, сварю тебе кофе.       Грегор посидел ещё немного и последовал за ним, погружённый в волнующие думы. Глупо бы считать, что за целый век Янар ни разу не состоял ни в каких отношениях. Но ладно уже упомянутая им таинственная шаманка, ладно учителя, к которым странно ревновать, но… Очевидно, что кто-то в прошлом Янара был. Кто-то достаточно сильный, чтобы давать о себе знать, пробираясь в сны, и настолько нахальный, что от такой дерзости осадочек на душе остался. Грегор решил выжидать. Янар раскрывался медленно, но важных вещей не утаивал никогда. Скоро он сам расскажет.

***

      Янар не в шутку засобирался в дорогу, а это означало, что нужно было решить кучу дел. Между тем его кошмарило физически всё сильнее и сильнее, он плохо спал ночами, оттого толково организовать ничего не мог. Через несколько дней с происшествия Грегор вернулся из продуктового магазина и нашёл Янара спящим на полу на разобранном спальном мешке и разбросанных носках, свёрнутых в комочки.       Он лежал рядом с полками среди карт и туристических буклетов — явно честно пытался собрать необходимые вещи, но отвлёкся на книги. Книг у него было не то чтобы много — обычная для жителей постсоветского пространства качественная библиотека мировой и русской классики, с одним только отличием, что книги встречались довольно старые — тридцатых и сороковых годов. Янар любил свою библиотеку, особенно подростковую фантастику и, что Грегор разделял, научно-популярные книги. Когда Грегор впервые оказался у него в доме, его по привычке первым делом понесло к заманчивым корешкам. На полках он не нашёл редкостей. Оккультная литература там, конечно, была: ряд томов «Разоблачённой Изиды», Кастанеда, переведённые в восьмидесятых учебники о викканской магии и много прочего, общедоступного… Но он сразу схватился за «Сокровища звёздного неба» Зигеля и с удивлением обнаружил, что это книга первого издания — шестьдесят четвёртого года. У Янара было много книг Зигеля.       «Люблю этого автора, — сказал Грегор, — настоящий учёный. Тебе что нравится? Космонавтика? Или астрономия в целом?..»       В этот момент Янар схватил книжку и молча с горящими глазами развернул обложкой к Грегору. Это была недавняя и одна из последних работ: «Феномен НЛО. Наблюдения и исследования».       «О, ясно, — усмехнулся Грегор. — А ты, малыш, хоть знаешь, кто они такие — эти пришельцы».       Янар молча помотал головой и вытаращился ещё сильнее.       «Эге. Я смотрю, ты ещё совсем зелёный…» — И Грегор снисходительно потрепал его по плечу.       Грегор закрыл альбом с фотографиями красот Горного Алтая, вытащив его у Янара из-под щеки, и поставил на полку. Янар, лежащий до этого свернувшись калачиком, потянулся и выпрямился, не просыпаясь. Грегор долго на него смотрел. Он уже давно всё пытался понять, что же он такое и откуда взялся. Магия текла у Янара в крови, но он в магии действительно был совсем зелен. Он был наивен, как ребёнок, и в то же время уже очень стар. Он говорил, показывая особенно ветхие книжки, что читать его научили красные партизаны, некоторые из которых в последствии стали членами Народного комиссариата просвещения и пионерами ликбеза, и говорил он о людях из своего прошлого очень тепло… Только теперь Грегору показалось это досадным. Кто-то учил его, был ему близок. Кто-то, кто даже и понятия не имел о настоящей глубине и величине мира.       Во сне Янар тяжело дышал, ресницы у него дрожали. Грегор мог ему помочь. Он знал, что нужно делать, и от этого знания у него захватывало дух. Он тоже уже начал готовиться к предстоящему путешествию, и он знал, что для Янара это будет путешествием не столько по благоустроенной дороге Р256, известной как «Чуйский тракт», сколько дорогой в глубины подземного мира. И он должен будет ему помочь. Он впустит в свое тело Богов и духов, которые превратят молодого шамана в дикое животное, принесут его в жертву, уничтожат плоть, переберут кости по самой мелкой косточке и соберут заново. И всё это — его руками. Грегор медленно провёл пальцами по ключице Янара. Парень был мускулистым и плотным, но достаточно худощавым, чтобы кости в нужных местах так и выпирали между мышц, дразнили, близко поднимаясь и натягивая нежную золотистую кожу.       Внезапно он испытал то самое чувство волнения и почти испуга, как тогда, когда впервые увидел его. Янар вышел ему навстречу. Как потом сказал — услышал шум крыльев и пошёл посмотреть, кто пожаловал. Он стоял на садовой дорожке в пол-оборота, будто чуть настороженно как дикий хищник, всегда ждущий подвоха, но его большие светло-карие, почти жёлтые глаза были спокойны и полны любопытства. У Грегора ёкнуло сердце. Ему показалось, что он встретил кого-то, кого знал раньше, очень давно и очень хорошо. Будто он повстречал наяву близкое родное существо из тех снов, от которых просыпаешься с радостью, но и болью разлуки. Он понял, что обязательно влюбится, что уже влюбился в эти светлые тёплые глаза. Он — выбравшийся из адского пекла, мёртвый, как полностью прогоревший уголь, не мог не влюбиться в Него — такого живого, будто вся прелесть лета — тёплая вода, свежесть ночи, гудящие липы, все в цвету, звон кузнечиков над раскалённым лугом и облака на синеве, и запах яблок, и звездопад в августе — всё соткалось воедино в горячую живую оболочку. На Янаре мятая белая рубашка с закатанными рукавами ярко оттеняла загар. Грегор как всегда был весь в чёрном. Янар посмотрел на него, измученного с дороги, и усмехнулся. Сейчас он вдруг открыл глаза и сказал совсем как тогда:       — Привет, брат.       — Привет… — прошептал Грегор хрипло. Он и сам не заметил, как навис над ним.       — Ты так смотришь на меня, будто впервые видишь.       — Когда смотрю на тебя, мне всегда кажется, что я впервые тебя вижу.       Янар усмехнулся так, как всегда усмехался, когда злился или возбуждался — подрагивающей улыбкой, показывая клыки.       Он поднял руку и нагло схватил Грегора за пах. Тот был в шортах, и член сквозь тонкую хлопчатую ткать хорошо прощупывался. Янар сильно стиснул его.       — А по какому поводу стояк такой каменный? Опять смотрел на меня спящего и представлял, будто я помер, извращенец?       — Что ты мелешь, идиот! Мёртвым ты меня не возбудишь… кто угодно, только не ты. Самому-то чего такое снилось? Раскраснелся, как школьница… — Грегор спешно шарил в кармане — там лежал чек из «Марии». Он завернул в него жвачку, и в следующий миг Янар схватил его за шею.       Он всегда целовался как в последний раз. Целовался, как женщина. Грегор торопился, когда занимался сексом с мужчинами и в тех случаях, когда подразумевалось быть активным. Он нападал как стервятник, решительно, не утруждая себя и не мучая партнёра долгими ласками. Возможно, в этом было его заблуждение, ведь не только же для женщин — трепетных в близости созданий — прелюдия составляет большую часть секса, но такова была его негибкая натура. От установок сложно избавиться. Янар ломал эти его установки. Янар целовался так вдумчиво и так долго, что это становилось невыносимым, но едва ли Грегор стал бы жаловаться или пытался бы вырваться из схватки. Янар насиловал его рот, ласкал его язык нежным горячим языком и так стонал, что возбуждение превращалось в боль.       — Я хочу тебя!.. — выдохнул Грегор, вывернувшись и судорожно глотнув воздуха. Его пальцы до красных пятен на коже впивались в рёбра Янара. — Хватит!.. Чёрт, Ян, ты так постанываешь, что я от одного твоего голоса кончить готов!       — Не волнуйся. Я тоже не продержусь долго…       Жар его дыхания обжигал Грегору шею. Мучительная нежность, ревность и распалённость сплавились в одно, в странное неосознаваемое чувство, похожее на безнадёжность. Кто-то только что, возможно, нападал на него — на его Янара — во сне, брал его, а он как всегда доверчиво отдавался. Так не хотелось выпускать его из рук!.. Янар медленно, но настойчиво целовал за ухом, по линии челюсти, блуждал руками по груди, пытаясь задрать майку. Грегор оттащил его за волосы и прорычал, умирая от беспомощности:       — Что тебе там снилось? С чего такая похотливость напала?       Янар смущённо усмехнулся, отвёл взгляд, извернулся так, что снова прижался губами, и укусил Грегора. Его острые зубы сильно прихватили тонкую кожу на внутренней стороне предплечья, Грегор сдавленно застонал, а Янар уже снова целовал его как бы в утешение, как кошка, которая как ни в чём не бывало вылизывает место укуса. Внезапно он остановился, а потом рывком перевалился и сел на Грегора сверху. Руки тяжело упирались в грудь, волосы падали Янару на лицо, глаза мягко светились в полумраке комнаты, отделённой от солнечного дня тёмными шторами. Он выглядел почти угрожающе. Грегор замер под ним, млея от удовольствия быть его жертвой.       Янар нагнулся и на пару секунд лёг на него, сдёргивая с себя шорты и бельё. Выпрямился он полностью обнажённым. Ему это очень шло. Грегору нравилось видеть его совсем голым, хотелось даже все эти мелкие деревянные бусы и фенечки сорвать с его шеи и рук, чтобы ничто, кроме лаконичной татуировки-мишени не портило чистой наготы его тела. Прекрасное животное. Животным не нужна одежда. Грегор потянул к нему руки, и Янар снова привстал, теперь нависая и глядя сверху сурово и несколько надменно. Неуверенная рука Грегора скользнула по горячему влажному боку и коснулась бугра, где верхняя передняя подвздошная ость так невыносимо выпирала под кожей. Грегор, дрожа, уже обеими руками гладил его и почти видел, в уме дотошно перебирая все гребни, ветви и дуги, идеальную структуру его костей: ребристость крестца, изящные отверстия и распахнутые крылья большого таза. Он скользнул к низу живота, самыми кончиками пальцев проводя по маленьким, но рельефным венам, что вели к паху. Член Янара мощно вздымался и слегка покачивался в такт биению сердца. Он, гармоничных пропорций и размера, был направлен вверх довольно лихо, углом оси похожий на рог носорога. Даже в этом он был идеален! Грегор, скалясь от избытка чувств, обхватил его член ладонью и ласкал его, как заворожённый, проводил по каждой вене, подушечкой большого пальца кружил по тёмной глянцевой головке, размазывая влагу. Янар обеими руками сжал его ладонь, заставил обхватить теснее и начать двигаться вверх-вниз, сильно и быстро. Грегор часто задышал, почти до головокружения, жадно ловя выражение его лица, переставая дышать, когда Янар так очаровательно страстно закусывал губы. Ему ужасно хотелось, чтобы он пролился на него прямо вот в такой позе, чтобы горячие капли упали на лицо.       — Ян!.. — выдохнул он.       Янар резко остановил его руку и открыл потемневшие глаза.       — Нет, — сказал он, — не так. Ты знаешь, как мне нравится. Трахну тебя, как сучку.       Грегор не выдержал и нервно усмехнулся. Он знал, что это означало в устах Янара. Да, придётся покорно и безвольно лежать, принимая его бешеную страсть, но вот только… Впрочем, чего путаться в формулировках? Он был прав. Янар именно что трахал его, как сучку, когда насаживался на его член.       Янар стащил с него шорты и уткнулся в пах носом, дыша шумно и часто. Горячий рот и, тут же, влажная прохлада толкнули Грегора к самой грани.       — Перестань, — прошептал он. — Не ласкай меня языком, иначе всё быстро закончится!       — Хорошо. — Янар хмыкнул, торопливо лизнул последний раз и снова приподнялся, подтягиваясь ближе.       — Ян, ради всего святого, — снова взмолился Грегор, — не на сухую! Возьми ту жижу.       Он заблуждал взглядом по комнате и протянул руку к полке, где стояла аптечка. Янар замер и сострадательно нахмурился.       — Тебе больно, когда я так делаю? Я тебя слишком сжимаю?       — Да что ты! Нет, — Грегор улыбнулся, поспешно поймал его ладонь и поцеловал тёплые пальцы. — Я просто не могу смотреть на тебя, когда тебе больно…       Он снова встал, грациозный, как гепард, прошёл к аптечке и зашуршал в ней в поисках лубриканта, ни на секунду не смущаясь своей великолепной эрекции. Такими естественными бывают только ангелы в аду. Грегор кусал губы и не мог, даже рискуя с позором скончаться, не ласкать себя, глядя на движение алой ленты и алых кругов меж беззащитными лопатками.       Какой-то корейский лубрикант без единого слова по-русски на этикетке, без вкуса и запаха, и прозрачный, как слеза, был лучшей Интернет-покупкой за последние полгода. Грегор вздрогнул от холода, когда ладонь Янара размазала «жижу» по члену. Он не решался поднять глаз. Янар насадился на него и тихо коротко простонал. Грегор пытался дышать размеренно. В мозгу у него сверкали вспышки посреди пустоты, мыслей не было.       Он был выносливым, его бёдра не уставали от движения. Он привставал и опускался сильно и размеренно, будто выполнял какую-то механическую монотонную работу. Долго. Быстро. Из разговоров Грегор знал, что Янар был в своё время неплохим наездником. Видно, чем-то подобным было для него и это — скачкой. Гонкой, победителем в которой выходил самый стойкий. Грегор уже знал, что сольётся, не выдержит этого… И ему бесконечно сладко было оказаться побеждённым.       — Ян! — выдохнул он уже в который раз. — Ох, Боги мои!.. Ян, извини, я сейчас кончу!..       Он протянул руку, будто ища помощи, и Янар сплёл их пальцы в замок, глядя при этом в глаза затуманенным взглядом. Ловя момент. Грегор вскинулся и простонал. Янар чуть приостановился, в усмешке показывая клыки. Он дрожал всем телом. Он снова победил, но и сам был на грани. И теперь уже Грегор, тяжко дыша, смотрел как он запрокидывает голову, и выражение лица у него делается беспомощным и трогательно глупым.       Янар испуганно выдохнул и с растерянным видом уставился вниз. Он не смог всё уловить в ладонь и закапал и живот Грегора, и спальный мешок.       — Вот блин! — сказал он. — Поверить не могу, мы снова обкончали спальник!       Грегор хотел сказать, что, мол, ты же всё равно достал его, чтобы постирать, но не смог. Он всё ещё пытался отдышаться.       — Хе-хе, — сказал Янар насмешливо глянув сверху-вниз, — что, ни жив, ни мёртв? — ушёл и из коридора бросил в Грегора рулоном бумажных полотенец.

***

      Грегор сидел в их полутёмной гостиной и, с видом сумрачным, как у Куберы — казначея Богов, пересчитывал наличку, а Янар ему мешал.       — Прекрати носиться! — Он схватил Янара, как, собственно, бог богатства — священного мангуста, и потряс за шкирку. — Ну-ка, прими пристойный вид!       Янар выполнил это.       — Так, — Грегор протянул ему с десяток мелких и крупных банкнот, — вот тебе наличные на расходы, часть положи в бумажник, а часть в рюкзак. Кроме банковских карт, у каждого должен быть хоть небольшой запас денег…       — Гриша, — Янар взял протянутое и вложил в свой истёртый кошелёк с изображением листочка Конохагакуре, — ты — могущественный чародей и при этом опасаешься, что нас ограбят или обкрадут?       Грегор в предостерегающем жесте приложил палец к губам.       — Не надо много болтать — к тебе прислушиваются. Мы ещё не тронулись в путь, но ты в своём состоянии перехода уже ступил в неопределённые области. Сейчас с нами может случиться буквально всё, что угодно.       — Иногда ты бываешь таким жутким… — проговорил Янар и невольно передёрнул плечами. Когда они заговаривали о цели поездки, он всякий раз мрачнел и опускал глаза.       — Хватит разговоров, хватай ключи! — скомандовал Грегор и внёс последние правки в список покупок. — Пора ехать в город, там и пообедаем.