Кудрявый роман

Как же Володю раздражают прогнозы погоды. Они так стремительно меняются, что зачастую ты просто не успеваешь одеться потеплее или взять зонтик, как и случилось сегодня. Ленский, максимально осторожно огибая лужи, бежал с литературных курсов из школы к остановке, мысленно ругаясь на ледяные капли, что попадали даже за шиворот. И вот, последний рывок, последний пешеходный переход, но прямо перед Вовиным носом загорелся красный, машины помчались наперегонки, чуть не окатив бедного Ленского водой. И вдруг дождь закончился, хотя на небе всё ещё были тучи, но капли больше не попадали на чёрную макушку, стало даже немного теплее. Вова поднял глаза: возле него, держа чёрный зонт над ними обоими, стоял Онегин с сигаретой в другой руке и мягко улыбался. — Привет. — П-привет, — кудряшка подвинулся к однокласснику поближе. — Ты что, тоже из школы? — Не, за сигаретами вышел. А ты до ниточки вымок, дурашка, неужели погоду не смотрел? — Смотрел утром, там ясно было… — Вова виновато опустил глаза и взял Женю под руку, чтобы быть к нему поближе. — Заболеешь. — Да ну, пару капель накапало! — Тебя как тряпочку выжимать можно. Пошли ко мне, а то пока дойдёшь домой, сто раз продует тебя. Ленский не смог противиться, только прижался к Онегину и сладко поцеловал его в щёку, показывая тем самым, что соскучился. По пути они успели обсудить планы на неделю и бзик математички, которая целый день была в отвратительном настроении и раздавала всем бесплатных пиздюлей, что Володя прошёл отбор на литературный конкурс, а Женька — докурить сигарету. Их встретила холодная тишина квартиры, даже кот поленился выйти к мальчишкам, сопя где-то в Жениной комнате. Онегин помог Ленскому с мокрой курткой и увёл его в ванную, поставил перед зеркалом, а сам устроился сзади с расчёской и феном. — Ой, Жень, да я и сам могу, не беспокойся так, — Володе очень не хотелось причинять другу беспокойство, он и так сделал для поэта многое, но Онегин упрямо вычёсывал его мокрые кудри, не желая слышать возражений. Смирившись, Ленский подставлялся под заботливые прикосновения, жмурился, когда Женя взъерошивал волосы, чтобы лучше просушить, и влюблённо улыбался, если они встречались взглядами в зеркале. Пальцы Онегина зарывались в мягкую шевелюру к коже головы, почёсывали, поглаживали, а Ленский, прикрыв глаза, наслаждался заботливыми прикосновениями. — Всё, готов, — победно выдал Женя. — Теперь ты бабайка не расчёсанная, так и ходи. Ленский действительно был похож на какое-то болотное чудо: его волосы наэлектризовались и торчали, лезли в глаза и рот, закрывая половину лица, и не слушались, как бы Володя ни старался их уложить руками. — Блин, Онегин! — черноволосый едва выхватил расчёску из цепких лап друга, смочив её немного водой, расчесал, как надо, и показал Женьке язык. — Сучка. — Сам сучка! Я тебя тут высушил, вылизал, согрел, а ты обзываешься, — Онегин картинно надул щёки и отвернулся от друга. Ну как можно по-настоящему на него злиться? Ленский обхватил руками торс блондина, уткнулся головой между лопаток в тёплый свитер и зашептал извинения, назвал Женечку милым и вообще самым лучшим, попросил не дуться. Терпения у Жени хватило ненадолго: он спустя пару мгновений обернулся к поэту и закружил его, звонко чмокнул в щёку. — Извинения приняты. Мы с Лютиком по тебе так соскучились. — Жень, мы не виделись всего день. — Целый день! — Онегин наигранно всхлипнул. — Ты что, не скучаешь? Ленский цокнул и сложил руки на груди, недовольно глядя на друга. Брови его были сдвинуты к переносице, зубы пожёвывали щёку, глаза смотрели ровно в онегинские — всё указывало на то, какую хуйню сказал блондин и что ему нужно срочно взять слова обратно. — Шутка, шутка! — он поднял руки в примирительном жесте. — Иди мириться. Онегин уже притянул Ленского к себе за талию, убрал мешавшие кудри с лица и потянулся за поцелуем к губам, как вдруг Володя вздрогнул, ухватился за сердце, зашипел от боли. — Ой, солнце, что с тобой? — Женьку охватила паника, он осторожно усадил поэта на кровать. — С сердцем что-то? Я найду таблетки какие-нибудь, секунду… Чуть не поскользнувшись на повороте, Онегин убежал на кухню, развернул мамину корзину с лекарствами. «От живота, от горла, от головы, при месячных, уголь, жаропонижающее… Нашёл!» В одной руке у десятиклассника оказалась упаковка таблеток с чуть потёртым названием «нитроглицерин», в другой — стакан воды, и вот он уже сидел на коленях перед бедным Вовочкой, который уложил капсулу под язык и тяжело вздохнул, посидел с закрытыми глазами с минуту, ожидая прихода эффекта. — Воды не нужно, Жень, спасибо… — Тебе легче? «Скорую» вызвать? — Онегин весь дрожал, а в уголках его глаз скопились слёзы. — Легче, кот, легче, — прошептал Ленский и заключил друга в объятия. — Я так сильно испугался за тебя… Если бы с тобой что-то случилось, я бы не пережил, Вов, понимаешь? Я же тебя… — он осёкся: на горло больно надавил ком слёз, заставил замолчать. — Это всего лишь приступ спазмов, я забыл препарат дома. Прости, что заставил волноваться, шалит у меня сердце с детства. Я ведь тогда с вышки упал из-за такой же ерунды: резко заболело, да так сильно, что я потерял сознание прямо на краю. Но там был ты. Ты всегда рядом, когда мне нужна помощь, — Вова нежно улыбнулся и оставил горячий поцелуй на лбу Женечки, вытер с его щёк слёзы. — Спасибо тебе. Онегин покраснел, но решил не подавать виду, что такие слова его смущают. — Это же не смертельно? — Нет, просто стенокардия. Мама меня к врачу на следующей неделе записала, думаю, он найдёт более радикальное и эффективное решение. Я выздоровею, Жень, точно-точно, — Вова протянул мизинчик блондину. — Клянусь. Онегин кивнул и, мягко улыбнувшись, сплёл их мизинцы, пожал и вдруг резко кратко поцеловал Володю в губы. Моментально отстранившись, он поднялся на ноги и, смущаясь всё больше, выдвинул предложение погладить наконец кота и выпить какао. Ленский же во все глаза смотрел на Женьку, багровея всё сильнее, согласный уже абсолютно на всё, что предложит этот полный сюрпризов блондин. — И это всё? — поборов стеснение, заговорил он снова. — Столько гуляли, обнимались, встречали закаты, а ты просто чмокнул? Ну ты… Онегин, — он поднял глаза на зависшего друга, потянул его за руки к себе. — Поцелуй уже нормально, а. Ослушаться Ленского было бы преступлением, тем более в таких сладких вещах, поэтому, поддавшись заботливым рукам поэта, Онегин коснулся его, бережно поцеловал, переключаясь с одной губы на другую, совсем легко задел его язык своим. Пальцы он запустил в шёлковые кудри, прижал Вову к себе покрепче, а ему оставалось только наслаждаться, стараться запомнить ощущения от поцелуев, впитать как можно больше их тепла, зарядиться счастьем на ближайшую неделю. Отпускать Онегина совсем не хотелось, хоть и губы немного устали: слишком долго Володя ждал этого момента, как казалось, целую вечность. — Приятно так, — шепнул брюнет, отстранившись всего на несколько сантиметров от Жени. — Ты чего не решался? Неужели думал, что я тебя не люблю? — Думал, — Онегин чмокнул поэта в нос. — И мне стыдно, нельзя сомневаться в таком. Ленский усмехнулся и обвил руками шею любимого, потёрся о его щёку. — Дурачок, но самый лучший. Где там твоё какао? *** Чацкий тяжело вздохнул, откинувшись на спинку стула, поднял глаза на Молчалина. Тот виновато смотрел в ответ, покусывая губу, слушая, как безмолвную тишину разрезало тиканье часов над холодильником. Если бы у Лёши были уши и хвост, они бы несомненно прижались к хозяину, опустились бы максимально низко, повинуясь строгому репетитору химии. — Я совсем безнадёжен, да?.. — тихонько мяукнул веснушка. Саша покачал головой. — Нет, я тебя мучаю без перерыва уже полтора часа, хватит на сегодня формул. Завари кофе, будь другом. Лёша ожил на глазах, активно закивал, бросился к огромной кофемашине, которая тут же зажужжала, закряхтела, подготавливая себя к работе. Чацкий же, сложив все вещи, как нужно, снова утонул в своих мыслях, разглядывая Молчалина. Все эти формулы, реакции, вещества это, конечно, хорошо, но химия между ними его интересовала куда больше. Их отношения стояли на грани дружбы, иногда выходя за её пределы в подколах и горячих поцелуях в скулы, какие умел оставлять только Молчалин и больше ни один человек на планете и только на прощание, мол, чтобы Саша не замёрз на улице. Тогда в блондинистую голову закрадывались мысли о том, что Лёша тоже может что-то чувствовать к нему. Вдруг его тоже хотя бы разочек тянуло поцеловать Чацкого по-настоящему, хотя бы ненароком, случайно появлялись такие фантазии? Что, если в сердце веснушки тоже начинались фантастические химические процессы, взрывы и целые извержения, когда они держались за руки или обнимались? — Пошли на балкон, может? Там так хорошо, у меня пол с подогревом, — Молчалин вручил Саше кружку и растрепал его волосы, заставил очкарика зажмуриться и сморщить нос. На балконе и правда оказалось очень хорошо, особенно вид на вечерний город и барабанивший по стёклам дождь. Друзья сидели на полу. Голова Чацкого лежала на плече одноклассника, который, медленно потягивая кофе, гладил отличника по плечу. От тепла клонило в сон, даже несмотря на кофе, а свитер Лёши пах уютом и блинчиками, которые он готовил на ужин, так что Саша полностью расслабился, слушая рассказ Молчалина про приключения на его даче, куда они обязательно все поедут на Новый год, так сказал Лёша. — А потом подо мной ветка сломалась, представляешь? — веснушка рассмеялся, вызвав у Саши умилённую улыбку. — Вова мне раны промывал, а та девочка больше не дружила со мной, мол, я слишком странный. Ну, нравилась она мне не так уж и сильно, не велика потеря. Чацкий, полностью растаяв в кошачьих объятиях Молчалина, видимо, забыл думать, прежде чем говорить, потому задал вопрос, который мучил его долгое время: — А тебе только девушки нравятся? Послышался тяжёлый вздох, и на макушку Сашки опустился мягкий поцелуй. — Нет, но… Я боюсь отношений. Да, звучит ужасно глупо, но я переживаю что не справлюсь, пока что не справлюсь. Я не хочу, чтобы из-за меня пострадал любимый человек, не хочу причинять ему боль. Мы склонны идеализировать любимых, потому во мне будет легко разочароваться. Прости, Саш, — Молчалин взялся за руку Чацкого, но та моментально ускользнула. Блондин поднялся с пола, поблагодарив Лёшу за кофе, за вечер и вообще за всё, и направился к двери, мол, завтра много самостоятельных, нужно повторить материал. Конечно, Молчалин не дурак, в такие россказни не поверит. У самого выхода Сашку за плечи поймали заботливые руки, попытались удержать. — Саш, ну постой, Саша! — веснушка старался установить зрительный контакт, но голубые глаза всё прятались за складками серого шарфа, стремились скрыться поскорее за тяжёлой дверью в холодном подъезде. — Давай будем честны друг с другом, Лёш, — Чацкий выпутался из объятий друга. — Уже два года у меня периодически идут на спад оценки, я отвлекаюсь на уроках, я не сплю ночами, потому что всё время думаю о тебе, постоянно ищу тебя, мечтаю… Я надеялся, что мы стали ближе не как друзья, но я бы тоже себя не выбрал, я тебя отлично понимаю. — Саш, я ведь не… — Забудь, всё окей, — Чацкий задержал губы на чужих всего на мгновение и исчез в тишине подъезда.